Попав в Министерство, я растерялся. Всё-таки не очень понятно, откуда берётся столько народу, чтобы создавать толкучку. По моим прикидкам, не считая аврората, в Министерстве должно быть две-три сотни сотрудников, и все они сейчас нарезали круги по коридору, в середине которого стоял я. Из людской круговерти вынырнул Артур Уизли, который уже успел раза три пронестись мимо, и с участливым видом дёрнул меня за рукав.
— Молодой человек, что вы ищете? — спросил он.
Я было отшатнулся, а потом вспомнил, что успел и переодеться, и причесаться, и даже очки снять, так что для Артура я был всего лишь обычным подростком, каких много. Не Гарри Поттером.
— Хм, — задумался я. — Не знаете ли вы, где мне найти мистера Гринграсса?
— Мистера Гринграсса? — задумался Артур. — Хм, фамилия вроде знакомая... Мне кто-то говорил, что учится с мальчиком с такой же фамилией... Или с девочкой? — он помотал головой, словно стряхивая непривычный груз мыслей. — Нет, совершенно точно не знаю. Может, тебе стоит спросить секретаршу Министра? Сейчас я тебя провожу...
— О, спасибо, не стоит, — стряхнул я его руку с плеча. — Я сам.
Интересно, а что это он так быстро переключился на ты с Алексом Паркинсоном? Впрочем, чего я хочу от человека, самолично, собственным примером научившего Рона всем его манерам? Толпа продолжала кружить по коридору — в три или четыре ряда сотрудники быстрым шагом доходили до конца, разворачивались и устремлялись обратно. Я уже узнал хмуро вышагивающего Скримджера и преданно поспевающую за ним длинноногую секретаршу на шпильках и в короткой юбке. Минут через десять изначально бодрый темп процессии снизился, а потом и вовсе упал. Один за другим министерские работники потянулись по своим комнатам и кабинетам, истощая людской поток вокруг меня, пока наконец рядом не остались двое, — и оба Уизли, — которые продолжали ходить вдоль коридора, по-прежнему пытаясь сымитировать толпу.
— А ты почему не ушёл? — спросил я Артура Уизли на очередном круге.
А что, он на ты к незнакомому человеку — так и я к нему тоже.
— А мне всё равно нечего делать, — пожал он плечами и пошёл дальше.
Я последовал-таки его совету и пошёл к секретарше Скримджера. Вовсе, кстати, не из-за того, что стройные ноги на высоких каблуках возносили низ короткой юбки на недосягаемую высоту, и даже не ради того, чтобы заглянуть в декольте полупрозрачной блузки, которое и было мне благополучно продемонстрировано сразу, как я вошёл — нет, просто это была наиболее разумное место для того, чтобы начать поиск.
— Здравствуйте! — приветливо улыбнулась она.
Ещё на прошлой неделе я бы клюнул и разомлел. Обязательно. Начал бы заикаться и краснеть, стараясь не глядеть на чарующую ложбинку в вырезе блузки, ляпнул бы что-нибудь не то, она бы расхохоталась звонким смехом, который один способен повернуть головы всех слышащих его мужчин, я бы покраснел ещё сильнее, вышел бы, пятясь, а потом ещё долго в коридоре усмирял бы бешено стучащее сердце, одновременно пытаясь вспомнить, какого чёрта меня вообще туда занесло... Неделю назад, но не теперь.
— Здравствуйте, — улыбнулся я в ответ. — А что это у вас за массовый забег только что случился?
— Массовый забег? — уточнила она, ни на секунду на дав потухнуть улыбке.
— Ну да, ходили все по кругу, — кивнул я. — Вот вы с Министром тоже участвовали.
— Ах, так это вы пришли? — уточнила она. — Вы визитёр?
— Ну да, — развёл я руками. — Как на бразильский карнавал попал! Ещё бы поменьше одежды...
— Ну, не на всех, не на всех, — протянула она, разворачиваясь на кресле и выставляя свои бесконечно длинные ноги сбоку стола. — Вы не согласны?
— Согласен, — послушно кивнул я. — Иных бы я и в глаза не видел, но к присутствующим это точно не относится.
Вот опять же, от разглядывания её стройных ног, выставленных напоказ ради одного лишь меня, отчего-то не потянуло, как раньше, покрыться краской и задержать дыхание.
— Не все ценят, — вздохнула она, объясняя свою раскованность. — Иные всё норовят заковать в длинное закрытое платье, а лучше в костюм монашески!
— Я, между прочим, всё слышу, — раздался из кабинета, дверь в который была приоткрыта, скрипучий голос.
— А я особо и не таюсь, — ответила она, вытянув голову в ту сторону.
Лицо у неё было вполне обычное, милое и миловидное, но, к примеру, та же Лиза Турпин мне нравилась куда как больше. Не говоря уж о моих родных змеях.
— Это у нас такой обычай, — пояснила секретарша, снова повернувшись ко мне. — Ещё со времён Грогана Стампа...
— Это государственная тайна, между прочим, — напомнил Министр.
— Ах, оставьте! — досадливо поморщилась она. — Если уж человек...
— Алекс Паркинсон, — подсказал я.
— Эмелина Блёданс, — учтиво кивнула она, повернув на меня свой пальчик. — Если уж мистер Паркинсон сам догадался, то это уже никакая не тайна, — и уже ко мне: — Министерство тщательно скрывает число магов в Британии. Приглашает толпы магглов под Конфундусом на международные матчи по квиддичу, устраивает такой вот парад для каждого постороннего, что приходит в Министерство...
— Всё неправда! — буркнул голос из-за двери. — Я буду отпираться до последнего!
— Понятно, — кивнул я.
— Паркинсон, — ткнула она пальчиком в сторону двери. — И заходите, если будет время, — она закинула ногу за ногу и разгладила юбку на бёдрах, снова давая мне возможность их хорошенько оценить. — Поболтаем!..
— Обязательно, — ответил я. — Если возможность будет. До свидания и... спасибо!
Это я произнёс, увидев нервно скачущий у порога шарик света с крылышками — словно снитч, но только сделанный из чистого волшебства. Когда я двинулся с места, шарик нетерпеливо выскочил за порог и снова появился — иду ли я? Я прибавил ходу, и коридорами отправился искать папу. Почему его? Недогадливая секретарша не стала спрашивать у меня, кого я ищу, а сразу направила к нему, раз уж я представился Паркинсоном. А Дэниела я назвал Артуру исключительно чтобы сбить того с толку. Пустая затея, конечно — он и без меня собьётся.
Однако, уловка с Артуром вышла мне боком — отца на месте не оказалось. Проводник привёл меня к двери кабинета, ударился в неё и со звоном рассыпался, разбрасывая золотистые блёстки, а я нажал на ручку. Ручка, конечно, поддалась, а вот дверь — нет.
— Алекс! — раздался сзади голос крёстного. — Это ты, что ли?
Я повернулся к нему и начал себя ощупывать — похлопал по животу, по бокам, потрогал уши и нос. Дэниел рассмеялся.
— Давай, заходи, — пригласил он, распахивая передо мной дверь кабинета, на которой висела скромная табличка Дэйвус П. Паркинсон.
И всё — никаких там Министр или на худой конец Император. И правильно — зачем опошлять себя этими земными словами, не способными отразить твоего истинного величия! Дэниел указал мне на хозяйское кресло, а сам сел слегка сбоку. Очевидно, это было его привычное место — так он мог прекрасно видеть то, что ускользало от папы, если они общались с каким-нибудь трудным посетителем. Я пожал плечами и с удовольствием опустился в мягкое кресло, которое само выбирало себе форму в зависимости от желания владельца. Так, сейчас мне захотелось сесть боком и подогнуть ноги к подбородку, и кресло сразу устроило мне подножку и небольшую подушечку под щёку.
— Ты мне так и не расскажешь, что с тобой случилось? — улыбнулся Дэниел.
— Вы-то точно не будете плакать и меня жалеть, — хмыкнул я.
— Интересно... — озадаченно протянул он. — А кто... будет?
— Тот, кто только что вынудил меня всё выложить, — недовольно выпалил я.
— И почему мне кажется, что это была как раз моя любимая дочь на пару с моей любимой крестницей? — задумчиво произнёс он.
— Потому, что только у них есть, чем меня зацепить, — пояснил я.
— И чем они тебя зацепили? — поинтересовался Дэниел.
— Всего лишь открылись мне, — ответил я. — И пообещали, что больше тайн не будет.
— Ух, ты! — восхитился он. — То есть, тебе рассказали про кошек?
— Да, про них, — кивнул я. — И даже показали.
— Испугался? — бросил он на меня короткий внимательный взгляд.
— Было немного, — не стал я отпираться. — Зубки были очень... убедительные.
— И в отместку ты сообщил им что-то ужасное? — с сарказмом спросил он.
— Да не за это, — досадливо поморщился я. — Панси, оказывается, всё время была со мной. В виде кошки. И была свидетельницей моих...
— Не продолжай, — остановил он. — Теперь я понял. Тебе кажется, что она поступила плохо...
— Мне? — удивился я.
— Ну, положим, мне тоже так кажется, — легко согласился он. — Но как отец я всегда буду на стороне дочери, а она, как ты понимаешь, солидарна с Панси.
— Ещё бунт этот бабий, — покачал я головой. — Как будто я враг какой-то, которого обязательно нужно победить. Как вообще так получилось?..
— Когда ты вернулся, девочки не верили до конца, что это ты, — спокойно пояснил он. — И естественно они не могут тебе довериться безоговорочно...
— В этом они были правы, — сказал я. — Это был ещё не я. Я тогда ещё сам не знал, что это не я. Пока мы с Сириусом и Нар... миссис Малфой не утащили у Снейпа мои воспоминания.
— То есть, теперь ты — это ты? — прищурился он.
— Уже нет, — помотал я головой. — Но я, собственно, не об этом... Как так получилось, что у нормальных людей одна спутница жизни. У папы — мама, у вас — Бо... Пераспера...
— Как-как ты её хотел назвать? — весело переспросил он.
— Богиня, — буркнул я. — Может человек иметь свой идеал или нет?
— Безусловно, может, — подтвердил Дэниел. — И в твоей оценке я полностью с тобой согласен!
— Но этот этап моей жизни уже позади, — отметил я и уставился в стену.
— Слушай, что ты такой серьёзный? — спросил он. — У тебя сейчас взгляд... — я лишь молча пожал плечами. — Если всё это из-за девушек, так никто же не планировал...
— Никто? — не поверил я.
— Как тебе и сказали ещё год назад, тебе была обещана Дафна, — напомнил он. — И только она.
— Мне кого-то обещали, когда я радостно угукал и пускал пузыри, — усмехнулся я.
— Это вполне нормально, — строго сказал он. — Мы идём к свахе, она выдаёт нам лучший вариант...
— А если бы не я был для Дафны лучшим вариантом? — спросил я. — Почему кто-то позволяет себе решать...
— Не кто-то, а люди, умудрённые опытом и знаниями, — мягко перебил Дэниел. — Это ты у нас такой рассудительный, да наши дочери. А представь себе...
С этим я был полностью согласен. И мне не трудно было себе представить, каких дров бы наломала Панси, если бы не притворялась весь этот год идиоткой, влюблённой в кого ни попадя, а всерьёз была бы именно такой вот ветреной особой без царя в голове, которая западала бы на любого мало-мальски смазливого мерзавца. Одной лишь дракой я, как брат, — пусть и сводный и не родной даже близко, — не отделался бы, поскольку степень мерзости избранников вполне могла потребовать и настоящих дуэлей, из которых соперники выходили бы в лучшем виде похожими на Аластора Муди, а в худшем... В худшем бы их выносили вперёд ногами. Не говоря уже о её безнадёжно разбитом сердце и бесповоротно исковерканной судьбе. В худшем случае, да.
— Родители Гарри Поттера были очень приличными людьми, — продолжил Дэниел. — Особенно мать. Сваха объявила, что он будет идеальным вариантом для Панси, и тогда Дэйв заключил соглашение.
— Чёрта с два бы она за него вышла, — мрачно пообещал я.
— Интересно, — заметил Дэниел. — Если даже не обращать внимание на то, что ты проигнорировал бы решение своего отца, нарушил бы его слово... Вы оба, что уж там... Но даже не это интересно. Интересно то, что ты мне хочешь сказать, будто сбежал бы с Панси, бросив Дафну не пойми на кого?
— Не бросил бы! — раздражённо ответил я. — Она тоже...
— Ага! — воскликнул он. — Теперь понятно. Ты сам по себе замышлял, как бы тебе остаться с обеими, а теперь приходишь к своему отцу... Ты же к нему собирался этот вопрос задать? ...Приходишь к отцу с претензиями, что у тебя всё не как у людей!
Шах и мат. Ловушка была поставлена грубо и безыскусно, но я сам с готовностью в неё вломился и даже немного подёргался, прочнее запутываясь в силках. С другой стороны, с чего бы я и Дэниела в противники записываю? Он со мной только что поделился своей мудростью. Как крёстный и должен. Не затем ли я пришёл к отцу?
— Спасибо, — склонил я голову. — Этот очевидный вывод не приходил мне в голову. Может, тогда и для Астории найдётся такое же разумное объяснение, лежащее на поверхности?
— Не на поверхности, — покачал он головой. — Нужно кое-что знать и быть наблюдательным.
— Что нужно знать? — поинтересовался я.
— Тебе рассказывали, как мы пережили твоё исчезновение? — спросил он в ответ.
Богиня поведала как-то. Мама про это не могла говорить, как, впрочем, и папа тоже. Начать с того, что мама едва не умерла. На полном серьёзе. Лишь принесённое Перасперой чёткое осознание того, что за ней уйдёт и отец, и Панси останется круглой сиротой, — опять, чёрт возьми! — удержало её на краю... и вернуло. Папа примерно год не мог колдовать. То есть, махал, как прежде, палочкой, произносил заклинания... а получалось, как у Невилла, если не хуже. Сама Богиня тоже слегла — но после того, как уверилась, что маме уже ничто не угрожает. От перенапряжения, вызванного борьбой за жизнь близкой подруги и... тоже от потери, мысли о которой на время были отодвинуты на задний план заботой о родном человеке. Дэниел держался до самого её выздоровления, поскольку на руках у него, помимо больной жены, были ещё две дочурки. Панси на несколько лет стала совершенно невыносимой, с азартом чуть ли не цепного пса ввязываясь в любые перепалки и склоки. Особенно ей мозолил взгляд несносный гриффиндорец, который по уговору должен был, — но уж никак не мог, — стать заменой пропавшему не-брату. Дафна, наоборот, замкнулась в себе, стала неразговорчивой и безразличной ко всему. Безразличие вылилось в отстранённость, которая непосвящённым виделась холодной неприступностью. И лишь восьмилетняя Астория, на несколько дней поддавшись было общему настроению, снова стала жизнерадостна и весела. Да ещё заодно заявила матери, что Алексу, конечно, плохо, но он жив и обязательно вернётся, но вот только ускорить его возвращение нет никакой возможности.
