Я задремал, и мне приснилось, что я лежу в райском саду, окружённый парой десятков прекрасных дев в прозрачных одеждах. Мои змейки... кошки... не знаю, как их теперь называть! В общем, Панси и Дафна кормили меня сладостями с рук. Астория промокала мне губы. Лиза Турпин в диадеме с пером павлина извивалась в экзотическом танце, а пятёрка девушек с Рейвенкло — странно, что и Луна тоже оказалась в их компании — выступала в роли кордебалета вместе с примкнувшей к ним Парвати. Девушки с Хафлпаффа в таких же туниках, как я видел на Сюзан Боунс, играли нежную мелодию на небольших арфах, а сама Сюзан высоким чистым голосом пела мелодию без слов. Затянутая в кожаное одеяние королевы амазонок Милисента изваянием застыла рядом, положив ладони на рукоятки торчащих за поясом ятаганов, а Трейси с Лили заботливо обмахивали меня двумя большими опахалами. Кэйти и Анджелина лениво плавали в небольшом бассейне. И хотя блики скрывали, что было под водой, но воображение дорисовывало, что одежды на них не было совсем, даже такой невесомой, как на остальных. Гермиона что-то писала на свитках папируса и по мере готовности подносила мне на подпись. Остальные гриффиндорки вились вокруг с блюдами, полными яств и запотевшими кувшинами со сладкими напитками. Чуть поодаль в тени огромной, диаметром около полутора метров, шляпы, но тоже в прозрачной блузке и шароварах, сидела Джессика, бросая на меня озорные взгляды. Время от времени какая-то из моих одноклассниц отлучалась от своих обязанностей и подходила к ней. Они о чём-то беседовали, потом Джессика милостиво кивала, а её собеседница, лучась от радости, возвращалась на место. Джессика же мне подмигивала и сдвигала влево ещё одну косточку на стоящих перед ней счётах. Чуть дальше на лужайке, взявшись за руки, Флёр с Богиней и белокурой девочкой танцевали марлезонский балет.
Было настолько хорошо, что, проснувшись, я даже не сразу понял, что происходит.
— М-м, а где остальные? — спросил я, сладко потягиваясь.
— Остальные? — недоверчиво переспросила Дафна. — Что это за остальные?
Я замялся, не зная, что ей ответить.
— Мне сон приснился, — буркнул я.
— Хороший? — поинтересовалась Панси, снова прицеливаясь подушкой.
Судя по всему, чтобы задушить.
— Ужасный, — лаконично ответил я.
— Небось непотребство какое-нибудь, — прищурилась Дафна.
— Всё было в рамках приличий, — моментально возразил я.
— Что было в рамках приличий? — голосом судьи из Визенгамота спросила Панси.
— Всё! — твёрдо заявил я, решив держаться до последнего.
В это время Астория незамеченной подобралась к моим пяткам, зажала мои ноги под мышкой и начала скрести их ногтями. Это было подло! Я стал громко хохотать и вырываться, что было особенно сложно, учитывая, что дрыгаться нужно было осторожно, иначе я мог сделать ей больно. В общем, через несколько минут бесчеловечной пытки я сдался и всё рассказал. Всё, кроме наличия в моём сне голых Анджелины и Кэйти.
— И давно тебя такие мысли посещают? — спросила Панси под впечатлением реалистичности нарисованной картины.
— Ещё и маму в свой сон затащил, извращенец! — выдавила Дафна, которая уже вовсю веселилась.
— А что за светловолосая девочка? — простодушно напомнила Астория.
— Именно! — ткнула в меня пальчиком Панси. — Извращенец!
— Дафна же мне сосватала Габриэль, сестру Флёр! — пояснил я. — А дальше — по цепочке. Если уж сестру Флёр, то и сестру Белинды тоже. И Сюзан заодно, раз её папа уже почти набрал денег на двадцать гиппогрифов... Так вот с миру по нитке...
— И набрался Алексу персональный гарем, — фыркнула Дафна.
— С Булстроуд в роли охранницы, — простонала Астория. — Ой, не могу!
— А мне вот совсем не смешно! — недовольно заявила Панси и снова повторила: — Бабник и извращенец!
Ужин мама с Богиней нам принесли на занятую нами полянку, справедливо решив, что раз уж нам здесь хорошо, то распорядок можно и нарушить. После ужина мы уселись играть в вист и бридж и так увлеклись, что грозный голос мамы, в два часа ночи пришедшей нас разогнать, чуть не вышиб из меня дух. Змейкам-то легко — обернулись в кошек и были таковы, а вот нам с Асторией пришлось отдуваться за четверых. Точнее, ругала мама меня одного, мимоходом заметив, что убедиться, что Астория вовремя отправилась спать — тоже моя забота. Та от такого отношения надулась и потребовала, чтобы я уж очень внимательно проследил, удобно ли ей отдыхать и заснула ли она. Кошки, поплутав ещё с полчасика по кустам, в итоге нас всё-таки нашли и нагло устроились у меня под боком. Астория заснула почти сразу, а я ещё некоторое время не спал, поскольку в силуэте вешалки у трюмо мне всё мерещилась замершая с двумя мечами Милисента.
Наутро я вспомнил о своей миссии. А миссия моя заключалась в том, чтобы абсолютно бескорыстно осчастливить человечество. Конечно, задача амбициозная, что тут и говорить. С размахом. Но если уж вода камень точит, то, может, и у меня в итоге получится? Хочет того человечество или нет... Главное — не делать резких движений и широких шагов. У меня ещё много времени впереди, так что не осчастливленным никто не уйдёт. А начинать нужно с малого.
— Гарри! — чуть не подпрыгнула Джинни, налетев на меня из-за поворота в Норе, но быстро опомнилась и пошла в наступление: — Ты где пропадаешь? Ты же должен у нас жить! Что скажет Дамблдор, когда узнает, что в три часа ночи тебя не было в своей постели?!
— Тише! — шикнул я.
Меня больше всего пугало, что на шум может прибежать Молли, и тогда удушения мне точно не избежать. А Джинни... Конечно, её слова о том, что в три часа ночи она рассчитывала застать меня врасплох в постели, изрядно озадачили! От осознания того, как именно она она, скорее всего, намеревалась провести время, меня вогнало в краску. Не книжки же она читать собиралась! Словно услышав мои мысли, она мотнула головой, откидывая волосы с плеч, чтобы не мешали любоваться... тем, что выпятилось после того, как она расстегнула две верхние пуговки блузки... подумала и расстегнула ещё одну. Глаза мне удалось отвести почти сразу. Однако, лето пошло ей на пользу! Лето и мамина стряпня! К счастью, такое безобразие, похоже, совсем не в моём вкусе!
— Джинни, я хотел тебе кое-что сказать... — пробормотал я.
— Признаться? — с надеждой подалась она вперёд, намереваясь меня притиснуть...
Мерлин, да уже совсем скоро она сможет выучить излюбленный удушающий приём своей мамочки!
— Почти, — кивнул я, ускользнув в сторону. — Но ты мне должна дать Обет, что не проговоришься!
— Фу, как скучно! — надулась она, как только поняла, что поделиться с Молли новой сплетней не удастся.
— Иначе не признаюсь, — развёл я руками.
— Хорошо! — согласилась она, проиграв внутреннюю борьбу с самой собою. — Что я должна пообещать?
— Что никому не расскажешь, — выпалил я, пока требования не вывалились из моей головы. — Что ни с кем, в том числе и со мной, не будешь это обсуждать. И что ни в коем случае не применишь это знание.
— И что останется? — с сомнением спросила она.
— Останется твоё знание, — пояснил я. — И моё признание, конечно.
— Слишком мало, — заявила она.
— Я твой друг, Джинни, — поспешил добавить я.
— Друг... — захлопала она глазами. — А кто примет Обет?
— Где найти Гермиону? — спросил я.
Гермиона, услышав об условиях Непреложного Обета, тоже захотела стать обладательницей свежей информации, ради чего, не раздумывая, согласилась со всеми условиями. После того, как они по очереди произнесли клятву, уселись передо мной и приготовились внимать.
— Хм, — прочистил я горло, и они выпрямились, проникнувшись важностью грядущего откровения. — Во-первых, у меня есть девушка. Во-вторых, мы помолвлены.
— У тебя есть девушка, и ты с ней помолвлен? — воскликнула Гермиона. — Ах, как это романтично!
Я же только что это ей и сказал, нет? Тем временем, до неё наконец дошло, она вытаращила глаза и закрыла рот руками, переваривая новость.
— Мы её знаем? — поинтересовалась Джинни.
— Нет, — твёрдо ответил я.
Враньё, конечно, но даже нейтральный ответ они бы восприняли положительно и начали рыть землю... Так есть хотя бы небольшая надежда, что они не будут пытаться выяснить... Если только Гермиона не вспомнит мою шутку с Дафной прошлой осенью...
— Я всё это рассказал в надежде, что вы обе сконцентрируете своё внимание и усилия на ком-нибудь ещё, — пояснил я.
— Слишком много о себе думаешь! — возмутилась Гермиона. — Будто мне делать нечего, как круглыми сутками тебя домогаться! Или кого-нибудь ещё!
— А кто позавчера ночью выходил из его комнаты без десяти три? — язвительно поинтересовалась Джинни.
Проклятье! Так она меня каждую ночь сторожит!
— Я искала, где спрятаться от твоего озабоченного братца, — рассерженно зашипела Гермиона. — Который думает, что когда я ему говорю нет, так это я с ним кокетничаю!
— Теперь, кстати, понятно, где ты пропадаешь! — усмехнулась Джинни, с намёком на меня поглядев. Вот с таким толстым намёком!!! Я понял, что краснею. — Ты что? — удивилась она. — У вас, что, ещё не было?..
— Чего не было? — закрутила головой Гермиона.
— Того, зачем ты к нему ночью приходила, — небрежно пояснила она, и в этот раз густой краской покрылась Гермиона. — И того, что от тебя пытается получить Ронни. Гарри, — зашептала Джинни. — Если хочешь, я могу поделиться советом...
Теперь уже моё лицо буквально пылало, и в ушах стучала кровь. Я хотел что-то ответить, но и язык занемел.
— Не стесняйся, — подмигнула Гермиона, не упустив случая отыграться. — Уж Джинни-то точно знает, что говорит!
— Ну не то, чтобы... — стеснительно потупилась она.
— У неё уже было с Корнером, — продолжала кидать дрова в костёр Гермиона. — И с Томасом... И с...
— Всё враньё! — вдруг всхлипнула Джинни. — Ничего такого у меня с ними не было! Ты больше Рона слушай!
— Мне, кстати, не очень-то интересно, — возмутился я, глядя на Гермиону. — Почему ты считаешь возможным обсуждать со мной чужие секреты? Мои косточки ты так же моешь с другими? — опомнившись, она замолкла и отвернулась. — Пойдём, Джинни!
Через камин мы попали в Дырявый Котёл. До площади с лужайкой было два шага, и я остановил её на тротуаре, заглядывая в хмурое лицо.
— Ни с кем ничего не было, — зачем-то сказала она. — До Дадли...
Ну, Дурсль! Вот пострел! На ходу подмётки рвёт!
— У вас это серьёзно? — спросил я, и она кивнула. — Так что ты страдаешь?
— Я совсем не хотела, чтобы ты узнал, — мрачно пояснила она.
— Да плюнь, — посоветовал я. — Когда-нибудь это обязательно случилось бы. Что же, теперь всю жизнь от природы бегать?
— Но ты же не... — возразила она.
— Ну и что? — пожал я плечами. — Я жутко старомоден. Ты же видела, что я даже краснею при упоминании этого дела. Но это же не твоя проблема?
— Теперь уже не моя, — согласилась она. — Раз ты так хочешь, то совсем не моя.
— Я твой друг, Джинни, — ещё раз повторил я.
Впрочем, последней фразы она уже не слышала — она увидела, зачем я её сюда привёл, и рванула туда прямо через дорогу, не обращая внимания на раздражённые гудки автомобилей и визг покрышек. Дадли её тоже разглядел, развернулся и радостно замахал своими ручищами. Я поощрительно погладил себя по груди — дилетанты! Хотели поймать Шерхана, а попался Хатхи! Глу-у-упый Хатхи! А Шерхан сейчас вернётся к своей Багире и её подружке... Тендуе? Точно, Тендуе! К слову, Астория же вовсе не кошка, а всего лишь человеческое дитя, и её я просто съем! Мном-ном-ном! Облизнувшись, я снова залез в камин.
Известие от Нарциссы меня совсем не обрадовало, но что поделаешь — я сам назвался Шерханом. То есть, груздем. В общем, есть вещи, которые я всё-таки должен сделать сам, как бы другие ни пытались меня убедить в том, что моя исключительность здесь не играет никакой роли. Вот неправы они, ох, как неправы! Всё дело в том, что после того, как мы передали Волдеморту предсказания и сообщили пророчество, — то самое, которое по Сценарию не досталось Пожирателям по результатам стычки в Отделе Тайн, — он и вправду посчитал меня равным себе, как, собственно, пророчество и обещало. Беллатрикс рассказывала, что он старается не упоминать меня лишний раз, а если уж заходит разговор, то он, как минимум, осторожен в формулировках и не выказывает пренебрежения. Мне думается, что все эти сбывшиеся предсказания всё-таки убедили его в том, что именно моя палочка упокоит его навечно, и с Рукой Судьбы в моём лице стоит ему обращаться более почтительно.
По крайней мере, на этот раз произнести вслух все гарантии неприкосновенности меня и моих спутников у него заняло от силы полминуты — дураком Волдеморт не был и понимал, что несмотря на всю свою избранность, я его вполне здраво опасаюсь и не стал бы без крайней нужды соваться к нему в логово. Впрочем, и логовом-то на этот раз место его обитания было трудно назвать — помещение было чистым и достаточно светлым.
— Алекс Паркинсон, — прошипел он вместо приветствия. — Беллатрикс и Нарцисса. Мистер Паркинсон, если не ошибаюсь?
— Он самый, Ваше Лордство, — склонил голову отец. — Как поживаете?
— Как поживаете, мистер Паркинсон, — к моей неожиданности, Волдеморт тоже склонил голову. — До этого я имел счастье лишь лицезреть плоды вашего воспитания, а теперь наконец я вижу наставника. Очень приятно, мистер Паркинсон.
— Я... — замялся отец, но быстро выкрутился. — Польщён нашим личным знакомством!
— Не стоило себя утруждать попыткой выразить удовольствие от общения со мной, — проскрежетал Волдеморт. — Все знают, что я сею ужас, а не радость!
— Некоторые способны испытывать радость от ужаса, который вы внушаете, милорд, — присела Беллатрикс.
— Моя любимица! — осклабился он, показывая ровные ряды треугольных акульих зубок. — Почему же ты стоишь подле молодого Паркинсона, а не мою одёсную.
— Всего лишь в знак того, что я согласна с тем, что он собирается вам сказать, — снова присела она.
