* * *
Невысокая молодая женщина, поражающая взгляд не какой-то неземной красотой, а харизмой и умом, светящимся в зеленых глазах, вздохнула, тихо проводя пальцем по толстому армированному стеклу. Огромные окна выглядели пугающе, но Мон прекрасно знала, что они способны выдержать прямое попадание ракеты, кроме того, здание окутывали щиты не слабее, а то и превосходящие те, что защищают ИЗРы.
Императорский дворец гудел. Двор — это огромное собрание сплетников, чье выживание зависит от способности раскапывать крупицы информации, невзирая на все режимы секретности, а тут и напрягаться особо не приходилось: о том, что на Вейдера совершено покушение, знали все. В принципе, ничего необычного в этом не было, нападения на Лорда происходили достаточно часто, однако этот случай отличался от остальных.
Покушение практически увенчалось успехом.
Новости хватило, чтобы начались массовые шевеления в среде придворных, ведь это означало, что один из столпов власти Императора не так уж неуязвим, как всем казалось. Дворец гудел, пережевывая подробности, смакуя сообщения о том, как 'Кулак Вейдера' мстит за своего живого бога, а Мон не находила себе места, ведь пока что никаких вестей от Императора не поступало. Все чувствовали, как надвигается буря, и молились только об одном: чтобы не зацепило лично их.
Мотма вздохнула, отворачиваясь от окна, с раздражением отмахнулась от протокольного дроида, в ответ на попытку заговорить с ней. Отослав настырного помощника, она присела в кресло, закутываясь в мягкий теплый плед, тоскливо глядя на стоящие на столике любимые лакомства Вейдера. Лагуры. Сама она их не жаловала, слишком сладкие на ее вкус, но исправно держала запас на случай визита. Странно, если подумать. Двор убежден, что у монстра нет привязанностей такого плана, однако... Женщина хмыкнула, вспоминая встречу, случившуюся шесть лет назад и положившую начало их отношениям...
Мон неслась по бесконечному коридору здания Сената, кипя от негодования. Каблуки звонко стучали по полу, платье развевалось, женщина нервно стискивала кулаки, сжимая губы. Опять говорильня, опять переливание из пустого в порожнее. Сколько можно! Нужно действовать, нужно бороться! А вместо этого сенаторы только жиреют, хапая взятки, угодливо прогибаясь перед кланами и корпорациями. А альтернатива... Бейл делал ей намеки, и что? Выяснилось, что все это просто слова, а то и приманка для дурачков, готовых лезть на баррикады. Она сама поддалась очарованию идеи, но хвала Силе, или кто там вместо нее, не успела дать согласия. А то сейчас рубила бы породу на Кесселе или еще в какой-нибудь дыре. И это в лучшем случае!
Но Бейл... Такой подлости она не ожидала. И от кого! Мотма нервно дернула головой, поворачивая в боковой коридор, и едва не врезалась во внезапно выросшее прямо перед ней препятствие. Вскинув голову, женщина замерла на секунду, парализованная ужасом, чуть не упав, чему воспрепятствовали твердые руки, сжавшие ее плечи.
— Осторожнее, сенатор, — прогудел механический голос стоящего перед ней здоровенного мужчины. Визоры маски на мгновение блеснули багровым. — А то еще стопчете кого-нибудь и не заметите.
Гневно выпрямившаяся Мотма тут же гордо вздернула подбородок, чувствуя себя маленькой и жалкой по сравнению с бронированным чудовищем.
— Вы не себя имеете в виду?
Ситх фыркнул и разжал руки.
— Вполне вероятно, — сарказм так и хлестал. Мотма демонстративно оглядела стоящего перед ней мужчину, чувствуя, что страх исчез и ее просто несет. Знать бы еще куда.
— Очень сомневаюсь, что мне это под силу, — процедила женщина, поджав губы. Вейдер снова фыркнул, у него явно было хорошее настроение.
— У вас есть множество скрытых талантов, сенатор, не принижайте своих достоинств.
— Это какие? — подозрительно прищурилась женщина, в глубине души радуясь, что сегодня надела каблуки. Плюс лишние девять сантиметров. Очень способствует повышению уверенности в себе. Шлем качнулся, создалось впечатление, что ее просканировали взглядом.
— К примеру, — пробасил Лорд, — вы прекрасно пишете. Петиции. И они даже пользуются популярностью. Моему сыну очень понравились. — Снова раздалось фырканье, словно мужчина подавил смех. Мотма нахмурилась, вспоминая виденного издали малыша.
— Он читал 'Петицию Двух тысяч'? И... ему понравилось? — недоверчиво посмотрела женщина. Вейдер кивнул.
— Да. Он очень смеялся. Сказал, что у автора несомненный талант сатирика.
Мотма моргнула, осознавая сказанное.
— Сатирика? — переспросила она, решив, что ослышалась или ее придушили, а все происходящее — бред умирающего от нехватки кислорода мозга.
— Именно. И я с ним полностью согласен. Люк зачитывал мне отдельные куски. Вынужден признать — недурственно. Весьма недурственно. У вас настоящий талант.
Неожиданно пискнул комлинк, и Лорд ткнул пальцем в предплечье, замерев на минуту.
— Вынужден прервать нашу беседу, сенатор, — пробасил мужчина, молниеносно став собранным и опасным. Никакого следа спокойной ироничности. Может, ей померещилось? Кивнув, Вейдер размашистым шагом понесся по коридору, провожаемый озадаченным взглядом Мотмы.
— Сатирик, значит.
Было над чем подумать.
В следующий раз она увидела Вейдера на императорском приеме — Лорд привычно воздвигся возле трона черной статуей, наблюдая за мельтешением людей и экзотов. Мотма, попавшая сюда по приглашению своей подруги, искоса поглядывала на него время от времени, чувствуя внимание Лорда — словно между лопаток уперся прицел. Очень настораживающее ощущение. Спина даже зачесалась, заставив нервно передернуть лопатками. Внимание Палача Императора нервировало, но Мон была крепким орешком, варившимся в политическом котле практически с детства, поэтому она сохраняла невозмутимый вид, не показывая, что ей что-то не нравится. После приема она долго отпаивалась крепким кафом, глуша нехорошие предчувствия и составляя план действий.
Надо было проверить, не осталось ли чего-то, что может ее скомпрометировать или дать намеки на связи с неблагонадежными элементами: интерес Палача — это не то, чем можно пренебречь. Следующие пару месяцев сенатор чистила тайники и прочие 'закрома родины', а также рыла носом землю в поисках мельчайших огрехов, могущих послужить основанием для нехорошего интереса СИБ к ее персоне. Охрана и нанятые специалисты совершили чудо, уложившись в намеченные сроки, и теперь Мотма, вернее, ее дела были чисты, как свежевыпавший снег.
Все это время женщина провела в постоянном нервном напряжении, одолеваемая приступами паранойи. В слова Вейдера она не очень-то и верила, сочтя их провокацией, которая удалась на славу. Иначе с чего бы это второе лицо государства вспомнило о поданной когда-то Канцлеру Палпатину петиции? Ну, не воспринимать же всерьез рассказ о читающем политический документ ребенке?
Очередная встреча с Темным Лордом только добавила нервотрепки. Мон неторопливо шла с заседания Сената, сопровождаемая секретарем, записывающим мысли женщины по обсуждавшемуся вопросу, когда опытный взгляд политика отметил странность. Снующие по широченным коридорам многочисленные разумные как-то сжались, торопясь покинуть внезапно ставшее небезопасным пространство. Оглядевшись, женщина сразу же обнаружила причину всеобщей нервозности: прямо навстречу шествовал Вейдер, за руку которого уцепился роскошно одетый мальчик. Маска повернулась в ее сторону, и Мотма замерла, пригвожденная тяжелым взглядом.
— Сенатор Мотма, — пробасил мужчина, и Мон сглотнула, пряча нервозность за поклоном. Мальчик с интересом просканировал ее цепким взглядом голубых глаз, вежливо кивнув.
— Лорд Вейдер. Ваше императорское высочество.
За спиной трясся секретарь, намертво сжавший руками датапад. Мон настороженно наблюдала, как Лорд внимательно ее рассматривает. Ясно ощутимый взгляд скользнул по секретарю, по резко опустевшему коридору...
— Приятно вновь вас встретить, сенатор, — рокочущий бас прокатился между стен. — Как всегда в трудах. Надеюсь, вы порадуете нас своим присутствием на приеме по случаю Основания Империи? Приглашение вам вышлют, не беспокойтесь.
— С удовольствием, — мертвым голосом произнесла женщина, чувствуя, что здание начало пошатываться. Вейдер слегка качнул шлемом:
— Сенатор.
Внимательно наблюдающий за ней Наследник неожиданно чему-то слегка усмехнулся, кивнул, и отец с сыном пошли дальше, распугивая все живое на своем пути. В воцарившейся в коридоре тишине до Мон донесся звонкий детский голос:
— Знойная женщина. Мечта поэта! Да еще и с чувством юмора!
Ответное фырканье Вейдера заставило вздрогнуть. Вернувшись на Республиканскую, 500, Мотма полезла в бар за элитным крепчайшим кореллианским виски длительной выдержки. Выпив залпом налитое, Мотма вновь наполнила стакан и упала в кресло, обдумывая так пугающе проявляющийся интерес ситха к своей персоне. Неужели стали известны подробности ее тайных встреч с Бейлом и Брехой Органа? Но ведь они были очень осторожны и приняли меры. Охрана, защита от прослушивания... Неужели?.. Вконец измучившись, Мотма допила виски и рухнула на кровать, провалившись в сон, наполненный кошмарами. Утром она долго лежала, глядя в потолок и собираясь с силами. Ее так просто не сломить. Она — один из лидеров оппозиции, глас свободы во мраке тирании, захлестнувшей галактику. Ее не запугать.
Соратники и знакомые встретили ее странными взглядами и осторожными расспросами. Всех интересовало, с чего бы это Палач Императора стал так любезен? Мон отшучивалась, но ясно видела, что все не так просто: один-единственный разговор по инициативе Главнокомандующего — и в рядах оппозиции наметился раскол. Впрочем, может, это и к лучшему? Пора отделить алмазы от породы.
* * *
Мирон напряженно следил за показаниями приборов, не веря своим глазам. То, что происходило с его пациентом, можно было назвать только чудом. Люди — очень живучие создания, но у них нет такой бешеной регенерации, как у некоторых видов ящериц, у них не отрастают отрубленные руки и ноги, а сейчас врач наблюдал именно это. Давно заросшие срезы размягчились, потихоньку сочась сукровицей, а кости начали расти. За два дня они выросли на три сантиметра и два миллиметра, что приводило в шоковое состояние даже дроидов. Бакту постоянно фильтровали, ситха утыкали множеством капельниц с питательными веществами, которые опустошались с чудовищной скоростью. Ассистенты вели посменное наблюдение, следя за приборами и фиксируя изменения в организме высокопоставленного пациента. Погруженный во что-то наподобие комы, мужчина спал, что не мешало ему иногда пугать людей неожиданными всплесками Силы, от которых искрили приборы.
Ситуацию спасали гвардейцы Императора, постоянно сменяющие друг друга, они гасили приступы активности ситха, не давая ему разрушать оборудование, и Люцифер, фактически поселившийся в палате. Время от времени подросток уходил, видимо, отдыхать, а так он постоянно медитировал рядом с отцом. Мирон не знал, что именно это было, но оно явно помогало. Вот и сейчас Люк практически вбежал в палату, осмотрелся, провел ладонью вдоль бакта-камеры и удовлетворенно кивнул.
— Отлично. Процесс пошел.
Он потер руки, пару раз встряхнул кисти и прижал ладони к пластику камеры, прикрывая глаза. Тело Вейдера вздрогнуло, аппараты запищали, сигнализируя, что у пациента подскочили показатели. Участилось сердцебиение, повысился уровень кислоты в желудке, словно он проголодался. Подача питательных веществ утроилась, отвечая на растущие потребности организма.
Мирон покачал головой, остро сожалея, что не обладает чувствительностью к Силе. Эта неведомая энергия ломала все расклады, в ее присутствии менялись законы физики и прочие незначительные мелочи, усложняющие жизнь обывателям, что приводило в бешенство и в восторг. Ассистенты, можно сказать, уже были готовы возвести алтарь во славу Люцифера и начать проводить полноценные службы: анализы показали, что на концах отрастающих костей формируются 'точки роста', точно такие же, как у эмбрионов. Очень скоро Лорд обретет полноценные руки и ноги, причем именно те, что были заложены в его ДНК. Тем временем подросток открыл глаза, отошел от бакта-камеры и заозирался, как-то странно подергивая лопатками.
— Милорд? — осторожно подал голос мужчина, ошарашенно наблюдая, как Наследник остервенело чешет спину скребком на длинной ручке.
— Чешется, сил нет, — простонал Люк, отложив скребок, который все равно не очень помог, и расстегивая пряжки камзола трясущимися от напряжения пальцами.
— Простите... — Мирон с сомнением посмотрел на подростка, но все же продолжил, — я могу чем-то помочь?
Люк замер, задумчиво прищурив глаза:
— Можете.
Он снял камзол и рубашку и повернулся спиной к изумленному врачу:
— Почешите спину, пока у меня крышу не сорвало.
Доктору хватило одного профессионального взгляда, чтобы оценить масштаб проблемы и принять меры. Один из ассистентов метнулся в кладовую, принес мазь, и Мирон принялся осторожно наносить ее на заживающие рубцы, покрывающие спину подростка. Люк скрипел зубами, стараясь не дергаться: забавно, с болью справиться было проще, чем с чесоткой, вызванной исцелением. Мирон растирал рубцы, зачерпывая мазь из банки, попутно удаляя торчащие кое-где нити кетгута.
— Отцовские запасы? — поинтересовался подросток, расслабляясь. Мазь действовала, снимая сводящий с ума зуд. Мирон кивнул:
— Да. Когда ожоги начали заживать, милорд очень... нервничал. Мне удалось подобрать оптимальный состав мази, снимающей зуд.
— Очень хорошая мазь, действенная, — подтвердил подросток. Мирон отошел, вытирая руки салфетками, отмечая, что Люцифер не спешит вставать. Показательно, для понимающего человека. Посидев пару минут, Скайуокер поднялся, неторопливо натягивая одежду.
— Благодарю, доктор. Огромное спасибо.
Он еще раз провел ладонью вдоль бакта-камеры и вышел. Молодой ассистент, недавно получивший это место, хмыкнул:
— Забавно.
— Ничего забавного, — оборвал его Мирон. — Все очень серьезно.
Он обменялся понимающими взглядами со своим помощником, принимавшим участие в лечении Энакина Скайуокера после купания в лаве. Им, имеющим длительный стаж работы с одаренными, в частности с Вейдером, не надо было объяснять подтекст происшедшего. Одно то, что подросток не колеблясь повернулся спиной и позволил к себе прикоснуться... Они помнили, сколько времени понадобилось, чтобы просто снизить уровень паранойи у Лорда в отношении себя. А ведь они находились рядом практически постоянно, оттаскивая мужчину от грани раз за разом. И все равно, проводя процедуры, врачи еще очень долго чувствовали невидимые удавки на своих шеях.
* * *
Арманд молча смотрел в зеркало, застегивая форменный мундир. Пальцы тряслись, пропуская застежки, и разведчик никак не мог совладать со своенравной одеждой. Мужчина вздохнул, мысленно принимаясь считать до ста — детский прием, часто его выручающий в нервной обстановке. Он замер, стоя с закрытыми глазами, стараясь не допустить подступающего нервного срыва. Вроде полегчало...
