Граф Кристл-Лейк, лишь частично осознавая масштабы катастрофы, сделал то, что сделал бы любой решительный, умный командир: он бросил мощную контратаку из своего резерва. Но эта контратака наткнулась на разрушительную артиллерийскую завесу, обрушенную на нее теперь уже очень опытными наблюдателями воздушного корпуса. Он отступил и очень поспешно — единственное, что он мог сделать в данных обстоятельствах, — и к ночи передовой отряд армии Тарика продвинулся на пятнадцать миль от своей начальной точки и начал рыть собственные окопы, в то время как минометы окопались позади него.
Грин-Вэлли наблюдал через снарки, как сообщения о катастрофе поступали в штаб Кристл-Лейк, и харчонгский командир произвел на него глубокое впечатление. Несмотря на доказательство сокрушительной мощи армии Тарика — несмотря на потерю более тридцати пяти тысяч человек в течение нескольких часов — грозный граф отказался поддаваться панике. Он также не позволил себе быть парализованным самим масштабом катастрофы. Он принял решение к полуночи, всего через пятнадцать часов после начала бомбардировки, и приказы были отправлены с курьерами бригадам, продолжавшим удерживать южную оконечность линии реки Тейрин.
Эти бригады, не считая жертвенного арьергарда, к рассвету двинулись на запад. И Кристл-Лейк на этом не остановился. Поскольку передовая пехота Грин-Вэлли находилась менее чем в пятнадцати милях от внешнего периметра обороны Лейк-Сити, и у него не было возможности оценить, как быстро чарисийские орудия смогут применить свою новую разрушительную мощь против этого периметра, у него также хватило морального мужества отдать приказ об эвакуации столицы провинции Тарика.
Грин-Вэлли даже не хотел думать о том, как, вероятно, отреагирует на это Жэспар Клинтан, но Кристл-Лейк не колебался. Он приказал систематически разрушать как можно больше своих собственных укреплений, и любая артиллерия, которая не могла быть на дороге в течение двенадцати часов, была взорвана на месте. Оглушительные взрывы прокатывались по городу в течение нескольких часов, когда орудия и горы припасов, собранных Рейнбоу-Уотерсом в Лейк-Сити, были взорваны или преданы огню. Тем временем столичному гарнизону было приказано встать на линию Глисин-Чизуэйл к югу от озера Ист-Уинг, а тем, кто остался от защитников линии реки Тейрин, было приказано сформировать оборонительный фронт между лесом Тарика и линией Глисин-Чизуэйл, прикрывая главную дорогу Глисин-Сейрмит, чтобы защитить линии коммуникации гарнизона Сейрмита.
Кристл-Лейк принимал свои решения и воплощал их в жизнь так быстро, что даже чарисийская конная пехота не смогла бы помешать его передвижениям. По крайней мере, без поддержки своей собственной артиллерии, потому что даже с армией Хилдермосс, добавленной к его командованию, Грин-Вэлли продолжал слишком сильно уступать численностью северному могущественному воинству, чтобы позволить себе такие вольности с харчонгцами.
Даже снаркам было трудно предоставить точные цифры потерь графа Рейнбоу-Уотерса на сегодняшний день, но, по лучшим оценкам Совы, в сочетании с катастрофой на линии реки Тейрин, могущественное воинство потеряло около ста семидесяти пяти тысяч убитых, раненых и пленных. Это было ошеломляющее число, больше, чем вся совокупная начальная численность армии Тарика и армии Хилдермосс... и составляло менее четырнадцати процентов от начальной численности северного могущественного воинства. Грин-Вэлли и Климинт вместе, с другой стороны, понесли около четырнадцати тысяч боевых потерь — только около трети из них, слава Богу, со смертельным исходом, — что составляло всего восемь процентов потерь харчонгцев. С учетом "неоперационных" потерь от случайных травм и болезней, общие потери его и Климинта выросли до чуть менее семнадцати тысяч, что составляло десять процентов от их первоначальной численности. Это может показаться не слишком ужасным, особенно учитывая новые войска, прибывающие из Чисхолма для их усиления, если не считать мучительных человеческих жертв, скрытых за этими скромными цифрами. Но эти потери были в подавляющем большинстве сосредоточены в его специально обученных и оснащенных штурмовых бригадах. Состав некоторых батальонов в этих бригадах упал до немногим более сорока процентов от их назначенной численности, и их восстановление с помощью пополнений прямо из Чисхолма, без времени для интеграции этих пополнений в свои новые формирования, могло только поставить под угрозу их боевую эффективность.
И это именно то, что Рейнбоу-Уотерс намеревался сделать с нами, — мрачно подумал Грин-Вэлли. — Он намеревался причинить нам еще больший вред — и ожидал, что сделает это быстрее, чем сейчас, — потому что он понятия не имел о приближении воздушного корпуса или о том, что это будет означать для артиллерии и оперативных перемещений. Но у него не больше шансов впасть в панику, чем у Кристл-Лейк, и это чертовски хорошая новость для шестисот тысяч свежих харчонгских пехотинцев, направляющихся на фронт. Им потребуется некоторое время, чтобы добраться сюда, но в течение следующих трех пятидневок — самое позднее к концу августа — он получит достаточно свежих бригад, чтобы заменить каждого человека, которого он потерял. В те же сроки мы с Хейнриком рассчитываем получить, возможно, еще сорок тысяч. Мы стоим ему чертовски больших потерь, но в относительных цифрах, включая текущие полевые силы и направляемые подкрепления, соотношение потерь на самом деле немного в его пользу.
Конечно, наступил момент, когда сравнительные коэффициенты потерь стали бессмысленными. Момент, когда те, кто командовал, поняли, что их собственные потери были просто неприемлемы, какими бы ни были потери другой стороны. И какими бы твердолобыми ни были Рейнбоу-Уотерс, Кристл-Лейк и другие полевые командиры могущественного воинства, на самом деле они не были психологической целью нынешнего наступления. Нет, эта цель находилась в другом месте... в городе под названием Зион.
Он отбросил эту мысль, когда его эскорт остановился перед скромным двухэтажным дворцом рядом с собором Тарика. Он снова огляделся, заметив пожарные группы, организованные командирами его бригад, чтобы предотвратить распространение искр и тлеющих углей от пламени складов на гражданское жилье в городе, и спрыгнул с седла. Он передал поводья одному из сопровождавших его солдат и поднялся по парадным ступеням дворца, сопровождаемый Брайаном Слокимом и половиной отделения пехоты по пятам.
Очень нервный на вид верховный священник открыл огромную резную дверь, когда барон подошел к ней. Священник был темноволосым и кареглазым, с длинными, как у аиста, руками и ногами, и он неуклюже поклонился.
— Генерал Грин-Вэлли? — Его голос звучал неуверенно, его тон был встревоженным, и Грин-Вэлли кивнул.
— Это я... отец Эври.
Чихирит застыл от удивления, когда Грин-Вэлли обратился к нему по имени, но у него явно были другие причины для беспокойства, и он глубоко вздохнул.
— Архиепископ ждет в своем кабинете, — сказал он. — Конечно, если это будет удобно, милорд, — быстро добавил он.
— Это было бы очень удобно, отец. Пожалуйста, отведите меня к нему. — Священник кивнул, и Грин-Вэлли посмотрел на телохранителей, стоящих позади Слокима. — Думаю, вы, ребята, можете остаться здесь, — сказал он.
Командир отделения выглядел несогласным, и Грин-Вэлли нахмурился.
— Позвольте мне перефразировать это, — любезно сказал он, — вы, ребята, не только можете остаться здесь, вы останетесь здесь. Может ли случиться так, что мне нужно выразиться еще яснее?
Капрал умоляюще посмотрел на капитана Слокима, но капитан только покачал головой.
— Нет, милорд, — наконец сказал капрал, оглядываясь на Грин-Вэлли. — Это... достаточно ясно.
— Хорошо, — ответил Грин-Вэлли, затем немного смягчился. — Не волнуйтесь, капрал. Я вооружен, капитан Слоким вооружен, и последнее, чего хочет кто-либо в этом дворце, — это причинить мне какой-либо вред. Разве это не так, отец Эври?
Он приподнял бровь, глядя на священника, который быстро кивнул.
— Вот, видите? — весело сказал Грин-Вэлли. — А теперь, отец, не могли бы вы показать дорогу?
У человека, который поднялся на ноги, когда Грин-Вэлли вошел в большой, заставленный книгами офис, были редеющие серебристые волосы, залысины и умные — и обеспокоенные — серо-голубые глаза за линзами очков в проволочной оправе, сидящих на крючковатом носу. На нем была белая сутана архиепископа с зеленой эмблемой Паскуале, и он выглядел гораздо более собранным, чем отец Эври.
Он также, — подумал Грин-Вэлли с приливом сочувствия, теплота которого немного удивила даже его самого, — выглядел абсолютно и полностью измученным. Барон сравнил стоявшего перед ним человека с изображением, которое Сова запечатлел для него два года назад, и между ними была разница по меньшей мере в десять лет.
— Барон Грин-Вэлли, — сказал архиепископ.
— Архиепископ Артин, — ответил барон и поклонился несколько глубже, чем требовала простая вежливость. Брови Артина Зэйджирска поползли вверх, несмотря на его внушительное самообладание, и Грин-Вэлли выпрямился. — Я с нетерпением ждал этой встречи в течение некоторого времени, ваше преосвященство.
— В самом деле? — Зэйджирск мрачно улыбнулся. — Не думаю, что я должен удивляться. Лейк-Сити является — был — последней столицей провинции в руках Матери-Церкви. И полагаю, я последний из ее архиепископов в Сиддармарке. Можно сказать, конец эпохи.
— Возможно, — согласился Грин-Вэлли. — И не буду притворяться, что не чувствую определенного... удовлетворения от осознания того, что вторжение Жэспара Клинтана и бойня, которую он учинил в республике, вот-вот будут доведены до сокрушительного конца. — Его карие глаза были гораздо мрачнее, чем улыбка архиепископа. — В мире недостаточно справедливости, чтобы компенсировать страдания, муки и смерть, причиненные этим человеком, ваше преосвященство.
— Нет. Нет, не думаю, что есть. — Зэйджирск покачал головой, затем расправил плечи. — И я уверен, что "правосудие" фигурирует в ваших инструкциях в отношении любого из прелатов Матери-Церкви, которые попадают к вам, милорд. Я готов подчиниться любому решению ваших императора и императрицы — и лорда-протектора, конечно. Я бы попросил пощады или, по крайней мере, снисхождения для таких, как отец Эври, у которых не было другого выбора, кроме как повиноваться мне как своему духовному настоятелю.
Лицо отца Эври напряглось, как будто он хотел отвергнуть слова Зэйджирска, но Грин-Вэлли покачал головой, прежде чем чихирит смог заговорить.
— Думаю, вы не совсем понимаете, ваше преосвященство. Да, я испытываю огромное удовлетворение от того, что освободил Лейк-Сити от Жэспара Клинтана и его мясников. И у меня действительно есть инструкции относительно вас. Но эти инструкции предписывают информировать вас о том, что император Кэйлеб, императрица Шарлиэн и лорд-протектор Грейгор полностью осведомлены о том, как долго и как упорно вы, отец Эври и отец Игназ боролись, чтобы смягчить бесчинства инквизиции. Они знают, что вы настаивали на надлежащем питании и медицинском обслуживании заключенных концентрационного лагеря, назначенных на принудительные работы в Тарике. Они знают, что вы выступали против генерал-инквизитора. Они знают, что отец Игназ тайно вывез более восьмисот детей из лагеря Сент-Тейлар, явно игнорируя прямые приказы своего собственного начальства. И они знают, как усердно — и как успешно — вы боролись за то, чтобы держать инквизицию подальше от граждан провинции Тарика. Вы не смогли предотвратить то, что произошло в других местах, ваше преосвященство, и вы не смогли остановить то, что "Меч Шулера" сделал с людьми вашего архиепископства. Но с самого начала вы делали все, что могли, чтобы защитить их — реформистов, а также сторонников Храма. Так что, да, у меня действительно есть инструкции относительно вас. И эти инструкции состоят в том, чтобы оставить вас здесь, в вашем архиепископстве, делать то, что вы так хорошо делали так долго. Сможете ли вы остаться навсегда, как только этот джихад закончится, это другой вопрос, но в Писании говорится, что овцы будут знать доброго пастыря, так же как и их величества и лорд-протектор.
.VI.
Храм, город Зион, земли Храма
— Полагаю, ты все еще собираешься настаивать на том, что Уолкир был лучшим человеком для своих войск, Аллейн? — неприятно спросил Жэспар Клинтан.
Коренастый великий инквизитор наклонился вперед, положив руки на стол для совещаний, и воинственно повернул лицо в сторону Аллейна Мейгвейра. Робейр Дючейрн сидел на противоположной стороне стола, рядом с Мейгвейром, и стопка отчетов и записок перед ним была почти такой же высокой, как и перед капитан-генералом. Замсин Тринейр сидел во главе стола, потому что номинально в его обязанности входило председательствовать на их заседаниях в течение пятидневки, но стол перед ним был почти чист, и было до боли очевидно, что он предпочел бы быть где угодно в другом месте.
Во всяком случае, он не собирался пытаться осуществлять какой-либо фактический контроль над Клинтаном. Он просто сидел там, и Мейгвейр бросил на него полный отвращения взгляд, прежде чем переключить свое внимание на Клинтана.
— Учитывая тот факт, что Густиву удалось удержать свою армию вместе, несмотря на то, что из нее выбили дерьмо целых две армии еретиков, да, я собираюсь сделать именно это, — сказал он, спокойно встретив воинственный взгляд другого викария. — Ему удается отступать, Жэспар, когда многие армии сломались бы и обратились в бегство, а Робейр здесь, — капитан-генерал мотнул головой в сторону Дючейрна, — на самом деле сумел продвинуть вперед отряд Аубрея Жеппсина — это еще тридцать тысяч человек и около двухсот орудий — чтобы присоединиться к Климинту Гасбару в Глидаре. Это увеличивает гарнизон Глидара почти до сорока тысяч, несмотря на войска, которые он вывел в ответ на просьбу Рейнбоу-Уотерса, а Жеппсин и Гасбар продолжают расширять и улучшать укрепления, оставленные Силкен-Хиллз, когда он двинулся на юг. — Мейгвейр сделал едва заметное ударение на последних пяти словах. — А тем временем Густив строит прочную линию между Сент-Вирдином и верховьями Сейра.
— Сплошная линия более чем в трехстах милях к северу от его первоначальных позиций! — злобно заметил Клинтан. — Чихиро, сохрани нас от новых подобных военных триумфов! И потом, есть небольшой вопрос о том, что произошло в Мерсире, не так ли?
— Не буду притворяться, что это не больно, — признал Мейгвейр. — Если бы у нас было больше драгун впереди, этого могло бы и не произойти, но без большего собственного конного отряда Бригэм не смог помешать Истшеру развернуть свою конную пехоту позади него. И после этого он никак не мог вывести большую часть своих войск, что бы он ни сделал. Как бы то ни было, он все еще ведет адскую борьбу и блокирует эту часть главной дороги. Предпочел бы я, чтобы его группа выбралась из ловушки и была доступна для Уолкира? Чертовски верно, я бы так и сделал. Но ему и его людям нечего стыдиться. Если уж на то пошло, они с самого начала все еще выполняют задачу, которую им поставили!
