— Мы — это мы... Не ваше дело! А вот вы кто такие?
— Ты, пацан, не наглей! — резко оборвал его Кисс.
— Че — е?.. — начал было мальчишка, но Кисс перебил его. Я не поняла, что такое он говорил им дальше: со стороны послушай — вроде и слова все знакомые, а между ними нет ни связи, ни смысла. Я, во всяком случае, повторить подобное не могу. Что-то вроде того, что не надо нести пургу, про сорванную крышу и тому подобную чушь... Вдобавок эта бессмыслица была пересыпана весьма крепкими выражениями, причем, скажем так, более чем образными... Я, конечно, живя в поселке, привыкла к подобным высказываниям, и тем не менее... Ужас! И это — при детях?!.. У Кисса что, совсем головы на плечах нет?!
Но, в отличие от меня, ребятишки от непонятных слов Кисса сразу изменились, радостно и облегченно заулыбались, будто родню встретили, что-то возбужденно загалдели. Правда, веревки с нас снимать не стали... Кисс, немного послушав мальчишек, возбужденно тарахтящих ему нечто непонятное в три голоса, перебил их словесный поток на полуслове:
— Так, парни, а теперь все то, что вы только что мне рассказали, повторите на нормальном языке и с самого начала. Девушку зовут Лиа и она не из наших... Так что из того, что вы мне только что рассказали, она ничего не поняла.
— Она ж баба, зачем ей знать о том, чего... — начал было бойкий парнишка, и опять Кисс его оборвал.
— А затем, что мы все здесь находимся в одном котле. Или в одной заднице. Выбирайте, какое слово вам больше нравится...
Как видно, это подействовало, и мальчишка принялся рассказывать. Его чумазые приятели то и дело вставляли в его речь те дополнения, которые, по их мнению, мальчишка пропускал в своем повествовании. История была одновременно и простой, и жутковатой...
Была обычная ватага уличных мальчишек, без родства и крыши над головой, обитающих на задворках Стольграда. Таких несчастных парнишек, с малых лет обделенных судьбой, немало собирается по большим городам. Так легче и выжить, и добыть себе пропитание. Да и от бед враждебного мира большая стая защитит надежнее... В тот день пятеро ребятишек из ватаги отправились в порт. С утра ватага разбредается кто куда, а к вечеру ее обитатели собираются на свое обычное место и притаскивают в общий котел то, что сумели добыть. Моряки и рыбаки нередко подкидывали таким мальчишкам что-либо из еды, или же просили сделать простую работу за мелкую монетку. Поэтому ни у кого из пятерки не возникло ни малейших подозрений, когда моряк с крохотного суденышка призывно махнул им рукой — идите сюда, нужно вытащить из трюма за пару медных монет несколько тяжелых корзин. Он, дескать, руку вчера поранил ( и верно — замотанная в бинты рука мужчины висела на перевязи), а хозяин груза должен подойти с минуты на минуту. Даже монеты дал вперед, чтоб они поторапливались, время понапрасну не теряли. Обычная просьба, мальчишек частенько просили о подобном. Те, не думая ни о чем плохом, сунулись в трюм... В общем, когда очнулись, то оказалось, что судно давно в пути. Потом их привезли невесть куда, выгрузили на заросшем берегу безымянной речки, долго гнали по лесу, пока не привели сюда и не заперли в этот амбар...
— Погодите! — перебил их Кисс. — Вы сказали, что вас было пятеро. Тогда где еще двое? Сбежали?
— Не, не сбежали... — голос у парнишки дрогнул. — Их колдун сгубил...
То, что мальчишки рассказывали дальше, просто не укладывалось в голове. Еще когда они впервые пришли в себя на судне, то самый бойкий и задиристый из них по кличке Гусак, стал кричать в полный голос, колотить в дверь и требовать, чтоб их немедленно выпустили, а не то он, дескать, всем, кто ему попадется, глаза выцарапает, или что хуже того сделает, да так, что всем плохо придется! Ну, тот парнишка, говорят, всегда шумел здорово, кличку свою полностью оправдывал... Вскоре его и увели, и больше мальчишки своего товарища не видели. Лишь ночью до них несколько раз доносился его крик, полный боли... Тот моряк с перевязанной рукой, что заманил их на корабль, когда утром принес им поесть, на вопрос о том, когда вернется Гусак, отвел взгляд в сторону и пробурчал нечто похожее на "никогда"...
Уже позже, когда они шли по лесу, попытался удрать еще один мальчишка, самый отчаянный и бесшабашный во всей ватаге. Оттого и кличку носил — Штырь, что ершистый был, вечно всех шпынял, да и спуску никому не давал. Он, в отличие от своих товарищей, когда-то жил в деревне, и оттого не боялся скрыться в лесу. Только не получилось у него уйти, сам же вернулся назад, своими ногами, да не своей волей. Впрочем, не только Штырь уйти не сумел... Стоило любому из мальчишек отстать от группы людей, или хотя бы чуть отойти в сторону, как неведомая сила наливала неподъемной тяжестью ноги, не давая сделать ни шага прочь. Но Штырь все равно не успокоился, попытался напасть на колдуна, да только ничего у него не вышло...
— На какого колдуна?
— Так ведь мы же вам о нем и рассказываем! — удивился мальчишка. — Неужели не ясно?
Как оказалось, с корабля на том берегу сошло, кроме них, еще трое. Какой-то колдун с двумя спутниками... Этого человека все вокруг боялись, относились к нему со страхом и уважением. И корабль был нанят лишь для того, чтоб доставить в лес этого колдуна — про то даже мальчишки поняли. В лесу, на отлогом песчаном берегу полузаросшей речной протоки их встречал какой-то парень, причем у него уже заранее был приготовлен для колдуна невысокий мохнатый конь, заранее осёдланный. ( Знаю таких лошадей, — отстраненно подумалось мне. — Действительно, есть такая порода. Многие из тех, кто держит таких лошадок, не могут ими нахвалиться. И выносливые то они, и крепкие. Главное — по лесу замечательно ходят, и чуть ли не одной хвоей кормиться могут... ). Колдун был единственным из всех, кто ехал до этого места верхом. Остальные шли пешком весь путь от реки до Серого Дола, нравилось им это, или нет...
Так вот, Штырь после неудавшегося побега умудрился утащить нож у одного из взрослых. Несмотря на юные годы, мальчишка уже без промаха умел метать ножи, частенько (причем не всегда праведным путем) подрабатывая этим на улицах Стольграда. Увы, в этот раз у Штыря ничего не получилось. Позже он сказал мальчишкам, что и прицелился как надо, и нож в колдуна метнул правильно, в том у него нет ни малейших сомнений! Да вот только брошенный им нож пролетел далеко в стороне от намеченной цели, прямо как отвел его кто-то... Но мальчишка на этом не успокоился. Позже, на привале, он вновь пытался удрать, вскочив на коня, как только с него слез всадник. И хотя Штырь славился еще и тем, что почти с любым животным сразу мог найти общий язык, но вот с этим конем справиться не сумел. Конь с места не сдвинулся, зато мальчишку скинул... Колдун, наблюдая за бесполезными попытками Штыря, лишь зло ухмылялся, забавляясь от увиденного. Единственное, что он при этом произнес, было что-то вроде того, что ты, мол, у меня вторым будешь...
О том, что произошло с мальчишкой после того, как они прибыли сюда, в Серый Дол, ребята вспоминали с содроганием. Вечером Штыря увели. А утром следующего дня, когда его втолкнули в амбар, мальчишки еле узнали друга. Это был не прежний отчаянный парень с шальным взглядом, а едва переставляющий ноги высохший старик с мутными глазами, из которых беспрерывно текли слезы. Забившись в угол, он так ничего и не рассказал своим друзьям из того, что с ним произошло, как те его не расспрашивали. А через час он умер. Единственное, что он сказал ребятам перед смертью — берегитесь колдуна, и бегите отсюда, если сможете... Я вот не сумел...
Его маленькое высохшее тело охранники сожгли на костре. Как сказали мальчишки, им показалось, что даже взрослым мужикам было не по себе... А ребятишки с тех пор так трясутся, что ни спать, ни есть не могут, боятся, что колдун придет и за ними. Они настолько запуганы, что даже наши веревки не решились снять. Боятся, как бы за то их не отвели на расправу к колдуну...
— А какой он из себя, этот колдун? — немного помолчав, спросил Кисс.
— Да никакой... Обычный. И ростом с тебя будет. Только ты посветлее кожей будешь, а он смуглый. И волосы у него темные. В общем, колдун... Страшный.
— Исчерпывающая характеристика... Лиа, что скажешь?
— Не знаю... А ты сам что думаешь?
— Насчет умерших мальчишек... Слыхивал я о таких вещах. Если мальчишки сами не обманываются, и ничего не путают... Хотя это вряд ли, они же все видели своими глазами. Да-а, то, с чем они столкнулись — мерзость еще та, и относится к самым... В общем, это черная магия. Для поддержания своих жизненных сил, или для продления молодости колдун забирает чужую жизнь, желательно молодую. Знаешь, что меня смущает? Две мальчишеские жизни за столь короткий срок — это слишком много.
— То есть ты считаешь, что здесь не один колдун?
— Не знаю. Мальчишки говорят только про одного... Парни, вы не могли что-то упустить?
Но те в ответ лишь презрительно фыркнули. Значит, уверены в своих словах. Плохо... Наверное, я совершила ошибку: тогда, у ловчей ямы, все же надо было постараться уйти, пусть даже с боем... Не исключаю, что мы сумели бы оторваться от преследователей, пусти кто за нами погоню... Да какой смысл теперь о том думать?
— Кисс, что делать будем?
Ответить он не успел. Заскрипела дверь, и в амбар заглянул один из тех людей, кто привел нас сюда.
— Эй, девка, иди за мной. Зовут...
— Руки развяжите — сказала я, не двигаясь с места. — Затекли...
— Прикажут — развяжем. А пока — не велено.
— А если я никуда не пойду со связанными руками?
— Тогда побежишь. Ты, как говорят, из тех, кому руки распутывать не стоит.
— Лиа, — Кисс встал, — Лиа, я с тобой...
— Сиди, где сидишь! — повысил голос мужик. — Насчет тебя нам ничего не сказано. Так что помалкивай и жизни радуйся. А не то...
— А иначе что?
— Че, за бабу свою беспокоишься? Правильно, есть за что трястись...
— Вы оба, хватит! — встала и я. — Почему бы и не сходить в гости, раз хозяева зовут? Тем более так любезно и настойчиво...
— Но, Лиа...
— Кисс, не беспокойся за меня. Все будет в порядке.
— Лиа...
— Кисс, — тихо сказала я, делая вид, что одергиваю сзади одежду — Кисс, пока меня не будет, разговори мальчишек, узнай все подробнее, все мелкие детали: путь до реки, сколько людей находится в этом поселке... Не может быть, чтоб ребятишки в щели не наблюдали... В общем, выясни все подробности какие только сможешь. Надо попытаться уйти отсюда... Причем в самое ближайшее время.
Глава 19
Идти нам, как выяснилось, было всего ничего: несколько шагов до одного из домов неподалеку от нашего амбара. Двое встреченных мужчин проводили меня долгими взглядами. Это понятно. В таких местах, находящихся на отшибе и в отдалении от людей (пусть природа здесь будет хоть и того красивей), для здоровья побыть неплохо, и душой можно отдохнуть, но вот само житье день за днем — тоска смертная, особенно если заняться нечем. Есть, конечно, любители пожить в одиночестве, вдали от всех, но таких оригиналов немного. Любой человек стремится к переменам, к новому... А здесь время здесь течет медленно, и любое, самое незначительное событие воспринимается с интересом, служит поводом для долгих разговоров. Так что наше появление здесь должно стать главной темой для обсуждения.
В большой комнате, куда меня привели, находилось несколько мужчин, но первым, кто мне бросился в глаза, был герцог Стиньеде. От неожиданности я чуть не споткнулась на ровном месте. Откуда он здесь взялся? Или именно сюда нас с Киссом и везли на том корабле, откуда мы удрали? Если так, то получается, что мы сами, своими ногами пришли именно туда, откуда пытались сбежать? Да, судьба выкидывает интересные повороты... Зато по счастливому лицу герцога Стиньеде расплылась довольная улыбка.
— Милая, как же я рад тебя видеть!
— Вы?! Здесь?!
— Ну конечно! Где же мне еще быть? А вот что касается тебя, милая... Стоило ли покидать корабль с такой удобной каютой только лишь для того, чтоб бежать за мной посуху, по ужасным кочкам и сырой болотине? Что ни говори, а я никогда не понимал некоторых женских поступков!
— Герцог, — искренне вырвалось у меня, — ваш прилипчивый образ преследует меня повсюду, и наяву и в кошмарах... Увы, наяву вы мне являетесь даже чаще.
— Положительно, милая, ты ко мне неравнодушна! Проявлять такую настойчивость в желании свидеться!.. Я приятно удивлен и, право, тронут! Ей-богу, тронут до глубины души! Не знаю, что и думать по этому поводу... Но какая ты, однако, проказница! Без объяснения бросить меня в дороге, и свалиться на мою бедную шею именно тогда, когда я меньше всего ожидал твоего появления, милая! О, женщины, женщины, похитительницы сердец...
— Дорогой герцог, хотите правду, только правду и ничего, кроме правды? Если честно, то я меньше всего ожидала увидеть вас хоть когда-то, а уж тем более здесь! От всей души надеялась, что наше расставание будет вечным, и следующая встреча состоится не ранее, чем на Небесах... Надо же было так ошибиться! Любезнейший герцог, вы мне напоминаете тот репейник, который по осени цепляется за одежду. Как его не счищай, он все равно пристанет. Пусть и к другому месту...
— Ну, милая, не стоит так смущаться! Твое настойчивое желание увидеть меня говорит лучше любых слов! Хотя я и не люблю излишне навязчивых женщин, но для тебя готов сделать исключение...
Герцог говорил еще что-то, но я его не слушала. Не до того. Не знаю, как это сказать, но я всей своей сущностью ощущала немалую опасность, исходящую от одного из находящихся здесь мужчин. И дело здесь не в герцоге, хотя и остальные из присутствующих ко мне особо добрых чувств не питали: они-то как раз испытывали ко мне острейшую неприязнь.
А главное та чужая душа, что жила внутри меня... Впервые за все годы я чувствовала как тот, кого подсадили в меня, стал просто захлебываться ненавистью. Больше того, я внезапно поняла, что, как мне объясняла Марида, наши души — моя и чужая, та, что живет во мне, что они навечно, намертво спаяны между собой, что мы с ней — единое целое, нерасторжимое и неразрывное, и что я могу многое... Очень многое. Невероятно многое. Просто раньше я о том не знала... И еще я поняла, что со мной тогда, много лет назад, сделал тот колдун, когда превращал меня в батта. Это было как вспышка, как озарение, как будто я прочла о том в книге, где все, что произошло со мной, было объяснено и разложено по полочкам... Мне нужно было какое-то время, чтоб понять это, и осознать в полной мере. Хорошо, что герцог все еще что-то говорит, блещет остроумием, дает мне возможность немного придти в себя, а то хоть в обморок падай, чтоб время выиграть... Впрочем, обморок — сейчас это для меня лишком большая роскошь... Однако, ну ни хрена себе, что тогда сделал со мной тот колдун! А ты, предок дорогой, что ж молчал, мог бы и раньше сказать, подготовить меня к тому, что-ли... Ну, мужики, бить вас некому! Предок, между прочим, это и к тебе относится!
Который же из находящихся здесь мужчин и есть тот самый колдун, о котором говорили мальчишки? Бегло окинув взглядом всех, остановилась на одном. Пусть ни одеждой, ни ростом, не внешностью этот мужчина ничем не выделялся из остальных, но что-то заставляло меня смотреть только на него. Он, единственный из всех присутствующих, сидел за столом. Он? Он... Спокойное лицо, чуть заметная насмешка на тонких губах, небольшая заинтересованность в черных глазах... Этот человек был во много раз опаснее всех, кто был в этой комнате, всех вместе взятых...
