По пухленьким губкам школьницы потекли слюнки.
"Членососка, как ты, обязательно должна уметь отсасывать без рук, вылизывать яйца и полностью заглатывать член, принимать от хозяина в рот, сосать его член, держа его за своей щекой. Уметь полностью заглатывать член хозяина в самую глотку — это твоя святая обязанность. Если ты не умеешь этого, то должна скорейшим образом обучиться этому, или будешь строго наказана. Защеканки без образования высококлассных членососок не нужны хозяину, потому они часто подвергаются самым суровым наказаниям вплоть до утилизации."
Внезапно девчушка, не отрывая глаз с экрана, опустила свои руки вниз и залезла ими под свою юбочку, застонав при этом чуть сильнее и заметнее, чем стонала до этого.
"В зависимости от своего желания хозяин будет поступать с тобой жестоко и даже бесчеловечно. Для него ты просто обслуга, мебель, игрушка, дырка для слива — не человек. Во всех случаях ты должна терпеть все, что захочет сделать с тобой хозяин. Твой рот, как и все твоё тело и даже твоя душа принадлежат лишь ему, потому он может сделать с тобой все, что ему понравится. Ты не сможешь подобрать стоп-слово, чтобы хозяин остановился. Ты не можешь умолять его о пощаде. Конец наступит лишь тогда, когда этого пожелает твой хозяин, или когда ты умрешь — других вариантов нет. Для тебя не будет никакой пощады."
Девчушка заахала и запыхтела, активно шевеля ручками под своей юбкой. Развратное лицо школьницы самым лучшим образом выражало все мысли, которым в настоящую секунду предавалась девушка.
"Ты будешь строго наказана за любую провинность. Не проглотила каплю спермы хозяина? Тронула зубами член хозяина? Сосешь недостаточно глубоко? Сосешь недостаточно интенсивно? Или, возможно, хозяину не нравится что-то ещё? Будь готова к суровой каре за любую оплошность. Самым вероятным наказанием для тебя станет серия пощёчин. Вероятно, хозяин будет бить тебя до тех пор, пока не доведёт до слез, заставив тебя разреветься как самую последнюю шлюху. При более серьёзных провинностях хозяин может насадить твою голову на член, пронзив твою глотку своим мужественным достоинством и лишив тебя воздуха на какое-то время. В любом случае, при любой мере наказания, выбранной хозяином, не забывай держать свои руки за спиной, иначе ты будешь наказана намного сильнее."
Глаза девчушки закатились за орбиты от удовольствия. Казалось, она была на пике.
"Хозяин может делать с тобой все, что захочет: плевать на твоё лицо, в твой рот и в твои глаза, давать тебе пощёчины, иметь тебя в горло, кончать на твоё лицо, в твой рот и в твои глаза, и делать что угодно другое по своему желанию. Хозяин так же может приказать тебе говорить про себя то, какая ты членососка и то, как ты любишь его член — в таких случаях тебе разрешается выказать хозяину всю свою любовь, почтение и преданность. Помни, что даже восхваляя достоинства хозяина ты не должна переставать сосать. Ты всегда должна сосать так, как будто от этого зависит твоя жизнь. Соси быстро, глубоко, до изнеможения, соси так, чтобы хозяин был тобой доволен — это твоя работа и твоя жизнь. У тебя нет в жизни других целей, кроме ублажения члена хозяина. У тебя нет других причин существовать, кроме той, чтобы доставлять своему хозяину радость."
Челюсть девчушки внезапно и неподконтрольность ей отвалилась вниз; из слюнявого ротика на свет появился и вытянулся милый розовый язычок. Слюни безудержно хлынули из открывшегося рта.
"Встретив хозяина ты должна сразу молча встать перед ним на колени, завести руки за спину и широко открыть рот, чтобы хозяину было видно твоё горло; при этом ты должна оттопырить свой зад назад и выгнуть спину — эта поза даст хозяину понять, что ты готова ему служить. По желанию хозяина, если на тебе есть одежда, ты должна немедленно раздеться вне зависимости от того, в каком месте ты находишься или того, смотрит на тебя кто-то помимо хозяина или нет. Голая и послушная членососка на коленях, насаживающая свою голову на член хозяина — это предел твоих мечтаний и то, к чему ты всегда должна стремиться."
Слюнки ещё сильнее, настоящим водопадом потекли изо рта девчушки, стекая по её подбородку и шейке и падая на её коленки и юбочку, то и дело вздымающуюся вверх из-за ритмичных движений маленьких рук.
"При отсосе ты обязана всегда смотреть в глаза своему хозяину. Ты всегда должна помнить и чувствовать свои ничтожность, беспомощность и унижение. Ты будешь строго наказана, если отведёшь взгляд. Хозяин даёт тебе в рот, а ты членом во рту все время смотришь ему в глаза. Наслаждайся этим и не переставай сосать, ничтожество."
Внезапно ножки девушки и вся она сама быстро и мелко задрожали.
"Членососки всегда глотают. Сперма твой любимый напиток. Тебе наверняка не нравится эта терпкая, соленая и горячая жидкость, но кому до этого есть дело? Ты простой спермоприемник, твой рот создан для того чтобы сосать, а твой желудок является станцией по переработке семени. Своей спермой хозяин помечает тебя как свою собственность, а все что тебе остаётся — это безвольно принимать это. Тебе не убежать от своего хозяина. Его сперма переработается твоим желудком и проникнет в каждую клеточку твоего тела. Осознай это — каждый проглот делает тебя ещё более зависимой и ничтожной спермоглоткой, служащей члену хозяина. С каждой капелькой проглоченного семени ты становишься все более слабой и безвольной, но не волнуйся: через двадцать или тридцать проглотов сперма начнёт тебе нравится... или нет. В любом случае, хозяину наплевать на это."
Кончившая девчушка безвольно осела на кресло и обмякла, выглядя сейчас как обычная кукла, из которой вынули батарейки. Из все ещё открытого рта непрекращающимся потоком продолжали течь слюни.
"Ты не смеешь закрывать глаза, если хозяин собрался кончить тебе на лицо. Только хозяин может выбирать то, куда ему спустить, ты лишь беспрекословно принимаешь его волю. Даже если сперма попала тебе в глаза ты обязана терпеть это и оставлять глаза открытыми. После того, как хозяин закончил кончать, ты должна собрать всю его сперму с лица в свой рот. Если хозяин решил спустить тебе в глотку, ты обязана смотреть ему прямо в глаза и держать свой рот широко открытым. Ты продолжаешь держать свой рот открытым даже когда получила порцию спермы, показывая хозяину результат его работы. Ты обязана дождаться команды хозяина, чтобы проглотить всю его сперму; когда тебе поступает разрешение ты проглатываешь всю сперму одним глотком и сразу же открываешь рот обратно, чтобы хозяин мог убедиться в твоей работе. Тебе запрещается морщиться, когда ты будешь глотать сперму, за это ты будешь строго наказана. После того как ты проглотишь сперму, получив соответствующее разрешение от хозяина, ты можешь вежливо поблагодарить его за угощение. Если хозяин после этого тебя отпустит, на этом твоя работа закончится."
На этом моменте видео закончилось. Экран, показывавший ролик, с негромким жужжанием убрался обратно под потолок машины. Репортерша, неотрывно смотревшая видео от начала и до конца, восхищённо ахнула.
"Вы придумали такой отличный способ подчинить всех шлюх в мире своей власти! Просто с ума сойти! Это просто потрясающе! Вау! И каждая девушка в мире проходит подобную программу? Классно!"
Я уже давно сдёрнул розовенькие трусики с малышки, и теперь, держа свою рабыню одной рукой за её тонкую шейку, медленно и с наслаждением погружал средний палец второй своей руки поочерёдно то в узкую попку, то в мокрую киску девочки. Судя по выражению лица малышки, которая со скошенными от наслаждения глазами непроизвольно пускала пузырьки и слюни из своего ротика, мне было сложно сказать, кому из нас двоих больше нравился происходящий процесс.
"Да, примерно так. На видео была показана лишь одна из сотен инструкций, которые записаны в голове каждой ныне живущей по моей милости девушки. Такие же инструкции, между прочим, есть и у тебя в голове, красотка. И мне достаточно лишь сказать пару слов, чтобы ты со своей близняшкой из репортерш волшебным образом превратились в два придорожных унитаза для спермы. Здорово, верно? "
Хмыкнув, я сильно ущипнул девочку за зад, оставив на нежной коже синяк. У малышки от боли выступили слезы на глазах, но она по-прежднему продолжала широко улыбаться.
"Думаю, вы в своём интервью можете начать с подробного описания процесса прочистки мозгов, которому я подвергаю каждого своего раба. Особенно подчеркните то, какими тупыми и послушными идиотами становится каждый, кто проходит такую очистку."
Не отрываясь от игры с девочкой, посоветовал я репортерше; та быстро закивала головой.
"Да, сэр! Я немедленно этим займусь!"
Остаток пути все молчали. Репортерша сосредоточенно и быстро что-то записывала в блокнот, а я, словно с кошкой, продолжал играть с девочкой у себя на коленях, заставляя её буквально извиваться в наслаждении от каждого прикосновения моих рук. Малышка была очень чувственной и очень мягкой, от этого трогать её везде и щекотать было невероятно приятно. Особенно меня забавляло как девочка почти умирая от смеха визжала и плакала, когда я щекотал её аккуратные розовые пяточки. Особенно возбуждало, когда, от переизбытка чувств, милашка неопытно целовалась со мной, старательно водя в моем ротике своим скользким розовым язычком и закатывая при этом свои глазки вверх.
"Сэр, мы прибыли."
Раздался через полчаса дороги голос моей шлюхи-секретарши. Я, услышав это, тут же поднял голову и улыбнулся.
"Ну наконец-то. "
Впереди меня с нетерпением ждало еще больше развлечений.
Экстра главы: Город развлечений Икс
Mашина заглoхла пpямо на ceредине дороги. Внезапно и без предупреждения. Странно — двигатель был полностью исправен и машина-то была совсем новой, пусть и не очень хорошей модели. Что было делать? Я вылез из глупого бесполезного железа и проверил его капот, если в фильмах в таких ситуациях оттуда валил дым, то сейчас двигатель просто не подавал никаких признаков жизни, но и не дымился — просто не заводился, никаких следов неисправностей в нем видно не было, хотя они, с вероятностью в сто процентов, там были.
Я, помнится, вздохнул тогда. Oткуда мне было знать, что сломалось в ее деталях и что в машине было сейчас не так? Я не механик и отродясь не разбирался во внутренностях машин и вообще в каком бы то ни было железе, предоставляя всегда работу специалистам, что я мог в такой ситуации сделать? Именно так — совершенно ничего. Tак что я после недолгих раздумий просто бросил закрытую машину в кювете у дороги с расчётом на то, чтобы забрать её на обратном пути и, снова поднявшись на трассу, но на этот раз уже без машины, стал голосовать. Моя цель, хоть я сейчас уже и не помню, какая именно, была далеко впереди, дойти до неё тогда пешком я бы не смог, как не смог бы, впрочем, и вызвать эвакуатор, ведь от ближайшего города были сотни и сотни километров... Потому я просто часами стоял на обочине дороги и держал поднятый большой палец вверх, надеясь на удачу и на то, что меня подберет какой-нибудь смилостивившийся человек; мимо меня на большой скорости проносились машины, десятки машин, но ни одна не останавливалась, пока, наконец, стрелка моих часов не перевалила за полдень. Тогда-то все это и началось. Hачалось все то, что резко изменило все мои взгляды на жизнь, то, что поменяло все мои приоритеты и поставило мне новые цели в жизни, началось то, что оставило на мне вечную метку от человека, который видел, чувствовал и заставлял меня делать то, от чего обычным людям зачастую просто сносит голову, раз и на всегда. Началось то, что по воле Бога было уготовано мне судьбой. Впереди на дороге появилась машина.
Я не могу вам сейчас сказать, что это была за машина, что это была за марка машины... я просто не помню её, стоит сразу вам сказать, что я не помню многое из тех событий, что произошли дальше в тот день, и после него, я не помню очень многое из того, как будто кто-то просто стёр мне память; могу сказать лишь, что я тогда, впервые увидев эту машину, понимал о ней лишь немногое — то, что выглядела эта машина очень старой по форме её конструкции и, определенно, была очень дорогой, помимо того в ней не было верха, вроде бы это свойство в машинах называют "открытым верхом", вместо крыши в ней было только загнутое лобовое стекло, едва защищающее водителя от ветра. Машина была красной, вроде бы. Это была какая-то раритетная версия современных спортивных автомобилей, явно стоящая не один миллион, тогда, в тот день, я бы даже не допустил самой мысли о том, что она вдруг может просто так остановится передо мной, обыкновенным грязным парнем в джинсах, терпеливо голосующему на обочине. Но в тот день в моем мире все должно было встать с ног на голову; и началось все это именно с того, что эта дорогая красная раритетная спортивная машина на моё огромное удивление начала тормозить и вскоре остановилась возле меня.
За рулем машины оказался парень. На нем были надеты тёмные солнцезащитные очки и... улыбка. Улыбка... должен вам признаться, я навсегда запомнил его улыбку. Эта его "улыбка" была именно надета на его лицо — как маска из человеческой кожи на череп скелета — словно бы мертвец натянул на себя хэллуинскую маску; странно сочетаясь с другими деталями его лица, которые были намного более живыми, эта его улыбка придавала его лицу некую загадочность, некое подобие таинственности, так, словно бы этот парень знал то, чего не знал никто другой, то, чего не знал я; как я не вспоминаю, я не видел ни одного другого проявления его эмоций, кроме этой самой улыбки, которая всегда выражала лишь беззаботность и... монотонную радость? Но радость совершенно непонятную мне, казалось его улыбка была одновременно и обрадованной, и не обрадованной мне, и скучающей, и грустящей, и веселящейся, и просто веселой, когда он вдруг остановился возле меня, обычного голосующего парня, робко стоящего с поднятым вверх большим пальцем у обочины, и беззаботно предложил меня подвезти. Не знаю почему, но я вдруг почувствовал в тот самый момент к этому парню симпатию. Чувство, что я могу ему доверять. Что-то в нем было такое... Что-то в его внешности, возможно, что-то в его глазах. Ха, это конечно покажется вам очень странным, но я не могу сейчас вспомнить ни одной детали из его черт лица, или из комплекции его телосложения или даже цвета его волос, ничего. Он просто... не запомнился мне своим внешним видом, хотя, как мне тогда казалось, должен был. Я не запомнил его, вот и все, и при всех воспоминаниях о нем, при всех моих многочисленных попытках вспомнить хоть какую-то черту его лица передо мной вставала лишь его улыбка; его улыбка мертвеца, как улыбка Чеширского кота, она просто зависала в воздухе передо мной каждый раз, когда я думал о нем, неуловимая и бестелесная. Однако я почему-то не сомневаюсь, что если я найду его ещё раз вновь, то сразу же узнаю его. Почему? Не знаю, просто я в этом уверен. Почти так же уверен в этом, как и уверен в том, что у меня никогда этого не получится.
"Тебя подвезти?"
Насмешливо спросил он у меня, остановившись на обочине. Я тогда, помнится, ответил, что буду очень благодарным, что моя машина сломалась и что я уже сильно опаздываю и он меня очень выручит, и вообще... Парень без лишних слов, даже не дослушав, открыл дверь и впустил меня, я сел на переднее место рядом с ним.
