Направляясь к двери, стражник пнул ногой Анукрис.
— Эту гадину посади поглубже, к её хозяину.
Он вышел, громко хлопнув тяжелой дверью.
— Вставай! — тюремщик взял её за локоть, помог подняться и подвел к толстой решетке с позеленевшим от времени бронзовым замком, который легко открывался висевшим на поясе ключом.
За ней оказалось большое помещение, прорезанное потоками солнечных лучей, в которых творили свой бесконечный танец легкие пылинки. Привлеченные разговором узники столпились у решеток.
— Это женщина! — крикнул кто-то из узников. — Зачем она здесь?
— Совсем девчонка!
— Эй, красавица, кто тебя так избил?
— Что она сделала?
Молодой Гебту надулся от важности:
— Она служанка колдуна Тусета!
— К хозяину в гости ведешь? Что же ты не приоделась, не накрасилась, без парика?
— Молчи, дурак, её вон как изукрасили.
— И муж её, писец храма Сета, Небраа тоже колдун оказался! — продолжал просвещать заключенных тюремщик.
— Вот так семейка!
— А мы в тот храм молиться ходим, дураки!
— Куда ты ее? Заводи к нам, обижать не будем.
— Да у тебя уже нечем, старый павиан.
— А ты зайди и проверь? Вдруг понравится.
— Ого-го-го! Ха-ха-ха!
Под вздохи одних узников и дружный хохот других, сторож довел Анукрис до уходившей вниз лестницы, где она едва не упала на выщербленных ступенях. С каждым шагом темнота подземелья сгущалась. Молодая женщина протерла единственный зрячий глаз и увидела низкий потолок из толстенных балок, перекрытых каменными плитами, и несколько низких дверей с квадратными решетками. Дневной свет проникал сквозь крошечную щель в стене.
— Ты на самом деле хочешь посадить меня к Тусету? — спросила она, опираясь о кирпичную стену.
Гебту взглянул на уходившую вниз темную лестницу.
— Нет. Колдун сошел с ума. Вдруг еще убьет тебя? Посиди лучше здесь.
Он отодвинут массивный деревянный засов и подтолкнул узницу вперед: крошечная камера с кирпичной лежанкой и кучей трухи вместо сухого камыша, под потолком сереет крошечная щель для свежего воздуха.
С противным скрипом дверь захлопнулась, отделяя девушку от всего остального мира. Она уселась на лежанку и подогнула ноги, озябшие на холодном каменном полу. "Как они узнали про Треплоса? — думала молодая женщина, поскуливая от боли. — Откуда взялась эта кровь? Что вообще происходит? Где же Алекс?"
Она расстелила юбку поверх трухи и легла, привычно свернувшись клубочком, стараясь сохранить немного тепла. Анукрис плакала, молилась богам и опять плакала.
Вдруг девушка услышала негромкое:
— Госпожа? Ты здесь госпожа?
— Самхия? — встрепенулась она. — Где ты?
— Тут щёлка, госпожа. Сторож сказал, что ты меня услышишь.
Голос служанки доносился откуда-то сверху.
— Я передала для тебя еду, госпожа. И одеяло.
— Спасибо, Самхия, — улыбнулась разбитыми губами Анукрис.
— Я ухожу, госпожа. Мы все уходим.
— Куда? — не поняла молодая женщина.
— Из вашего дома, — голос девушки стал тише. — Твой муж колдун. Там кровь... Я ухожу к отцу в деревню. Ты мне кое-что подарила... Прощай, госпожа...
— Постой, Самхия, постой! — закричала Анукрис, подпрыгивая и уцепившись за край отверстия. — Где Мерисид? Самхия, где Мерисид?
Рука сорвалась, и бывшая хозяйка, больно ударившись об пол, опять заплакала.
— Она осталась следить за домом, — донесся голос служанки. — Господина так и не нашли. Прощай, Анукрис.
Послышалось шарканье ног по каменным ступеням. В окошечке показалось лицо тюремщика. Помогая себе руками, молодая женщина села на лежанку и накинула юбку на ноги.
— Тут тебе поесть принесли. — Гебту поставил на пол маленькую корзинку и сытно рыгнул. — И вот это.
Он бросил в неё свернутое одеяло.
— Все сразу не ешь, — молодой человек опять рыгнул. — Кто знает, сколько тебе придется ждать суда?
Он вышел, ковыряясь пальцем в зубах.
Анукрис оттащила корзину в угол, подальше от противно пахнущего горшка и стала разбирать последние подарки служанки. Остатки жареной утки, лепешки, бурдюк с колодезной водой, яблоки, изюм.
С трудом ворочая распухшей челюстью, она доела все мясо, что осталось, запила водой, улеглась на старое одеяло. Куда смотрит главный инспектор? Разве Судья людей не видит, что все обвинения против её мужа подстроены? Анукрис не любила и даже презирала Небраа, но он не колдун! Его тоже не за что казнить!
"Если только за глупость", — вдруг подумала узница, улыбнувшись, но тут же скривилась от боли в разбитых губах.
Она долго лежала с закрытыми глазами, стараясь как можно меньше двигаться. Кирпичные стены, пол и лежанка незаметно вытягивали из неё тепло. Анукрис сгребла труху, оставшуюся на лежанке, в кучу и покрыла её одеялом. Теплее не стало. Она села, поджав под себя ноги. Еще сильнее разболелся живот, огнем жгло разбитое лицо. "Теперь шрамы останутся", — с тоской думала молодая женщина, закутавшись в одеяло и медленно раскачиваясь, чтобы хоть как-то заглушить боль.
Из-за двери донесся шум и топот ног. "Так скоро суд? — подумала она. — Не может быть?!" Вдруг Анукрис узнала громовой голос Моотфу и в ужасе вжалась в угол.
С грохотом распахнулась дверь. Молодая женщина зажмурилась от яркого пламени факелов.
— Где Алекс? — рявкнул старший мождей.
Узница прикрыла глаза рукой. Разъяренный мужчина стоял, широко расставив ноги и уперев руки в бока. Свет, бивший из-за спины, делал Моотфу огромным как гора.
— Я уже давно его не видела, — ответила она.
Мужчина протянул руку. Кто-то из-за спины вложил ему кнут.
— Врешь! Ты ждала его сегодня ночью!
Плечо словно обожгло раскаленным железом. Анукрис взвизгнула и схватилась за рассеченную кожу. "Откуда он знает?" — со страхом подумала она, и тут новый удар ожег ногу.
— Почему не пришел? К какому храму он должен был плыть?
Потеряв от ужаса дар речи, узница молча смотрела на него.
— Разложите её! — приказал Моотфу.
Она царапалась, кусалась, пробовала лягаться, но двое здоровых мужчин без труда справились с хрупкой женщиной.
— Ну, плеть или мы трое? — старший мождей легонько постукал её по лопаткам рукояткой кнута. — Выбирай. Или может, все же скажешь, где он прячется? Судье тоже нужен убийца Нефернут, и он простит нас, если мы перестараемся.
Никогда в своей жизни Анукрис не испытывала такого жуткого страха, навалившегося подобно черной удушающей волне, вытеснившей из сознания остатки самообладания и здравого смысла. Оказалась бесполезна вся её изворотливость и хитрость. Страшная, мучительная смерть смотрела ей в лицо из-за плеча улыбающегося старшего мождея. Руки и ноги молодой женщины, стиснутые железными пальцами стражников, потеряли чувствительность и стали словно чужими. Но упрямый характер не позволял ей сдаться так быстро.
— Беременный бегемот, да лучше я умру под кнутом!
Моотфу заливисто засмеялся, и на спине Анукрис вспыхнул костер.
— Где чужак? — повторил вопрос Моотфу.
Но она молчала, изо всех сил стиснув зубы. Второй удар разжал ей челюсти и, не удержавшись,
молодая женщина закричала как умирающий котенок.
— Я же просил меня подождать! — раздался громкий насмешливый голос.
Мужчина так и застыл с занесенным кнутом.
В дверях стоял помощник старшего писца Дома людей седак Карахафр.
— Что же ты так торопишься? — усмехнулся он, пропуская в темницу троих своих людей.
— Ты был так занят, — взял себя в руки командир стражников.
— Тебе не кажется, что здесь слишком тесно? — спросил седак.
— Так выйдите, и станет просторно, — предложил Моотфу, отдавая кнут одному из мождеев, который нехотя отпустил ноги узницы.
— Оставим одного твоего и одного моего? — выдвинул встречное предложение Карахафр.
— Согласен, — кивнул собеседник, — Остальные могут подождать за дверью.
Робко протиснувшийся в темницу тюремщик поставил на пол маленькую скамеечку, где обоим начальникам пришлось сидеть, тесно прижимаясь друг к другу.
Анукрис, закутавшись в одеяло, забилась в угол, откуда смотрела на мужчин расширенными от ужаса глазами.
— Кто приходил к тебе сегодня ночью? — вкрадчиво поинтересовался Карахафр.
— Никто! — всхлипнула узница.
— Врешь, мерзавка! — зарычал старший мождей. — Треплос, сообщник Алекса, убийца Нефернут и других слуг.
— Я ничего не видела. Я спала!
— Ох, и зря ты меня остановил, — покачал головой Моотфу. — Эта дрянь над нами издевается!
— Почему? Вдруг она на самом деле не встречалась с этим Треплосом? — предположил седак. — Кто-нибудь видел, как она с ним разговаривала?
— Ну.., — замялся старший мождей и вдруг рявкнул. — Да к кому он мог еще идти?
— Думаю, что только к ней, — согласился собеседник, кивнув на молодую женщину. — Но вдруг она не успела с ним увидеться? Жаль, что не удалось схватить чужака живым.
— Он дрался! — еще громче закричал Моотфу. — Нам надо было его уговаривать как храмовую танцовщицу? Или ты забыл, что он убил Небубиса?
— Чем? — полюбопытствовал Карахафр. — Я не видел у чужака ничего, кроме набедренной повязки.
— Ты издеваешься? — мождей вскочил.
Край скамейки, где он сидел, поднялся вверх. Не ожидавший этого помощник старшего писца рухнул на пол.
Даже не подумав ему помочь, Моотфу упер руки в бока.
— К кому еще ему идти? Кто его кормил и прятал столько времени? Ответь, если ты такой умный.
— Зачем же так кричать? — помощник седака помог начальству подняться. — Я хочу понять, что может знать эта женщина? Вдруг она тут ни причем?
— О боги! — скрипнул зубами мождей. — Разве не понятно? Кто мог еще помочь чужакам, кроме неё?
— Есть еще Небраа и этот мастер портной, — напомнил Карахафр, стряхивая мусор с юбки.
Совсем обалдевшая от этого странного диалога Анукрис переводила взгляд с одного мужчины на другого.
Старший мождей плюнул и, толкнув плечом помощника седака, вышел из темницы. Его тяжелые шаги захлопали по кирпичным ступеням. Вслед за начальником покинул камеру и стражник.
Помощник старшего писца покачал головой:
— Господин Моотфу очень вспыльчивый человек. Сейчас он ушел, но может очень скоро вернуться, и тогда я не смогу тебе помочь.
— А вы хотите мне помочь? — встрепенулась молодая женщина.
— Иди за дверь и проследи, чтобы нам никто не мешал, — приказал Карахафр своему спутнику.
Когда тот вышел, воткнув факел в кольцо на стене, он подвинул ближе скамейку.
— Конечно, хочу! Я не думаю, что Тусет и Небраа колдуны.
Анукрис от удивления открыла рот, но тут же захлопнула, морщась от боли в челюсти.
— Их оклеветали, — с жаром продолжал седак. — Но это надо доказать. А для этого мне необходимо встретиться с Алексом? Ведь это он приходил к Тусету в ночь, когда убили Небубиса?
— Я не знаю, о чем вы говорите, господин, — пролепетала молодая женщина, пряча взгляд. Она совершенно растерялась и не знала, что думать.
— Ты мне не доверяешь, — вздохнул Карахафр. — А вот Тусет верил. Он даже показал мне тайник в сундуке с "дыханьем богов". И объяснил, почему Алекс не мог убить Нефернут.
Молодая женщина окончательно растерялась.
— Я могу помочь и тебе, и Алексу, и Тусету, — продолжал настаивать собеседник. — Для этого надо только узнать, кто его оклеветал и убил слуг.
-Это Сетиер и Моотфу! — неожиданно для самой себя выпалила Анукрис.
— Ты сможешь это доказать перед судьей? — быстро спросил седак.
— Да! Я готова поклясться своим посмертным спасением и всеми богами Реки!
— Этого мало, — тяжело вздохнул Карахафр. — Нельзя обвинять таких знатных людей по одним твоим словам.
Собеседница упрямо молчала. Она хорошо помнила слова Шило: "Не верь человеку, желающему помочь тебе просто так".
— Мне жаль, — помощник старшего писца встал. — Увидимся на суде. Если ты до него доживешь.
Сердце молодой женщины сжалось. Этот мужчина сейчас уйдет, а разъяренный Моотфу вернется и тогда точно замучит её до смерти.
— Постойте! — вскрикнула она, спуская ноги с лежанки.
— Слушаю, — обрадовано обернулся Карахафр.
Анукрис отчаянно решала, что можно сказать, а что нет. О храме они уже знают. Не так их и много в Абидосе. А вот о роли во всем этом Мерисид, кажется, нет. Иначе и её бы схватили. "О Анук, Баст и мать Исид! — воззвала к богам молодая женщина. — Помогите! Пусть этот человек не окажется подлецом! Молю вас, спасите меня еще от одного предательства".
— Я на самом деле не знаю, где сейчас прячется Алекс, — тихо проговорила она. — И я его ждала сегодня ночью.
— Это мне и без тебя известно, — отмахнулся седак. — Лучше скажи, зачем ему понадобилось похищать посох Тусета?
"А будь, что будет, — в отчаянье решила узница. — Пусть решают боги".
— Внутри посоха был спрятан папирус.
— Что?! — вскричал Карахафр, бросаясь к двери.
— Поднимись на лестницу и предупреди, если этот буйвол решит вернуться! — приказал он кому-то и тут же вернулся обратно.
— Что за папирус?
— Донос Минхотепа, писца наместника живого бога в Нидосе, и записка одного горожанина, — прошептала Анукрис. — Из-за них нас уже хотели убить.
И она рассказала о приключениях в городе, называвшемся "жемчужиной короны Келл-номарха".
Седак вытер выступивший на лбу пот.
— Тусету уже после убийства Нефернут предлагали отдать папирус. Но он отказался.
Молодая женщина замолчала.
— Что случилось дальше? — спросил Карахафр, заметно волнуясь.
— На Алекса напали у канала, рядом с моим домом, — продолжила собеседница. — Он пробрался в сад, где я его и нашла. Мы не знали, что происходит. Но тут прибежала Мерисид и рассказала, что Нефернут и слуги Тусета убиты чужаками.
— Мерисид знала, что Алекс прячется у вас?
— Нет! — быстро возразила молодая женщина. — Она бы сразу его выдала. Мерисид очень любила свою подругу.
— Знаю, — кивнул седак.
— Я объяснила Алексу, как добраться до брошенного храма Баст. Потом уговорила мужа, чтобы он отпустил меня на могилу тети...
— Которая похоронена на кладбище храма Баст? — догадался собеседник.
— Да, — кивнула Анукрис. — Там я смогла тайком от слуг переговорить с Алексом. Он велел больше туда не приходить, а ждать его в третью ночь в саду, после того как начнет спускаться луна.
— Он приходил?
— Да, и велел узнать, где хранится посох Тусета...
— Зачем? — перебил её Карахафр.
— Он рассказал про донос Минхотепа.
— Так тебя не было с ним, когда убили тюремного сторожа? — разочарованно проговорил помощник старшего писца.
— Конечно, нет! — как ей показалось, очень натурально, удивилась узница.
— Как же ты узнала, если почти не выходила из дома?
— Расспросила Мерисид, — ответила Анукрис. — Просто так, болтали.
— Значит, ты больше не ездила в храм Баст?
— Нет. Алекс запретил.
— И ты не знаешь, где он прячется?
— Он не говорит.
— Но вчера ты его ждала?
— Да, господин, — вздохнула молодая женщина. — Алекс очень хитрый. Наверное, он заметил мождеев и спрятался.
— Или его предупредил твой муж? — высказал предположение Карахафр. — И они сбежали вместе?
