— Ты о чём? — растерянно мигнул Речник. — Где ты так обгорел? Там пожар?
Он прикидывал, глядя на съёжившегося Некроманта, сможет ли поднять большую волну из канала, — сильный огонь водяными шариками не закидаешь. Крыса замотала головой, глядя на Речника с отчаянием.
— Красные демоны! Они там, огонь с ними... всё горит, даже камни горят! Они подожгли камни! — она торопилась договорить, глотая слова и обрывки фраз и то и дело вздрагивая всем телом. — Там везде огонь! Огромная туча, живая туча в огне... она прольёт огненный дождь, и всё тут сгорит! Они схватили нас, держали внутри камня! Я вязал им узлы, сучил верёвки, мы все... там четверо, наших — четверо, там шестеро знорков, ещё двое из наших — и демоны! Я сбежал, но огонь меня ударил... там живой огонь, огненная змея на камнях! Больно, очень больно... а-ай, квамзога! Это очень страшные демоны, очень!
Обугленный хвост крысы, казавшийся окостеневшим, отмок, остыл и зашевелился. Призыватель вскрикнул от боли, но быстро опомнился и спрятал хвост под лапами, подальше от Нециса. Речник покачал головой — в ушах зазвенело от верещания, мысли разлетелись, как потревоженные чайки.
— Огонь? Демоны? — Фрисс озадаченно смотрел на крысу. — Говоришь, там ещё есть люди... и Призыватели?
— Шестеро и шестеро, — закивала крыса. — Шестеро и шестеро! Нас заперли в камне, в огне, но я сбежал! Ты — коатек, ты — хранитель камней, мы не хотели тебя будить — это демоны! Они подожгли твой город! Там везде огонь, там горят все камни!
— Прокляни меня Река, — пробормотал Фрисс — в памяти всплыли очень похожие речи. — Нецис! В Сингоралайте водятся шахтные черви?
— Их полно там, Фрисс, — вяло отозвался Некромант, и его тело скрутила судорога. Полуденное солнце, огромное и неимоверно горячее, полыхало над лесом, обжигая до костей.
"Ясно. Ещё искатели приключений," — покачал головой Речник, с досадой глядя на оживившуюся крысу. "Надышались дряни, вляпались в стаю бабочек... Река моя Праматерь! Живы ли они там?!"
— Скажи, где это? Где их держат? — быстро спросил он, наклоняясь к Призывателю. — Ты помнишь дорогу?
— Чёрная стена, ступенчатые башни! — подпрыгнула на месте крыса. — Стена огня за уступами и ступенями! Я слышал название — Тамналоа, такое вот место — место камней и огня! Там пахнет кровью, пахнет гнилью, и всё горит! Они держат там живую тучу, они сами там, нас заперли внизу! Я бежал скрытным путём, но я помню! Ты поможешь, воин-коатек? Поможешь?
— Помогу, — нахмурился Речник и повернулся к стонущему Нецису. — Где листья, которые прочищают ум?
Некромант тихо застонал, царапая панцирь Двухвостки слабеющими пальцами.
— В су-умке, — пробормотал он и снова стиснул зубы. — Тла-ма-на-лойа, илкор ан Сарк... северный полигон...
Нужный свёрток сам лёг Фриссу в руку, по запаху Речник распознал листья, от резкого запаха которых отступали любые видения. Вытряхнув из сумки чистую тряпку, он макнул её в водяной шар, — на его собственной сумке пристроил раненую лапу Алсаг, и Фрисс, посмотрев на него, решил, что прорвётся и без скафандра. Главное — не застрять там, среди зловонных червяков и их едкой пены, не надышаться паров, туманящих рассудок, и не увидеть огонь на камнях...
— Как тебя зовут? — запоздало спросил он, поворачиваясь к крысе, но Призывателя уже не было в водяном коконе. Он сидел у ног Речника, и его полусгоревшие усы дрожали от нетерпения. Заметив, что Фрисс на него смотрит, Призыватель подпрыгнул на месте.
— Чикича! Я — Чикича Токазинги. Я покажу дорогу! Помоги! Они там, их убьют, демоны очень злые, очень!
— Куда?! — крикнул Речник, глядя на обожжённую спину крысы, но Призыватель, похоже, не чувствовал боли, — он уже приплясывал на краю колючих зарослей, с нетерпением оглядываясь на Фрисса. Речник махнул рукой, завязал лицо тряпицей и кинулся следом. "Упадёт — понесу," — подумал он, ныряя в кусты. "Там его родичи. Тут любой побежит."
— Фри-и-исс! — слабеющим голосом окликнул его Нецис, но Речник уже скрылся за поваленным деревом. Он остановился на миг, прислушался, но больше Некромант ничего не сказал — полуденная вспышка терзала его, и кричать ему сейчас было не по силам.
— Я ско-о-оро! — заорал Речник в ответ и побежал за шустрой крысой. Чикича, невзирая на ожоги, летел по лесу стрелой, Фрисс едва за ним поспевал.
В лицо ему дохнуло холодом из расщелины в базальтовой стене — древние камни раскололись когда-то сверху донизу от страшного удара, теперь в трещину запустили корни деревья, и в неё Фрисс мог пройти, не оцарапав доспехов. Груды чёрных и серых камней громоздились со всех сторон, узкие тропки переулков петляли между ними, растения, проросшие на развалинах, склонялись к дороге, широко раскинув ветви, а над ними мелькали, распустив хвосты, потревоженные Клоа. Речник шарахнулся от слишком близко пролетевшего пожирателя, но безглазое существо не заметило ни его, ни взволнованно пищащую крысу.
— Идём, идём! — прошептал Чикича, в нетерпении сдирая со стен бурый мох. — Через камни, через корни! Там кости, они не шевелятся!
Груда разрозненных обломков перегородила дорогу. В паре шагов от неё лежал красноватый череп — слишком большой для человеческого, с вытянутыми челюстями. Фрисс перешагнул кости, но неудачно — по щиколотку провалился в сухую чёрную труху. Крыса перемахнула через обломки и взлетела по гребню стены, оглядывая окрестности.
— Мы близко! — выдохнул Чикича, свалившись едва не под ноги Речнику. Фрисс отряхнулся от трухи и костяного крошева, молча кивнул и, пригнувшись, прошмыгнул под корнями молодой Гхольмы. Почерневшие лепестки, кружась, посыпались на него с переплетённых ветвей. Фрисс невольно чихнул, помотал головой и вылез из сумрачной норы, в которую превратился чей-то полуразрушенный дом... и замер, растерянно глядя на ступенчатую черную ограду. Над ней, цепляясь за гранёные острые шпили приземистых башен, струилось пламя.
— Тамналоа! — прошептал Призыватель, прижимаясь к ноге Речника. — Будь очень тихим! Демоны... они очень злые!
Фрисс кивнул, ошарашенно глядя на развалины. Не костры протянулись вдоль стены, как он сначала подумал, — камень, и вправду, горел ровным багрово-золотистым пламенем, взбегал по шпилям башен и спускался на извилистую стену. За шпилями, за огнём, в красноватом мареве колыхалось что-то огромное, похожее на тучу, и туман клубился над ним.
"Уачедзи," — обречённо подумал Фрисс, тихо вынимая мечи из ножен. "Лучше бы были видения..."
Глубоко прорезанный в тёмном базальте орнамент порос рыжим мхом, ветер подточил ступени, но взобраться вверх по наклонной стене было нетрудно. Фрисс вскарабкался на ступень чуть пониже гребня и смерил недовольным взглядом огненную завесу. Она колыхалась над ним, источая жар.
— Укк... — напомнила о себе крыса, тронув Речника за локоть. Фрисс посмотрел на неё, но спросить ни о чём не успел — за стеной раздался треск, короткий вопль, рёв огня, и снова кто-то закричал, а потом завыл. Речник стиснул зубы.
— Мзога! — сказал, как сплюнул, Чикича, одним прыжком слетел на мостовую и вжался в стену.
— Ступай в лагерь, — тихо, но чётко проговорил Фрисс, не сводя с него глаз. — Зови Нециса. Скажи ему слово "уачедзи". Бегом!
Он улёгся на тёплый камень и выставил перед собой сомкнутые ладони. Холод пробежал по пальцам, руки окутал прохладный туман. Речник подул на него и быстро развёл руки — теперь он держал на ладонях два клубящихся белых облачка. Стена огня поглотила их с тихим шипением, но никто не услышал его за утробным гулом и раздражёнными криками по ту сторону стены. Фрисс, задержав дыхание, нырнул в остывший просвет, и огонь сомкнулся за его спиной.
Скорчившись за сломанным гранёным шпилем, прижимаясь щекой к горячему камню, Речник с досадой смотрел вниз, за гребень. Отсюда всё прекрасно было видно — и огромное и неимоверно странное существо, окутанное облаками, и паутину канатов на его блестящих шипастых боках, и кольчатые щупальца, перепутавшиеся с канатами, и местами обгоревший корабль без мачт и парусов. Люди и крысы, окружив судно, ловили оборвавшиеся верёвки и привязывали их к косо пробитым в бортах отверстиям. Существо дёргало щупальцами, пощёлкивало прозрачными пластинами на боках и время от времени испускало низкий вой, от которого болели уши даже у Фрисса, устроившегося поодаль. Извилистая стена широким полукольцом охватывала ровную площадку, заваленную всяким сором, среди которого взгляд Речника нашёл почерневшие кости... много костей, и не все из них принадлежали людям. Крысы и южане, обступившие корабль, ходили прямо по костям, но ни один из них не сказал и слова — куда больше их пугали живые, те, кто хмуро взирал на них со стены. Фрисс видел и их — красные дрожащие ореолы, заменившие им тень, чёрную кожу, прорезанную багровыми трещинами, пятна гари и сажи на чёрных пластинах брони. Один из них крепко держал второго за плечо, и тот сдавленно подвывал — ладонь первого была раскалена докрасна.
— А-ай, квамзога! С ума слетел?! — высвободив руку, уачедзи шарахнулся в сторону. — Чуть до костей не прожёг!
— Сиди тихо, личиночья пожива, — оскалился второй. — Держи огонь при себе!
— Эти люди — вот кто личиночья пожива, — скривился первый. — Дай убить хотя бы одного!
— Тихо! — Фриссу не померещилось — клыки поджигателя и впрямь были вдвое длиннее, чем у любого из людей, даже у зубастых южан. — Пока что они нужны нам. Подожди, скоро мы вчетвером будем убивать их. Это будет... приятно.
— Фаррх, — выдохнул первый и нехорошо ухмыльнулся. — Очень приятно. Что скажешь, Мфана? Четыре полных ведра есть у нас, но нет веществ для пятого. Что слышно от Товеши? Долго нам ещё тут сидеть?!
— Набери масла, разведи жижу вдвое, — тихо зарычал в ответ Мфана. — Нет времени на готовку! Товеша скоро будет. Кому, как не вам, безголовым, я читал его письмо?!
— А-ай, квамзога! — уачедзи плюнул на камень, и слюна задымилась. — Письмо?! Твой Товеша совсем спятил — и ты с ним! Какие коатеки?! Все коатеки давно мертвы, никого из них тут нет! Мы плясали на их костях, ни один не поднялся! Что пишет твой Товеша?!
— Молчи, падаль! — над макушкой Мфаны поднялся язык красного пламени. — Товеша умнее вас двоих, вместе взятых, — он сквозь землю видит! Он знает, что пишет. Солнечный змей дал ему острый разум. Он будет жить, будет сильным, будет убивать с нами!
— А-ай! — уачедзи отступил ещё на шаг и низко наклонил голову, глядя исподлобья. — Не давай ему зелье! Нас избрал солнечный змей, мы, трое, сильные, — зачем нужен Товеша?!
— Тебя змей не спросил! — скривился Мфана. — Он будет с нами. Увижу, что ты тронул зелье, — убью на месте! Что ты маячишь тут, Нкечи?! Ты поймал крысу? Где она?
Нкечи отступил ещё на шаг, уклоняясь от разбившегося о камень огненного шара.
— Крыса сдохла! — буркнул он.
— Где дохлая крыса? — недобро сощурился Мфана. — Где её кости? Их нет? Ты упустил её, кусок тухлятины?!
Фрисс осторожно сдвинулся чуть левее, обходя шпиль. "Водяную стрелу в него... шея и лицо... эти чешуи — прочные?.. шея открыта... ударить как можно сильнее — поддадутся... не сейчас, ещё се..."
Боль, как волна кипятка, накрыла его с головой, и он до крови прикусил губу. В глазах потемнело, и всё же он развернулся и ударил — но меч бесполезно рассёк воздух в трёх шагах от третьего поджигателя. Красные иглы топорщились на его макушке, огонь стекал по пальцам.
— Йи-и-и... ич-вакати! — корчась от боли, Фрисс ткнул мечом в сторону уачедзи. Три вопля слились в один. Речник успел ударить ещё раз, из-под чёрных пластин на руке Мфаны брызнула кровь, но меч, накалившийся докрасна, выпал из ослабевшей руки, а следом полетел второй.
— Нкечи! — взревел раненый поджигатель. — Вот твоя крыса — большая крыса!
— Икш... — прохрипел Речник сквозь боль, выворачивающую наизнанку, но договорить не успел — чёрные когти впились в его горло, раздирая жилы, и Фрисс, захлёбываясь кровью, полетел вниз и растянулся на ворохе старых костей, среди мха и ползучих лоз. Он схватился за горло и нащупал рваную рану. Кровь стекала по пальцам, капая на мох.
Мфана кричал что-то, указывая на Речника. Сквозь багровый туман перед глазами и нарастающий гул в ушах Фрисс едва различал пятна и звуки. Кто-то испуганно вскрикнул, взревело пламя, снова закричал уачедзи. Речник привстал, зажимая рану, вытянул вперёд дрожащую руку, но вместо заклинания издал лишь булькающий хрип. Резкая боль пронзила плечо, из глаз посыпались искры, — огненная плеть ударила Речника, и он, покачнувшись, осел обратно на мох. Кровь потекла сильнее.
"Река-Праматерь! Вот так... и всё?" — растерянно думал он, чувствуя, как руки слабеют. Он лежал на старых костях и слышал издалека рокот прибоя, шелест тростников и пронзительные крики чаек. Вот только солнце... жаркий денёк, не поджариться бы...
Звенящая тишина опустилась на него, и больше он ничего не слышал — зато в глазах внезапно прояснилось. Он лежал на боку, и ледяная тонкопалая ладонь обжигала холодом его плечо. Речник мигнул.
— Ты — воин, — белесые огоньки дрожали на дне глазниц, чёрно-жёлтый череп наклонился к живому лицу, стремительно покрываясь плотью. Ледяные когти накрыли рану, и Фриссу показалось, что ему снова разрывают горло. Он стиснул зубы и зажмурился.
Ледяная хватка разжалась. Что-то прошелестело мимо, тихо позвякивая.
— А-ай, мзога! — взвыли наверху.
— Коатек! — заверещал кто-то, и хруст костей смешался с топотом десятков ног. А потом взревело пламя и завыл ветер.
"Встать..." — Фрисс попытался опереться на руку, но тело не слушалось — оно размякло и отяжелело, как промокшая одежда. Он снова уткнулся носом в мох и закрыл глаза.
Сознание возвращалось медленно. Речник приоткрыл глаза, снова зажмурился и резко поднялся. Холодные когти заскрежетали по оплечью, мёртвая рука подхватила Фрисса, и он растерянно замигал, глядя в белесые глаза, просвечивающие сквозь подвижный теневой кокон. Чёрный и зеленоватый туман расплетались на пряди и снова перемешивались, и из-под них едва можно было различить очертания неживого тела — чешуи на истлевшей броне, кости, торчащие из-под разломанных пластин доспехов, выцветшие и истрёпанные перья в седых волосах, тёмно-серую кожу, плотно обтянувшую руки и скуластое лицо, белые полосы наискосок по щекам.
— Кто... — прохрипел Речник, ощупывая горло. Раны не было — пальцы наткнулись лишь на грубый шрам. Фрисс покрутил шеей — казалось, рана затянулась месяц назад, а не только что...
— Не знаешь меня? — умертвие удивлённо покачало головой. — Я помню, как умирал. Значит, это было давно. Я тоже не помню твоего лица, воин. Я запомнил бы такого храбреца. Дикари боялись бы твоего имени... Я Тецалан — Тецалан Нор"хешима. Слышал ты обо мне?
— Нет, — смутился Речник. — Это ты спас меня? Уачедзи... поджигатели, огненные маги... они тебя не...
— Дикари, — покачало головой умертвие. — Свирепые, но глупые. Жалкие бунтовщики, по случайности овладевшие магией. Посмотри на них, воин. Больше они не взбунтуются.
