— Может быть, у нас нет другого выбора, кроме как пойти навестить адмирала Нилза, как я сделал с твоим отцом перед проливом Даркос, — несчастно сказал Мерлин.
— Забудь об этом. — Кэйлеб покачал головой. — Отец уже был в море против противника, о котором он знал. Не только это, но и то, что для него было разумно — хотя и рискованно — принять стратегию, которую он выбрал, учитывая, что он знал, что я собираюсь вернуться с рифа Армагеддон так быстро, как только смогу. Но Коди и весь его флот направляются в Чисхолм, чтобы противостоять тамошней угрозе. Нет абсолютно никакого логичного, разумного аргумента, который он мог бы использовать, чтобы развернуть флот против своих существующих приказов, даже если бы нам посчастливилось, чтобы он воспринял правду спокойно. Я думаю, что, скорее всего, он бы так и сделал, на самом деле, но это не меняет того факта, что если мы развернем его без веской, уважительной причины, которую каждый может понять, никакое объяснение, кроме демонического — или ангельского — вмешательства, не могло объяснить никому другому — включая его собственных офицеров и людей! — почему мы это сделали.
Он был прав, — понял Мерлин.
— Хорошо, — сказал Лок-Айленд. — Вы правы, ваше величество. Мы не можем повернуть Коди вспять, и у нас нет восьми пятидневок, чтобы изготовить снаряды и отправить их флоту. Итак, на мой взгляд, у нас есть только один реальный вариант.
— У нас есть выбор? Правда? — юмор в голосе Кэйлеба был едким, но искренним, и верховный адмирал резко усмехнулся.
— Я не говорил, что это хороший вариант, — отметил он.
— Хорошо, в таком случае расскажите нам об этом не очень хорошем варианте.
— Насколько понимаю, нам придется снять давление с деснаирцев. Я не хочу этого делать, и если кто-нибудь может придумать какой-нибудь способ, которым мы можем побудить их остаться дома, несмотря на прямые приказы Мейгвейра о вылазке, буду рад услышать об этом. А пока, однако, мне придется плыть на север. Сомневаюсь, что они просто развернутся и отправятся домой, когда увидят мои марсели, но, зная, что я нахожусь поблизости — и не зная, сколько наших сил мы отправили в Чисхолм в ответ на их "дезинформацию" — им придется рассматривать меня как потенциально значительную угрозу, по крайней мере, поначалу. Я возьму с собой достаточно шхун, чтобы держать их под пристальным наблюдением, стараясь заставить их нервничать. Если немного повезет, я, по крайней мере, смогу привить им достаточную осторожность, чтобы замедлить их. С другой стороны, если они чувствуют себя резвыми и предприимчивыми, я, возможно, даже смогу соблазнить их — или, во всяком случае, некоторых из них — преследовать меня и отвлечь их.
— И какая именно цель этого? — спросил Кэйлеб, хотя по его тону можно было предположить, что он уже следил за ходом мыслей своего кузена.
— Пока я буду этим заниматься, Доминик отплывет домой. Мы свяжемся по связи, и мы оба будем знать, где находится флот Церкви. Он загрузит столько снарядов, сколько сможет изготовить Эдуирд, прежде чем ему придется уходить. Затем, предполагая, что другая сторона остается сосредоточенной, а я все еще слежу за ними, он отправится на рандеву со мной. Если они разделятся и пошлют кого-то из них преследовать меня, он проигнорирует их и направится к основному флоту. Его будут сильно превосходить численностью — черт возьми, если уж на то пошло, нас будут сильно превосходить численностью, если обеим нашим силам удастся встретиться перед битвой! — но у него в рундуках должно быть по крайней мере несколько тысяч снарядов. Если он это сделает, и если мы сможем поймать их в море, и если снаряды сработают на практике так же хорошо, как показывают тесты Алфрида, и если другая сторона запаникует, когда поймет, что мы с ней делаем, нам, возможно, удастся развернуть их обратно.
— Ты помнишь, как часто отец указывал, что флаг-офицер, который строит свою стратегию, основываясь на предположении, что все это сработает так, как он ожидает, — идиот, не так ли, Брайан?
— Конечно, знаю. И если бы у меня был выбор, я бы тоже не стал предлагать ничего подобного на этот раз. К сожалению, не думаю, что у нас есть выбор.
— Брайан прав, ваше величество, — сказал Рок-Пойнт. — Одному богу известно, как мы собираемся убедить деснаирцев остаться дома или, по крайней мере, заставить их колебаться настолько, чтобы позволить нам сначала разобраться с северным флотом! Но это единственный подход, который я вижу, который мог бы сработать, независимо от того, сколько вещей с ним может пойти не так. И, боюсь, есть еще кое-что. До тех пор, пока мы можем избежать тесных сражений, которые в конечном итоге сделают с нами то, что Тирск сделал с Гвилимом, нам не станет хуже, если это не сработает, чем было бы, если бы мы вообще ничего не пытались с этим поделать.
— И если у вас не хватит снарядов, и если они работают не так, как мы ожидаем, тогда как, черт возьми, вы планируете этого избежать? — потребовал Кэйлеб. — Поправьте меня, если я ошибаюсь, но мой мощный интеллект подсказывает мне, что для того, чтобы попасть в их поле зрения, вы должны попасть в их поле зрения. А это значит, что единственный способ узнать, что у вас недостаточно снарядов или что они работают не так, как мы ожидали, — это вовлечь вас именно в такое дело!
— Возможно, так и случится, — тихо сказал Лок-Айленд. — Но если это так, то так оно и есть. И у вас все еще останется две трети военно-морского флота, чтобы вернуться и что-то с этим сделать.
.II.
КЕВ "Дестини", 54, у мыса Терренс, залив Матиас, и
кабинет герцога Холмана, город Итрия, Деснаирская империя
Сэр Данкин Йерли всегда надеялся когда-нибудь плыть под своим собственным адмиральским вымпелом. Однако он не ожидал, что это произойдет так скоро или именно при таких обстоятельствах. Он стоял на юте КЕВ "Дестини", глядя на полосатую шелковую полоску из стального чертополоха, свисающую с фок-мачты его корабля, и задавался вопросом, что именно наблюдатели на берегу думают о его нынешних выходках.
Он перевел взгляд на корму. Двадцать шесть галеонов следовали за "Дестини", каждый в строгих цветах имперского чарисийского флота. Другие флоты, другие военно-морские силы раскрашивали свои корабли в яркие цвета, украшали их сусальным золотом и витиеватой резьбой. Военные корабли Чариса были выкрашены в черный цвет, единственными другими цветами, которыми они могли похвастаться, были белые полосы, отмечающие линии их орудийных портов, и выкрашенные в красный цвет крышки самих портов. По-своему, это было самое высокомерное украшение из всех доступных, — подумал Йерли. — Во-первых, потому, что империя была единственным военно-морским флотом, который окрашивал свои корабли таким образом, что делало их мгновенно узнаваемыми на любом расстоянии. И, во-вторых, потому что это было утверждение о том, что чарисийские моряки не нуждались в украшениях, чтобы внушить страх любому врагу.
Несмотря на строгость их схемы окраски, корабли, двигавшиеся за ним, представляли собой смелое зрелище, хотя любому наблюдателю было очевидно, что у него было гораздо больше переоборудованных торговых судов имперского флота, чем ему бы хотелось. С другой стороны....Он повернул голову, глядя на вторую колонну мачт, параллельную его собственной. Три шхуны находились между его собственной колонной и этими далекими мачтами, чтобы передавать его сигналы, и последние несколько часов он занимал молодого энсина Аплина-Армака, сообщая им о своих наблюдениях.
Еще больше шхун плавно скользили по воде между ним и мысом Терренс, а другие парили дальше на северо-запад, покрывая воды между мысом Терренс и островом Говард. Благодаря легкому бризу, дующему почти прямо в пролив Говард из залива, скорость шхун и способность двигаться с наветренной стороны сделали их идеальными для наблюдения за имперским деснаирским флотом.
Предполагая, конечно, что имперский деснаирский флот почувствовал себя достаточно предприимчивым, чтобы высунуть свой коллективный нос из своего уютного маленького укрытия в заливе Джарас, когда большая часть имперского чарисийского флота, очевидно, с нетерпением ждала, чтобы он сделал именно это.
* * *
— О, черт, — тихо, но с большим чувством пробормотал лейтенант деснаирской армии, отвечающий за наблюдательный пункт на оконечности мыса Терренс, когда он наклонился, чтобы посмотреть в телескоп, установленный на треноге, на, по-видимому, бесконечную колонну кораблей Чариса.
— Понимаете, что я имею в виду, сэр — почтительно спросил его сержант.
— Действительно, сержант, — признал лейтенант, выпрямляя спину и пристально глядя на море. — Чего я не понимаю, так это что за пчела забралась им в задницу, чтобы они вдруг занялись таким дерьмом!
Он стоял, сердито глядя на чарисийцев, затем вздохнул.
— Ну, полагаю, нам лучше отправить сообщение.
* * *
— Итак, еще одна блестящая стратегия терпит неудачу, — пробормотал герцог Холман, глядя на расшифровку семафорного сообщения с наблюдательного поста на мысе Терренс. Он покачал головой, затем очень аккуратно и тщательно положил расшифровку на свой стол и посмотрел на барона Джараса.
— Вы знаете, — сказал он почти капризно, — мне неизвестно, сколько Кэйлеб Армак платит своим шпионам, но этого явно недостаточно. Они, должно быть, узнали о наших инструкциях почти сразу же, как и мы!
— Не обязательно, — не согласился Джарас. Герцог нахмурился, и Джарас кисло усмехнулся. — О, согласен, что они знают, что происходит, но они могли бы узнать об этом через пятидневку или более после того, как мы это сделали, и все равно сумели бы это устроить.
Он щелкнул указательным пальцем по листу бумаги на столе Холмана.
— Однако вы правы насчет еще одного "блестящего" плана, идущего прямо в сортир, — продолжил он. — И это, очевидно, еще один случай, когда викарий Аллейн становится слишком умным для его же блага. Я могу понять, почему он не хотел, чтобы мы отплыли раньше времени. Но так получилось, что мы облажались, по крайней мере, до тех пор, пока — и если — Харпар и Шейоу не подойдут достаточно близко, чтобы угрожать этим людям с севера.
— Это не совсем то, что мы должны делать, — заметил герцог, и Джарас пожал плечами.
— Скажи мне что-нибудь, чего я не знаю, Дейвин! Однако я не совсем понимаю, как именно мы должны "следовать плану". Они уже несколько месяцев не пускают в наши прибрежные воды ничего легче шхуны с тремя-четырьмя галеонами. О, не сомневаюсь, что у них больше кораблей дальше в море, готовых примчаться, если бы мы были достаточно глупы, чтобы выйти, но они, очевидно, полагались на стратегию дистанционной блокады. Они не хотели держать нас запечатанными в порту; они хотели выманить нас туда, где могли бы наброситься на нас в глубокой воде, и именно поэтому у меня вообще не было намерения идти туда!
— Теперь, внезапно, у них появились тридцать галеонов, которые тянутся в своих цветах менее чем в пятнадцати милях от берега. И дальше в море этих ублюдков еще больше. Я бы сказал, что совершенно очевидно, что они знают, что нам приказано совершить вылазку... и они не собираются позволять нам делать что-то подобное!
— Приказы капитан-генерала не совсем безоговорочные, Урвин, — отметил Холман.
— О, да, это так, — согласился Джарас. Холман выгнул бровь, и барон фыркнул. — Они говорят, что мы должны сделать все приготовления, чтобы гарантировать, что по приказу семафора флот сможет отплыть — и я цитирую — "в самый ранний практически возможный момент".
— Что, очевидно, означает, как только мы получим приказ выйти в море. Предполагаю, что именно поэтому они хотят, чтобы мы готовились к выходу в море, ты знаешь.
— Но это не то, что они сказали. — Джарас тонко улыбнулся. — Если это то, что они имели в виду, они должны были сказать отплыть "немедленно после получения приказа". Это не безусловно. "Практически осуществимо" означает, что я должен отплыть, как только смогу успешно выйти в море и выполнить порученную мне миссию. Что будет немного сложно, учитывая, что очень похоже на сосредоточение чарисийцами по меньшей мере пятидесяти или шестидесяти своих собственных галеонов — более крупных, быстрых, хорошо вооруженных галеонов — специально для того, чтобы перехватить нас, когда мы попытаемся очистить проход Говарда. И, что еще хуже, ветер в их пользу, и он, вероятно, в обозримом будущем останется в их пользу в течение трех дней из пяти. — Он покачал головой. — Если я попытаюсь выйти из залива Джарас прямо против такого количества галеонов, они разнесут мои корабли в щепки еще до того, как я расчищу проход, не говоря уже о том, чтобы добраться до канала Таро. Что не совсем соответствует определению "практически осуществимого", согласно любому словарю, с которым я знаком.
Холман откинулся на спинку стула, нахмурившись. Он весьма сомневался, что Аллейн Мейгвейр и Жаспар Клинтан, скорее всего, разделят интерпретацию его зятем того приказа, который они намеревались ему отдать. Несмотря на это, Джарас, очевидно, был прав в том, что произойдет, если он пошлет свои собственные неопытные корабли в зубы такой квалифицированной огневой мощи. И даже такой убежденный сухопутный житель, как Холман, мог видеть, что барон также был прав насчет дополнительного, смертельного недостатка ветра. Пролив Говарда был меньше шестидесяти миль в поперечнике. После учета различных берегов и отмелей он на самом деле был значительно уже... и в данный момент ветер дул почти прямо в него со стороны залива Матиас.
— Им не понравится это слышать, — мягко сказал он, и Джарас пожал плечами.
— Они также еще не прислали нам приказ о выполнении, — отметил тот. — На самом деле, наши инструкции очень ясны на этот счет. Мы должны подготовиться к отплытию, но подождать, пока они не скажут нам, что Харпар и Шейоу отошли достаточно далеко, а затем отправиться в путь. Всегда возможно, что Харпар никогда не подойдет достаточно близко, чтобы они могли отдать этот приказ. И если они это сделают, и для нас явно нецелесообразно подчиняться этому, мы тогда сможем заявить им об этом. Если они захотят изменить наши приказы и прикажут мне плыть любой ценой, очевидно, я так и сделаю. Но не раньше, чем они пошлют нам сообщение о том, что они готовы к столь огромным потерям, которые я понесу, пытаясь подчиниться. Что даже с семафором займет пять дней или около того.
Холман тоже обдумал это. Затем он покачал головой.
— Не согласен с тобой в том, насколько... неразумно было бы вступать в такого рода противостояние. И это явно та ситуация, в которой, по-видимому, указывается на проявление определенной осмотрительности со стороны офицеров, фактически находящихся на местах. Но Храм объявил священную войну. Такого рода интерпретация его приказов может не сработать для великого инквизитора. Особенно если она покажется ему недостаточно лояльной.
— Я не сумасшедший, Дейвин, и не хочу, чтобы викарий Жаспар злился на меня больше, чем на любого другого человека. — Голос и выражение лица Джараса были мрачнее, чем раньше. — В то же время не собираюсь вести наш военно-морской флот в мясорубку, когда чертовски хорошо знаю, что с ним произойдет.
