Итак, минут через пятнадцать разведывательный отряд спустился с борта 'Отважного' и начал подниматься к поселению уехэ по чуть заметной тропинке, ведущей наискось по береговому склону; на глаз оно располагалось на высоте семи-восьми метров, то есть примерно как третий этаж. Очевидно, этого было достаточно, чтобы землянки каждый год не заливало весенними разливами Адура. Кроме того, устроить поселение не представлялось возможным, так как склон там был еще слишком крут.
Поднявшись наверх и осмотрев поселение, Сергей Петрович понял, что действительность оказалась не настолько примитивной, как он предполагал со слов полуафриканок. Землянки уехэ выглядели похожими на закопанные в землю шалаши-вигвамы, по крайне мере бросалась в глаза купольная конструкция перекрытия, из-за веса земли подпираемая не шестами, а вполне-таки серьезными сосновыми бревнышками. При более внимательном взгляде выяснилось, что бревна, как и другие деревянные части землянок — не срубленные, а подточенные и обломленные, что говорило о дефиците инструментария и огромной физической силе тех, кто жил в этом поселении. Версия о неандертальцах становилась все более и более очевидной.
Но при этом Сергею Петровичу было ясно, что это конкретное поселение вымирало. Из пяти жилых землянок, отличавшихся от кладовок наличием застеленных шкурами земляных нар-лежанок, обитаемой была только одна, и жило в ней не больше шестерых особей. Остальные землянки имели вид заброшенного и разрушающегося жилья, а запасов в кладовках было едва ли достаточно для того, чтобы зиму пережили даже три-четыре обычных человека, а не пять-шесть неандертальцев. Возможно, в Адур чуть позже тоже зайдет лосось, и местные будут его ловить, а возможно, не зайдет, и тогда они умрут. Если верить археологам, то как раз в это время последние неандертальцы отступали за Пиренеи, освобождая Европу для своих более продвинутых и развитых двоюродных братьев.
Еще в обитаемой землянке обнаружился большой кусок каменной соли, которую местные, видимо, скоблили камнем для того, чтобы получить соляную крошку. После осмотра селения перед Сергеем Петровичем встали еще две задачи. Первая — найти место, где была добыта эта соль. Вторая — найти местных и понять, как им можно помочь. Шуточки Алохэ-Анны про ням-ням можно смело отбрасывать в сторону. Неандертальцы эти уехэ или нет, но они явно напуганы и нуждаются в помощи, а мимо такого случая Сергей Петрович в силу своей натуры пройти не мог. Шаман он или не шаман.
Тропу к соляному руднику — или, точнее, к вырытой в крутом склоне холма норе, исполняющей его роль — удалось отыскать быстро, потому что она была достаточно хорошо утоптана, а также потому, что именно по этой тропе Сергея Петровича потянула вперед Майга. Идти по негустому сосновому лесу было недалеко, метров шестьсот, после чего тропа уперлась в небольшую пещеру, вырытую в крутом склоне, с высотой свода около полутора метров. В этой примитивной шахте, идущей под наклоном вниз, не имелось никакого крепежа, что в любой момент грозило обвалом. Впрочем, когда Сергей Петрович посветил внутрь фонарем, то понял, что эта дыра не была и особо глубокой — метров через восемь-десять она утыкалась в серо-рыжий соляной пласт, поблескивающий изломами кубических кристаллов галита.
Вот она, поваренная соль — приходи и бери. Но для того чтобы взять, надо еще постараться. Во-первых — в этой шахте требовалось организовать какую-никакую крепь, поскольку Сергей Петрович самоубийцей отнюдь не был. Во-вторых — для того, чтобы подключить перфоратор сюда от 'Отважного' было необходимо протянуть кабель, которого было не более пятисот метров 'шестерки' и столько же 'полторашки'. В принципе, даже к 'полторашке', которая у Сергея Петровича была двумя бухтами по двести пятьдесят метров, можно было без всякого риска одновременно подключить по два перфоратора или одну цепную пилу. При этом от стоянки 'Отважного' расстояние составляло меньше семисот пятидесяти метров, а лес, из подлеска которого предполагалось нарезать крепежный материал, находился совсем рядом, так что технически вопрос разработки этой шахты и заполнения трюма 'Отважного' солью до предельной нагрузки был решаемым.
Но прежде чем приступать к работе, требовалось найти хозяев этой 'копанки' и спросить их разрешения на ее разработку. Сергею Петровичу было очевидно, что эти люди еще совсем недавно были здесь, топили очаги и лазили в шахту за солью, и только приближение 'Отважного' согнало их с мест, заставив спрятаться. Вопрос о том, почему уехэ такие пугливые (раз уж ведут меновую торговлю этой солью с населением всего региона) пока можно было оставить открытым. Если они прячутся от любых незнакомцев, значит, тому есть причина. Но от Сергея Петровича уехэ прятаться не надо — он их не обидит.
Майга взяла след почти сразу, и, как реактивная, потащила за собой хозяина по узкой малозаметной тропке, ведущей вдоль довольно крутого склона холма. Хозяева этого места прятались совсем недалеко, втихаря наблюдая за незваными гостями. Об этом Сергею Петровичу сказали испуганные вскрики в кустах чуть поодаль и шум, какой обычно издают несколько человек, в панике продирающиеся сквозь кусты. Петровичу почему-то вспомнился эпизод из мультфильма про Простоквашино, где пес Шарик полдня бегал за зайцем с фоторужьем, чтобы сфотографировать, а потом должен будет бегать еще полдня, чтобы отдать фотографии. В принципе, если это неандертальцы со своими короткими ногами и большой массой тела, то их сумеют догнать не только Алохэ-Анна и ее быстроногие товарки, но и сам Сергей Петрович, в последнее время набравший неплохую физическую форму.
Но, догоняя убегающих, главное не загнать их в угол, потому что, загнанные в угол, они могут кинуться на своих преследователей, и тогда обязательно получится очень нехорошо. Пугливые уехэ продолжали убегать, несмотря на крики Дары, которая на торговом языке, местном лингва-франко, призывала их остановиться и вступить в переговоры. Все было тщетно ровно до тех пор, пока впереди не раздался отчаянный крик и шум катящегося через кусты вниз по склону тяжелого человеческого тела.
Сбавив ход, Петрович осторожно прошел до того места, где уехэ сорвался с тропы, и посмотрел вниз. А там, внизу, метрах в шести ниже по склону, запутавшись в ветках кустов, лежало массивное тело юного неандертальца, точнее неандерталки, потому что выпирающие вперед из под меховой накидки-пончо заостренные груди яснее ясного выдавали принадлежность этого тела к женскому полу. Коротко выматерившись, Сергей Петрович отдал поводок Майги Алохэ-Анне и принялся осторожно спускаться вниз по склону, стараясь не повторить такого же головокружительного полета.
Остальные убегающие тоже остановились сразу за ближайшими вечнозелеными можжевеловыми кустами, и теперь оттуда раздавались такие звуки, будто там пыхтела парочка паровозов, а через завесу покрытых хвоей веток блестели их глаза, настороженно наблюдающие за тем, что дальше будет делать Сергей Петрович, спускающийся в данный момент к их сорвавшейся со склона подруге. А Сергей Петрович видел, что сорвавшаяся со склона женская особь хомо неандерталенсис жива, и всего лишь находится без сознания оттого, что несколько раз неплохо приложилась о землю головой. Но череп у неандертальцев крепкий, так что пережить это приключение молодая неандерталка вполне способна. Правда, неестественно изломанная в предплечье левая рука и подвернутая правая босая ступня, из-за которой, скорее всего, и началось то злосчастное падение, говорили о том, что невольная жертва Сергея Петровича все же не избежала серьезных телесных повреждений.
И как ее, такую здоровую, вытаскивать наверх и приводить в чувство, ведь очнувшись, она может начать бушевать, и тогда мало не покажется никому. А вытаскивать ее надо, потому что левая рука нуждается в наложении шины или лучше настоящего лубка, а подвернутая нога — в тщательном бинтовании. Кстати, Сергей Петрович был абсолютно уверен, что остальные пыхтящие в кустах неандертальцы на него не кинутся, потому что, если бы они хотели это сделать, то давно бы сделали. Кстати, было совершенно непонятно, есть ли смысл вытаскивать наверх это бесчувственное тело, ибо тропа там настолько узка, что даже здоровый человек удерживается на ней с трудом. В принципе, лучше всего было бы спустить неандерталку вниз, где под кустами, метрах в пяти имеет место такой симпатичный и вполне ровный уступ. Приняв решение, Сергей Петрович окликнул Алохэ-Анну и начал отдавать распоряжения о том, что требуется сделать для того, чтобы безопасно спустить несчастную.
И хоть молодая неандерталка была на голову ниже Петровича, но весила она никак не меньше ста килограмм, и три молодые крепкие полуафриканки, которые не жаловались на отсутствие физической силы, с большим трудом смогли спустить со склона бесчувственное тело. Тем временем Сергей Петрович настороженно наблюдал за тем, как прячущиеся в зарослях можжевельника никуда не убегают, а вместо того настороженно смотрят, как Алохэ-Анна, Ваулэ-Валя и Оритэ-Оля, сами едва удерживаясь на ногах, тащат на небольшую полянку бесчувственную тушу их соплеменницы. При этом Дара продолжала выкрикивать на торговом языке слова о том, что никто никому не хочет зла, а все хотят только дружбы и справедливого торгового обмена.
Наконец тем, кто прятался в можжевеловых кустах, стало ясно, что молодой неандерталке, вместо того чтобы тюкнуть ее дубиной по голове, вспороть живот и начать есть еще горячую сырую печень, перевязывают вывихнутую ступню и готовятся наложить лубок на сломанную руку. Не врет, значит, та рыжая с курносым носом пимпочкой, которая кричит о дружбе, сотрудничестве и выгодной торговле. Ветви можжевельника раздвинулись и на верхнюю тропу вышли еще три взрослые женщины-неандерталки и четверо детей — один мальчик лет десяти-двенадцати, почти неотличимая от него девочка-ровесница чуть ниже ростом и двое девочек помладше, лет пяти-шести. Еще один малыш двух-трех лет от роду, пока непонятно какого пола, сидел на руках у своей матери. И все — никаких мужчин в данном клане, состоявших всего из трех семей, и в помине не наблюдалось.
Неудивительно, что такой немногочисленный и лишенный мужчин клан при виде хоть каких-то незнакомцев тут же бежал прятаться в кусты. После коротких переговоров старшая женщина неандерталка по имени Ла, которая немного владела торговым языком длинноногих, поведала Даре, а через нее и Сергею Петровичу, что этот год для клана Землеройки был крайне неудачным. Ее собственный мужчина, неуклюжий увалень, такой же, как и его дочь, еще весной скатился со скалы во время охоты и свернул себе шею. Другой мужчина и мальчик-подросток летом оказались засыпаны в шахте обвалом. Их откопали, но они были уже мертвыми. Потом пришли те, кто меняет соль на разные нужные вещи — они увидели, что в клане больше нет ни одного взрослого мужчины, и тогда они забрали всю соль, ничего не дав взамен, потому что женщины для них были все равно что никто.
— Если мы оставить их здесь, то зимой они умереть, как мы тогда умереть на том берегу, — стараясь казаться равнодушной, произнесла Дара. — Нет мужчина, нет охота, нет еда и нет защита. Нет и добрый Петрович, который плыть мимо и брать несчастный в новую жизнь.
— Хорошо, — сказал Петрович, — мы возьмем их в новую жизнь, это без сомнений. Как-нибудь уместимся, не впервой. Но сейчас нас интересует возможность поковыряться в их соляной шахте и добыть там столько соли, сколько нам надо.
Услышав о том, что им предлагают вступить в сильное и большое племя, в котором они будут равными из равных, предводительница неандертальского клана Землеройки и по совместительству Мудрая женщина по имени Ла сразу же согласилась. Также она согласилась на то, чтобы помочь длинноногим людям в добыче соли, тем более что они собираются это делать каким-то новым и почти безопасным способом. А пока эта Ла с интересом наблюдала за тем, как Сергей Петрович накладывает шину на руку девушке, которую, как оказалось, звали Дуп — за способность влипать в разные незапланированные приключения, сопровождаемые падениями и ударами.
15 ноября 1-го года Миссии, Среда, около Полудня. Дом на Холме.
Ольга Слепцова.
Это был день, когда из плавания к далекой реке Адур вернулся Сергей Петрович на коче 'Отважный', а с ним и прочие наши аргонавты, ибо соль сейчас для племени Огня была поважнее какого-то Золотого Руна. Все мы тут убедились, что без золота и сопутствующей роскоши, синонимом которой оно является, прожить можно, а вот без соли нет. Тот же самый лосось без соли — это такая гадость, есть которую можно только от сильного голода и то, что мы сейчас потрошим, чистим и сушим в сушилке для дерева, на самом деле перед употреблением лучше всего будет вымочить в рассоле. Соответственно, из-за нехватки соли возникла проблема с консервированием икры. То есть без соли икру можно либо есть в свежем виде, либо выбросить, сушке она не поддается, уксуса для маринования у нас тоже нет, и пока не предвидится. Получить этот ингредиент в товарных количествах 'хоть залейся' вожди обещали только на следующий год, в качестве побочного продукта после постройки специальных печей для пережога древесины на древесный уголь, необходимый для создания в племени собственной черной металлургии.
И вот, когда от рыбаков, тягающих на Гаронне сеть с лососем, прибежала быстроногая девочка по имени Сали и закричала, что вниз по течению виден одинокий парус, всех в племени Огня охватила бурное ликование и искренняя радость. Сергея Петровича тут любят и уважают, даже наши французы, и все надеялись, что он вернется благополучно и привезет то, что обещал. Соль — это такая местная валюта, за которую можно выменять все что угодно. И необработанные шкуры, и кремневые желваки для изготовления инструментов, и даже редкие бусины янтаря и красивые ракушки, которые идут на изготовление женских украшений. Немедленно по получении известия о приближении коча все работы были заброшены и, оставив инструмент и недочищенную рыбу на разделочных столах, народ дружно побежал на берег приветствовать своего вождя и учителя. Побежала и я вместе со всей нашей французской бригадой. На месте осталась одна лишь мадмуазель Люси, демонстративно усевшаяся на скамейку для отдыха, установленную под стеной казармы. При этом она заявила, что категорически не желает срываться с места ради прибытия каких-то русских варваров, которые управляют дикарями.
А ведь это камень и в мой огород, потому что я давно перестала видеть в Ланях и полуафриканках дикарей каменного века, а вижу в них надежных друзей, на чью помощь и поддержку могу опереться. И так же думают и большинство из наших французов, вместе со мной попавших в это созданное моими соотечественниками общество, игнорирующее различия во внешности и ценящее людей только за их умения и душевные достоинства. За то время, пока Сергей Петрович и его команда мореходов отсутствовали, я довольно близко сошлась с его семьей, в первую очередь с Лялей и Фэрой. Мы даже вместе ходили в баню и делились нашими мелкими сугубо женскими секретами. При этом психологически обе этих женщины показались мне значительно старше своего биологического возраста. Именно психологически, потому что внешние данные у обеих были выше всяких похвал.
