Грэды, в свою очередь, фото из этнографических отделов парков природы публиковали частенько, обычно с самыми нелестными комментариями. В южных областях Империи с преобладанием Южных грэдов уже несколько десятилетий стопроцентная явка на призывные пункты. Там никого не надо убеждать, за рекой живут чудовища. Всем это и так известно.
— Подумайте, что с нами могут сделать те, кто своих при случае способны съесть?
В ответ загомонили все разом.
— Но они в безвыходную ситуацию попали.
— У нас тоже бывали подобные случаи.
— В Течении Мертвецов лучше сразу за борт прыгать. В такое время там никого искать не будут. Лучше не мучатся.
— Я бы так не смогла, как они.
— Мёртвого можно, наверное, если ничего другого нет.
— Кровь заместо воды... Бр-р-р! Жуть!
— Змеиную кровь сами пьём и ничего.
— Тут пока сам в такой ситуации не окажешься, ничего сказать нельзя.
— Если окажешься, по таким делам не выносят оправдательных приговоров.
— Точно, не выносят, — кивает Марина, — прошение о помиловании по таким делам даже на имя ЕИВ писать бесполезно. Сразу же обратно завернёт и ещё пошлёт кого-нибудь проконтролировать исполнение приговора.
— Он на самом деле читает прошения? — кажется, ещё какую-то местную легенду придётся опровергать.
— Некоторые читает. Особо сложные дела — пару раз на моей памяти требовал дополнительные материалы для изучения. Людоедам в помиловании отказывал, правда они этим делом совсем не от голода в безвыходной ситуации занимались.
— А если бы именно такое произошло? Что тогда?
— Откуда я знаю, что тогда бы было? Ситуации в которых выживали некоторые путешественники наводят на определённые мысли. При безвыходной ситуации тиснули бы про побывавшего на дело штамп 'секретно до особого распоряжения' и вообще бы разбираться не стали.
Марину дёргают за руку.
— Там Эриде плохо.
Кого другого можно заподозрить в притворстве, чтобы внимание к себе привлечь, но не Эриду. Сидит, тяжело дышит, с лица ещё не пропало выражение неподдельного ужаса. Марина подбегает.
— Где её сумочка?
— Вот.
Торопливо роется, выискивая таблетки. У Эр подобранная специально для неё коробка первой помощи. Что и как применять, Марина знает. Первую помощь оказывать тут всех учили.
— Так! Кто пошустрее — быстро наверх. До первого телефона. Медицинская часть — набрать две двойки. Немедленно их сюда!
— Никого не надо, Марина, — Эрида говорит тихо, но с решительными нотками, — у меня всё в порядке, просто испугалась сильно, вас слушая. Дай сумочку.
Пьёт лекарство. Как раз то, что Марина и собиралась давать.
— Воды можно?
— Может, тебе лучше спать пойти? Или всё-таки позвать медиков?
— Нет, — Эрида решительно встаёт, — Я наконец-то в себе уверена. Не хочу больше трястись из-за каждого сквозняка.
Совсем некстати Сордар вспоминается, ещё похлеще притворявшийся. Тоже говаривал, что всё хорошо, кривясь от боли втихаря. Но в него снаружи прилетало, внутри всё в порядке было. У Эриды ситуация совсем другая, разве что упрямство с адмиральским сопоставимое.
— Извини, Марина, что напугала. Забывать стала, как ты всяческие чёрные шутки любишь.
— Жизнь зачастую куда чернее любых моих шуточек.
— Я знаю, Марина, я всё прекрасно знаю. Надо отвыкать пугаться по пустякам. Оренни, покажешь мне потом эти могилы?
Веселье постепенно возвращается в прежнее русло. Эрида слишком уж старается показать, насколько всё у неё в порядке. Ей верят всё меньше и меньше, постоянно крутясь вокруг неё. Хотя, возможно разноглазая и ставила пред собой задачу побыть в центре внимания. Пусть наслаждается, если так нравится. Марину пока больше устраивает побыть одной из, чем кем-то неповторимым.
За рассказ про высушенные солнцем скелеты, при жизни поедавшие людей, уже взят реванш. Эр в подробностях взялась рассказывать про свою анатомическую машину, пусть она и числится национальным сокровищем.
Рассказывать разноглазая умеет примерно так же, как и рисовать. Разинутых от изумления ртов хватает, тем более многие машину на картинках видели, и она даже там той ещё жути нагоняла.
Тут ещё Эрида с одной из любимых тем противопоставления жизни и смерти. У неё получается выглядеть, будто она где-то посредине находится. В общем-то понятно, у живущих на вулкане во время войны к теме смерти интерес повышен. Тут ещё ночка и соответствующие рассказы. Марина даже жалеет, не додумалась днём раздобыть искусственный череп и закопать там, где вчера костёр жгли. Петард ещё в глазницы запихать. Было бы визгу, появись такое из огня.
Если уж совсем детство вспомнить, был у Соньки карнавальный костюм скелета, где кости на чёрной ткани в темноте светились. Рисунок был нанесён в полном соответствии с анатомией. Хорошая мысль опять пришла гораздо позже, чем следовало бы.
Впрочем, разноглазая и без нарисованных костей отлично с пуганием справляется. Ей сильные эмоции мозговую активность стимулируют, причём, в самых неожиданных областях.
Собственная хрупкость и разноцветный взгляд способствуют нагнетанию жутковатой атмосферы. Вроде бы уроки актёрского мастерства тоже брала. Марина наблюдает, посмеиваясь. Заодно следит, что бы ещё кому-нибудь плохо не стало. Выросшие у моря девочки Эриды покрепче, но фантазия у разноглазой побогаче.
Да уж, почти спектакль одного актёра получается из рассказа Эр. Жанр ужасов Марине не особо нравится, но тишина поистине мёртвая стоит. Когда заканчивает, хлопают почище чем в настоящем театре. На руках Эриду носят в прямом смысле слова. Разноглазая вся такая довольная! Марине самым настоящим образом просто завидно.
Потом уже всякие обнимашки с поцелуйчиками от избытка чувств начинаются. Эр вволю смогла полуголых девочек потискать. Впрочем, границ дозволенного не переходя. Марина уверена, вздумай перейти — никто бы особо возражать не стал. Понятно отчасти, что некоторые испытывают на концертах известных певцов, и почему у них столько поклонниц. Хорошо, хоть Эрида из тех, кто гораздо больше любит смотреть, нежели слушать. Впрочем, про певцов всяких Марина точно знает, из них хватает тех, кто совершенно не интересуются девочками, предпочитая мальчиков. Сходят слухи, кое-кто так же очень любит собачек.
Эр роется в сумке.
— Что ты ищешь?
— Ты обещала показать танец в золотой паутине среди огней.
— Э-э-э... Ты Софи или тех, кто сверху вчера не просила? Они всё гораздо лучше умеют.
— Хотела. Но не решилась... Они там все такие были... Как... Как Софи в те моменты, когда она тебе особенно сильно не нравится.
— То есть, в большинстве случаев. И вчера был один из них... Зря разговора не завела, Эшбад может тебе такое устроить.
— Я не на её девочек хотела посмотреть. Вы же мне обещали.
— Но Софи-то там!
— Зато ты здесь. Софи у меня свою паутину так и не забрала, — явно обижена, — ты-то свою привезти не забыла?
— Я — нет. Но она наверху лежит, а сейчас я туда не полезу. Мне ноги ещё нужны, — Марина привирает, подъем и спуск теперь не кажутся такими уж крутыми. Но больно уж неохота определёнными вещами заниматься. Пусть и отвертеться от упрямой разноглазой практически невозможно.
— Так я все сюда принесла. Таких вещей теперь шесть, а не три.
Эр-рида! Дождёшься, что получишь. Впрочем, Марина злиться далеко не так сильно, чем когда увидела паутину впервые. Золото — крайне растяжимый металл. Убранство казалось почти невесомым. Да и разнюхала Марина, сколько всё это стоит. Оказалось, не настолько чудовищно, как первоначально показалось. Там ящик сопоставимо с украшением стоил. Сейчас ящиков нет, все комплекты просто в сумку сложены.
Один струится золотом в руках Эр.
— Это мой.
Кто бы сомневался!
Перчатка оказывается, тоже отстёгивается. Переплетающиеся цепочки оплетают руку Эр. Не зря говорят, блеск большого количества золота действует на людей завораживающе. Рядом уже стоит Марина-другая.
— Ой! Что это? Можно посмотреть.
— Можно. И даже померить. Только это на голое тело надевают.
На другой Марине и так почти ничего нет. Херктерент хмурится. Когда это разноглазая успела научиться коварству? Хотя, учителей вокруг уже несколько лет в избытке. Это у Марины начался приступ резкого внутреннего сопротивления, не любит делать ничего такого , что откровенно заставляют, а ей самой это совершенно не нужно. Конечно, она очень хорошо знает 'есть такое слово — надо', но это совершенно иной случай. Когда действительно было 'надо' может сутками моторы перебирать или часами в снегу с биноклем лежать.
Если Эр не только коварству, но ещё и приказывать научится — совсем нехорошо может быть. Притом, для всех. Отец его мог приказать, чтобы по своим начали стрелять. И ведь выполнили, а не стрельнули в него. Слишком много в те года отдавалось неоднозначных приказов. Потому-то события тех лет до сих пор стараются не ворошить. Спустив на тормозах всё, что касается живых, и распихав на самые дальние полки архивов под всеми возможными и невозможными грифами всё, что касается мёртвых.
Недобравшая от жизни очень много, разноглазая со всё возрастающей скоростью навёрстывает упущенное.
Хотя, пред собой надо быть честной. Эр пока не собирается ничего такого из вытворяемого вчера Мариной. Раз сам что-то делал, и, в общем-то, не осталось неприятных воспоминаний, то лишаешься права запрещать другим делать тоже самое.
Марина-другая вертится, стремясь осмотреть себя со всех сторон.
— Так необычно... Словно, в одежде, а словно и голая. Как в детской сказке.
— Там в рыбачью сеть завернулась, — хмыкает Херктерент, тоже вспоминая сюжет, — она куда дешевле стоила.
— Тебе нравится? — интересуется Эр, успев сверкнуть глазами на Марину. Та только плечами пожимает.
— Да... Очень-очень. Никогда не видела такого.
— Станцуешь в таком?
— Одна?
— Нет... Можно с тобой, — ну, хоть тут прежние робкие интонации Эриды.
Почти невесомые браслетики из цепочек обвивают ноги и руки Эр. Взявшись с Мариной за руки, бегут к огню. Сразу же принимают фигуру какого-то танца. Слышен одобрительный гомон. Ринн начинает играть. Херктерент почему-то уверена, разноглазая сейчас воображает, будто танцует с Софи. Благо, у другой Марины что спереди, что сзади почти тоже самое, что у Соньки. Волосы так же распущены, только в чертах лица хватает различий.
Посмотреть есть на что. Марина куда трезвее вчерашнего. И красоту движений вполне в состоянии оценить. Вот только, на этот раз лезть совсем не хочется. Тем более, начинает вспоминаться, это как раз с тёзкой это она вчера и сходила с ума больше всего. Лишнее доказательство — из всех присутствующих как раз её длинные тонкие волосы удобнее всего на палец наматывать.
К счастью, у одной Марины память куда хуже, чем у другой, особенно под воздействием вина. Если вчера за ними действительно наблюдали, то понятно, что могло привидеться, особенно, при профессиональной подозрительности. То-то Смерть с утра приходила про осторожность разговаривать. Ой, не те волосы и тело ей рядом с Мариной померещились. Какие-то совсем другие. Интересно, она сначала наверх сходила, чтобы удостовериться, а потом сюда пошла, или наоборот? Хотя, какая теперь разница? Почвы для распространения совсем уж грязных слухов нет ни малейшей. Хотя, такая, как Смерть вполне могла решить, это как раз Марине понадобилось, чтобы подобные слухи поползли.
— Марин, — та-ак, разноглазая задницей навертелась, сидит теперь чьим-то веером обмахивается,партнёрша по танцу вообще убежала в море поплавать, хотя мозги остужать тут, в первую очередь надо кому-то другому, — Танцевать ты, я вижу не хочешь. Хотя и обещала, — обиженная интонация подпущена в голос намеренно, иначе Херктерент совсем Эр не знает, — Можешь хотя бы показать то, что ты хорошо умеешь — как это дерутся на песке. Туда же не только то ты ходила.
Какой-то гомон. Вперёд выходит Оренни.
— Я там была. Видела её, и до сих пор рада, что на неё не попала. Из нас с Мариной никто драться не будет — она слишком сильная.
— А если Смерть позвать? — с самым невинным видом.
— Разноглазая, ты издеваешься! Чёрная давно взрослая, она просто убьёт меня.
— А если драться не взаправду.
— Там не бывает не взаправду, — качает головой Марина под одобрительный гомон.
— Мне показалось, она совсем не злая.
— Она не злая, но она — убийца. Впрочем, можешь к ней обратится, она знает, кто сможет показные бои организовать. Я тут ни с кем драться не буду. Ибо дерусь, когда нужно, а не ради игры. Ты, Эр, слишком плохо знаешь, как это — когда тебя бьют.
— И знаете, девочки, совершенно не хочу этого узнавать, — неожиданно насторожившись вытягивает шею в сторону моря, — Ой! А Марина не утонет?
Вокруг только смех.
— Она из нас лучше всех плавает.
'Опять это мы бесконечное' — откровенно раздражена Марина-первая.
— Тут ещё три комплекта есть. Хотите, тоже можете надеть. Два как на меня и на Марину, ещё один — тоже как на другую Марину. Только не ссорьтесь, кому какой. У меня нет больше.
Всеобщий радостный взвизг.
— Так мы все похожего роста.
— По очереди будем мереть.
— Мой тоже можете взять. Я сниму сейчас, Мариночка, помоги мне.
Херктерент сразу понимает, обращаются не к ней.
Эриде нравится ходить только в собственных волосах. Откровенно нравятся прикосновения. Когда её вдвоём на руках поднимали, от счастья просто светилась. Марина ограничивается снятым лифчиком. Раз уж все тут без верха, большинство ещё и без низа, то глупо слишком уж выделяться.
Да и степень безумия её лифчиком не ограничится. Вчера, смутно помнится, не такое творилось. Марина не ожидала, Эр окажется таким генератором безумных идей. Не зря ЕИВ говорил про тихий омут, ох не зря.
Вспышки фотоаппаратов мелькают то и дело. Марина уже решила — когда дело до проявки дойдёт, будет присутствовать сама, позвав ещё Смерть и кто тут от цензурного комитета околачивается. Больно уж много в кадр попадает, что не стоит не только публиковать, но даже просто хранить. Правда, разноглазая достаточно безумна. Марина ощущает себя так, будто лет на десять старше подруги.
Подбегает Эр. Босиком, но хоть бёдра чьей-то шалью, или как там эта штука называется, догадалась замотать. Плюхается рядом. Спасибо, хоть целоваться не лезет.
— Ма-а-арин! Так здорово! Давай с нами.
Танцы среди огней, действительно, впечатление производят. Тела словно сами из живого огня и текущего золота. Отблески пламени делают виды совершенно фантастичными.
Но на Марину напал приступ апатии. Не любит ничего делать за компанию. Тем более, то, к чему не испытывает особого влечения. Перегорела вчера? Читала же, безумства молодости длятся несколько дольше одного дня. В первый раз, что ль? Написанное опять плоховато совпадает с реальностью.
Марина демонстративно взбалтывает бутылку.
— Мне тоже замечательно.
— Даже не знаю, чтобы такого сделать! Кажется, всё-всё могу! Чего-то хочется, чтобы никогда раньше не было.
Под ногами Херктерент сумка, где пистолет с запасными обоймами лежит. Но об этом пока стоит помолчать.
