* * *
Двое мужчин, стоящих на балконе высоченной башни, молча переглянулись. Длинноволосый смуглый брюнет машинально перебирал пальцами сейбер, ощущая, как трепещет Сила в скрытом в корпусе рукояти камне, откликаясь на эхо происходящего. Перед их глазами Тьма, окутывающая видимый с этой высоты дворец Императора, пришла в движение, закручиваясь плавными спиралями.
* * *
Оби-Ван поднял голову к небу, ловя отголоски неведомого. Чужая воля навязывала реальности свое видение дальнейшего, меняя то, что было не по-нраву, и Сила подчинялась, повинуясь. Магистр прикрыл глаза, вспоминая того, кто должен был сиять незамутненным Светом, а сейчас пылал солнцем Тьмы.
— Избранный и сын Избранного... — прошептал мужчина, слепо уставившись в равнодушную глубину небес.
* * *
Мирон, раскрыв рот, наблюдал, как на его глазах происходит чудо. Давно зажившие культи рук и ног его постоянного и единственного пациента неожиданно начали сочиться кровью. Люк тяжело дышал, с каждой минутой контролировать проходящую сквозь него Силу становилось все труднее. Если исцеление травм прошло относительно легко, то вот с восстановлением отрубленных конечностей за один раз он, судя по всему, погорячился. Значит, сделает это по-другому, благо такой вариант был предусмотрен.
Он сконцентрировался на своей цели, направляя все внимание к проблемным местам. Сила хлынула в тело Вейдера, Люк сосредоточился, передавая свою мысль находящемуся в трансе отцу.
— Вспоминай. Твое тело здорово полностью. Руки живые. Ноги живые. Вспоминай.
От бессознательного ситха пришел слабый отклик, и Люк с облегчением начал медленно расплетать потоки, связывающие их воедино. Получилось. У него получилось. Он осторожно отделял себя, вновь передавая контроль над телом Вейдеру, оставляя ему запасы накопленной энергии.
— Доктор, — прошептал подросток, и Мирон осторожно сделал шаг вперед. — Отца в бакту. Внутривенное. Постоянно. Сейчас начнется усиленная регенерация. Бегом.
Сила схлынула, и Люк устало опустился на колени. Гвардейцы отмерли, подхватывая отключающегося Скайуокера.
— Капитан, — прошептал подросток. — Срочно. Сырое мясо. Каф. Белена знает.
С трудом пропихнув в себя приготовленное заботливой домоправительницей, Люк напился неимоверно сладкого крепкого кафа, залез под одеяло и отрубился. Его трясло и подташнивало, голова кружилась, а тело ощущалось странно. Через час его растолкали, и он вновь принялся за еду: все тот же продуктовый набор. Удовольствия никакого, но зато эффект — тот, что надо. И есть именно это он будет ближайшие несколько суток — суровая необходимость.
Темное исцеление таило в себе очень интересный подводный камень, о который разбивались мечты многих возжаждавших легкого бессмертия идиотов с завышенной самооценкой. Тело настолько пропитывалось Силой, что появлялась угроза стать Призраком. Как объяснил Андедду, именно на подобном принципе строились сразу несколько техник, включая добровольный переход в энергетическую форму существования. Люк тут же вспомнил, как в его 'видениях' Кеноби 'сжег' свое тело, оставив разозленного Вейдера с носом. Потом подобным воспользовался и Йода, умерев на глазах своего последнего почти ученика. Техника, которой их обучил Квай-Гон, гарантирующая результат, ведь стать Призраком просто так дано очень даже не каждому, только самым сильным ситхам и джедаям, но по большей части, конечно же, ситхам. И по очень простой причине — жажде жизни, ведь джедаи предпочитали сливаться с Силой, теряя свою индивидуальность.
А у канонных Кеноби и Йоды желание напакостить даже таким способом перевесило все догмы учения о том, что смерти нет, есть только Сила. Раздумывая тогда над этой концепцией, Люк посмеялся: Джинн и после смерти, превратившись в Призрака, так и остался одиночкой, от которого ничего не зависело. Он пытался остановить Энакина, устроившего бойню в лагере тускенов — его не услышали. Он пытался потом поговорить — с тем же результатом. Мало быть сильным и знающим — надо быть настойчивым, чтобы тебя заметили. Поэтому Кеноби полоскал канонному Люку мозги и после своей пафосной и тщательно рассчитанной смерти, которая произвела на парня сильнейшее впечатление. Кто знает, как бы повернулась эта история, если бы Квай проявил настойчивость?
Но он слишком был повернут на своей гармонии и Живой Силе, и поэтому и произошло все так, как было определено совсем не им.
Люк вздохнул, макнул мясо в острую приправу и принялся жевать. Ему надо стабилизировать себя, а это самый простой способ на ближайшие сутки: свежатина давала грубую энергию, тяжелую, буквально 'прибивающую'. То, что надо в его ситуации. А как только немного оклемается — он воспользуется и вторым. Райф все подготовит, на пару с Иссардом.
Скайуокер отодвинул поднос и закрыл глаза, предвкушая грядущую бойню.
* * *
Императорский кабинет был наполнен Силой. Темная энергия тихо плескалась о стены, словно безмятежный океан, скрывающий в своей глубине неисчислимые сокровища и страшные тайны, за которые взимает кровавую плату. Вошедшие Тремейн и Кронал напряглись, готовясь пережить гнев Владыки, следовавший за ними Иссард слегка дернулся — и его пробрало. Стоящий посреди кабинета на колене Наследник даже не пошевелился, плащ стекал с его плеч широкими складками, капюшон скрывал лицо. Кружащий вокруг него Сидиус полоснул новоприбывших раскаленным взглядом, вновь переводя все свое внимание на Люка.
Мужчины замерли, отступив к стене: Император явно был не в духе, но определить причину сходу было невозможно, за последние дни много чего случилось, и все из разряда смертельно опасного.
— Люцифер... — шепот Императора стелился по кабинету, оседая к ногам Алой Стражи, стоящей по периметру. — Мой Наследник... — тихо ступали полусапожки на тонкой подошве, колыхались полы простой черной мантии.
Кронал слегка покосился на Тремейна, тот еле заметно шевельнул плечами. Неужели Люцифер что-то натворил? Но вот что? Своему внуку ситх попустительствовал и практически никогда его не наказывал. А тут такое...
— Встань. Сними плащ.
Подросток поднялся, плащ упал на пол. Сидиус цепко ухватил Люка за подбородок, вглядываясь в лицо. Белое как мел. Темные провалы глазниц. Черная сетка сосудов. Пылающие, словно раскаленная магма, глаза. Ситх некоторое время смотрел, потом резко отдернул руку, вновь принимаясь кружить вокруг подростка. В Силе расцвели первые искры гнева.
— Рубашку. Снять.
Пальцы пробежались по застежкам, рубашка присоединилась к плащу. Мужчины шокированно распахнули глаза при виде жуткого зрелища. Подросток выглядел жертвой долгой голодовки: все позвонки можно было пересчитать, не напрягаясь, как и ребра, под странного оттенка белой кожей с проступившими черными венами.
Сидиус сделал еще пару кругов, прощупывая Силой тело Люка, после чего замер напротив. Внук смотрел спокойно и бестрепетно.
— Ты осознаешь, на какой риск шел?
— Да, Владыка, — хриплый голос нарушил тишину, царящую в кабинете.
— Он мог тебя сожрать.
— Нет.
— Нет? — Сидиус сложил руки на груди, рассматривая упрямого внука.
— Нет. Подавился, слабак.
— Покажи.
Две пары золотых глаз встретились. Сидиус просмотрел воспоминания Люка об укрощении голокрона и коротко кивнул.
— Неплохо. Однако... — пальцы мужчины коснулись острых плеч, провели по позвонкам, пока он вновь обходил подростка по кругу. — Ты мог умереть в процессе. Развоплотиться.
— У меня есть ради кого жить, — хрипло ответил Люк, сверля взглядом дальнюю стену. Сидиус кивнул, замирая напротив.
— Скольких ты убил?
— Двенадцать.
— Помогло?
— Частично.
Император вновь кивнул, рассматривая непрошибаемого внука и решая, что дальше делать.
— Ты подверг себя опасности. Ты — Наследник, ты осознаешь это?
— Да, Владыка, — полыхнул ало-желтыми глазами подросток.
— Ты спас Вейдера... Однако ты сам едва не занял его место.
— Риск был оправдан.
— Понимаю... — прошептал Император, разглядывая подростка сквозь Силу. Тьма колыхалась живым плащом, и только вокруг головы шевелились острые шипы Света. Его внук вновь изменился, и что несут эти перемены?
— Я доволен тобой, Люцифер... И недоволен одновременно. Ты нарушил мои указания, поэтому примешь наказание.
— Да, Владыка, — склонил голову подросток, вновь замирая мраморной статуей. К Палпатину подошел гвардеец, держащий в руках какую-то плоскую деревянную коробку. Сидиус открыл ее, пробежался пальцами по содержимому... На пол, разворачиваясь, легли кольца боевого бича. Люк сцепил за спиной руки. Мужчины потрясенно переглянулись.
— Считай.
— Один.
Плавное, даже ленивое движение рукой — и бич со свистом рассек воздух, разрывая кожу на спине. Руки Люка сжались сильнее, но больше он ничем не выказал своей боли.
— Два.
Еще один рубец.
— Три.
Лопнула кожа на предплечьях.
— Четыре.
Бич свистел, превращая спину подростка в кровавое месиво. Пальцы Люка слегка подрагивали, но он не шевелился, все так же принимая каждый удар с покорно склоненной головой.
— Десять, — прохрипел Скайуокер, и Сидиус плавным жестом скрутил бич кольцами, бросая в поднесенную гвардейцем коробку. Император обошел вокруг, рассматривая дело рук своих, и вновь встал напротив.
— Я горжусь тобой, Люцифер, — Палпатин приподнял лицо Люка за подбородок и поцеловал в лоб. — Ты добился поставленной перед собой цели, не боясь рисковать. За это прими награду. Ты стал достаточно силен, чтобы тебя можно было отпускать с минимумом охраны. Я разрешаю тебе пройти обучение в Академии... внук.
Подросток плавно опустился на колено.
— Благодарю, дедушка.
— Можешь идти. И учти... Я запрещаю тебе пользоваться медикаментами.
— Да, Владыка.
Люк подобрал рубашку, надел ее, сверху накинул плащ и вышел из кабинета. Сидиус слегка повернул голову, рассматривая застывших у стены мужчин.
— А теперь перейдем к вам.
* * *
Асмус осторожно смывал кровь, очищая спину своего единственного пациента. Люк сидел ровно, не шевелясь и не подавая признаков того, что хоть что-то чувствует. Доктор осторожно промакнул специальной салфеткой последний участок и бросил ее в подставленную Норманом кювету. Спина подростка выглядела кошмарно: лопнувшая кожа, кровящее мясо... Асмус моргнул, наклоняясь ближе, и взял следующую салфетку. Странно. Кровь перестала идти, совершенно.
— Зашивайте, доктор, — хрипло произнес Люк, переводя взгляд на подошедшую с подносом Белену. — Без наркоза, иглой. Используйте жилы.
— Но, милорд, — оторвался от своего занятия Майте. — Может, шелк? Возможны аллергические реакции, да и сроки...
— Мне аллергия не грозит, — хмыкнул Люк. — Я не хочу возиться с нитками, а жилы сами рассосутся, просто надо стянуть края для удобства, так будет быстрее.
— Но...
— Немедленно. У меня есть дела.
— Как скажете, милорд, — вздохнул Асмус, коротко глянув на принявшегося бренчать инструментами помощника.
— Я же сказал — без обезболивающего!
Белена бросила внимательный взгляд на начинающего раздражаться подростка и тут же протянула поднос. Люк втянул затрепетавшими ноздрями аромат, поднимающийся над чашкой, и слегка улыбнулся, потянувшись за сахарным леденцом. Женщина незаметно выдохнула: вроде удалось сбить негативный настрой.
Скайуокер помешивал леденцом каф, делая маленькие глотки и постепенно успокаиваясь. Асмус, неодобрительно поджав губы, зашивал раны, стягивая края, время от времени бросая косые взгляды. Норман ассистировал, отрезая лишнее, подавая нити и меняя иглы. Мужчина кривился, но ничего не говорил, хотя зрелище было жуткое.
— Не сопите так, доктор, — хмыкнул Люк, допивая последний глоток. — Я практически ничего не чувствую. Вот в процессе было неприятно, а сейчас...
— Это отвратительно, — не выдержал Асмус, накладывая последний шов. Белена, стоящая рядом, сделала страшные глаза, но доктора понесло, он отмахнулся от сигнала домоправительницы, не обратив внимания, как закаменела под его пальцами спина подростка.
— Как так можно?! Это чудовищно! Хлестать... Кх-х-х!
Чашка улетела в сторону, Белена молниеносно отступила подальше, Норман уронил кювету, и инструменты рассыпались по полу. Доктор взлетел в воздух, хрипя в невидимой хватке. Люк оскалился, его глаза просто пылали в багровых озерах белков.
— Молчать! — выдохнул взбесившийся подросток, чувствуя, как у него срывает тормоза. — Не смей рассуждать о том, чего не понимаешь!
Поднос с грохотом упал, и Люк дернулся, разжимая руку. Асмус свалился, кашляя и хрипя, на колени. Скайуокер стоял, напряженный, как слишком туго натянутая струна, напоминая готовящегося к атаке хищника, Белена и Норман застыли, опасаясь пошевелиться и спровоцировать подростка. Неожиданно он вскинул лицо к потолку, закрыв глаза, постоял, нервно переступая ногами, и вновь замер. Потер руками лицо... Пригвоздил немного пришедшего в себя доктора взглядом к полу.
— Не стоит рассуждать о том, чего не понимаете, доктор. И никогда не поймете. Владыка был милосерден. Я принял наказание с гордостью, как и награду. — Люк помолчал, успокаиваясь. — Благодарю за хорошо исполненные обязанности... А теперь — вон. И не попадайтесь мне на глаза в ближайшие сутки. Белена?
— Да, милорд? — женщина подобрала поднос и замерла, почтительно глядя на задумчиво уставившегося куда-то в угол подростка.
— Приготовь мне мантию. Надо пойти... развеяться. Да и подлечиться не мешает...
Люк вышел, и Норман бросился поднимать чудом избежавшего гибели мужчину. Минут через десять вернулась Белена и укоризненно покачала головой.
— Асмус, ты что, сдурел? Совсем расслабился, я вижу. Забыл, о чем я тебя когда-то предупреждала?
— Да ты спину его видела? — прошипел доктор и махнул рукой. — Кем надо быть...
— Молчи! — рявкнула Белена. — Хочешь, чтобы он довел до конца начатое?! Ты что, таблеток своих переел? Или паров нанюхался? Цыц! И вообще, топай в свою комнату и носа оттуда не высовывай, лучше всего — несколько дней. Не стоит его провоцировать. Норман! Поднимай свою задницу и тащи этого идиота отсюда. Милорд скоро вернется, и дай Сила, чтобы ему полегчало.
* * *
Двери разъехались в стороны, Люк шагнул в помещение, обводя сидящих по камерам людей внимательным взглядом.
— Боже, опять... — простонал чей-то голос, и подросток расплылся в жуткой улыбке.
— И опять, и снова... — прошептал Скайуокер, глядя на смертников, заботливо предоставленных Иссардом. Все-таки хорошо иметь связи! Особенно такие. Стоящий рядом Акаади (Люк предусмотрительно взял с собой голокрон) покивал и повернулся к ученику.
— Приступай.
— Да, Учитель.
Как там гласит теория? И отец рассказывал... Скайуокер сосредоточился, протягивая к избранной жертве руку. На этот раз он сделает все правильно. Смертник завизжал от непереносимой боли, его тело на глазах усыхало, пока длинная багровая молния связывала его с чудовищем, стоящим напротив камеры.
Арестанты заорали от ужаса, в тщетных попытках спастись вжимаясь в стены камер. Если в первый визит мальчишка устроил просто бойню, искромсав ножом двенадцать человек, отчаянно сопротивлявшихся, так, как может биться только крыса, загнанная в угол, то в этот раз творилось вообще что-то запредельное. Дикий гвалт и шум сотрясали стены, но Люк не обращал на это никакого внимания: он полностью сосредоточился на правильном исполнении техники, ведь ошибка запросто могла стоить ему здоровья, а то и жизни.
