— Да что ж ты будешь делать?! — вдруг раздался возглас позади меня.
Я обернулся на звук.
Прямо за моей спиной, развалившись в приплюснутом кресле-капле перед широкоэкранной плазмой и ещё парой мониторов играл в приставку какой-то старик. Вероятно, хозяин этого места. И по идее именно его мне стоило бы изучать в первую очередь, но происходящее на одном экране, том самом, к которому была подключена приставка, завладело моим вниманием в первую же секунду.
Не каждый день увидишь, как кто-то играет на приставке в тебя.
Да, персонаж игрока был облачен в костюм Человека-Паука, хоть и не в точности такой как у меня. Поверхность костюма явно отливала металлом, что говорило о его технологичности. У меня было нечто подобное в поздние периоды моей карьеры героя в прошлом мире, но этот мир такого костюма видеть ещё не мог.
А противником Человека-Паука в игре выступал никто иной как Доктор Осьминог. Именно трудности в бою с игровым Октавиусом, который кстати был не слишком-то похож лицом на свой реальный прототип, вызвали недовольство игрока.
— А если так? — с азартом воскликнул старик.
Из спины Паука на экране выскочили четыре механических манипулятора, с помощью которых он атаковал дока. Такой фишки у меня точно не было…
— Что за херня тут происходит? — не сдержался я.
Мало того, что дед играет в меня, в то время как Человек-Паук ещё только заявил о себе миру, и никакая студия не успела бы сделать про него игру, так и противник его — Отто Октавиус — живёт себе преспокойно и работает где-то в Европе. Не говоря уже о том, что в этой вселенной его… её зовут Оливия.
Явно не ожидавший появления гостей старик подпрыгнул на месте и чуть не свалился со своего седалища, благо кресло-капля легко стабилизировалось и не позволило ему упасть.
— А ты тут как оказался? — удивился старик, разглядев меня.
Я тоже смог его рассмотреть. Это был преклонного возраста мужчина, с широким добрым лицом, короткими седыми волосами и сетью улыбчивых морщинок вокруг рта. Его ясные, совершенно не тронутые старостью глаза смотрели на меня с неподдельным изумлением.
— Так, молодой человек, — он взял себя в руки и с показушным кряхтением начал подниматься со своего места.
Видя затруднения старика, я подал ему руку, чтобы помочь встать.
— Спасибо, совсем засиделся я что-то, — выпрямился он, придерживаясь рукой за поясницу, — так, о чём это я? А точно! Во-первых, не выражайтесь, вы у меня в гостях, а во-вторых, как ты сюда попал?
Не похож он на сверхъестественную сущность, что могла бы проживать в подобном пространстве. Скорее на того самого человека с Земли, которому принадлежат все эти вещи. Может, он тут кем-то заперт.
— Эм, я… получается, что умер, — не стал юлить я.
— Что, так быстро? Как ты вообще умудрился умереть? — опешил старик, так будто хорошо знал меня и чего от меня ожидать.
И тут же, не дожидаясь моего ответа, он положил свою невесомую сухую ладонь мне на лоб.
В следующую секунду вся моя жизнь с момента пробуждения в теле местного Питера Паркера пронеслась у меня перед глазами буквально за пару секунд.
— Ах, вот оно что… — проворчал он себе под нос, — умер он, как же.
— Что это было? — я отшатнулся прочь сразу же, как только он меня отпустил, — ты телепат?
На что старик только рассмеялся сухим гаркающим смехом.
— Скажешь тоже, телепат, — он отвернулся от меня и подошёл к гамаку, достав бутылку чего-то ярко красного, — можешь звать меня Стэн. Выпьешь?
— Спасибо, не надо, — машинально отказался я.
Первое впечатление явно оказалось неверным. Этот дед обладает мощными способностями. Очень может быть, что это место полностью создано и подчиняется ему. Неужели передо мной кто-то из мутантов Омега уровня. Но он такой старый. Я должен был что-то слышать о нём.
По крайней мере он не кажется агрессивным. Значит можно наладить диалог и выяснить, что ему известно.
— Вы знаете, что это за место? Или как я сюда попал?
— В обычном случае, как это, например, происходит с твоей подружкой Дэдпулом, — старикашка глупо и как-то похабно рассмеялся, — после смертельных ран, такие как вы попадают в Чертоги Смерти. Хотя большинство не способны осознать себя в этот момент, а то немногое, что всё же видят, либо принимают за галлюцинации, либо забывают. Уилсон в этом плане исключение.
— Но мой случай необычный? — слова старика звучали как бред, но я пока не стал высказывать своих сомнений.
— Конечно, — согласился старик, — ведь ты не принадлежишь той вселенной, в которой находишься, потому-то местная Смерть и не захотела иметь с тобой дело, вот и скинула тебя ко мне…
Чертоги Смерти? Он говорит о смерти, не как о природном явлении — завершении жизнедеятельности организма — а как о конкретном существе. Это всё попахивает старческим маразмом. Откровенным бредом, если уж говорить начистоту. Но при этом он знает о моём иномировом происхождении. Впрочем, это можно объяснить сильной телепатией, ведь он смог заглянуть в мои воспоминания.
— И почему же Смерть скинула меня к тебе? — с трудом скрывая своё недоверие, спросил его я.
— Не знаю, — он почесал голову, — может, ты ей не нравишься. Может мы оба ей не нравимся.
Встав с гамака Стэн подошёл к плите, на которую я раньше не обращал внимания.
— Что это за место? — решив не противоречить очевидно сумасшедшему человеку, спросил я, — ты тут живёшь?
— Вроде того… — старик вытащил из плиты поднос.
Он уже второй раз не стал объяснять, где мы находимся. Не знает или не считает нужным рассказывать.
— Что это?
— О, это моя гордость, — тут же взбодрился старик, — мои геройские печеньки. Видишь ли, мало кто знает, но готовлю я так же хорошо, как и пишу, но увы, моя легендарная скромность не позволяет мне хвастаться этим.
А что по-твоему ты делаешь прямо сейчас?
— Хочешь? — он поставил поднос с печеньем остывать на столе и, подцепив пальцем одну, со вполне отчётливо угадывающейся формой паука, протянул мне.
— Спасибо, я не голоден… недавно поел.
— Ну и зря, — старик закинул печеньку себе в рот и запил её красным напитком, разом осушив половину.
— А что насчёт местного Питера, чьё место я занял? — продолжил подыгрывать ему я.
— Он бы всё равно бездарно умер на лабораторном столе тех фанатиков, — отмахнулся Стэн, — и не переживай, ему нашлось более подходящее место.
Это бесполезно… он свято верит в свои фантазии.
Если мыслить логически… я сейчас должен быть на кухне у Карен, с простреленной башкой. Регенерировать повреждённый мозг. В таком случае, это место — ни что иное как галлюцинация в моём повреждённом мозгу. Мои действия здесь ни на что не влияют, этот старик не существует в реальности, и всё это тут же закончится, как только я восстановлюсь.
— И как долго это будет длиться? — озвучил свои мысли я.
— Ты вернёшься обратно, как только мозги зарастут, — тут же отозвался Стэн.
Ну, конечно. Он может сказать мне только то, что я и так знаю сам.
Он посмотрел на наручные часы, которых секунду назад, я готов поклясться, у него на руке не было.
— Ну да, время немного растянуто тут, но я могу ускорить его для тебя.
Старик разом допил свой напиток и подошёл ко мне.
— Почему? — мне в голову пришла одна идея.
— Что? — не понял старик.
— Почему именно я? — конкретнее оформил свои мысли я, — почему в этот мир попал именно я?
Мне стало интересно, что ответит этот образ, сформированный моим подсознанием.
— Тебе что-то не нравится в твоём новом мире? — старик закинул одну руку мне на плечо, а другой, с зажатой между пальцев печеньем, обвёл пространство перед нами.
В след за печенькой в темноте проявился пульсирующий золотистым светом узор огромной паутины, нет, Паутины. Она простиралась через пространство во всех измерениях и даже дальше, там куда я не мог посмотреть и чего не мог понять. Её нити пронизывали бесчисленное количество миров и один из них, повинуясь желанию Стэна, словно бы приблизился, позволяя нам заглянуть внутрь него.
Разросшаяся точка мира на паутине быстро превратилась в бескрайнюю вселённую наполненную миллиардами галактик, которая затем столь же стремительно сфокусировалась на Млечном Пути. Масштаб продолжал увеличиваться, пока я не увидел Землю. Причём не просто как планету, покрытую материками и океанами голубой воды, я словно бы смог разом ощутить и увидеть всех людей на этой Земле.
— Разве тебя что-то не устраивает?
— Нет, этот мир прекрасен, — помотал головой я, — здесь живы практически все, кого я любил. Это словно сон, который в любой момент может закончится… если всё это правда, за что мне такое счастье?
— Ох, парень… ты слишком много думаешь о всяких глупостях.
Чёрт, забавно это слышать от собственного подсознания.
— Ты прожил праведную жизнь, Питер, — он встряхнул меня за плечи, — видишь ту грудастую шлюху с дорожкой кокаина между сисек? — мановением руки он приблизил одно из изображений с хорошо знакомой мне девицей в костюме девушки-кролика, — развлекайся, мальчик мой!
Стэн хлопнул меня по спине и в тот же миг, я почувствовал, как меня начинает затягивать обратно в мой мир. А Стэн, хрустящий печеньем, и его пространство начали тускнеть и как бы затемняться.
Уже почти вывалившись из галлюцинации я услышал гневное ворчание старика.
— То есть как это убрали Паучка из киновселенной?! Ах вы жадные черти, ну погодите, я вам устрою…
Образ полуобнажённой Ларины с кокаиновой дорожкой между грудей приближался всё быстрее и быстрее, пока в итоге я не упал прямо в ложбинку.
В следующее мгновение я почувствовал холодную поверхность стола под своим лбом и что-то вязкое и мокрое, размазанное по всему лицу. Кровь и мозги, судя по характерному привкусу. Не то чтобы я знал каковы на вкус мои мозги до этого момента.
Но помимо необычных вкусовых ощущений было ещё кое-что, что я почувствовал сразу же, как только пришёл в себя. И это было не очень приятное ощущение. Совершенно отвратное, я бы сказал. Возможное самое худшее из всего, что я когда-либо имел неудовольствие испытать на собственной шкуре.
Дело в том, что прямо в этот момент, парочка болванчиков Пурпурной — агенты Мэй и Маккензи — усердно пытались отделить мою голову от плеч. Выходило это у них не очень хорошо, так как ни отчаянно регенерировавшие мягкие ткани, ни чрезвычайно крепкие позвонки не желали уступать натиску стали. Но приятного, когда тебе между шейных позвонков пытаются просунуть нож, скажу я вам, мало.
— Пистолетом давай! — отдала приказ Килгрейв, — прострели ему позвоночник, мать твою!
Я откатился в сторону, и пуля прошла мимо, впившись мне в плечо, а клинок, на который Златовласка всё ещё давила всей своей тушей, сорвался и, пробив мою шею наискосок, выскочил сбоку.
— Быстрее, идиоты, пока он не восстановился! — Пурпурная явно начинала паниковать, — Паркер, замри, не двигайся.
Как же мне осточертела эта её команда!
Но к счастью, желания замереть на месте и позволить подчиняющимся психопатке агентам и дальше издеваться над моим телом у меня не возникло.
А Масаки и не думал прекращать пальбу. Следуя полученной команде, он разрядил в меня всю обойму своего пистолета, целясь в район шеи.
Вот засада. А у меня даже веб-шутеров с собой нет. Мне оставалось только ждать пока раны на шее затянутся и прикрываться от выстрелов руками, благо девятимиллиметровый пистолет не мог нанести мне существенного урона.
Японец отстрелял первую обойму и начал перезаряжаться, а Златовласка, вооружившаяся за это время кухонным ножом взамен того, что остался в моей шее, бросилась в атаку.
Нужно с этим заканчивать. Мой главный противник — не эти два болванчика, а Килгрейв.
Оперевшись левой рукой о стену, я подпрыгнул и ударил Маккензи в грудь двумя ногами, отбрасывая её прямо на товарища по несчастью. Одновременно с тем правой я вырвал нож из раны на шее и прямо в прыжке метнул его в Пурпурную, что всё это время стояла позади Ванды, прикрываясь ею от возможного рикошета.
К сожалению, несмотря на отличную меткость, я не умел правильно метать ножи. И хотя я попал Пурпурной в выглядывающее из-за её живого щита предплечье, но только лишь боковой частью рукояти, не лезвием.
Тем не менее сила броска была столь велика, что женщину отбросило к стене, закрутив вокруг своей оси.
Она завопила не своим голосом, схватившись за сломанную и выбитую из плечевого сустава руку.
Отлично! Я рванулся к оглушённой внезапной болью и ударом об стену психопатке и с превеликим удовольствием вырубил её, ударив ногой прямо по искривлённой от страха и боли роже. Теперь она будет ещё более кривой. Когда срастётся.
Обошлось?
К сожалению, после обезвреживания самой Килгрейв, попавшие под её влияние люди не пришли в себя сразу. Помнится, Джесси упоминал, что эффект каждого приказа держится около суток.
Так что мне пришлось ещё немного повозиться с агентами Маккензи и Масаки, чтобы они прекратили тщетные, но крайне раздражающие попытки отправить меня на повторную встречу с чокнутой галлюцинацией, созданной моим же подсознанием.
Связав их при помощи позаимствованных у Карен жгутов, я занялся ранами самой Коннорс. К счастью ей Килгрейв приказывала только готовить и прислуживать за столом и никаких опасных фокусов от женщины можно было не ожидать…
— Прости, — вдруг решила повиниться профессор, пока я бинтовал ей руки, — я привела вас в ловушку и рассказала ей всё о сыворотке Ящера.
— Эй, в этом нет твоей вины, ты не могла противостоять контролю. К тому же, всё ведь более-менее обошлось.
Чуть проблемнее была ситуация Ванды. Приказ сидеть и не делать ничего без отдельной команды всё ещё был в силе. Благо хоть говорить Уилсон могла.
— Ну и что нам делать с тобой? — в растерянности я почесал затылок.
— Как что… — откликнулась сама Дэдпул, — пальни разок мне в голову и дело с концом.
— Эм… — да, это сработает, проверено на мне, но одно дело прибегнуть к такому методу в безвыходной ситуации и совершенно другое сейчас, в спокойной обстановке, — я найду другой способ снять с тебя контроль, в лаборатории.
— Эй! Не решай за меня! — возмутилась наёмница, — мне совершенно не улыбается сидеть сутки неподвижно, как сраный говорящий манекен. Возьми мою чёртову пушку и вынеси мне мозги. Я очнусь за минуту, ты знаешь.
