В своё время немало попутешествовавший Акций вступил в разговор, заметив, что без разгрома разбойничьих городков на кайнском побережье невозможно защитить морские торговые пути. Хорошо знавшие приближённого императрицы собеседники дружно его поддержали.
Беседа стала затухать, но тут кто-то из коскидов сказал, что государь недавно принял отставку трибуна Четвёртого Бурепобедного легиона, и теперь все гадают: кто займёт его место?
Пап напомнил, что Фалвий, мучимый застарелой болезнью, фактически уже давно передал командование дитрибуну Танию Рутлину Спуру из ксарийских Рутлинов, и теперь воины ждут, что император назначит именно его.
— Я слышал, будто легион отдают Маммию Лукрецу Сексту, — вполголоса проговорил управитель верфи.
— Это какому Лукрецу? — встрепенулся охранитель здоровья государыни, услышав знакомое имя. — Не из рода ли остерийских Лукрецов?
— Он самый, — многозначительно подтвердил смотритель порта. — Первый сотник всадников Первого Молниеносного легиона.
— Маммий Лукрец слишком молод для такого ответственного поста! — проворчал какой-то тощий старик с седыми волосами на костлявой груди.
— Зато храбр и удачлив! — громко возразил Оропус. — Разбил со своим отрядом бесчисленное банарское войско, взял их столицу и привёл в Радл множество пленных!
"Разогнал толпу степных бандитов, сжёг их деревню и поймал пару сотен замурзанных дикарей", — мысленно поправил его Акций.
— Но он не имеет никакого отношения к Четвёртому Бурепобедному, — заметил управитель военной верфи. — А Рутлин служит там уже восемь лет, отмечен императором, и легионеры его любят. Они будут недовольны, если вместо старого товарища их командиром поставят чужака, да ещё такого молодого.
— А мне сказали! — привлёк к себе всеобщее внимание молодой коскид, только что принёсший Оропусу бокал разбавленного вина. — Будто господин Лукрец пообещал раздать воинам легиона сто тысяч империалов в честь своего назначения!
— Как?! Не может быть! Ого! О боги, какие деньги! — возбуждённо загомонили сгрудившиеся вокруг посетители бани, с жадностью ловившие каждое слово из разговора важных людей, чтобы потом пересказать приятелям.
— За такие деньги легионеры согласятся полюбить даже осла! — выкрикнул кто-то, вызвав всеобщее веселье.
— О боги, сколько же тогда он преподнёс императору! — охнув, пролепетал тощий старик с волосатой грудью, но тут же испуганно замолк под пристальными взглядами стоявших рядом коскидов.
"Откуда у мальчишки столько золота? — мысленно удивился лекарь и сам себе ответил. — Не иначе все Лукрецы собирали".
Видимо, почувствовав, что разговор принимает нежелательное направление, смотритель порта громко обратился к охранителю здоровья государыни:
— Как здоровье её величества, господин Акций?
— Хвала богам, замечательно, господин Оропус, — ответил тот, широко улыбаясь. — Чудодейственные воды Галайской долины восстановили её силы и сделали ещё прекраснее.
— А его высочество Вилит тоже вернулся с ней или решил задержаться? — многозначительно усмехаясь, поинтересовался собеседник. — Говорят, прекрасная Прицла Навция как раз направилась в долину немного поправить своё здоровье.
Коскиды угодливо захихикали, а кто-то выкрикнул, прячась за спинами посетителей:
— Как же это принц упустил такую возможность побыть с ней наедине?!
"Брехливые шакалы, — выругался про себя царедворец, сохраняя на лице устало-снисходительное выражение. — Можно подумать, у этой меретты без Вилита мало любовников".
— Не знаю, что вы имели ввиду, господин Оропус, но его высочество тоже в столице. Не мог же он ослушаться повеления государя?
— Так его вызвал император? — сейчас же посерьёзнел смотритель порта, а глумливое хихиканье мгновенно стихло.
— Разумеется, господин Оропус, — величественно кивнул лекарь, направляясь к лестнице. Всё-таки в его возрасте как-то несолидно выбираться из бассейна, выскакивая на край, подобно лягушке.
— Подождите, господин Акций! — окликнул управитель верфи. — А вы не знаете зачем?
Остановившись на ступенях, придворный обернулся:
— Что значит: зачем, господин Пап? — переспросил он, вскинув брови. — Его величество Констант Великий соскучился по жене и сыну.
Пряча улыбку, охранитель здоровья государыни направился к выходу. Хмель выветрился, тяжесть в желудке исчезла. Баня, как всегда, вернула ему приятное ощущение здорового тела и ясного ума.
Погода стояла замечательная! Солнце почти по-летнему светило с пронзительно голубого небосвода, и какое-то время врачеватель, беспечно улыбаясь, неторопливо шлёпал подошвами сандалий по камням мостовой. Однако, очень скоро лицо его вновь приобрело сосредоточенное выражение, а шаг ускорился.
Идти пришлось довольно далеко, но привыкший к физическим нагрузкам Акций почти не ощущал усталости, когда впереди показались длинные каменные стены высотой в три локтя. Возле закрытых ворот скучали два легионера в полном вооружении с приставленными к ногам щитами.
По праздничным дням, коих в радланском календаре в общей сложности насчитывалось почти полторы сотни, императорские сады мог беспрепятственно посетить любой свободный гражданин Империи или чужеземец и провести там весь день до часа, предшествующего закату. Гуляй по выложенным камнем дорожкам и тенистым аллеям, любуясь цветами и прекрасными статуями, расставленными среди них, отдыхай на лужайках или на скамейках в тени раскидистых крон. Только не кричи, не сори и не гадь где попало, и успевай вовремя уйти, ибо опоздавший будет считаться преступником, покусившимся на императорское достояние.
Часовые хорошо знали охранителя здоровья государыни, поэтому не мешали ему отпирать калитку, закрытую на двусторонний запор.
Повернув ручку, Акций, усмехаясь, вспомнил, что в первое время находилось немало бродяг, с риском для жизни остававшихся в садах на ночь. Но когда обслуживающим рабам привезли в помощь свирепых сунгийских псов, способных в одиночку драться с волком и обладающих великолепным чутьём, число подобных смельчаков значительно поубавилось.
Примерно через тысячу шагов впереди показалась ещё одна стена с небольшими аккуратными башенками. Здесь у ворот тоже стояли вооружённые легионеры. Они также позволили Акцию беспрепятственно пройти на охраняемую территорию, где собственно и размещался комплекс построек, называвшихся Цветочным дворцом.
Перед главным зданием, украшенным по фасаду мраморной колоннадой, блестел на солнце узкий, длинный пруд с перекинутым через него каменным мостиком. А по берегам росли аккуратно подстриженные кусты, кое-где уже усыпанные бутонами первых весенних цветов.
То тут, то там среди зелени виднелись согнутые спины рабов, трудившихся под руководством двух пожилых садовников.
Поманив одного из них, царедворец узнал, что родственники императрицы ещё не прибыли. Весьма довольный этим обстоятельством, Акций не стал заходить в здание через главный вход, а обойдя, попал на задний двор, заполненный суетящимися невольниками. Как раз прибыл обоз с припасами для дворцовой кухни, и управитель торопился разгрузить теснившиеся повозки.
Для пущей таинственности и сохранности мастерская охранителя здоровья государыни располагалась под насыпью, на которой возвышался центральный корпус дворцового комплекса. Попасть в неё лекарь мог в том числе и через подвал, куда рабы таскали амфоры с оливковым маслом.
Спустившись вместе с ними, Акций коротким кивком ответил на почтительный поклон помощника управителя и пошёл вглубь тёмного коридора мимо окованных металлическими полосами дверей.
Чуть теплившийся огонёк стоявшего на полочке масляного светильника едва освещал уходившую вниз лестницу. Царедворец уже столько раз проходил этим путём, что даже этого робкого намёка на свет ему хватало, чтобы не споткнуться на узких кирпичных ступенях В новом коридоре оказалось ещё темнее. Сюда уже совсем не проникал дневной свет, и лишь неровное пламя факела, укреплённого на дальней стене, кое-как рассеивало плотный мрак.
Через двадцать шагов он оказался в квадратной комнатке с круто уходившей вверх лестницей и двумя дверями, одна из которых показалась ему приоткрытой.
Лекарь не терпел, когда кто-то посторонний заходил в мастерскую в его отсутствие. Замерев, он несколько секунд напряжённо прислушивался к доносившимся оттуда звукам. Чтобы никто не мог войти незаметно, Акций специально не смазывал петли. Поэтому, едва дверь сдвинулась под его рукой, раздался противный натужный скрип.
Просторное помещение освещалось через большое, забранное толстой решёткой окно под самым потолком. Чтобы уберечься от любопытных глаз, хранитель здоровья государыни приказал вставить в свинцовые переплёты не стёкла, а кусочки слюды.
Просачивавшихся сквозь тонкие пластинки солнечных лучей хватало, чтобы освещать стоявший у стены стол, заваленный свитками, стопками чистых и исписанных листов папируса, уставленные разнообразной посудой полки и погасший очаг под квадратным раструбом из тонких медных листов.
Резанувший по ушам звук заставил вздрогнуть стоявшего у стеллажа молодого человека в вязаной безрукавке поверх длинной тёмно-зелёной туники с рукавами.
— Что ты здесь делаешь, Крис? — спросил Акций, переводя дух. — Почему не закрыл дверь?
— Простите, учитель, — виновато поклонился собеседник. — Я хотел только взять "Снисхождение Диолы".
— Всё равно, дверь в мастерскую должна быть закрыта! — наставительно проворчал врачеватель. — Кому она понадобилась на этот раз?
— Госпоже Исоре Квантии.
— В её-то возрасте? — не на шутку удивился лекарь.
— Наверное, для дочери, — пожал плечами Крис.
— Ты предупредил, что после выкидыша нужно хотя бы дней пять полежать в постели? — нахмурился Акций.
— Да, учитель, — кивнул молодой человек.
— Сколько с неё берёшь? — поинтересовался наставник, подходя к стоявшему в углу высокому шкафу.
— Десять империалов, — помявшись, ответил ученик.
— Два можешь оставить себе, — великодушно разрешил лекарь, доставая из кошелька связку ключей.
— Благодарю, учитель! — расплылся в довольной улыбке Крис, заворачивая в тряпочку небольшой глиняный пузырёк, плотно заткнутый деревянной пробкой.
Выбрав нужную пластинку с вырезами, хозяин мастерской открыл замок, и распахнув дверки, снял с полочки небольшой деревянный ящичек.
— Так я пойду, учитель? — спросил молодой человек.
— Подожди, — остановил его наставник. — Государыня обо мне спрашивала?
— Нет, — покачав головой, парень на всякий случай уточнил. — Я не слышал.
Рассудив, что если бы он срочно понадобился, то уж к Крису бы обратились в первую очередь, успокоенный лекарь, сняв крышку, извлёк из коробки узкий серебряный кувшин с плотно подогнанной крышкой.
— Тебя ждёт Квантия? — спросил он у переминавшегося с ноги на ногу ученика.
— Да, учитель, — виновато кивнул тот.
— Тогда иди, — разрешил наставник. — Но побыстрее возвращайся. У меня есть для тебя важные поручения.
— Хорошо, учитель, — обречённо вздохнул молодой человек, отодвигая засов.
— Заодно узнай, что делает государыня? — прежде чем закрыть дверь, крикнул вдогонку Акций.
Отыскав на полочке пустой сосудик, он взболтал содержимое кувшина, после чего осторожно слил содержимое в пузырёк, горлышко которого плотно закрыл крышкой и принялся разводить огонь в очаге.
Когда в дверь постучали, древесные угли уже пылали под днищем небольшого бронзового котелка.
Шмыгнув в мастерскую, ученик первым делом сообщил:
— Её величество на втором этаже, кажется, в угловой комнате.
Затем протянул наставнику монеты.
Опуская их в кошелёк, тот начал отдавать распоряжения:
— Вымоешь с горчицей кувшин из-под "Силы Питра", хорошенько сполоснёшь и прокалишь на огне. Потом возьмёшь вот это. — лекарь указал на крошечный сосуд. — И отнесёшь в дом регистора Трениума. Знаешь, где это?
— Приблизительно, — пожал плечами собеседник. — Найду.
— Отдашь его хозяйке, — удовлетворённо кивнул лекарь. — Для госпожи Юлисы. Когда госпожа Септиса выйдет, скажешь, что я просил уточнить: сводит ли у её племянницы левую икру?
— Хорошо, учитель...
— Не перебивай! — досадливо поморщился Акций. — Когда она пойдёт узнавать, оставив тебя в прихожей, предложи привратнику десять..., нет, пятнадцать риалов, если он расскажет, за кого собираются выдавать замуж госпожу Нику Юлису Террину, племянницу регистора Трениума?
— А если соврёт? — с сомнением покачал головой Крис.
— Этот тупой болван? — усмехнулся царедворец, но секунду подумав, посоветовал. — Пригрози, что за ложь я наложу на него проклятие и лишу мужской силы.
Молодой человек понимающе улыбнулся. Как правило, на простаков подобный шантаж действовал безотказно.
Лекарь отодвинул засов, намереваясь покинуть мастерскую.
— Учитель! — окликнул его растерянный ученик. — А деньги?
— Какие деньги? — вскинул брови тот.
— Ну..., — замялся молодой человек. — Привратнику.
— Так у тебя же есть два империала, — напомнил наставник. — Вот и разменяй один.
Поднявшись по лестнице во внутренний двор, Акций прошёл по галерее первого этажа, раскланиваясь с изредка попадавшимися придворными и привычно не замечая рабов.
И здесь среди цветочных кустов возились два садовника, а три невольницы аккуратно протирали мокрыми тряпками гранитный постамент и мраморную статую Докэсты Тарквины Домниты.
У лестницы на второй этаж стояли два легионера в полном вооружении только без щитов. Царедворец знал, что воины, охранявшие Цветочный дворец, часто менялись, и это его сильно беспокоило.
В каждой новой сотне мог оказаться убийца, подосланный политическими противниками государыни.
На верхней галерее лекарь встретил доверенных рабынь императрицы, спешивших куда-то с небольшим бронзовым сундучком.
— Добрый день, господин Акций, — синхронно поклонившись, почти в один голос поприветствовали они сердечного друга своей грозной хозяйки. — Её величество только что о вас спрашивала.
— Хвала богам за то, что я уже здесь, — улыбнулся мужчина. — Куда идти?
— Государыня в восточной угловой комнате.
Так как кирпичные каналы для отопления тёплым воздухом из печей проложили только под полом первого этажа, покоями на втором почти не пользовались. Из-за слишком больших окон их было невозможно обогреть с помощью переносных жаровен.
Даже сейчас, когда солнце заметно припекало, стены ещё не успели как следует прогреться, поэтому императрица сидела в накинутом на плечи плаще, подбитом мехом чёрно-бурых лисиц.
Сразу два окна, даже затянутые тонкой тканью во избежании случайных порывов ветра, давали достаточно света, чтобы Докэста Тарквина смогла любоваться своим отражением в большом серебряном зеркале.
— Почему так долго пропадал, Акций? — хмуро глянув на склонившегося в поклоне лекаря, проворчала государыня и потянулась к принесённому рабынями сундучку.
— Прошу меня простить, ваше величество, — поклонившись, развёл руками врачеватель. — Не утерпел, зашёл в бани Глоритарква.
