А вот родственники Ники Юлисы Террины, с их показной приверженностью древним традициям и строгостью нравов, подобное поведение племянницы наверняка не одобрили бы, что могло лишить её даже той куцей свободы действий, которой она пока обладает. Ещё бы знать, как и на что эту "свободу" употребить?
Чуть слышно скрипнули дверные петли. Приоткрыв глаза, девушка увидела Риату Лацию с чётко выделявшимися красными пятнами на скулах.
— Кто это тебя? — тихо спросила Ника.
Служанка потупилась.
— Септиса? — не дожидаясь ответа, прошептала хозяйка.
Отпущенница кивнула.
— Хотя бы сказала за что? — печально усмехнулась девушка.
— За то, что я её не послушалась и не держала вас, госпожа, — шмыгнула носом собеседница.
— Ты уж прости, что так вышло, — пробормотала Ника, прикрывая глаза. — Сама видишь, как мне досталось.
— Ой, да что вы такое говорите, госпожа?! — вскричала служанка, тут же резко понизив голос. — Да за что? Госпожа Септиса разгневалась потому, что я её приказание не исполнила, вот и отхлестала по щекам. Хвала богам, хоть выпороть не приказала... Но я привычная. Мне вас жалко...
Она всхлипнула.
— Мне самой себя жалко, — привычно проворчала хозяйка. — Да что толку?
Помолчав, она посмотрела на отпущенницу и неожиданно для самой себя выпалила:
— Я не хочу замуж за Авария!
— Так, а что же делать, госпожа? — жалобно и, в то же время с какой-то прямо-таки собачьей преданностью глядя ей в глаза, вздохнула служанка. — Господин Септис, ваш дядя, уже обо всём договорился. Госпожа Торина Септиса, матушка его, очень довольна вашим женихом. Я сама слышала, как она его нахваливала. Очень они расстроятся, если вы откажетесь. И сенатор Юлис, очень влиятельный человек, через вас хочет породниться с господином Аварием.
— Но всё-таки, — с трудом повернувшись на бок, девушка пристально посмотрела на собеседницу. — Что может случиться, если я не соглашусь стать его женой?
— Ой, не знаю, госпожа, что придёт им в голову? — ответила бывшая невольница, отведя глаза. — Это же позор, если господин Септис не исполнит обещание, данное господину Аварию. Будь вы ему родная дочь, могли бы в комнате запереть и никуда не пускать, пока не покаетесь, или просто выпороли бы розгами...
Она пожала плечами, по-прежнему глядя в сторону.
"Но я им всего лишь племянница, явившаяся откуда-то с края земли, — мысленно договорила за неё хозяйка, или точнее покровительница. — Значит, домашним арестом или поркой дело может и не ограничится, и мои фантазии о продаже в рабство вполне могут стать реальностью".
— Тогда остаётся только бежать! — выдохнула Ника.
— Ой, да что вы такое говорите, госпожа?! -зашипела Риата Лация, испуганно косясь на полуоткрытую дверь. — Вы же родственников не то что на весь Радл — на всю Империю обесчестите! Племянница регистора Трениума из дома сбежала! Это же срам какой! Поймают — уже не пощадят!
— А если будут думать, что я погибла? — усмехнулась девушка, у которой уже начал складываться некий, пока ещё не совсем ясный план.
— Ой, тогда я не знаю, — растерянно пожала плечами служанка. — Только куда же вы пойдёте? К кому?
— Вот этого я пока не придумала, — тяжело вздохнув, госпожа вновь легла на спину. — Но, если вдруг отыщется такое место, ты со мной или в Радле останешься?
— Ой, да как вы могли подумать такое, госпожа? — кажется, и в самом деле обиделась собеседница. — Я до самой смерти вас не покину!
— Тогда и ты подумай: куда бы нам направиться? — предложила Ника. — Ты — женщина умная, и жизнь лучше меня знаешь.
— Ой, госпожа, ну вы скажете, — деланно засмущалась Риата Лация, но девушка уже закрыла глаза, придав лицу сонноотрешённое выражение.
Приходилось признать, что иного способа избежать постылого замужества, кроме бегства от любимых родственников, судьба или тот загадочный игрок, с лёгкостью распоряжавшийся её жизнью, Нике не оставили. А уж как обставить своё исчезновение из Радла, чтобы господа Септисы, быстренько оплакав свою племянницу, успокоились, она обязательно придумает. Надо только побыстрее поправиться.
Прекрасно понимая неизбежность неприятного разговора, девушка готовилась к нему, заранее рассудив, что чем болезненней и несчастней она будет выглядеть, тем больше шансов на снисходительное отношение дядюшки к её необдуманному поступку. В крайнем случае, можно опять лишиться чувств.
Однако, господин Итур Септис Даум оказался настроен довольно благодушно. Видимо, сыграла свою роль правильная подача информации со стороны супруги. Вполне умеренно отругав племянницу за устроенный скандал, он строго-настрого приказал ей больше так не делать и поскорее выздоравливать.
Ника, плача, попросила прощение за своё неподобающее поведение, пожаловавшись на духоту и головокружение.
Регистор Трениума немедленно предложил ещё раз послать за лекарем, но больная родственница категорически отказалась.
Не упустила случая прочитать ей нотацию и бабуся. Торина Септиса Ульда долго укоряла её в глупости, трусости и непочтительном отношении к любящей тёте, призывая в свидетели богов и предков, в заключение выразив надежду, что подобного больше не повторится.
Не успела девушка хотя бы немного перевести дух, как перед сном Риата Лация тихонько доложила, что хозяева дома устроили ей форменный допрос с угрозами и посулами. Господ очень интересовало: не беременна ли их племянница, и кто вероятный отец ребёнка?
Пока изрядно обалдевшая от подобного предположения Ника хлопала ресницами, верная служанка шёпотом рассказывала, как горячо уверяла регистора Трениума и его бдительную супругу в абсолютной безосновательности подобных подозрений, в том, что госпожа Юлиса, строго храня родовую честь, не совершала ни одного поступка, способного хотя бы в малейшей степени бросить тень на её доброе имя.
— Я им сказала, — с жаром заявила отпущенница. — Что вы, госпожа, являетесь образцом скромности и истинной добродетели!
Собеседница иронически хмыкнула, но промолчала, продолжая внимательно слушать.
— Только вы уж простите, госпожа, — вздохнула Риата Лация. — Но кажется, не очень они мне поверили.
— Всё ещё думают, будто я беременна? — криво усмехнулась девушка.
— Ой, госпожа, не знаю, — после короткого размышления покачала головой служанка.
— Как хотят! — зевнув, отмахнулась хозяйка. — Всё равно, это уже не имеет никакого значения. Спи, поздно уже.
Нике казалось, что стоит ей только закрыть глаза, как этот сумасшедший день сразу закончится. Однако, сон долго не приходил. Похоже, тётушку она явно недооценила. Судя по всему, несмотря на всю наукообразную лапшу, навешанную ей на уши Руниром Шохоем, госпожа Септиса на всякий случай решила поискать более прозаические причины обморока племянницы.
Девушка не могла не оценить здравый смысл супруги регистора Трениума. Теперь, планируя исчезновение из Радла, следует иметь ввиду, что её не так-то просто обвести вокруг пальца.
Наконец-то добравшись до своей цели, путешественница уже не сомневалась, что скоро вновь отправится в странствие. Вот только куда?
Пользуясь навалившейся бессонницей, она старательно перебирала варианты. Легче всего затеряться в крупном портовом городе, где много приезжих. Но жизнь там дорога и небезопасна. Где-нибудь в маленьком селении каждый новый человек на виду. Но там всё дешевле, а значит, оставшихся денег хватит надолго, особенно, если прихватит ещё и подарок Авария.
Если же родственники будут чересчур упорны в поисках, можно перебраться в Либрию. Там столько вольных городов и маленьких царств, что и за сто лет не обыщешь.
Мысли Ники ворочались всё медленнее. Принятый за ужином алкоголь постепенно успокаивал нервы, потихоньку погружая сознание в благословенный сон без сновидений.
Открыв глаза, она увидела комнату, залитую ярким светом, бившим сквозь широко распахнутую дверь. Судя по всему, солнце уже давно встало, но её разбудить никто не попытался, очевидно, выполняя рекомендации вчерашнего грязнули лекаря.
Первым делом девушка осмотрела свою левую руку. Сколько-нибудь серьёзной боли она не чувствовала. Края бинта успели истрепаться, коричневое пятно не увеличилось и ещё сильнее потемнело.
"Может, хоть в чём-то повезёт, и я никакой заразы не подхвачу?" — с надеждой подумала пострадавшая от местной медицины больная, пытаясь снять повязку. Но тут организм настойчиво напомнил о более насущных потребностях. После короткого размышления в уборную решила не ходить. Пусть думают, что она всё ещё слаба. Видимо, Ника всё-таки проспала слишком долго, потому что не расслышала приближавшихся шагов, и служанка застала свою госпожу на горшке.
Помогая ей вновь вернуться на кровать, Риата Лация сообщила, что время уже приближается к полудню, а примерно час назад приходил раб из Цветочного дворца.
— От императрицы?! — встрепенулась девушка. — Или...
— От государыни, госпожа, — отпущенница сделала вид, будто не заметила оговорки покровительницы. — Она приглашала вас с госпожой Септисой посетить её завтра после полудня.
— Ого! — на секунду забыв о болезненной слабости, вскричала хозяйка, тут же понизив голос до шёпота. — И что госпожа Септиса?
— Сказала, что вы больны, и лекарь запретил вам вставать с постели, — так же тихо проговорила служанка.
— Вот батман! — выругавшись одними губами, Ника рухнула на тюфяк.
Попаданке очень не хотелось этого признавать, но получалось, что тётушка действительно о ней заботится и даже по-своему любит, если не потащила чуть живую племянницу в Цветочный дворец только затем, чтобы, теша своё тщеславие, хвастаться перед подругами личным знакомством с императрицей. "А я собираюсь от них бежать, — с горьким сожалением подумала девушка. — Кто ещё будет со мной так нянчиться? Может, всё-таки остаться? "
"И выйти замуж за Авария? — вспомнив вкрадчивый голос и плохо различимое в сумерках лицо, она возмущённо фыркнула. — Ну уж, нет! Не дождётесь! Просто надо уйти по-тихому, чтобы Септисов не огорчить".
— Кушать будете, госпожа? — прервала её размышление Риата Лация.
— Да, — кивнула Ника. — Но сначала умыться.
Узнав, что она проснулась, девушку посетила супруга регистора Трениума, а чуть позже зашла и его матушка.
Пожилой, благообразного вида раб снял повязку. Ранка на руке больной затянулась, хотя края вокруг и выглядели слегка припухшими.
Стараясь не забывать о своём плохом самочувствии, Ника съела пару кусочков чуть обжаренной печёнки и выпила бокал вина.
Госпожа Септиса рассказала о приходе посланца императрицы и о своём решении отказаться от посещения Цветочного дворца.
— Вы ещё слишком слабы для таких визитов, — безапелляционно заявила тётушка. — Хотя признаться, я была очень удивлена подобным приглашением.
— Её величество обещала вспомнить обо мне по прибытии в столицу, — слабым голосом сообщила племянница. — Наверное, ей захотелось ещё раз услышать рассказы о моих странствиях.
— Если так, то нечего тебе там делать! — внезапно сварливо проворчала расположившаяся на табурете у стены Торина Септиса. — Вы правильно сделали, госпожа Пласда, что отказались идти во дворец. Девочке надо выздороветь, а если её величеству скучно, пусть идёт в театр или на ипподром! Внучка невинно убиенного сенатора Госпула Юлиса Лура — не бродячий артист и не танцовщица, чтобы кого-то развлекать. Пусть даже супругу самого Константа Великого.
— Потише, госпожа Торина, — поморщилась хозяйка дома, но Ника видела, что слова свекрови явно пришлись ей по душе. — Ни к чему так кричать.
— Вот ещё! — пренебрежительно скривила раскрашенные губы старушка. — Я же не на форуме. Хвала богам, здесь все свои. А девочке давно пора узнать то, что и так известно всему Радлу!
Однако, подавшись вперёд, бабуля всё же понизила голос:
— Император давно уже не живёт с женой! Её величество Докэста Тарквина не смогла соответствовать своему высокому положению, донимая царственного супруга мелочными придирками, что и вызывало его справедливый гнев. Государь не позволяет ей даже надолго задерживаться в столице, отсылая то к морю, то в Галайскую долину, то ещё куда-нибудь!
Как ни странно, но раскрытая перед ней "жгучая правда" девушку не ошарашила, а лишь слегка удивила. Видимо, подсознательно она ожидала чего-то подобного, но из-за навалившихся забот и проблем просто не успевала задуматься над уже известными ей странностями.
Почему после долгой разлуки императрица возвратилась не в Палатин к любимому мужу, а в свой Цветочный дворец? Что женщина, выглядевшая вполне здоровой, так долго делала в Галайской долине?
Теперь становилось понятно, почему супруга регистора Трениума не очень расстроилась, упустив возможность лично засвидетельствовать своё почтение её величеству. Кажется, в средневековой Руси положение, в котором оказалась Докэста Тарквина Домнита, называлось "опалой".
Если Констант так относится к супруге, значит, та не обладает сколько-нибудь значительной властью, а следовательно, не пользуется особым почитанием у имперской знати.
Видимо, поэтому госпожа Торина Септиса Ульда так смело пересказывала внучке столичные сплетни. Однако, Ника благоразумно скрыла свои чувства, среагировав именно так, как, по её мнению, ожидали окружающие:
— Не может быть, госпожа Септиса?! Как же так? Я же ничего не знала.
Польщённая вниманием, старушка шёпотом поведала, что государь уже довольно давно увлечён Сариной Госгулой, женщиной хоть и не знатного рода, но ослепительной красоты и кроткого нрава. Вот только невестка не позволила свекрови долго сплетничать, напомнив, что лекарь рекомендовал больной больше спать. Вероятно, госпожа Септиса опасалась, как бы бабуля не перегрузила неокрепшее сознание внучки столь неприглядными подробностями жизни августейшего семейства и не ранила её верноподданнические чувства.
В этот день Торина Септиса ещё раз заходила к Нике, но от разоблачений нравов, царящих среди высшей аристократии Империи воздержалась, посвятив свой монолог воспоминаниям о детстве и юности своей дочери Тейсы.
Девушка с огромным интересом слушала рассказы о женщине, которую все вокруг считали её матерью. Нике казалось, что чем больше она узнает о жизни супруги Наставника, тем лучше поймёт этот мир. А старушка откровенно наслаждалась, всё глубже погружаясь мыслями в прошлое.
Занятая ежедневными хлопотами, хозяйка дома не могла уделить племяннице столько внимания. Но тем не менее она пару раз заглядывала, справляясь о самочувствии. А вот чрезвычайно загруженный городскими проблемами дядюшка больную так и не навестил, что впрочем её нисколько не огорчило.
Поздним вечером госпожа вновь долго шепталась со служанкой. Судьба изрядно помотала бывшую рабыню по просторам Континента, поэтому хозяйку очень интересовало её мнение о том: какой город лучше всего подойдёт для их проживания после бегства из Радла. Видимо, успевшая за день подумать над перспективой очередной авантюры беспокойной покровительницы, Риата Лация назвала Брунизий, морской порт к югу от Радла. По её словам, он не слишком велик, но тем не менее там тоже никто не обращает внимания на приезжих. А главное — у отпущенницы там имелись знакомые. Вот только Нике не понравилось слишком близкое соседство со столицей, и они стали перебирать другие варианты до тех пор, пока язык у служанки не стал заплетаться.
