А потом, внезапно, без предупреждения, за ними пришел сам ад. Шестидюймовые ядра врезались в их корабль, разбили вдребезги кормовые иллюминаторы, разорвали по всей длине переполненные палубы. Люди в гамаках закричали, когда эти выстрелы оторвали руки и ноги, а жертвы очнулись от сна и сновидений о доме, чтобы увидеть агонию искалеченных и изуродованных тел. Одно за другим ядра врезались в палубные бимсы и элементы каркаса, разбрызгивая смертоносные облака осколков, похожих на деревянную шрапнель, чтобы разорвать еще больше спящих или совершенно неподготовленных членов экипажа. У капитана "Сент-Итмина" так и не было возможности узнать, что его корабль подвергся нападению — третье ядро первого залпа убило его еще до того, как он проснулся. Треть офицеров галеона была убита или ранена — большинство в своих собственных каютах или сидевшими за столом в кают-компании — когда огонь чарисийцев пронзил их насквозь.
Всей подготовки, всей мотивации и всего опыта в мире было недостаточно — и не могло быть — чтобы выдержать этот внезапный, совсем неожиданный, невероятно жестокий натиск. Офицеры и старшины были убиты или ранены. Корабль внезапно наполнился кричащими, сломленными людьми и вонью крови и разорванных внутренностей. Сами архангелы запаниковали бы перед лицом этой бойни, и дисциплина "Сент-Итмина" развалилась.
Люди ревели в панике, пробиваясь сквозь душащие, цепляющиеся барьеры из расстеленных гамаков, скользя в крови, топча изломанные, хнычущие тела тех, кто когда-то был товарищами по столу и друзьями. Это была не трусость, это был шок, разрушительное воздействие полной неожиданности. И в разгар этой паники, в самой гуще этой бойни, кто-то уронил фонарь.
* * *
Орудия левого борта КЕВ "Армак" откатились с визжащим грохотом деревянных орудийных тележек по толстым доскам. Карронады на верхней палубе запаливались медленными фитилями, по крайней мере, для первого залпа, и их расчеты были рады, что дождь прекратился, по крайней мере, на данный момент. Они сбросили свои непромокаемые дождевики еще до того, как прекратился дождь, освободившись от этого бремени. Теперь они набросились на свое оружие, протирая стволы, загоняя на место свежие заряды, вставляя увесистые ядра.
Внизу, на главной палубе, люди кашляли и задыхались от удушливой вони собственного порохового дыма. Они тоже обнимали свои многотонные стволы, протирая стволы, чтобы погасить любые затянувшиеся искры, забрасывая и заталкивая свежие заряды. На данный момент, по крайней мере, ни у кого из них не было свободного времени для своей цели — времени, достаточного для этого, когда они перезаряжались.
Но Брайан Лок-Айленд действительно уделял внимание "Сент-Итмину", и его челюсть сжалась, когда он увидел первое предательское мерцание.
О, эти бедные ублюдки, — подумал он. — Эти бедные, проклятые ублюдки.
* * *
Нет ничего более страшного на борту корабля — особенно на борту деревянного корабля — чем огонь. И нет никакой чрезвычайной ситуации, никакой угрозы, которая требовала бы более быстрого и дисциплинированного реагирования. Но в тот вечер, в тот момент, на борту КФБ "Сент-Итмин" не было никакой возможности для чего-либо похожего на дисциплинированный ответ. Слишком много людей, которые в других условиях отреагировали бы мгновенно, уже были мертвы, ранены или обезумели от паники, а запах древесного дыма, внезапный треск пламени были похоронным звоном любой надежды на восстановление порядка.
Огонь распространялся с ужасающей скоростью, настигая бегущих людей, переползая через раненых, которые кричали и пытались вырвать свои изломанные тела из его объятий. Вылизывая сильно просмоленный такелаж, несмотря на проливной дождь, который лил уже столько часов. Мчась через разрушенные внутренние переборки, ликующе ревя, он обнаружил склад краски и наелся скипидара и галлонов хлопкового масла.
К тому времени, когда "Армак" перезарядился, а "Даркос-Саунд" тоже пересек корму "Сент-Итмина" и обрушил свою собственную грохочущую лавину железа на шатающийся корабль, жестоко израненный галеон был явно обречен. Люди — некоторые из них в огне — бросались за борт, ища временного спасения в море. Пламя ревело, как в одной из доменных печей Эдуирда Хаусмина, и искры уже каскадом вырывались из открытых люков.
А затем орудия "Армака" нацелились на их вторую цель.
* * *
Уничтожение наветренной колонны Корнилиса Харпара было полным. Захваченные врасплох, неспособные поверить в происходящее, пробужденные из глубин сна, чтобы встретиться лицом к лицу с кошмаром, и с внезапным ревущим адом "Сент-Итмина", пылающим в ночи, корабли этой колонны так и не оправились.
Это было не из-за недостатка попыток.
У трех тыловых кораблей не было ни единого шанса. Атакованные из темноты, их экипажи были разорваны на куски еще до того, как они смогли начать реагировать. Корабли чарисийцев приблизились всего на двадцать ярдов, двигаясь параллельно своим целям, неуклонно и в то же время достаточно медленно, чтобы безжалостно бить по каждому из них по очереди. Мачты полетели за борт. Орудия были выведены из строя еще до того, как можно было снять канаты с их казенных частей. Это был воющий кошмар, который разрушил структуру самих кораблей почти так же быстро и жестоко, как разрушил сплоченность экипажей, которые их обслуживали.
У одиннадцати кораблей впереди было больше времени, по крайней мере, какое-то предупреждение. Парусные корабли, даже чарисийские парусные корабли, редко бывают такими быстрыми, как ящеры-резаки. "Армаку" потребовалось время, чтобы обогнать корабли перед "Сент-Итмином", и больше всего Лок-Айленд опасался, что одно из ведущих подразделений колонны Церкви выйдет из строя по собственной инициативе. Направится, чтобы перерезать голову своей собственной линии, пытаясь сделать с ним то, что он сделал с "Сент-Итмином".
Но удивление, замешательство и ужас — плохая почва для инициативы. Особенно для людей, которые никогда раньше не сталкивались с насилием, вызванным выстрелом в упор. Офицеры и экипажи этих кораблей сделали все возможное, и после первых вспышек паники они отреагировали мужественно и решительно. Но они откликнулись. Они отреагировали. Они не предпринимали никаких усилий, чтобы навязать свою собственную волю. Они защищались, убирая свои орудия, приводя в действие свои батареи, несмотря на неожиданность, несмотря на замешательство. Они стреляли в ответ — сначала неровно, затем более уверенно — даже когда мимо них проплыла бесконечная череда орудийных портов чарисийцев, каждый из которых изрыгал пламя и ярость.
Им нечего было стыдиться, этим людям, этим офицерам. Большинство из них, когда пришло их время, пали лицом к лицу со своими врагами, выкрикивая вызов, держа в руках оружие. Но единственное, что могло их спасти, — это быстрые, решительные наступательные действия... и это было единственное, на что они были совершенно неспособны.
* * *
Что ж, это была самая легкая часть, — подумал Лок-Айленд, когда обломки наветренной колонны упали за корму.
Еще три ее галеона теперь горели, пламя ревело и окрашивало облака в багровый и кровавый цвета. Было очевидно, что остальные десять кораблей выведены из строя на несколько часов, возможно, дней. Маловероятно, что какой-нибудь из них утонет, и если бы они собирались загореться, то уже бы это сделали. Но вместе взятые, они составляли почти двадцать процентов от общей силы Харпара, и что бы ни случилось, этой ночью они не сыграют никакой роли в дальнейшем сражении.
Если мы победим, любой из них может быть захвачен одной шхуной, — подумал верховный адмирал. — Если мы проиграем, Харпар, вероятно, сможет отремонтировать и восстановить их все... в конце концов. Но этого не произойдет.
Часть Лок-Айленда испытывала искушение оторваться, исчезнуть обратно в темноте. То, что уже произошло с церковным флотом, должно было иметь жестокие последствия для его боевого духа. И если бы он мог сейчас прерваться, сделать то же самое еще раз или два, тогда...
Забудь об этом, — строго сказал он себе. Харпар и Тейбалд слишком хороши для такого дерьма. Да, сегодня вечером вы застали их со спущенными штанами и голыми задницами, торчащими наружу. Что заставляет вас думать, что такая умная пара, как они, позволит вам делать это с ними снова и снова? Кроме того, тебе это сошло с рук только сегодня вечером из-за погоды!
Нет, он причинил им сильную боль. Теперь пришло время причинить им еще большую боль, прежде чем они смогут оправиться.
— Капитан Бейкир, мы приближаемся, — сказал он и махнул рукой в сторону далекого красного мерцания, где свет костра отражался на марселях на северо-западе. — Эти джентльмены пытаются выстроиться в строй, чтобы поприветствовать нас, — продолжил он. — Было бы невежливо заставлять их ждать.
* * *
Корнилис Харпар стоял на палубе "Суорд оф Год" и пытался выглядеть бесстрастным.
Это было нелегко.
Его флагман возглавлял то, что было самой центральной из пяти колонн военных кораблей. Теперь там было только четыре колонны. "Сент-Итмин" и его спутники были слишком далеко, чтобы он мог разглядеть какие-либо детали, но скорость и жестокость, с которыми они были доведены до бессилия, было слишком легко проследить.
И он ничего не мог с этим поделать. Чарисийцы атаковали почти с наветренной стороны, и резня той колонны закончилась задолго до того, как любой из его других галеонов смог подойти к наветренной стороне, чтобы помочь ей.
Во всяком случае, он почти попытался — он почти подал сигнал к общей погоне в надежде, что хотя бы некоторые из его кораблей смогут увидеть это и сумеют вступить в бой с чарисийцами. Но он этого не сделал. Единственное, чего он абсолютно не мог сделать, — это позволить чарисийцам вызвать панику, заставляя его реагировать бездумно, и поэтому он заковал себя в ледяную броню самоконтроля. Он заставил себя стоять там, наблюдая, чувствуя разрушение каждого из этих кораблей, как будто они были продолжением его собственного тела, и отказывался реагировать слепо.
Вместо этого он начал процесс формирования своей собственной боевой линии. Она не будет правильной линией. В этих условиях это было бы невозможно. Но она была бы там, готовая к его руке, и он оскалил зубы на своих врагов.
По его оценкам, в атакующих силах было от пятнадцати до тридцати галеонов, что наводило на мысль, что где-то поблизости были и другие. Если бы он был командиром чарисийцев, он бы сделал все возможное, чтобы добраться до харчонгцев, так что, возможно, именно там находились по крайней мере некоторые из пропавших чарисийцев.
В то же время, — напомнил он себе, — не стоит начинать наделять врага сверхчеловеческими способностями. Во время своей собственной карьеры в страже он обнаружил, что компетентные офицеры имеют тенденцию создавать свою собственную удачу, но даже с учетом этого чарисийцам невероятно повезло наткнуться на его крайнюю колонну на почти идеальном курсе перехвата. Они использовали эту удачу изо всех сил, и горящие, искалеченные останки, падающие за кормой, были жестоким доказательством того, насколько эффективно они это сделали.
Но они не могли захватить врасплох остальные его корабли, и если только там не было собственных кораблей Шан-вей, которые все еще бродили там в темноте, он все еще превосходил их численностью более чем в два раза к одному.
Давай, — подумал он, обращаясь к чарисийскому командиру. — Давай, иди за нами. Мы будем здесь, будем ждать.
* * *
— Хорошо, пришло время, — сказал Лок-Айленд.
Он обращался к капитану Бейкиру, но на самом деле говорил с Домиником Стейнейром.
— Мы немного подсократили их, — продолжил он, — но остальные держатся вместе. Они не позволят нам отстреливать их по одиночке, и я не хочу дожидаться дневного света, чтобы они пришли в себя. Думаю, что наша собственная линия в довольно хорошем состоянии, и адмирал Рок-Пойнт вернулся, чтобы взять управление на себя, если с нами случится что-нибудь неприятное. Более того, облачный покров пытается рассеяться и впустить сюда немного лунного света, чтобы мы действительно могли видеть, что делаем. Так что пора действовать поудобнее.
— Да, сэр, — мрачно ответил Бейкир.
Казалось, он не с нетерпением ждал этого опыта, и Лок-Айленд не мог его винить. Там было почти шестьдесят галеонов, и само отсутствие их строя должно было сделать ситуацию еще более уродливой. Он знал своих капитанов, знал, что они будут удерживать боевую линию вместе как можно дольше, поддерживая друг друга, сосредоточив огонь на одиночных целях. Но он также знал, что рано или поздно — и, вероятно, раньше — эта линия должна была развалиться, особенно в хаосе и неразберихе ночной акции. Если экипажи Харпара окажутся столь же решительными, как он ожидал, это сражение должно было выродиться в рукопашную схватку, когда отдельные корабли отчаянно сражались бы с отдельными врагами... и, вероятно, стреляли в друзей в безумии.
Бейкир знал это так же хорошо, как и Лок-Айленд. И все же, если у флаг-капитана и были какие-то колебания, верховный адмирал этого не видел.
— Очень хорошо, — сказал он. — Отведите нас к ним, капитан. Найдите нам путь к их флагману.
* * *
— Вот они идут, мой господин, — решительно сказал Тейбалд, и Харпар кивнул.
— Вот они и в самом деле идут, — пробормотал он.
На самом деле это заняло больше времени, чем он ожидал. Несмотря на его опыт долгого плавания, армейский офицер в нем, привыкший к тому, как быстро кавалерия и даже пехота могут перемещаться по полю боя, все еще смутно удивлялся, что кораблям может потребоваться так много времени, чтобы вступить в схватку друг с другом.
На горизонте больше не было никакого пламени. Один из его кораблей взорвался впечатляющим вулканическим громом, когда пламя наконец добралось до его погреба. Другие горящие корпуса просто исчезли, сгорели до ватерлинии и пропали. Прошло более двух с половиной часов с тех пор, как грохот орудий прервал его шахматную партию, и чарисийцам потребуется еще по меньшей мере час, чтобы добраться до него.
Он не сомневался, что его капитаны с пользой использовали передышку, и был благодарен, что у них было время справиться с первоначальным шоком от внезапного появления чарисийцев. Несмотря на это, он знал, что моральный дух его экипажей должен быть сильно поколеблен.
И, без сомнения, боевой дух чарисийцев был укреплен их успехом, — мрачно подумал он. — Что ж, нам просто нужно посмотреть, что мы можем с этим сделать.
* * *
Лок-Айленд и Рок-Пойнт серьезно подумали о своем формировании.
Из двадцати пяти галеонов только у двенадцати, которые Рок-Пойнт доставил в Ларек, в погребах были снаряды. Если уж на то пошло, десять из тринадцати галеонов Лок-Айленда не смогли бы выстрелить новыми боеприпасами, даже если бы они у них были. Они несли длинные кракены "старого образца", которыми первоначально были вооружены галеоны королевского чарисийского флота, а снаряды были разработаны для кракенов "новой модели", которые стреляли тридцатифунтовым ядром вместо тридцатипятифунтового ядра старых орудий.
