Лу.
— Странно все же! — пожал плечами Чжан Лу, выслушав Ян Суна. — Лю Бэй
всего-навсего полководец левой руки. Как же он может обещать мне титул
Ханьнинского вана?
— Он дядя ханьского императора, — сказал Ян Сун, — и может испросить для
вас титул у Сына неба.
Убежденный таким доводом, Чжан Лу отправил гонца к Ма Чао с повелением
прекратить войну. Сунь Цянь на время остался у Ян Суна, ожидая результатов
задуманного дела. Через несколько дней вернулся гонец и сообщил, что Ма Чао
не желает отступать до тех пор, пока не совершит подвиг. Тогда Чжан Лу
послал второго гонца, решительно требуя, чтобы Ма Чао прибыл в Ханьчжун.
Этот гонец не вернулся. Так повторялось три раза.
— Не верьте Ма Чао, он к вам не явится, — твердил Ян Сун. — Он замышляет
мятеж и решил оставить ваше войско себе.
Чтобы еще больше усилить подозрения Чжан Лу, лукавый советник распустил
слухи, что Ма Чао якобы собирается захватить Сычуань и мстить за своего
отца, погибшего от руки Цао Цао, и вовсе не имеет охоты подчиняться Чжан Лу.
Прослышав об этом, Чжан Лу, как обычно, обратился за советом к Ян Суну.
— Передайте Ма Чао, что если ему так хочется отличиться, пусть он в
течение месяца совершит три подвига, — предложил Ян Сун. — Выполнит он
ваши требования — получит награду, если же нет — поплатится своей головой.
Прикажите ему, во-первых, взять Сычуань, во-вторых, доставить вам голову Лю
Чжана и, в-третьих, изгнать Лю Бэя. На случай, если бы он вздумал поднять
против вас мятеж, — прикажите военачальнику Чжан Вэю закрыть все дороги на
Ханьчжун.
Чжан Лу принял совет Ян Суна и послал гонца в лагерь Ма Чао. Узнав, чего
требует от него Чжан Лу, Ма Чао заволновался:
— Как же я все это выполню?
Посоветовавшись с Ма Даем, он решил, наконец, прекратить войну и вернуться к
Чжан Лу. Однако Ян Сун уже успел распустить слух, что Ма Чао взбунтовался и
собирается напасть на Ханьчжун.
Военачальник Чжан Вэй спешно занял все горные проходы на подступах к
Ханьчжуну, и Ма Чао не мог пройти ни вперед, ни назад.
Узнав об этом, Чжугэ Лян, улыбаясь, сказал Лю Бэю:
— Вот Ма Чао и попал в безвыходное положение! А теперь я поеду к нему в
лагерь и уговорю сдаться.
— О нет, вы сами никуда не уезжайте! — стал упрашивать Лю Бэй. — Ведь вы
мой ближайший и доверенный друг, что я буду делать, если с вами случится
беда?
Чжугэ Лян доказывал, что ехать ему необходимо, а Лю Бэй не отпускал его.
В это время пришло письмо от Чжао Юня, который сообщал, что направляет
к Лю Бэю недавно покорившегося ему сычуаньского военачальника Ли Куя,
уроженца Юйюаня.
Лю Бэй пригласил Ли Куя к себе и спросил:
— Почему вы перешли ко мне? Ведь вы служили Лю Чжану?
— Умная птица ищет себе дерево и вьет на нем гнездо, мудрый слуга выбирает
себе господина и служит ему, — ответил Ли Куй. — Правда, я давал иногда
советы Лю Чжану и при этом руководствовался верноподданническим чувством.
Но он отвергал мои советы, и мне стало ясно, что ему не сдобровать. Вы же,
господин, несете народу княжества Шу гуманность и добродетель, и я уверен,
что вас ждет преуспеяние. Поэтому я и пришел к вам.
— Наверно, у вас и для меня есть какой-нибудь разумный совет, не так ли?
— спросил Лю Бэй.
— Вы правы, — ответил Ли Куй. — Я могу уговорить Ма Чао покориться вам.
Мы с ним были большими друзьями еще в Лунси, и он мне верит.
— Мне как раз нужен такой человек, который вместо меня мог бы поехать к Ма
Чао! — обрадовался Чжугэ Лян. — Но я хотел бы знать, о чем вы будете с ним
говорить?
Ли Куй наклонился к Чжугэ Ляну и что-то зашептал ему на ухо. Тот
одобрительно кивнул и отпустил его.
Ли Куй прибыл в лагерь Ма Чао и велел охране доложить о своем приезде.
"Ли Куй человек красноречивый и, должно быть, начнет уговаривать меня
покориться Лю Бэю", — подумал Ма Чао. Он вызвал двадцать телохранителей,
вооруженных мечами, и приказал им спрятаться возле шатра.
— Как только я подам знак, рубите Ли Куя на куски! — сказал он.
Ли Куй с достоинством вошел в шатер. Ма Чао сидел неподвижно.
— Ты зачем явился? — вдруг выкрикнул он.
— Для переговоров.
— Видишь? Вот у меня в ножнах недавно отточенный меч, и если ты будешь
болтать лишнее — его остроту испытаешь на своей шее! Понял? — угрожающе
произнес Ма Чао.
Ли Куй громко рассмеялся в ответ.
— Ваша гибель близка, полководец! Боюсь, что не придется вам испробовать
свой меч на моей шее!
— Отчего же мне грозит гибель? — спросил Ма Чао.
— Слышал я, что даже любитель безобразного не смог бы отрицать красоты
Си-ши из княжества Юэ, а от любителя красивого не смогло бы укрыться
безобразие У-янь(*1) из княжества Ци, — отвечал Ли Куй. — "Солнце, дойдя
до зенита, клонится к закату, полная луна идет на ущерб". Это закон, единый
для всего мира. Вы мстите Цао Цао за смерть своего батюшки и при
воспоминании о Лунси в ярости скрежещете зубами. Перед вами стена, и вы
остались в одиночестве. Пойти вперед? Все равно вы не спасете Лю Чжана и
не прогоните Лю Бэя из Сычуани. Назад? Ян Сун не допустит вас к Чжан Лу.
Если вы вновь понесете такое же поражение, как прежде на реке Вэйшуй, какими
глазами вы будете смотреть на народ Поднебесной?
— Вы правы, — опустив голову, ответил Ма Чао. — У меня нет выхода.
— Если вы согласны выслушать меня, то прогоните воинов, которых спрятали
за шатром, — сказал Ли Куй.
Смущенный Ма Чао исполнил его требование.
— Ну, так вот, — продолжал Ли Куй. — Лю Бэй уважает людей мудрых, и я
уверен, что он добьется успеха. Поэтому, покинув Лю Чжана, я перешел к нему.
Когда-то ваш батюшка договаривался с Лю Бэем уничтожить злодея Цао Цао.
Почему же вы не желаете оставить тьму ради света? Почему вы не подумаете над
тем, как отомстить за смерть отца и заслужить славу?
Ма Чао понял, к чему клонит речь Ли Куй, и очень обрадовался. Он тут же
отрубил голову Ян Бо и вместе с Ли Куем отправился к Лю Бэю и преподнес ему
голову убитого. Лю Бэй принял Ма Чао как почетного гостя. Тот с
благодарностью поклонился и произнес:
— Сегодня, наконец, я обрел просвещенного господина! Мне кажется, будто
тучи разошлись и я вновь узрел голубое небо.
В это время из Ханьчжуна возвратился Сунь Цянь. Лю Бэй по-прежнему оставил
военачальников Мын Да и Хо Цзюня охранять заставу Цзямынгуань, а сам
отправился в поход на Чэнду.
Когда он проходил через Мяньчжу, старый военачальник Хуан Чжун и Чжао Юнь
доложили ему, что против них выступили сычуаньские военачальники Лю Цзюнь и
Ма Хань.
— Если разрешите, я расправлюсь с обоими, — предложил Чжао Юнь.
С этими словами он вскочил на коня и вихрем поскакал в поле. Лю Бэй остался
на городской стене. Он беседовал с Ма Чао и угощал его вином, а слуги
подносили им яства. Вскоре возвратился Чжао Юнь и бросил к ногам Лю Бэя
головы двух вражеских военачальников. Ма Чао был поражен и преисполнился
почтением к отваге Чжао Юня.
— Против ваших войск сражаться невозможно! — воскликнул он, обращаясь к
Лю Бэю. — До чего же безнадежно сопротивление Лю Чжана! Разрешите мне
призвать его к покорности! Если он не послушается меня, я возьму Чэнду и
передам вам!
Лю Бэй был доволен. Пиршество вскоре окончилось, и все разошлись отдыхать.
Разгромленное войско Лю Цзюня и Ма Ханя бежало в город Ичжоу. Когда Лю Чжану
сообщили о поражении, он с перепугу заперся у себя в покоях и вышел оттуда,
лишь получив сообщение, что с севера приближаются войска Ма Чао и Ма Дая. Лю
Чжан поднялся на городскую стену, уверенный в том, что это войска Ма Чао
идут ему на помощь.
— Прошу Лю Чжана выйти на переговоры! — крикнули Ма Чао и Ма Дай.
— В чем дело? — удивленно спросил со стены Лю Чжан.
Ма Чао отвечал:
— Я вел на помощь вам войско, но Ян Сун сумел оклеветать меня перед Чжан
Лу, и тот хотел меня убить. В поисках спасения я перешел на сторону Лю Бэя.
Если вы тоже покоритесь ему, я обещаю вам полную безопасность. Решайтесь,
иначе я буду штурмовать ваш город!
От ужаса лицо Лю Чжана посерело, и он лишился чувств. Приближенным едва
удалось привести его в себя.
— Вот к чему привело мое неразумие! — запричитал он. — Но теперь уж
раскаиваться поздно. Придется открыть ворота и сдаться, чтобы спасти от
гибели население!
— В городе более тридцати тысяч воинов и значительные запасы провианта, —
пытался возражать военачальник Дун Хэ. — Мы можем продержаться целый год!
Зачем же сразу сдаваться?
— Мы с моим батюшкой двадцать лет правили землями Шу, но никогда не
оказывали милостей народу! — с отчаянием воскликнул Лю Чжан. — Мы вели
войны, а население страдало от голода. Совесть моя неспокойна! Нет, лучше уж
покориться и дать людям возможность спокойно жить!
Стоявшие рядом с Лю Чжаном чиновники заплакали. Только один из них твердо
произнес:
— Ваше решение, господин мой, совпадает с волей неба!
Это сказал Цзяо Чжоу, родом из округа Баси, прекрасный знаток астрологии. Лю
Чжан недоумевающе посмотрел на него.
— Ночью я наблюдал небесные знамения и видел, как сонмы звезд скопились
над областью Шу, — объяснил Цзяо Чжоу. — Причем самая большая звезда
сияла, как луна, а это значит, что в здешних местах появится император или
ван. Ведь еще год назад мальчишки на улицах распевали песенку:
Если тебе надоела прежняя еда,
Жди, когда новый правитель явится сюда.
Таковы знамения неба, такова его воля, нарушать ее нельзя!
Хуан Цюань и Лю Ба, услышав эти речи, схватились за мечи, но Лю Чжан их
удержал.
В этот момент пришло известие, что правитель области Шуцзюнь, по имени Сюй
Цзин, сдался Лю Бэю. Лю Чжан, разразившись воплями и криками, бросился к
себе во дворец.
На следующий день ему доложили, что у городских ворот стоит Цзянь Юн,
советник Лю Бэя, и просит впустить его в город. Лю Чжан приказал открыть
ворота. Цзянь Юн с гордым и спокойным видом въехал в город в коляске. Но
вдруг из толпы пробился к нему человек и, выхватив меч, громко закричал:
— Ах ты, ничтожество! Возгордился? Смотреть на нас не хочешь? Презираешь?
Цзянь Юн выскочил из коляски и низко поклонился. Ему сказали, что
неизвестный человек — житель Мяньчжу, по имени Цинь Ми.
— Я не имел чести знать вас, мудрый брат! — с улыбкой сказал Цзянь Юн. —
Счастлив буду, если вы не осудите меня за это!
Они вместе пришли к Лю Чжану. Цзянь Юн принялся расхваливать безграничное
великодушие Лю Бэя, и это еще больше утвердило Лю Чжана в решении немедленно
сдаться. С Цзянь Юном он обошелся очень милостиво.
На следующий день Лю Чжан, взяв с собой верительную грамоту на право
правления областью и печать, в коляске выехал из города в лагерь Лю Бэя.
Цзянь Юн сопровождал его. Лю Бэй встретил Лю Чжана у лагерных ворот и,
пожимая ему руку, со слезами говорил:
— Я всегда старался действовать гуманно и справедливо, но сейчас
обстоятельства этого не позволяют. Простите меня!
Лю Чжан вручил Лю Бэю свой пояс с печатью. Затем они вместе поехали в Чэнду.
Когда Лю Бэй въезжал в город, жители, стоя у ворот своих домов, воскуривали
благовония и кланялись ему.
Лю Бэй вошел в главный зал ямыня. Чиновники пришли поздравить его. Среди них
не было только Хуан Цюаня да Лю Ба, которые наотрез отказались выйти из
дому. Военачальники, возмущенные их поведением, хотели отправиться к ним, но
Лю Бэй строго-настрого запретил тревожить их.
Он сам посетил Хуан Цюаня и Лю Ба и пригласил их к себе на службу. Те были
так тронуты добротой Лю Бэя, что охотно согласились.
— Итак, западные округа Сычуани покорены, — сказал Чжугэ Лян, — но в
одном владении не может быть двух правителей. Лю Чжана необходимо отправить
в Цзинчжоу.
— Я только что завоевал земли Шу, — возразил Лю Бэй — и сразу не могу
решиться выслать Лю Чжана в отдаленный край.
— Лю Чжан лишился своих владений потому, что был слаб, — произнес Чжугэ
Лян. — Если и вами будет руководить в делах женская чувствительность, так
не удержаться вам надолго в здешних краях!
По настоянию Чжугэ Ляна был устроен большой пир, на котором Лю Бэй объявил
Лю Чжану, чтобы тот со всей семьей собирался в путь. Местожительством для
него был избран отдаленный уезд Гунань в области Наньцзюнь.
Так Лю Бэй стал правителем округа Ичжоу. Все гражданские и военные
чиновники, выразившие желание служить ему, получили титулы и награды; многие
из них были повышены в должности. Для воинов устраивались пиры. Все житницы
были открыты, и народу бесплатно раздавали зерно.
Население и войско радовались и ликовали. Лю Бэй хотел отдать лучшие дома и
земли округа Ичжоу своим чиновникам, но Чжао Юнь удержал его от такого шага.
— Население округа Ичжоу сильно пострадало от войны, — сказал он, —
многие земли не обрабатываются, дома пустуют. Сейчас необходимо вернуть
жителей на свои места и дать им мир и покой, только тогда они будут нам
послушны. Неразумно обирать весь народ ради того, чтобы наградить немногих!
Лю Бэй признал правоту Чжао Юня и попросил Чжугэ Ляна составить законы для
управления землями Шу. Уголовный закон оказался слишком строгим, и советник
Фа Чжэн сказал:
— Во времена Гао-цзу основной закон государства состоял всего из трех
статей, и народ постоянно чувствовал доброту правителя. Я думаю, что Чжугэ
Лян должен немного смягчить законы и тем оправдать чаяния народа.
— Вы знаете только одну сторону дела и не знаете другой, — возразил Чжугэ
Лян. — Законы Цинь Ши-хуана были так жестоки, что вызывали нарекания
десятков тысяч людей. А Гао-цзу старался снисходительностью своей привлечь
недовольных на свою сторону. Сейчас время другое. Правитель Лю Чжан был слаб
и неразумен, во владениях его царил разброд, и если мы не установим
справедливое управление, если строгость законов не будет внушать должного
уважения и почтения, то может возникнуть смута. Бывает, что государь жалует
высокими должностями только своих любимцев, и они начинают чинить
самоуправство; а когда он оказывает милости только льстецам, они становятся
нерадивыми и требовательными сверх всякой меры. Одним словом, во всех
крайностях таится зло. Законы должны быть строгими. С помощью закона мы
будем охранять порядок, и тогда люди правильно поймут, что такое милость.
Человек, которому жалуется титул, приобретает почет, но если этот почет
