Шли мы по улице. Обычным шагом, среди огромного множества людей, несшихся по своим делам. Шли и молчали. Мне было непривычно завязывать разговоры среди такого количества народу, потому я молчал. Ну а от моей спутницы какой-либо активности тоже не было. Она шла за мной, поглядывая по сторонам, иногда слегка отставая, иногда выравниваясь со мной и бросая на меня задумчивый взгляд, часто потом упиравшийся на землю. Оставалось только пожимать плечами и гадать о причинах такого поведения. Хотя, с другой стороны, что гадать-то? Сомневаюсь, что ей такая прогулка тоже была привычным делом.
В ресторане меня встретили как родного. Хозяин выскочил навстречу как дорогому гостю, немедленно предложил по его заверениям лучшее место.
— Давайте привычный заказ, — сказал я ему, а потом вспомнил, что не один и посмотрел на спутницу, — И да, примите заказ и у нее.
Заказ Карин был скромным. Что сразу стало заметно, как только принесли мою порцию, которая тут же заняла почти весь стол. Наткнувшись на ее ошарашенный взгляд, осталось только пожать плечами.
— Ну, не так уж я часто так куда-то выбираюсь.
Вскоре мы оказались почти что наедине (это если не считать редких посетителей за другими столиками), поглощенные едой. Я, в который раз почувствовав вкус деликатесов, забыл зачем сюда пришел. И только после опустошенных нескольких тарелок, впал в более или менее благостное расположение духа . Тогда же наткнулся на еще один озадаченный взгляд девочки, что смотрела на меня широко раскрытыми глазами.
— Если ты хочешь, можешь тоже заказать себе столько, сколько хочешь. Это не проблема.
Она вежливо отказалась, и закончив со своим заказом, тихо и мирно ждала, когда собственно начнется наш разговор. Пришлось мне немного поторопиться.
— Ты извини, если что-то не так, Карин.... Просто, как я и сказал, не так часто у меня выпадает возможность немного вот так вот себя побаловать.
Получив от нее кивок в знак согласия, успокоился и откинулся на спинку кресла.
— Итак, расскажи мне, как тебе первый месяц жизни в Конохе. Не было поинтересоваться раньше, но я надеюсь устроилась ты хорошо.
Она говорила неуверенно. Рассказывала, что устроилась в общем-то хорошо. Что занятия, проходящие в Госпитале, ей нравятся. Что все вокруг обращаются с ней отлично. Я сидел, и внимательно слушал, наблюдая за тем, как с каждым сказанным ей предложением она раскрепощалась. И описание ее жизни в деревне с каждым сказанным словом становилось все более и более животрепещущим, переполненный множеством подробностей и что самое главное, эмоций. В какой-то момент ее просто прорвало, и на меня обрушился концентрированный восторг, ударивший не слабее молота по голове.
— Тут все замечательно! — говорила она, раскрасневшись, — В первое время было сложно, соседи казались какими-то подозрительными, а наставники суровыми. Но так было только в первое время! Здесь так легко.... У меня есть все, чего мне так не хватало! Подумать только, сколько всего мне не хватало!
— А твоем районе все нормально? Мне он показался не самым благоприятным, — на всякий случай уточнил у нее.
— А, это.... — она махнула рукой, — Видели бы вы то, в каком доме я жила до этого. Эта комната — настоящий дворец по сравнению с ним. Там есть все! Вода, электричество, канализация. Внутри тепло, чисто! Мечта, а не квартира!
Я кивнул. Что же, раз так, значит пока все хорошо. Конечно, пока девчонка только-только привыкает к условиям проживания в огромной по сравнению с Травой деревне. И не успела в полной мере почувствовать себя в своей тарелке. Для нее сейчас все казалось чем-то невероятным. Даже несмотря на произошедшую битву за Коноху. Хотя, как я позже выяснил, это событие тоже укрепило ее мнение в том, что она попала в лучшее место, чем было раньше.
— Нас в тот день всех собрали и сразу сопроводили в убежище, — рассказывала она, когда я расспросил подробнее об экзамене, — В основном это были дети, женщины. Не шиноби. И пока шла битва снаружи, убежище охраняли несколько отрядов. Кто-то рядом говорил, что охрана там используется только на всякий случай, потому что издревле убежища защищены барьерами. А после того, как все закончилось, нас всех вернули по домам. Я думала, что меня привлекут для работы в Госпитале, но куратор сказал, что пока у меня нет необходимой подготовки, делать там мне нечего. Правда, меня и несколько ребят из нашей группы попросили помочь потом при уборке территории. А потом, как только с наплывом пациентов справились, мои занятия продолжились.
Она не решилась в этот момент все же вставить свой какой-то вывод, но даже без этого судя по одним лишь ее эмоциям я понял главное — она была в восторге от того, что после битвы никто даже не посмотрел в ее сторону. Не подумал о том, что рядом ходит кто-то, кого можно было бы использовать как источник бесплатной лечебной чакры. И мне ничего не оставалось как только кивком головы поддержать ее восторг.
Дальнейший ее рассказ свелся к описанию ее занятий. Тому, чему ее учили ее наставники, как обстояла жизнь в Госпитале. И по итогам я остался доволен. Карин неплохо приживалась в Конохе. И я был удовлетворен тем, что ей здесь нравилось. Пусть пока мной не было сделано ничего для того, чтобы выполнить мое собственное обещание — взяться за ее обучение лично. О чем не преминул напомнить.
— Очень хорошо, что твоя жизнь обстоит именно таким образом, — сказал ей, — И очень надеюсь на то, что твоя подготовка идет хорошими темпами.
Услышав мои слова, она согласно кивнула.
— Если ты считаешь, что у тебя хватит времени и способностей, то я уже готов заняться твоим обучением. В полной мере.
— Это.... Это было бы хорошо.
Эти слова не были произнесены уверенно. Это понятно. Несмотря на то, что именно я был тем человеком, кто привел ее в деревню и обещал ей обучение, со мной она общалась не столь много. И за месяц она привыкла к новой жизни, в которой такого человека как я не было. Любое мое вмешательство в эту жизнь естественно воспринималось ею как возможность ее разрушить.
— Это не означает, что твоя подготовка от остальных наставников пострадает, — поспешил предупредить ее, — Не думаю, что в первое время будет разумно полностью перейти только под мое наставление. Я готов обучать тебя дополнительно. Для общего развития. А уже потом, когда ты будешь в полной мере готова, мы станем полноправными учителем и учеником. И твое обучение замкнется преимущество на мне. Но и то, не в полной мере. При желании, никто не мешает тебе поучиться у кого-либо еще.
Девочка замялась, раскраснелась. С минуту царила тишина, которой я воспользовался, чтобы вновь взяться за очередное блюдо.
— Будет очень... невежливо отказываться от вашего предложения, — сказала она наконец, опустив взор на пол. Кажется, я угадал. И девочка, только-только обустроившись на новом месте, и успев притереться с новыми людьми, заведя друзей и знакомых, боялась все это потерять. Одновременно понимая, что вся ее жизнь держится на моем слове.
— Я тебя не заставляю сразу бросаться ко мне, — сказал ей, покончив с блюдом, — Я тебе предлагаю. Только и всего. Мое обещание обучить тебя... Оно остается в любом случае. Но если ты считаешь, что этого тебе не хочется, то это исключительно твой выбор.
Далее случилось то, что заставило меня сильно смутиться. Карин, просидев несколько долгих минут молча, стала абсолютно красной, а потом из ее глаз хлынул град слез. Всхлипы, сопровождавшие каждый вдох, подрагивающие плечи.... Девочка разрыдалась. А я сидел и смотрел на это, не понимая, что мне делать. Собственно, ничего и не сделал. Просто дождался того, когда она наконец, не успокоилась и не привела себя в порядок.
Подняв на меня красные от слез глаза, она в последний раз всхлипнула.
— Простите, — прозвучал ее тоненький голос, после чего она раскашлялась. А когда кашель прошел, села ровно, смотря на меня.
— Не хочу показаться бесчувственным человеком, но что с тобой?
Она замялась, некоторое время молчала, а потом, глядя в пол, заговорила.
— Просто.... Просто после смерти мамы у меня никогда не было никого, кто был бы готов проявить доброту.... Заботу....
Ее руки, ухватившись за подол своего платьишка (если это конечно оно, с моим-то пониманием современных реалий в моде), мяли ткань пальцами.
— Простите меня.... Я не сдержалась....
Она больше ничего не говорила , так и продолжила сидеть, смотря в пол.
— Тебе не стоит извиняться. Ничего страшного в этом нет.
Воцарившаяся тишина переросло в тягучее молчание. Я сидел и смотрел на то, как красная девчонка сидит и смотрит в пол. Скоро правда, мне это надоело, и передо мной снова появилась тарелка с едой.
Мне удалось покончить с двумя или точнее, почти с тремя блюдами, когда это привлекло внимание Карин. Подняв на меня глаза, она в очередной раз изумленно посмотрела на то, как я поглощал пищу. Встретившись с ее взглядом, пожал плечами.
— Если тебе хочется еще, не стесняйся.... У меня у самого редко выдается возможность вот так выбраться. Так что пользуйся, пока есть такая возможность!
Я улыбнулся, поднимая руку и зовя официанта. И несмотря на сильное смущение, под моим не терпящим возражений взглядом все же заказала себе еще.
В итоге, посидели мы в том ресторане часа три, если не больше. Поедая все новые и новые порции местных деликатесов и разговаривая о всяком. И ближе к концу наших посиделок моя собеседница уже чувствовала себя свободно. Не стеснялась, рассказывала о своей жизни, об успехах в обучении, мельком поделилась несколькими эпизодами жизни в Траве (все, что касалось этой деревни у нее было окрашено в исключительно черный цвет). Ближе к концу нашей беседы осмелела достаточно, чтобы начать задавать вопросы обо мне. И впервые в своей жизни в Конохе я столкнулся с тем, что оказывается мне банально не о чем рассказывать о себе. Вернее, слишком мало в моей жизни было такого, что не покрывалось бы грифом "совершенно секретно" от командования АНБУ или непосредственно администрации Хокаге. И это не считая моей жизни до попадания в деревню. О том, что творилось когда-то при моем участии в Стране Болот тоже делиться было нежелательно. Я задумался над этим, скривившись от мысли, что все-таки с моей достаточно долгой жизнью что-то явно не так. Вместе с той же пустотой, что вскрылась после встречи с Шинигами, это было очередным неприятным фактом.
Карин заметила то, как я помрачнел, когда мои мысли занесли меня далеко в дебри, и явно испугалась. Поспешив успокоить ее, и рассказал то немногое, что было допустимо. Насколько она поверила в тот момент в мою искренность сказать не берусь. Но в любом случае, мы договорились, что если девочке потребуется какая-либо помощь, то она незамедлительно обратиться ко мне. Равно как и о том, что она подумает над возможным обучением у меня в качестве дополнительных занятий.
— Что бы не случилось, я практически всегда в Госпитале. В крайнем случае, обращайся к Ямада Ясуо. Не волнуйся и не бойся. Я всегда готов прийти тебе на помощь.
Мы попрощались, и разошлись. Девчонка умчалась в сторону своего дома, а я тихим шагом направился в Госпиталь. Мешанину мыслей в голове нужно было привести в божеский вид. В особенности стоило немного успокоить неприятные эмоции, нахлынувшие после осознания неприятного факта о своей жизни. Жизни, в которой нужно было что-то менять, а я сам не понимал, что именно. Возможно, для начала стоило бы разобраться с тем, что же мне хочется добиться на самом деле. Ведь все те вроде бы планы и цели, которые витали в моей голове мало соответствовали такому понятию как план на будущее.
В тот вечер я не делал ровным счетом ничего. Просто лежал и смотрел в потолок, погруженный в свои мысли. Неприятная апатия, захватившая мое сознание, мешала к чему-либо стремиться, о чем-то думать, кроме пустоты внутри. Об отсутствии цели в жизни. Как следствие, об отсутствии перспектив, потому что, что бы я не думал, что бы не разрабатывал и не придумывал, это не казалось таковым. Простые телодвижения, обычные реакции на происходящее вокруг. И ничего.... Думал я и об отсутствии мечты. С этими негативными мыслями кое-как заснул, и всю ночь меня преследовали кошмарные видения моей прежней жизни и плач ребенка в пустом заброшенном доме в городе среди болот....
Следующий рабочий день прошел как в тумане. Не сумев толком оправиться от тяжелой ночи, я во время работы был не собран, с трудом выполнял свои обязанности, а под вечер был готов лезть на стенку. Хотелось вырваться из четырех стен, выбраться за стены Конохи и броситься бежать. Бежать без оглядки, не думая куда, не задумываясь зачем. Просто бежать, чувствуя, как ветер бьет в лицо, и я остаюсь с огромным миром наедине. Один на один, как это было раньше. Идти своим путем, не зная, куда он меня приведет. Быть может снова добраться до того маленького городка у моря, где проживал старик Горо или умчаться через море в Страну Снега, где жил клан призраков с моим несостоявшимся наставником. Это было неосознанное желание. В какой-то степени понятное, а в какой-то нет. Хотел ли я таким образом найти свою мечту? Цель своей долгой жизни? А может мне просто хотелось, чтобы жизнь одиночки снова свела меня с кем-то, с которым можно было бы почувствовать себя дорогим кому-то человеком?
В тот миг я мало думал о том, что есть в деревне. Что только вчера общался с девочкой, жизнь которой изменил, сделав для нее что-то, чтобы она почувствовала себя счастливой. Помучавшись целый день, и наконец, вырвавшись из здания Основного Корпуса, как-то неосознанно понесся в кабинет единственного человека, с которым привык иметь дело в большинстве ситуаций.
Дайчи, к моему удивлению, тоже был не в лучшем расположении духа. Мрачный, со все теми же красными глазами, что свидетельствовало об очень непростом проведенном дне (возможно даже не одном), он встретил меня чуть ли не раздраженным окриком вместо приветствия. Конечно, потом быстро успокоился и предложил присесть. Но радушным его настроение было сложно назвать.
— Вижу, не у меня одного отвратное настроение, — сказал он, когда мы заняли свои места. Я обратил внимание на беспорядок на его рабочем столе. Со вчерашнего дня количество бумаг там чуть ли не удвоилось.
— Можно и так сказать, — кивнул в ответ, откидываясь на спинку стула, стараясь усесться максимально комфортно. Получилось не очень.
— Что, свидание вчера не задалось? — фыркнул он, протерев глаз и обведя взглядом свои бумаги. Кажется, одной из причин его дурного настроения была попытка систематизировать всю эту кипу всевозможных записей и документов.
— Не думаю, что это так называется, — возразил ему. На что он только пожал плечами.
— А как еще можно это назвать? Отличное понятие для обозначения встречи двух людей.
— А мне всегда казалось, что в этом слове есть какой-то... своеобразный подтекст.
— Это называется "романтический".
— Во-во!
— Тебе стоит хотя бы иногда пользоваться словарем. Ты конечно, неплохо продвинулся в освоении местного диалекта, но акцент все же иногда дает о себе знать.
