— Встаньте и приготовьтесь к снятию печати.
Сорок шиноби, как один выпрямились и застыли. Данзо, окинув взглядом собравшихся, смотрящих прямо перед собой и готовых ко всему, мысленно вздохнул. Оставить печати означало оставить и возможность контроля над специальным отрядом, и искушение было слишком велико, практически непереносимо. Поэтому Данзо не медля ни секунды, сложил руками печать и выкрикнул, как будто нанося удар врагу.
— Джуин: Кай!
Шиноби не отреагировали на болезненные ощущения снятия печати, только у некоторых дернулись щеки, и все. Данзо, испытав облегчение от бесповоротности шага, незаметно выдохнул. Конечно, он еще пожалеет о снятии печатей, ведь они позволяли шиноби Корня хранить секреты своей организации и тайны Данзо в любой ситуации. Но чувства, казалось, давно изжитые, брали верх, и Данзо нанес решительный удар, победив самого себя.
Он, выдохнув, еще раз обвел взглядом и сказал.
— Ваша работа на благо Конохи не закончена, просто теперь вы будете это делать по-другому и с другим руководством. Не все в состоянии понять и принять методы Корня, так что проявляйте терпение и выдержку. Помните, что главное — поддержка и защита Конохи.
Данзо выдержал паузу и закончил речь.
— Когда появится Третий Хокаге, проводите его ко мне в кабинет. Фу, Торуне — задержитесь, остальным приступить к очистке базы, после чего вернуться к своим заданиям.
Шиноби молчаливо склонились и исчезли, разбежались по базе.
Нельзя сказать, что Корень держал на складах массы зловещих улик, истерзанных трупов и прочих пыточных ужасов, байками о которых любили себя пугать генины, случайно узнавшие о Корне. Просто очистка базы от любых улик, упоминаний о Корне, следов техник и операций, всего, что могло случайно попасть к врагу. Стандартная процедура, пусть и ни разу не применявшаяся.
Впрочем, теперь, после диверсии Кабуто на складе, база Корня не являлась более надежным местом. Пусть даже это была разовая акция, даже такое — недопустимо, и Данзо собирался посчитаться с Орочимару. Потом, когда будет возможность.
Задержавшиеся Яманака Фу и Абураме Торуне, телохранители и помощники Данзо, терпеливо ждали.
— За мной, — бросил Данзо и отправился в кабинет.
Располагался он уровнем выше и к юго-западу от центральной пещеры, где проходил сбор Корня.
По дороге Данзо размышлял, правильно ли сделал, сняв печать, и пришел к выводу, что правильно. Слишком много личного в печатях, и это было оправданно, пока он, Данзо, стоял во главе Корня. Теперь он уходит, и шиноби Корня предстоит стать шиноби АНБУ, где не ставят печатей и работают открыто, только лица за масками прячут. Губы Данзо искривились в горькой усмешке: АНБУ демонстративно прячут лица, но о них знают все и уважают. Шиноби Корня не прячут лиц, но о них знают не все и боятся, и рассказывают страшилки и байки.
Что же, теперь им придется привыкать носить маски, подумал Данзо.
— Я отправляюсь в Амегакуре, — сказал Данзо своим телохранителям, когда они зашли в кабинет. — Предлагаю вам присоединиться ко мне.
— Хай, Данзо-сама! — тут же ответили в унисон Фу и Торуне.
— Вы можете и отказаться, — сказал Данзо, положив руки на трость и пристально разглядывая обоих. — Пусть вы и мои помощники, но теперь Корень закрыт и я больше не ваш начальник.
Конечно, Фу, высокий блондин, как и практически все Яманака, очень пригодился бы Данзо на войне. Равно как и Торуне, который, как и все Абураме, работал с жуками — кикайчу, и кроме того, отлично умел травить врагов простым касанием, и поэтому в обычной жизни всегда носил глубокие перчатки и закрытую одежду. Не говоря уже о том, что оба они отлично сработались с Данзо за годы службы, и разбирались в методах тайной войны.
Но, Данзо опять одернул сам себя: Корень закрыт, печати сняты, и теперь все имеют право выбора.
— Я останусь с вами, Данзо-сама, — сказал Фу.
— Я останусь, Данзо-сама, — почти эхом с Фу, сказал Торуне.
— Хорошо! — Данзо прихлопнул рукой по столу. — Сегодня вечером или завтра с утра, мы отправляемся в Амегакуре. Там будет развернут полевой лагерь, который мне предстоит возглавить. Вместе с шиноби Ханзо, будем отражать атаки Камня и Песка, и сдерживать врагов. Придется изрядно потрудиться, чтобы враги не сумели добраться до Конохи.
Помолчав, Данзо приказал.
— Сейчас проконтролируйте очистку базы. Чтобы все, что должно быть уничтожено — было уничтожено. Остальное несите на склад "А"... нет. Сразу несите ко мне, я сам приму решение.
— Данзо-сама, — с бесстрастным лицом сказал Фу, — можем мы узнать, чем вызвано решение закрыть Корень? В условиях начавшейся четвертой войны, это выглядит нецелесообразным.
Данзо зажмурил глаз и почесал крестообразный шрам на подбородке. Не то, чтобы он стеснялся или не мог произнести причины. Нет, Шимура Данзо, как и любой человек, не хотел озвучивать вслух собственные ошибки, особенно связанные с профессиональным провалом. Но это опять были личные причины, и Данзо все же ответил.
— Якуши Кабуто и Узумаки Карин оказались шпионами Орочимару.
Фу и Торуне переглянулись, моментально осознав, что и почему произошло в истории закрытия Корня.
— Идите, — приказал Данзо, — можете и остальным рассказать.
— Наверняка начнутся подозрения и слухи, Данзо-сама, — сказал Торуне.
— Вот и прекрасно, теперь наверняка будет еще перепроверка, и если шпионы есть, пусть понервничают, так их будет легче выявить, — проворчал Данзо, закрыв глаз.
Фу и Торуне, поклонившись, покинули кабинет.
Данзо, посидев немного, встал и подошел к одному из шкафов, забитому свитками. Бюрократия и бумаги одолевали даже специальные подразделения, пусть и не так обильно, как Хокаге, но одолевали. Записи техник, операций Корня, компромат на всех и вся, отчеты для Третьего, и записки аналитиков Корня, все это занимало огромный зал, уставленный запечатанными шкафами. Здесь, в кабинете, Данзо держал лишь часть бумаг, но даже так шесть шкафов вдоль двух стен были забиты под завязку.
Расставаться с архивом было не менее болезненно, чем с шиноби.
Данзо смотрел на свитки и видел историю Корня, перед глазами вставали различные операции Корня, в половине из которых он принимал личное участие. Вставали лица шиноби Корня, отдавшие свою жизнь за безопасность Конохи, и лица противников Листа, даже не узнавших, что их погубило. Новые разработки и методики воспитания, посвященные только одному: эффективности и еще раз эффективности. Игра в оппозицию и мнимое противостояние с Третьим, позволившее выявить и устранить несколько угроз Конохе еще на стадии планирования. Запугивание и создание образа безжалостного и бесчувственного монстра.
Смерть, смерть, смерть, врагов Конохи.
В сущности, перед Данзо высилось, запечатленное в бумажной форме, доказательство эффективности Корня, доказательство того, что подобное подразделение нужно и полезно, и создано оно было правильно, во имя высших целей. Если оставить в стороне мораль и принципы, то Корень стоило бы расширить, вот они доказательства, записаны в свитках. Вдвое больше шиноби в Корне и многих проблем сейчас не существовало бы, начиная с Орочимару и заканчивая Акацуки.
Так думал Данзо, открывая шкафы.
— Вспоминаешь былые подвиги? — прозвучал голос Третьего, вырывая Данзо из размышлений.
— Да, размышляю, что из этого передавать в архив АНБУ, а что уничтожить, — сухо ответил Данзо.
— Понятно, — Третий присел и начал набивать трубку. — Ну что, поговорим по душам, как старые друзья?
— О чем ты, Сандайме? — удивился Данзо.
— Только не говори, что решение Цунаде тебя никак не задело, — хмыкнул Хирузен. — Ты может и принял его, внешне, вон готовишься к закрытию, но внутри, разве ты не возмущен? Пойми, я рад, что ты не стал возмущаться или оспаривать решение Цунаде, или вставать в оппозицию, или замышлять мятеж.
Третий прикурил, пыхнул и продолжил, глядя на стоящего возле шкафа и внимательно слушающего Данзо.
— Но при этом я понимаю, каково это расставаться с делом всей своей жизни, уж поверь мне. Дважды я уходил с поста Хокаге, и смотрел как сначала Минато, а потом Цунаде вели дела по-своему.
— Ты же подсказывал им и обучал, — проскрипел Данзо.
— Да, но сдерживал себя и давал им совершать собственные ошибки и давал набираться опыта, и это было мучительно больно, — сказал Третий.
— Не сказал бы, что ты сильно переживал, — заметил Данзо с оттенком удивления в голосе.
— Переживал, переживал, — качнул головой Третий, — просто старался не показывать. Но ощущение, что они ломают, то, что я построил — никуда не делось. Так что в чем-то я тебя понимаю, старый друг, пусть и не до конца. Так что если в тебе бушует ярость, дай ей волю здесь, не сдерживай себя.
— Ничего, подожду до Аме, — ответил Данзо. — Выпущу свою ярость на врагов, так будет полезнее.
— Хорошо, — кивнул Третий. — Тогда я пойду.
— Так ты заходил только за этим?
— Вряд ли тебе нужна моя помощь, в сортировке свитков Корня, — пожал плечами Хирузен, — да и не разбираюсь я в вашей кухне, и никогда особо не стремился. Как мы, собственно, и договаривались пятьдесят лет назад, ты помнишь, какими молодыми мы были? Самому не верится! Помню, в первый год после принятия поста Хокаге, меня все эти свитки и листы с миссий преследовали даже во сне, а потом ничего, обвыкся.
Данзо едва заметно пожал плечами в ответ, но говорить ничего не стал. Конечно, Третий был прав, и его одолевали эмоции в отношении Цунаде и ее решения, но давать им волю означало бы еще сильнее навредить Конохе. И поэтому Данзо предпочел промолчать. Даже отголоски бушевавшей недавно в душе бури, вырвавшись наружу, могли навредить.
— Но, если тебе вдруг захочется поговорить, — добавил Третий, — то я всегда в твоем распоряжении.
— Ты не собираешься на фронт? — спросил Данзо.
— Может, и съезжу, — пожал плечами Хирузен, — только толку там от меня большого не будет, даже после лечения Цунаде. Пойми, я предложил тебя в полевой лагерь не потому, что
— Не надо, я все понимаю, — оборвал его Данзо. — Ты правильно сделал, и пусть это неприятно лично мне, но так будет лучше для Конохи.
— Главное, не забывай, что мы уже не те молодые и энергичные шиноби, какими были полвека назад, — добавил Третий. — В битве с Орочимару я это прекрасно ощутил, так что, береги себя.
Третий Хокаге покинул кабинет, а Данзо опять подумал о неизбежности расплаты за ошибки, допущенные года назад. Пусть даже и в словесной форме, но расплаты. Ошибки в работе Корня и Данзо были всегда, но еще никогда они не были настолько фатальны, не ставили Коноху на грань уничтожения, и это физически мучало Данзо, ежесекундно, непрерывно, хуже любой пытки.
Он вздохнул и достал свитки с зашифрованным списком тайных операций Корня. Пусть Корень будет закрыт, но текущие операции следовало довести до конца, особенно те, что касались Акацуки и шпионажа в стране Камня.
10 января 79 года. Площадь перед резиденцией Хокаге, Коноха, страна Огня.
Цунаде, невыспавшаяся, еще более постаревшая, твердой рукой сжимала свиток. Стоило ей показаться, как разговоры и перешептывания на площади стихли. Собравшиеся, джонины и чунины, и даже несколько генинов, приготовились слушать Хокаге. Официальные ответы в Камень и Песок, уведомление Дайме и дополнительный отряд защитников для него же, были отправлены еще вчера. Вся Коноха уже знала о войне, и бурлила, да и первые отряды отправились в Аме, на запад и северо-запад страны Огня. Так что, по большому счету, выступление Цунаде было формальностью, с точки зрения информации.
Но с точки зрения боевого духа и морали все выглядело совершенно иначе.
Цунаде не только хорошо усвоила уроки Хирузена, но и сама прекрасно помнила, как сражалась во второй мировой войне. И как важно там было боевое состояние духа, решимость, желание не сдаваться и понимание, за что сражаешься. И она прекрасно помнила, что только решимость не сдаваться, поддержала их в той знаменитой битве с Ханзо. Битве, которую они фактически проиграли, но все же выстояли и ушли оттуда живыми, и выиграли передышку для Конохи, так как Ханзо после этого переключился на шиноби Камня.
— Шиноби Конохи! — Цунаде начала говорить тихо, но постепенно повышала голос, и вскоре ее было прекрасно слышно по всей площади. — Четвертая мировая война шиноби началась, и нас, вас ждут сражения с шиноби Камня и Песка. Коноха намерена выиграть эту войну, так как теперь у нас есть новые техники и возможности, позволяющие получать помощь из Конохи на любом расстоянии!
Тишина тут же нарушилась легким удивленным гулом. Пусть многие из джонинов сталкивались с порталами, но все это было засекречено, и внушалась мысль, что это единичные разработки, опытные образцы.
— Да, это будет совершенно новая война! — продолжала Цунаде. — Война мобильная и скоростная, в которой врагам не удастся отрезать вас от Конохи, а Коноху от вас! Сражаясь, помните, что за вашей спиной не только Коноха, но и вся страна Огня, обычные люди, которые верят в вас и верят в вашу защиту и помощь.
Цунаде перевела дух и продолжила.
— Враг хочет уничтожить Коноху, стереть ее с лица Земли, уничтожить всех нас, наших друзей, родственников и любимых, не только шиноби, но и всю Деревню! Помните об этом, и пусть Воля Огня ведет вас!
Она замолчала, и шиноби еще некоторое время выжидали в тишине.
Только когда Цунаде развернулась, они подумали, что все, речь закончена. Цунаде же, досадуя на саму себя, внезапно обнаружила, что все забыла и слова потерялись, разлетелись, как будто их и не было. Стоило полночи готовить речь, чтобы потом вместить ее в несколько предложений и забыть половину? Не говоря уже о том, что речь должна была вдохновить шиноби, а получилось как-то формально и быстро, скомкано. Цунаде моментально вспылила, разозлилась на саму себя и даже немного покраснела от стыда, что она не Хокаге, что она недостойна этого титула. Злость, гнев и стыд придали ей силы, и она вскинула руку со свитком.
Начавшиеся было разговоры, сразу прервались, и это приободрило Цунаде.
— Главнокомандующим войсками Конохи назначается Нара Шикаку!
Одобрительные возгласы и аплодисменты прокатились по площади.
— Все, кто получил извещения, пусть отправляются на передовую немедленно, враги уже сутки атакуют наших союзников в Амегакуре, и наверняка готовятся атаковать страну Огня! Бейтесь смело, бейтесь решительно, помните о том, что и кого вы защищаете, помните о своем долге, и верьте, что ваши соратники тоже выполнят свой долг! Вместе и только вместе мы победим и покончим с войнами раз и навсегда, даю в том слово Годайме Хокаге!
