— Не думаю, что тебе следует это делать. Я только сказал, что лучше не казаться Храму равнодушным. Думаю, мы должны отправить им отчет о текущей ситуации. В любом случае нам нужно официально подтвердить, что мы получили их инструкции. Поэтому мы говорим им, что поддерживаем корабли, собираем столько людей, которые нам все еще нужны, сколько сможем достать, и, как правило, готовимся к вылазке — как только "это будет практически возможно" — когда они нам прикажут. Но мы также говорим им, что у нас на шельфе где-то около двух третей всего проклятого имперского чарисийского флота. Затем, если они пришлют нам приказ о выполнении, и если погода все еще будет против нас, и чарисийцы не уменьшат свои силы, мы отправим им еще одно сообщение, в котором говорится, что в свете цифр чарисийцев, о которых мы сообщали ранее, в сочетании с неблагоприятными условиями ветра, мы считаем, что вылазка не является "практически осуществимой" без того, чтобы мы понесли потери, достаточно серьезные, чтобы помешать нам выполнить нашу часть миссии.
Настала очередь Джараса задумчиво нахмуриться. Всегда было возможно — даже вероятно — что сообщение, которое Холман предлагал отправить, разминется с отправленным приказом о фактическом выступлении. Возможно, и нет, учитывая, сколько времени потребуется северным силам галеонов, чтобы приблизиться к заливу Матиас. Однако в любом случае заблаговременная подготовка почвы давала очевидные преимущества.
И правда в том, — размышлял он, что из-за того, что в заливе Матиас бездельничает чертовски много чарисийцев, мы уже оттянули огромную часть их имеющихся сил. Как говорит Дейвин, это должно составлять две трети их общей численности галеонов. Если Харпар и Шейоу не смогут прорваться через оставшиеся тридцать или около того кораблей Кэйлеба с более чем сотней своих собственных, мы все равно уже целиком и полностью облажались. Хммммм... — Я бы сказал, что ты на правильном пути, — сказал он вслух. — Единственное, что, думаю, мы должны добавить, это указать, насколько велик процент силы чарисийцев, которую мы привлекли в наши собственные воды. Возможно, не повредит посадить одно-два собственных семени, предположив, что сложившаяся здесь ситуация — это возможность заманить чарисийцев в ловушку между наковальней нашего побережья и молотом Харпара и Шейоу.
— Вот это, Урвин, кажется мне очень хорошей идеей! — одобрительно сказал Холман. — В таком случае, для нас было бы исключительно разумно сидеть смирно, продолжая втягивать их в наши воды, пока Харпар и Шейоу не смогут ударить по ним с другой стороны, не так ли? Они действительно могут пойти дальше и изменить наши приказы, чтобы сделать именно это, в свете изменения дислокации чарисийцев.
— Я, конечно, не буду возражать, если они это сделают, — согласился Джарас. И не только потому, что так гораздо меньше шансов, что мои экипажи будут убиты, — добавил он про себя. — Потому что дело в том, что ты прав — это был бы самый эффективный удар, который мы могли бы нанести по всей этой сверхсложной операции Мейгвейра.
* * *
— Хорошо, мастер Латик, — сказал сэр Данкин Йерли первому лейтенанту "Дестини", когда солнце превратилось в пылающий слой красных и фиолетовых углей на западном горизонте. — Думаю, что пришло время отойти немного подальше от берега, прежде чем мы устроим всех на ночь. Мы направим колонну с севера на северо-запад, если вы не возражаете.
— Есть, есть, сэр, — ответил Робейр Латик и жестом приказал мичману-сигнальщику передать приказ другим кораблям.
Йерли оставил его наедине с этим, пройдя на корму, чтобы встать у поручня, наблюдая за галеонами за кормой "Дестини", в то время как по приказу Латика сигнальные флаги взлетели вверх по фалам. Он надеялся, что другие корабли уже готовы к изменению курса, которое должно было произойти примерно сейчас в соответствии с его постоянными приказами. Парусная тренировка на самом деле была тем, что больше всего беспокоило его во всей его миссии, поскольку это было то, что казалось наиболее вероятным, чтобы предупредить врага об истине. У этих других галеонов просто не было таких тренированных моряков, как у "Дестини", что должно было затруднить им выполнение парусных эволюций с такой быстротой, точностью и скоростью, которые были отличительными чертами чарисийского военного корабля.
Не слишком удивительно, — предположил Йерли, поскольку "Дестини" и его побратим "Маунтин Рут" были единственными настоящими военными кораблями во всей этой длинной колонне.
Мы, должно быть, израсходовали все запасы черной, белой и красной краски во всем городе Теллесберг, — подумал он сейчас, качая головой и наблюдая, как наступает вечер. — Кто бы мог подумать, что мы сможем замаскировать целый флот торговых судов, просто нанеся краску на их борта? Теперь все, что мне нужно сделать, это убедиться, что никто из Деснаира не подойдет достаточно близко, чтобы почувствовать запах свежего скипидара.
.III.
КЕВ "Армак", 58, Марковское море
Верховный адмирал Брайан Лок-Айленд стоял, размышляя над картой на своем столе. Яркие солнечные блики танцевали на бимсах каюты и верхней палубы, отражаясь от кормовых иллюминаторов КЕВ "Армак". Они сверкали и вспыхивали в сердцевинах хрустальных пресс-папье, закрепляющих углы карты, а латунные циркули на ней блестели, как потускневшее золото, там, где они лежали в сердце Марковского моря.
Предполагаемое местоположение "Армака" было указано на этой карте в восьмистах милях к северо-востоку от острова Хаммер и в трехстах шестидесяти милях к юго-западу от мыса Селекар. На самом деле, как знал Лок-Айленд, это "предполагаемое" положение было почти точно правильным. И, как он также знал благодаря Сове, отчеты с его шхун, расположенных в тридцати милях севернее, также были точными... хотя и несколько неполными.
Он наклонился вперед, опираясь на стол, удерживая свое положение и положение противника между указательными и большими пальцами двух рук.
Примерно там, где ты их ожидал, — подумал он. — Ну, на самом деле, будь честным — ты действительно не ожидал, что они так близко подойдут к соблюдению своего графика, не так ли?
Он поджал губы, обдумывая то, что знал о командирах противника.
На самом деле он знал довольно много, учитывая дистанционно управляемые пульты Совы. Командующим контингентом, построенным на землях Храма, и общим командующим всеми силами был епископ Корнилис Харпар из ордена Чихиро, который был назначен генерал-адмиралом военно-морского флота Церкви. Конечно, у Церкви никогда раньше не было военно-морского флота, и у Харпара не было опыта командования военными кораблями. Однако у него был большой опыт службы в храмовой страже в мирное время, и, несмотря на свои седые волосы, он также был относительно молод — немногим более пятидесяти — и энергичен. К тому же умен, судя по всему, что удалось увидеть Лок-Айленду. Это было прискорбно. Как и тот факт, что он явно был сторонником жесткой линии в Храме.
К счастью, никто в Храме не имел ни малейшего представления о той подготовке персонала, над которой работал граф Тирск, но люди, ответственные за планирование организации недавно окрещенного "флота Бога", явно обладали работающими мозгами. Они разделили свои галеоны на эскадры из шести кораблей, каждая из которых находилась под командованием старшего прелата с опытом работы в страже, а затем назначили каждому адмиралу-епископу флаг-капитана из церковной береговой охраны, таможни и курьерской службы. Этот опыт даже отдаленно не походил на командование военным кораблем в действии, но это означало, что у каждого из епископов, по крайней мере, был советник, понимающий ограничения маневренности корабля.
Флаг-капитаном епископа Корнилиса был отец Арналд Тейбалд, верховный священник-шулерит, который командовал флагманским кораблем Харпара и флота Бога "Суорд оф Год". Он был на десять лет моложе своего адмирала и даже более энергичен. Темноволосый и темноглазый, он был кем угодно, только не дураком, прослужив почти двадцать лет в береговой охране Церкви. Они вдвоем хорошо ладили — еще одна неприятная вещь, с точки зрения Лок-Айленда, — и, что еще хуже, Тейбалд знал, что Харпар не только готов прислушаться к его советам, но и ожидал, что он добровольно согласится с ними.
Они будут совершать ошибки, — размышлял Лок-Айленд, — но это не будут глупые ошибки. Не такие, как те, что Маликей сделал в Рок-Пойнте. Нет, это будут ошибки неопытности. Такие делают умные люди, когда им приходится делать то, чему они на самом деле не обучены. Я собираюсь иметь это в виду.
Контингент Харчонга, с другой стороны, имел гораздо более удовлетворительную командную структуру. Лок-Айленд счел звания имперского харчонгского флота немного нелепыми, но этого, вероятно, следовало ожидать от сил, которые на бумаге были крупнейшим флотом в мире, но при этом держали в строю меньше кораблей, чем одна только Корисанда. Конечно, они всегда содержали офицерский корпус, достаточно большой, чтобы командовать всеми кораблями, которых у них не было в строю. Хуже того, как только человек получал звание, эквивалентное званию капитана, все продвижение по службе в ИХФ основывалось исключительно на выслуге лет.
Как следствие, старшим офицером на флоте был некто Чинтей Шейоу, герцог Сан-Райзинг, носивший звание адмирала Броуд-Оушенз. Двоюродный брат императора Уэйсу, он начал служить (официально) в ИХФ за два года до своего фактического рождения. Это, в сочетании с соответствующими взятками и присущей всем харчонгским делам коррупцией, позволило ему стать капитаном ветров в том месяце, когда ему исполнилось шестнадцать. Конечно, он никогда на самом деле не ступал на военно-морское судно, пока ему не исполнился двадцать один год, но такого рода уловки были стандартными в Харчонге, вероятно, потому, что это был единственный способ для любого получить звание флагмана, когда человек был еще, по крайней мере, теоретически молод и достаточно силен, чтобы принести какую-то пользу.
Адмирал Сан-Райзинг Броуд-Оушенз держал свой вымпел на корабле имперского харчонгского флота "Флауэр оф уотерз". В настоящее время ему было семьдесят пять лет, его здоровье было слабым, и он имел тенденцию пускаться в длинные бессвязные речи на совещаниях капитанов. Никто бы не осмелился критиковать что-либо подобное — только не в Харчонге! — и все же Лок-Айленд знал, что по крайней мере некоторые из подчиненных Сан-Райзинга поняли, что он был не тем человеком в неправильном месте. К несчастью для них, он, вероятно, был ближе всех к тому, чтобы стать подходящим человеком из всех, кто имел соответствующий стаж. Кроме того, его высокое происхождение делало его единственным возможным кандидатом на такую престижную и важную должность.
Капитан ветров Шоухан Хаусан, командовавший флагманом Сан-Райзинга, был совсем другого сорта. Очевидно, он должен был быть чрезвычайно знатного происхождения, чтобы занимать свою нынешнюю должность, и хотя его собственный титул был просто титулом графа Уинд-Маунтин, он также был вторым сыном герцога Дансинг-Уотер. А герцог Дансинг-Уотер, как и любой другой харчонгский герцог, был одним из двоюродных братьев императора.
Однако это была, пожалуй, единственная точка сходства между Уинд-Маунтин и Сан-Райзинг. Капитан ветров был на двадцать лет моложе адмирала Броуд-Оушенз, и с его мозгом все было в порядке. У него было гораздо меньше опыта, чем у чарисийского офицера, выбранного на такую должность, но он был более опытен, чем кто-либо другой, кого мог бы выбрать ИХФ. К счастью, его отец и Сан-Райзинг ненавидели друг друга, а это означало, что его отношения с адмиралом и отдаленно не походили на взаимное уважение, которое процветало между Харпаром и Тейбалдом. "Ледяная корректность", вероятно, была лучшим способом описать их, что вполне подходило Брайану Лок-Айленду.
Что там сказал тот парень, о котором Мерлин говорил на днях? — Лок-Айленд нахмурился, пытаясь вспомнить имя этого человека. Наполеон? Во всяком случае, что-то в этом роде.
Нахмуренный взгляд верховного адмирала превратился в гримасу из-за его неспособности запомнить имя, но, размышляя над порядком командования другой стороны, он точно понял, что имел в виду тот, как его там звали, когда назвал другого генерала удачливым, потому что ему приходилось сражаться только с коалициями.
Любая коалиция хороша настолько, насколько хороша ее координация, — подумал он. — И до тех пор, пока храмовая четверка не будет достаточно потрепана, не думаю, что они, скорее всего, начнут пинать задницы, необходимые для того, чтобы заставить что-то вроде харчонгского военно-морского флота координировать свои действия с кем бы то ни было. Если уж на то пошло, я не знаю, мог ли кто-нибудь, кроме Бога или настоящего архангела, надрать такую аристократическую задницу!
Эта мысль была утешительной... но только до тех пор, пока он не вспомнил, что лишь девятнадцать из девяноста трех вооруженных галеонов, идущих ему навстречу, были харчонгскими. Остальные семьдесят четыре были построены, вооружены и укомплектованы храмовыми землями. Это был совершенно другой кракен, и не только из-за разницы в офицерском корпусе.
Земли Храма официально отменили крепостное право много лет назад. Несмотря на это, практически в каждом крупном поместье храмовых земель все еще оставались крепостные; их просто так не называли. Точно так же в Эмерэлде и даже Чисхолме все еще оставались люди, которых называли крепостными, но которые на самом деле стали мелкими землевладельцами со своими правами. Фактически, поэтапная отмена правового статуса крепостного (твердое требование империи Чарис) едва ли вызвала волну возмущения в Эмерэлде или Чисхолме. В течение следующих двух лет этот процесс будет завершен.
В Корисанде и особенно в Зебедии ситуация была немного сложнее, так как условия крепостного права сильно различались между одной феодальной территорией и другой. Например, в Манчире, Тартариане или Эйрите вообще не было крепостных, и порядки в Рочире, Корисе, Баркоре и Энвил-Рок, а также на острове Уинд-Дотер были очень похожи на чисхолмскую разновидность. Вероятно, не было совпадением, что почти все лорды, присоединившиеся к северному заговору в Корисанде, практиковали, с другой стороны, довольно суровую версию крепостного права, и поэтапный отказ от него в Корисанде должен был занять больше времени.
Но в Харчонге были не только крепостные, у них были настоящие рабы. И много. В то время как в Чарисе — и, в разной степени, в Эмерэлде, Чисхолме и Корисанде — была оживленная, энергичная свободная рабочая сила, поддерживавшая неуклонно растущий средний класс, а также богатых предпринимателей, таких как Эдуирд Хаусмин, у Харчонга были обширные плантации, на которых работали рабы, а работающие на харчонгских мануфактурах почти всегда были рабами. В Харчонге не было среднего класса, не было платной рабочей силы и определенно не было эквивалента чарисийского сундука с сокровищницей в виде опытных моряков. Экипажи харчонгских военных кораблей состояли из людей, которых во многих случаях буквально загоняли на борт плетью, и которыми управляла жестокая, часто капризная дисциплина, которая спровоцировала бы почти мгновенный мятеж на борту любого чарисийского судна.
