Ни многих лет поисков, ни сплошного боя с упырями. Приехали и нашли. Нашли не комок стали, по которому долго надо соображать, как это тормозило в атмосфере, теряя вон там и вот здесь теплоизоляцию. А потом вот отсюда выскочил прибор, стукнулся о переборку, сдох и расплавился. Нет: хотела корабль? На тебе чужой корабль. Достаточно чужой для чувства загадочности, но настолько не чужой, что в нем имеются помещения для людей.

Почему тогда не сразу для трехтонных волков?

У богов собственные отношения с реальностью. Не то, чтобы непонятные людям: у людей нету даже терминологии для их описания. Хоро пришлось немало подумать над поиском слов, прежде, чем она сформулировала: процесс вычеркнули.

Судьба не стала размениваться на красивую приключенческую драму. Ни тебе скачков через трещины. Ни тебе повисшего на ниточках вагона. Ни там какой-нибудь аварии.

Сразу: на тебе результат. Хотела схитрить, процессом заслониться — а главное как-нибудь, само придет? Не-а. Не придет. Хотела встретить еще бессмертных — будь же по хотению твоему. Еще сколько-то шагов по темным коридорам, и точно встретишь.

И-и-и… Что?

Что спрашивать?

Зачем весь поиск?

Хоро проверила медицинские циферки на скафандре. Есть зарядка для хвоста, есть для бластера зарядка… Нет, пока все в норме.

Экспедиция вокруг передвигалась осторожными перебежками. Поминутно вспыхивали огни фотосъемки. Щелкали отборники проб, в наушниках азартно сопели биологи. Но Хоро чуяла: здесь нет никаких микробов. Стерильно. Уходя, гасите всех, так сказать. Вот неведомые хозяева корабля и погасили за собой не только свет.

Как же зол должен быть Капитан! Сорвать человека с порога такой тайны и сунуть в привычный двадцатый век. На сто лет назад. В уже многократно пройденное. Заново жить первоклашкой, разбирать великие битвы портфелями на переменке.

Что, интересно, спросил бы Лоуренс?

Хоро поправила скафандр, проверила свет. Взвесила в руке тоненький проводок телефонной связи: опасались, что рации в недрах стальной горы работать не будут, всех пристегнули двухсотметровыми поводками к базовой станции.

Лоуренс уже сам бессмертный, правда, пока и тысячи не разменял. Капитан… Пока еще смертный. С ним определенно придется что-то делать. Атомным сердцем не откупишься. Со всеми “своими” придется что-то делать.

Выходит, главная проблема бессмертия — как его поделить? И умнейшие люди так ничего и не смогли придумать с прошлого раза…

Если сомневаешься — делай шаг вперед.

Оборудование исправно. Кислорода в достатке. Судьба свое слово сказала.

Хоро неторопливо двинулась в тоннель.

Тоннель переходил в другой тоннель — пошире. Вокруг тянулись помещения, заполненные ящиками, коробками, просто непонятными вещами: то ли сложными приборами, то ли запчастями к ним, то ли образцами, набранными кораблем в длинном полете сквозь Вселенную.

Если здесь нету людей, то где они? Типовой сюжет фантастики: упавший корабль — колонисты утрачивают культурный уровень — скатываются в первобытность, затем опять восстают, уже до феодализма? Вестерос населен потомками космонавтов?

Хватит, пожалуй, для первого раза.

Хоро поставила пластиковую вешку прямо на пол и осторожно двинулась обратно: к пятну света, от которого доносился шум, стук, возня экспедиции.

Экспедиция собралась в снежной пещере нескоро, лишь после полной дезинфекции скафандров. Хоро, конечно, могла сказать: здесь нет жизни, даже микробов. Она все же богиня, пусть и отставная, в росте живой массы худо-бедно понимала.

Но у богов свои отношения с реальностью. Менять и гнуть ее боги способны там, где в них верят. Верят многие, верят серьезно и практически; здесь люди верили в законы Ньютона, в биологию Пастера — а в Хоро могли бы поверить разве что из вежливости. Чтобы не огорчать. Верят же они, в конце-то концов, парторгу, так чем богиня урожая хуже?

Так что скафандры тщательно обмыли кислотой, облучили ультрафиолетом, подсушили горячим воздухом из ручных строительных фенов, присобаченных снаружи к тамбуру биозащиты — и только потом первопроходцы показались в проеме люка.

Тут от кинофотохроники отвертеться никому не удалось; хорошо хоть — уши под скафандром, а когда все набились в недавно привезенный модуль кают-компании, фотографии уже никто не делал.

Все разговаривали только о находке и все соглашались: если корабль пригоден для людей, то на нем и явились первонасельники Вестероса. Может, ковчег упал не один. Или сюда аварийно сел один из модулей ковчега, а прочие сели на другие континенты. Дальше все по сценарию, многократно обкатанному фантастами. Деградация — повторное развитие, но пока еще не достигшее уровня предков.

— Получается, Галактика заселена только людьми? — ворчал начальник экспедиции. — Ефремовщина получается. “Рога мыслящему существу не нужны и никогда у него не будут.” — процитировал он с явной иронией в голосе.

— Все живое антропоморфно? Спорно, знаете ли. Даже хомо сапиенс мог оказаться хомо сапиенс неандерталис, сложись “бутылочное горлышко” вулкана Тоба чуть-чуть иначе!

— Это могут быть потомки землян, — вклинился в паузу Звездочет. — Наши потомки. Легко и непринужденно. Если вспомнить, что перемещение в пространстве эквивалентно перемещению во времени. Допустим, что Вестерос за много тысяч световых лет от Земли. Но это значит, что Аномалия добиралась до Вестероса столько же тысяч лет. Мы в будущем.

— А мы-то как в будущее попали?

— Порталом же.

— Корабль-ковчег? Корабль поколений?

— Сразу объясняет сходство языков и полную похожесть на людей Земли…

— Точно как в Городе Ноль!

Хоро вспомнила, как наяву: большой зал в Сосновых Склонах; солнечные лучи вырубают стол из гречишного теста теней, и Капитан говорит… Говорит вот что: “Допустим, дали мне задачу сделать полигон для отработки межмировых взаимодействий. Я взял, побил это все на клетки, заселил в одной клетке коммунизм, в другой капитализм, в третьей анархизм, в четвертой… Ну и там вариации: люди, фавны, разумные муравьи, как у Саймака, еще кто-нибудь. Затем смотрю, кто полезную активность проявляет — я ему дверку между клетками приоткрою. Или просто пинцетом переложу из клетки в клетку. Ну там, стенки клетки невидимые, пинцет невидимый, сам я невидимый, это уже дело техники, понятно…”

— Какой практический вывод из гипотезы?

— Надо терминалы искать, — озвучил очевидное Звездочет. — Мы, похоже, в аварийный люк прощемились и сразу в жилую зону попали. А там, кроме удобных, должны найтись аварийные терминалы. Старые, кондовые, надежные. Скорее всего, он большим компьютером управляется. Если не искусственным интеллектом.

— Надо внутрь идти, у люка топтаться нечего.

— Биологи проверят…

— Биологи ничего не найдут, — сказала Хоро. — Но первый выход все равно в скафандрах.

В скафандрах бегать нельзя. И даже просто ходить нужна привычка, опыт, навык. Экспедиция не спешила. От вешки Хоро прошли еще сколько-то, и оказались теперь в коридоре… В тоннеле размером не то, что на трехтонных волков: здесь динозавры могли бы хоровод водить. Вокруг елочки соответствующих размеров.

На полу коридора под лучами фонарей замерцали шесть параллельных полос, полупросвечивающих указателей направления из пластика, — красная, голубая, желтая, зеленая, серебристая и пурпурная.

Поставили здесь тоже вешку. Нанесли на схему — туда, по общему негласному договору, наносили только важные места. Потому что все комнаты Аномалии положить на карту не удалось бы и сторукому великану — разве только закрыть гекатонхейра в пустынных коридорах на всю многолетнюю Зиму Вестероса.

В океане комнат выбрали несколько пустых и устроили там временный лагерь. Сложили кислородные баллоны, штабель ящиков с запаянными в пластик пайками, прикатили несколько столитровок воды. Биологи в самом деле не нашли в пробах ничего: даже обычного набора бактерий, что должен бы оставаться от людей, хоть раз проходивших коридорами. Получается, Аномалию стерилизовали раз навсегда? Или повторяли процедуры?

Решили идти вглубь Аномалии, пока не отыщется рубка, комната управления или хоть что-то, способное пролить свет на прошлое гигантского корабля. Такие гиганты не предназначены для посадки на планеты. Допустим, сесть они могли бы, управляясь аэродинамическими плоскостями, и потеряв от горения в атмосфере сколько-то наружной обшивки. Но точно не могли бы взлететь: не хватило бы энергии. Если Аномалия приземлялась, то исключительно аварийно.

А в таком случае пустота коридоров легко объясняется. Персонал Аномалии подготовился к жесткой посадке. Все закрыл, обесточил, простерилизовал. Высадился, например, на атмосферных челноках… И оказался где-то на экваторе. За половину планеты от грохнувшегося на ледник материнского корабля. Автопилот которого выбрал для посадки единственную ровную поверхность нужной величины — ледник у черта на рогах.

По износу внешней обшивки можно оценить, сколько корабль тут валяется. Если накопить статистику и узнать, сколько микрометров стали ледяные шторма сдирают в год. А для этого наблюдать надо лет хотя бы десять, иначе не хватит статистики. Ну, еще надо бы знать исходную толщину обшивки. Но в недрах Аномалии чертежи должны найтись. Как-то ведь ее обслуживали!

Обслуживали экспедицию теперь восемь дирижаблей. Заслуженный “Ермунганд” направился обратно к Трем Огням, где на платформу собирались погрузить пеностекла, сколько влезет. Решили сделать постоянную подушку под горячий реактор, чтобы он в ледник не погрузился постепенно, как та субмарина.

Механики ворчали: из уникального экспедиционного транспорта они превратились в обычный грузовик. Полярный, многотонный — но ходящий из точки А в точку Б что твой городской автобус. Реактор для лагеря “КГ/АМ” тоже им везти. Дирижабли-“десятитонники” реактор в семьдесят тонн даже спаркой не поднимут.

Вокруг Аномалии строили городок, новые вагончики добавлялись постоянно. На пришедшую Зиму, накатывающую полярную ночь никто лишнего взгляда не бросал. Так, по “морозной проверке” друг друга осматривали перед выходом, да и то все реже, потому как между модулями постоянно добавлялись крытые теплые переходы. Купол? Да, строят, похоже. Вон, опять робототехники над обмерзшими манипуляторами рыдают; чего ты там не видел? Скажи лучше, на чем Аномалия могла летать? Фотонная тяга? Фу, старье. Я признаю только Д-принцип!…

Об Аномалии говорили много. Увы, не то, что хотела бы обсудить Хоро.

Собственно, они с Мией могли бы и уезжать. Вернуться в Сосновые Склоны. Аномалию они нашли. Вернее, так: вынудили ее найти. Не полез бы “Ермунганд” на ледяной север — не летал бы “Прогресс” на разведку трассы, не зацепил бы его радар край вмерзшего в лед стального гиганта.

Только ответа Хоро все не имела, а потому никуда уезжать и не собиралась. У богов собственные отношения с реальностью. Хоро каждое утро старательно убирала уши под косынку, хвост в мешковатый костюм, хватала очередную вешку и отправлялась в очередной темный коридор. По коридорам Аномалии гуляли теперь без тяжелых скафандров, только в дыхательных масках да перчатках. И стерилизацию в тамбуре все равно проходили, просто не так истово.

Все искали терминалы. Предположили, что те стояли в жилых ячейках, после долгих мучений открыли все шкафчики — нашли вполне человекопригодные ванные с туалетами. Без воды, конечно, так что пользоваться ими не получалось. Предположили, что терминалы сверхсуперновые, скажем: голографические, и появляются только по требованию. Но корабль обесточен; да и какой бы реактор выдержал столько времени?

Заговорили, что сюда могла упасть секция вовсе без рубки и терминалов. Скажем, чисто жилой блок. Тогда основной корабль или все еще крутится на орбите — конечно, если система двойной звезды еще не столкнула его в атмосферу… Или, что хуже, в фотосферу. Задача трех тел, мать ее космическую. Аналитического решения не имеет!

Колонисты Радуги ответили: орбиту исследовать, конечно, дело хорошее. Но не в этой пятилетке точно! Люди с Земли потоком валят. Водопадом. Ниагарой. Всем на теплый Эссос охота. Зашиваемся, жилые кварталы строим. Вы уж там как-нибудь сами. Корабль, говорите, в лед вмерз? Ну, тогда еще лет сорок не сбежит. А там, глядишь, и у нас руки дойдут. Не у нас, так у внуков.

Хоро на такой ответ посмеялась. Воистину, ирония судьбы! Бессмертное существо подпрыгивает от нетерпения, а краткоживущие мотыльки спокойно планируют на две жизни вперед. Мы не успеем — внуки доправят!

Мия с Эйлудом уезжать не собирались. Первое, что не хотели оставлять Хоро без поддержки; второе — тоже азартно шарились по коридорам в поисках, мать же, его, терминала.

В поисках, мать же его, терминала, Эйлуд и Мия забрались почти до конца главного коридора. По крайней мере, луч фонаря перестал проваливаться в темноту и явственно отражался от чего-то большого поперек.

Вчера в модуле спорили с Звездочетом: а если в Аномалии вообще нет компьютера? С рождения? Если Аномалия управлялась живыми вычислителями, тренированными “ментатами”, как в том кино про борьбу с басмачами и установление советской власти на просторах Арракиса?

Комнаты обшаривали уже без прежнего азарта. Здесь они не жилые, но и не рабочие. Целый отсек складов. Получается, корабль только что-то там вез. Ни лабораторий, ни мастерских… По крайней мере, в данном отсеке. Но зачем набивать материалы внутрь прочного корпуса? Снаружи возить намного дешевле, а грузить настолько же проще. Нежный груз, холода боится? Пожалуйста, давно изобретен контейнер-рефрижератор с контролируемой воздушной средой, и не надо километры летающих кладовок строить.

— Что думаешь о своих?

Эйлуд со скрипом почесал резиновую маску резиновой перчаткой:

— Я их начал понимать. Вот я раньше к ним приходил и говорил: так и так, есть Портал. Давайте валить с планеты! У нас там полярные шапки вот-вот сомкнутся и будет “планета-снежок”. Вроде всякому ясно: бежать надо. Нет, Мия. Кто вовсе не верит, полагая меня ловким жуликом. Кто так, сразу прикидывать начинает: кому меня продать и за сколько.

— Ты прямо так по глазам видишь?

— Ми, я все-таки драгун Южной Стражи, хоть и давно дезертировал. Технике допроса нас учили.

— Ты… Никогда не рассказывал.

— Да что тут рассказывать… — Эйлуд оперся на выступ то ли коробку под стеной. — Мотоциклетные части. Воевали за куски ТПЖ, “Территорий, пригодных для жизни”. Оттягивали свой конец. Если бы не ты, если бы сам Дед Мороз мне руку протянул, я бы и то ухватился. Только бы вырваться!

— А порталы?

— Наши научились открывать порталы… С некоторой, не вполне достаточной, точностью. Попали в обитаемые миры, где нас, конечно, никто не горел желанием видеть. Мне тогда повезло, что меня нашли именно вы, а не случайные прохожие, потому что те бы меня точно не пожалели.