— Он думал, что тот просто обучает ребенка по-японски... — извинился за деда граф. — А я тем более — я думал, что так и было.
Все поперхнулись и хихикнули от неожиданности.
— Ну... это... что дед так и хотел обучать будущего дипломата... — поправился граф. — И что японец был при нем телохранителем... Кто же мог что-то заподозрить, тем более что японец любил Лу? Хотя я мог бы сообразить, что граф тогда послал бы японца на дело за бумагой, а не полез бы сам и получил пулю... — расстроено сказал он.
— Японци, они такие... — поспешно согласился китаец. И вздохнул. — Не понимай долг... Но, ручаюсь, мы сделали вашу дочь настоящей китаянкой! — радостно сказал он, справедливо понимая, что сделал хорошо и лучше китаянок и быть не может, так она и хотела! Мол, она не японка, успокойтесь, мы же были для этого... И не понял, почему королева злится.
— Она хороший индианка, снимай скальп вслепую... — согласился индеец. — Настоящий индейский скво!
— Так, я не поняла, а англичанкой ее сделать кто-то заботился!?! — вспылила королева.
— Настоящим английским разведчиком! — гордо сказал отец.
— Конечно, конечно! — поспешно закрыла отца от гнева королевы мама. — Я только и делала это! Настоящую леди и английскую девушку!
— Да, кстати, я подарил им твоего кота! — заметил король королеве, вспомнив. — Они так обрадовались!
Она побледнела.
— Китаец захотел сделать его в томатном соусе со специями, — доверчиво сказала ей я, облизываясь и вежливо поблагодарив, я же девочка воспитанная. И не понимая, почему король так делает (У! Гм! У!) мне мимикой и лицом. — Пальчики облизать можно! Надеюсь, это будет настоящий рождественский подарок!
— Так... — мрачно сказала королева. — Что вы еще приготовили?
Я спросила китайца, — что еще будет?
Он незамысловато ответил, что не успел, но может быстро сейчас приготовить любую из оставшихся гончих короля, если их еще не съели солдаты... На худой конец — львятинка из королевского зверинца, ибо даже солдаты не могли сожрать всех, что мы набили...
Королеву чуть не вывернуло.
— Так, это будет еда нашего лучшего повара! — хлопнула в ладоши она, мол, так и будет, и все тут. — Принесут королевскую рождественскую еду!
— А кто ее есть будет? — подозрительно спросила я, напрягшись.
Та удивленно посмотрела на помрачневших людей.
— Прошлый раз мое любимое блюдо оказалось отравлено, — помрачнел король. — Я дал попробовать твоему коту, и он почти умер... (Вполне понятная реакция.) Лу кто-то отравил... — продолжил он. — Мари пытались отравить... А Логану, китайцам и графу подсунули снотворное в моих собственных покоях... — мрачно проинформировал королеву он.
— Мы слышали от пытавших нас, как они удивлялись, почему Лу не берет яд и что она еще жива... — хмуро добавил Логан.
Королева выругалась и зло дернула забытого всеми преступника за веревку.
— Я больше не буду! — пролепетал он.
Его еще раз зло дернули.
— Я больше не буду! — еще раз пролепетал он, поняв, что от него, очевидно, требуют повторить.
— Мы все сейчас будем есть праздничные торты от лучших наших поваров! — безжалостно сказала королева. — Если я сейчас не решусь есть еду в своем доме, я уже никогда не решусь ее есть, как твои, Дженни, бандиты... Это как при падении с коня при обучении езде на лошади — упал, тут же подымайся и садись, иначе всю жизнь будешь бояться отравления! А он будет ее для нас всю пробовать!
— Но он вонючий и течет! Какой же торт с дерьмом? — возмутилась Мари.
— Ммм... — задумалась та, пнув человека.
А потом увидела Рихтера, шедшего с нами.
— О граф Рихтер! Не хотите ли поучаствовать в нашем рождественском обеде?
Все против воли мрачно хихикнули.
— Похоже, роль собачки становится его второй натурой... — хихикнула я, вспомнив маму и шашлыки. — Все его приглашают на праздник... Шашлыки предлагают, хозяйка насыпает ему первому полную тарелку каждого блюда и смотрит в рот... Попробуйте, говорит каждого... Везде почет и уважение...
— Ой, Рихтер извините... Моя дочь так плохо...
— Умеет притворяться... — закончила за нее я.
— Всегда говорит...
— Правду...
Королева почему-то покраснела, а граф Рихтер обиженно поспешил меня уверить, что профессия пробователя пищи при короле очень даже почетна. И вообще кто-то должен это делать, это почетное звание, на него лучшие люди назначаются...
— О! — сказала я, приоткрыв от удивления рот. — Так следовало давно назначить своих дорогих родственников!
Королева стала мрачной.
И рванула зло веревку...
— Не буду... — заплакал козел.
Она опять его с силой дернула, так что он упал.
— Не буду... — прошептал он.
— Не трогайте его!!! — вдруг раскричалась я как ребенок звонким напряженным голосом, топая ногами, будто это меня били, ощутив обиду, жалость, и уловив благодарный за заступничество обреченный взгляд дяди. И разревелась. — Это я виновата...
Непонятно почему всхлипывая, я рассказала, как столкнула его к крокодилам, после того как он пытался флиртовать и соблазнить королеву и жену своего родственника в моем виде, то есть приняв за нее. И вот из-за такой вот чепухи я и "упала" его в воду, не подозревая, что толкнула слабую душу к измене и мести... И в отместку он испортил мне бал, — сквозь слезы заявила я. — Это я виноват-та! Я даже не подозревала, что из-за моих глупых шуток можно пойти на убийство и измену родных! — рыдала я. — Я... я... этого не хоттеллла! Это просто слабая глупая душа, которую я спровоцировала из-за чепухи!
Мама встревожено переглядывалась с королевой и китайцем.
— Успокойся... — ласково говорила она.
— Но я же не знала... — неутешно рыдала я. — Я была плохая и шутила жестокие шутки и соблазнила малых сих... — Я просто тряслась от ощущения себя плохой и нехорошей девочкой, сделавшей что-то плохое и впервые понявшей, как нехорошо насмехаться над другими и чем могут обернуться невинные милые и хорошие шутки. — Я их, а они... они... испортили мне в отместку танцы!!!
Никто не знал, что со мной делать. Только король, внимательно выслушавший всю предысторию попытки соблазнения жены близким родственником, был уверен, что я поступила единственный раз плохо, когда сразу не скормила донжуана крокодилам.
— Насмешки это плохо! — выдавила я, рыдая на груди королевы и мамы одновременно.
— Иди мойся! — буркнула через мое плечо королева "дяде". — Будешь есть с нами!
— Милые мои! Родные! — не выдержал и разрыдался тот. — Хорошие...
В общем, был кошмар... Меня утешали. Посадили, поили, кормили вкусненьким. После того, как пробовали королева и мама, а до этого солдаты, не слишком то печалившиеся своей ролью великомучеников и съедавших большую часть тортов и деликатесов, если их не успевали деликатно отобрать... По-моему, они чересчур прямо поняли свою роль, и, пока офицер не спохватился, большая часть деликатесов и редчайших изысканных вин была продегустирована до донышка, причем в бросковом порядке, будто это была стремительная атака и они спешили умереть за короля.
— Чтоб король не отравился! — заявил заплетающимся голосом сержант.
Они показали свое усердие и быструю готовность умереть за короля. Судя по той скорости, с которой они набросились на невиданные яства, а забота о здоровье короля достигла ужасающих патриотических размеров, ибо, невзирая на опасность, бутылки выдудливали на одном дыхании...
Я немного прекратила рыдать. И даже попробовала извиниться и за это. Мне было стыдно. Но никто меня не упрекал, все ласково смотрели на меня, и королева все еще держала меня в объятиях.
— Я ужасная рева и плакса! — пожаловалась с тоской я.
— Это не страшно, — ласково сказала королева. — Но вот есть плов руками это уже слишком.
— Хорошо, что она еще не облизывает пальцы, она девочка воспитанная, — сказала мама, после того, как я их облизала.
Я поспешно отдернула руку и покраснела.
Глава 86.
— А вы ее учить пробовали? — тихо спросила мама.
— А как же... Только и делали, — ответила мама.
— Каждый день по полчаса! — нагло сказала Мари.
— Ты не волнуйся Терезита, она может мимикрировать как угодно. Даже в совершенной новой и незнакомой обстановке. Как абсолютно своя, так что ее даже и не отличишь от местного... Даже никто и поверить не сможет, что она только что увидела, — сказала тихо и грустно мама. — Сколько бы там ни было ложечек и вилочек, и палочек — она любую обстановку охватывает всю и анализирует сразу сотни едящих почти автоматически, будто слово из разных букв прочитала, так проанализировала сразу тысячи признаков едящих, потому адаптируется буквально в несколько секунд как разведчик профи... Она даже не понимает, как это делает и как можно иначе, ведь все и "так понятно", а потом ей самой приходится несколько часов подряд рассказывать и объяснять нам, почему она это сделала, если мы ее просим объяснить, как она догадалась... Ее всюду принимают за свою, когда она хочет убить... Так что ножом и вилкой она может что угодно нарезать... Она хорошо умеет пользоваться ножом и вилкой уже с трехлетнего возраста... — безжалостно с нажимом сказала мама, строго взглянув на меня.
— Да-да, она убивала уже вилкой и ножом в три года, — идиотски мечтательно улыбаясь, глуповато подтвердил китаец. — Такой была маленькой и хорошей!
Мама строго взглянула и на него.
Против воли я захихикала.
— Я и сейчас очень хорошая! — гордо заявила я.
— Может убивать любым предметом... — ехидно пояснила Мари для ясности моей хорошести.
— Какая же ты все-таки плохая! — укоризненно сказала я.
Королева нахмурилась.
— Чему вы научили мою дочь!?! — сквозь зубы сказала она.
— Мы учили ее самому лучшему! — гордо сказал папá.
— Я вижу!
— Мы учили ее лучше, чем родную дочь!!
— Я вижу!!
— Она и сейчас мастерски и профессионально умеет пользоваться вилкой и ножом, вы не волнуйтесь! — запальчиво сказал папá.
Напевая и стараясь не вмешиваться в разборки взрослых, я снимала скальпы с яблок.
— Я вижу!!! — почему-то истерически сказала королева, увидев это.
— Не надо было ее подкидывать! — мрачно сказал Логан. — Ку-ку.
Они хихикнули.
Я фыркнула.
— Кукушонок, — хмыкнул Логан. Но они забыли, что у меня способность абсолютно имитировать звуки.
— Ку-ку, — сказала я, абсолютно точно воспроизведя тот самый подземный звук.
Они все дернулись и кинулись в стороны, правда, сразу же приняли прежнее положение... Я хохотала... На этот раз они быстрей пришли в себя и даже не пытались залезть в шкафчики и тумбочки, а кое-кто просто дернулся... Жаль, что так быстро сообразили и пообещали меня убить...
— У меня мания обрывать у проклятых птичек крылья! — с угрозой громко заявил Логан.
— Сумасшедший, да? — спросила его мама (королева). Впрочем, судя по ее мрачному взгляду на меня, это вряд ли относилось к одному Логану.
— Подари ему часы с кукушкой! — хихикнула я. — На память!
И почему все так характерно ежатся, передергиваясь?
— Будет слушать кукушку, вспоминать родных каждый час! — мечтательно пропела я.
По-моему, они думают, что я садистка!
— Прелестный денек!
Кажется, Логан желает меня убить.
— Бал и чудесные воспоминания о молодости!
Нет, они все-таки кинулись меня бить.
— Нехорошо! — укоризненно сказала я.
— Прекращай хохотать во все горло!
— Может у меня истерика? — с сомнением в своих словах спросила сама себя я.
Взгляды, казалось, напоминали голодных кошек.
И почему мне никогда никто не верит? — уныло про себя подумала и вздохнула я.
— Мне кажется, приданого в пятнадцать миллионов за ней будет мало... — вздохнула королева, отстранено глядя на стенку, будто там в ней сидел мой будущий муж. — Я поняла, почему вы столько даете будущему жениху...
Я обиделась.
— Вы уже разочаровались в глупой идее сделать из меня леди и оставить в замке!?! — обрадовалась и запрыгала на цыпочках я.
— Неее... — не выдержал Логан сквозь зубы, отвернув голову. — Я так не выдержу... Сами ее и воспитывайте!
— Но хоть в семье я могу быть сама собой!? — не выдержала я.
— Вурдалаком... — тут же пояснила Мари в сторону, услужливо продолжив за меня фразу.
— Собой!
— Бандюгой...
— Человеком!!! — пролаяла я.
— Настоящий аристократ-лорд тот, кто даже наедине ест положенными пятью ножами и вилочками! — строго прервала меня королева.
— Дебил! — сообразила я, представив человека, в полном одиночестве балующегося двенадцатью ложечками. И с детским интересом поинтересовалась. — Не все дома у которого, да?
Королева закусила губу и посмотрела в другую сторону, пытаясь что-то потребовать у мамы взглядом.
Та отвечала ей унылым взглядом, пожимая плечами.
— Надо было лучше воспитывать, ребенок бы не вырос таким нахалом! — убежденно ответила я. Со всей серьезностью задумавшись о необходимости воспитания детей. Я даже укоризненно покачивала головой.
— Нет, я так не выдержу... — с тоской сказал Логан.
— Она бывает серьезной? — спросила королева.
— Она всегда серьезна, когда занята делом... — спокойно и серьезно проговорил отец. — Но трудно требовать это от нее, когда она приехала развлекаться — тогда вряд ли есть ребенок хуже и ребячливее ее...
— Да?
Мне послышалось что-то странное.
Я вдруг подняла глаза и увидела, что глаза королевы светятся на самом деле юмором и любовью, так же, как и мои. Как и Логана, отца, мамы и Мари, устремленные на меня.
На самом деле они улыбались.
Захохотав и засмеявшись, я кинулась на шею маме, смеясь во все горло и будучи совершенно счастливой, и они все кинулись, так же смеясь, обнимать меня. Я поняла, что они все шутили, а на самом деле меня любят, и я просто отражалась в их глазах, в которых у всех, как и меня была мудрость, любовь, улыбка и ласка...
— Задушите... — счастливо выдавила я.
— Не-а... — сказали мамы одновременно, качая головой.
— Это трудно сделать при всем желании... — сказал Логан, подчеркнув последнее слово.
Я замахнулась на него рукой.
В общем, вечер прошел отлично, в смехе, любви, шутках и песнях, и только когда оказалась, что я уже доела самостоятельно двенадцатый торт (все разные), они встревожились.
— А с ней ничего не будет? — встревожено спросила королева, наконец, уловив, сколько сладостей я съела.
Китаец успокаивающе покачал головой.
— Удав! — коротко бросил он, неодобрительно глядя на мой живот. — Она однажды съела половину своего веса лакомств и деликатесов...
Но королева все равно вырвала у меня порцию мороженого. Я недовольно ворчала.
— Просто она очень много двигается, сражается, тренируется и потому тратит очень много энергии, потому столько ест, — равнодушно сказал отец. — Не волнуйтесь, это нормально для ЕЕ организма. Организм привык, у другого был бы заворот. Она на самом деле не так много ест, как кажется... Мы с ней были однажды на холодном Севере России, и обратили внимание на то, как жители, живущие при восьмидесятиградусных морозах, много едят. Я сначала испытал шок, когда увидел, как всего двое местных ненцев за один присест, отрезая по кусочку, сожрали четверть мороженого лося. Деловито отправляя себе в рот, и все кушая и кушая, а потом привык... Мы сами там начали есть очень много и полюбили рыбий жир, который в Англии терпеть не могли... Лу первая поняла, что там просто очень сильный расход энергии из-за мороза и страшного холода, потому это для них просто естественная необходимость — местные чухонцы вдвоем могут умолоть четверть мороженого оленя за раз в сильные морозы... А Лу и в Англии тратит энергии в сто раз больше обычного человека, как ненцы в Антартике... — спокойно сказал папá. — Особенно после реальных боев... Потому на леди, которая питается крошечкой и глоточком воды, листочком травки и одним воздухом, такая вся эфирная, она не тянет...
