Зверобои фронтира

Карьер уходил вглубь возвышенности, был около двух километров длиной и метров триста шириной, выходя узкой восточной частью в открытое поле.

Сергеич попросил Антона выставить флажки вдоль ручья, протекающего посредине котлована и уходящего через восточный проход в сторону озер. Там был достаточно сильный боковой ветер.

— Антон, флажки ставить не будем, выводи с багажного отделения скутер и захвати восемь щитов с ростовыми мишенями и четыре — с грудными. Две грудных и две ростовых поставь вдоль ручья, одну грудную на триста метров — напротив сухого куста, одну ростовую и одну грудную на тысяче метров, это напротив первой сосны, которая растет справа над обрывом. Три ростовых — на тысячу семьсот метров, это напротив второй сосны. Потом перейди к правой кромке карьера, — показал рукой, — здесь нет ветра, и установи такие же мишени на тех же дистанциях.

Сергеич вытащил покрывало и постелил его к торцу ошкуренного небольшого бревна. Точно такое же бревно лежало метров через сто у ручья. Видно, притащили их давно и с той же целью, с какой приехали сюда и мы.

Вдруг высоко над головой что-то тихонько зажужжало. Из-за леска, на сравнительно небольшой высоте прошел "беспилотник".

— Это — наш. Все нормально, просто, край этих угодий находится в темном пятне и со спутника не виден. Поэтому-то и проводят периодический облет.

Затем опять связался с Антоном, выделывающим на скутере крутые восьмерки.

— Антон, ты как ребенок, дорвавшийся до игрушки, не балуйся, выставляй быстрее мишени и, чтоб не возвращаться, знаешь куда идти? Да, наверх, ко второй сосне.— Затем, повернулся ко мне, — Давай, Алекс, будем готовиться. Я тебе снарядил по два магазина семерки — оболочечной и полуоболочечной, и аналогично десятки. Работаешь так: сначала семеркой, по пол магазина на мишень, одиночными — в безветренной зоне: ростовой на тысячу семьсот, а грудной на тысячу и грудной на триста, потом переходишь на середину карьера — и то же самое. По третей мишени в безветренней зоне стреляешь двойными, а в ветреной — отработаешь очередью.

После этого, производишь смену ствола на десятку, и по оставшимся четырем мишеням работаешь так: оболочечными в ветреной зоне — двойными, а безветренной — одиночными. Магазин с тяжелыми, восемнадцатиграммовыми снарядами отстреляешь аналогично, в самом конце. Потом две замены всех мишеней и работаем с короткоствольных рейлганов. Только в данном случае, мишени на тысячу семьсот метров выставлять не будем. В конце — разбор полетов. Стрелять будешь из положения лежа. Все, вперед.

Результаты стрельб и здесь никаких неожиданностей не преподнесли и были вполне предсказуемы. На ближних и средних дистанциях при стрельбе семеркой— без вопросов, результаты очень хорошие. Правда, при стрельбе в ветреной зоне, из короткоствольных автоматов легкими снарядами, на дистанции в тысячу метров, разброс попаданий был в двенадцать сантиметров.

Лучшие результаты на всех дистанциях показала десятка. Здесь на тысяче семистах метрах в ветреной зоне четырнадцатиграммовый снаряд дал разброс в одиннадцать сантиметров, а восемнадцатиграммовый — семь. А в безветренной зоне вообще, самый большой разброс — четыре сантиметра. И еще, после стрельб в центрах всех мишеней образовались сквозные отверстия, диаметром от двух с половиной до двенадцати сантиметров.

Баллистический и управляющий блоки микрокомпьютеров работали безупречно. Но стрельба через препятствия рекомендуется только на близких дистанциях. А на дальних — даже обыкновенный листок может исказить направление высокочастотного импульсного потока целеуказателя.

— А какие ты еще хотел результаты? — Резюмировал Сергеич, — Бикерамидный ствол с идеально точной обработкой. При наличии такого миникомпьютера и прицельного комплекса, для производства стрельбы, не нужны никакие навыки, и отдачи нет никакой. Да с такой винтовки даже ребенок, который способен удержать в руках три с половиной килограмма, попадет в любую цель.

— Мне все ясно. В-общем, я уже Анатолию Николаевичу скинул свое мнение, считаю, что для выполнения поставленной задачи ты нормально подготовленный и натасканный специалист. Мне тебе подсказывать нечего. Тем более ты боевой офицер, значит, способен выживать в любой обстановке. Как на мое мнение, такие должны служить в войсках, и мне странно, что тебя ушли в отставку. Натурально сломали карьеру.

— Неудачно прошел мимо особо приближенного к штабному уроду. Хотя, о мертвых либо хорошее, либо никак.

— Даже так? Появился не в том месте и не в то время? Не переживай, жизнь продолжается и все будет нормально. Удачи тебе.

* * *

— Ал! Ал! Что там шумит?

— Стою под душем.

— А что потом будешь делать?

— Буду ложиться спать.

— А чего так рано?

— Ну, когда ты будешь рядом, буду ложиться позже.

— Так давай я сейчас прилечу!

— Не думаю, что это хорошая идея.

— Почему? Имею право!

— Имеешь. Конечно, имеешь, Золотко мое.

— О! — Лена замолчала на целую минуту, — Ты меня так красиво назвал...

— А почему я должен красивую девочку называть некрасиво?

— Ты правду так считаешь?

— Как?

— Что я красивая?

— Конечно.

— Неправда, у меня излишне перекачены мышцы бедр и плечевая группа, а грудь маленькая.

— Ты глупая девочка. Ответь мне, ты — моя девочка?

— Конечно твоя, чья же еще?

— Так вот, запомни. Я себе выбираю всегда все самое лучшее, вот и ты с Викой тоже, самые лучшие.

— Да? — перебила меня эта Ехидна, — Это мы себе выбираем всегда все самое лучшее. Вот и тебя тоже, ... какого б не выбрали, а наш, собственный.

— А! Вот где собака зарыта! Все, заканчивай базар! Твоя "собственность" собирается спать и прямо сейчас ныряет под одеяло.

— Ал! Ал! А может, я прилечу, а? Через час буду у тебя.

— Не нужно. Здесь кровать не широкая.

— Ничего страшного, я не толстая.

— Девочка, давай не будем гнать лошадей, ладно?

— Ал?

— Да.

— Ал, я все поняла. Ты не переживай, сейчас любую функцию организма сроком на девяносто лет восстановить могут. Вот, во время перелета на планету Даэр...

— Солнышко мое! Да у меня эта функция всегда готова к круглосуточной эксплуатации двадцать пять часов подряд и восемь дней в неделю! Ты знаешь, как я это дело люблю?! Да ты у меня будешь пищать!

— Тогда я уже хочу! Пищать! Ты мне муж или кто? Большинству девчонок наплевать, есть у них официальный муж или нет, они могут и так детей нарожать, и жизнь прожить. Я раньше об этом не думала, но сейчас у нас есть ты. Или там у тебя сейчас есть кто-то другой? А?

— Я тебе уже говорил, что ты дурочка? Ну, какая нормальная любовница сейчас захочет быть рядом со мной и терпеть по два часа перед сном все эти разговоры? А если серьезно, то нашу первую ночь я вижу на огромной кровати и шикарной постели, и никак иначе, а еще хочу, что б у меня были ноги.

— Ал, хи-хи, ноги здесь необязательны, можно сказать, они совсем не нужны. Нет, они нужны и они у тебя, безусловно, будут. Но дело не в этом.

— Именно в этом. Знаешь, Леночка, я привык, в активном процессе упираться хоть одним большим пальцем любой ноги в какую-нибудь опору, например, в заднюю спинку кровати. Иначе — мне не очень комфортно, или непривычно. Поэтому, на будущее, давай уважать желания друг друга. И вообще, прекращай базар, думаешь, я железобетонный. У меня от твоих разговоров уже яйца болят, извини за подробность.

— Ой! Хороший мой, это сильно больно? Я тебе сочувствую. А моя кровать, кстати, без задней спинки, зато на Викиной — спинка есть!

— Ну, с Викой не все так просто и не все так быстро, сама знаешь. Она человек серьезный, умный и ответственный, имеет багаж определенных воспоминаний и убеждений и я ей нынче нужен, только как субъект для достижения определенных целей.

— Да ты не знаешь! Ты ей тоже очень нравишься! А через месяц увидишь, она будет настоящей красавицей!

— Как там дальше будет, — жизнь покажет, но все равно, к таким людям как Вика отношусь с большим уважением. Что она там, уже спит? — решил увести разговор в сторону.

— Нет. Сидит рядом.

— Гм-гм, мда-уж. Это, дай ей коммуникатор.

— Зачем? Он на громкой связи.

— Кхм-кхм. Привет, Вика.

— Привет. Извини нашу девочку, что она тебя излишне грузит.

— Ну, что ты, ерунда какая, наоборот, мне даже приятно, — было как-то неудобно, что она слушала весь разговор, поэтому, решил быстрее съехать с темы, — О! Забыл рассказать! Вы знаете, почему наши автоматические винтовки называются "Тигр"? Нет? А вы слышали когда-нибудь, как мурлычет спящий кот?

— Ты что думаешь, мы вообще? Жители каких-то центральных миров, где кота можно увидеть только в зоопарке? — услышал обиженный голос Лены.

— Вот! А теперь увеличьте громкость этого мурлыкания на три тона выше, и получите урчание спящего тигра. Именно такой звук издают наши винтовки в автоматическом режиме.

— Ал, ты бы организовал нам стрельбы, оружие новое, надо привыкать.

— Хорошо, Вика. Тогда давайте завтра подъезжайте сюда. К десяти утра. Будем прощаться? Пока?

— Пока.

* * *

На следующий день они примчались без пятнадцати десять утра. Я стоял у парадного входа, опираясь на палочки. Мои женщины вынырнули из гравика, одетые в камуфлированные костюмы свободного покроя. Над козырьками бейсболок торчали противосолнечные очки. Первой подбежала Лена и чмокнула в щеку:

— А покажи, где ты живешь.

— А зачем?

— А хочу!

— В туалет, небось?

— Еще чего? Ах да, конечно, хочу в туалет, — в ее словах была некоторая наигранность, которая не ощущается по телефону.

Подождав, приближающуюся походкой уверенной женщины Викторию, уважительно поздоровался, и повел в свой номер. Лену прочел, как детский "Букварь", ни в какой туалет ей не надо, просто, ее мучают маленькие зачатки беспочвенной ревности. Ей хотелось оценить ширину кровати и определить уровень моей правдивости.

Когда зашли в комнату, она окинула взглядом комнату и повернулась ко мне. "Сейчас будет целоваться". Оперся спиной на прикрытую дверь, отставил в сторону палочки и нежно обнял прижавшуюся ко мне Лену. Она стала на цыпочки, прикрыла глаза и крепко впилась в мои губы. Ее язычок проник в рот и начал исследования, но был вытолкан обратно и согласился с моим доминирующим положением. Брюки вдруг стали тесными, а ее гибкое и мускулистое тело буквально влипло в мое, и я почувствовал, как ее взвинчивает давно неистребованное и неистраченное желание. Направил в ее мозг посыл нежности и надежности.

Скосил глаза на Викторию, та уселась на стульчик и вроде бы как что-то интересное высматривала на потолке, при этом ее глаза смеялись.

— Все-все, — с сожалением оторвался от этих пухлых и мягких губ, и неохотно отстранил от себя, — Золотко мое, понимаю твое волнение, но хочу сказать одну вещь. В нашей семье никогда никто никого не обманывал, даже ежели правда — неприятна. Сейчас мы с вами стали единой семьей, и приняли определенные обязательства, поэтому, настоятельно прошу аналогичного отношения и полного взаимного доверия.

— Согласна, даже не собираюсь обсуждать, — сказала Виктория, серьезно глядя мне в глаза.

— И я тебя никогда не обману, — Лена заглянула мне в душу своими огромными темными омутами.

— Благодарю, вижу. А теперь ответь мне, Золотко, почему с момента нашей первой встречи... Нет, в тот день все было адекватно, а вот начиная с первого вечернего звонка, ты начала вести себя, как экзальтированная малолетка?

Ее восторженно улыбающееся лицо изменилось мгновенно, черты выровнялись и глаза потухли, сделала шаг назад и опустила голову.

— Почему ты так считаешь?

— Чувствую. Я видел обстановку в вашей квартире, твою живопись, поведение в привычной обстановке и абсолютно уверен, что у тебя совсем другой склад характера. Вот — твоя мама, посмотри. В конце концов, у нее никак не могло вырасти глуповатое создание. Поэтому, твоя линия поведения наиграна и неоднозначна.

Виктория медленно встала и подошла к ней, прижалась к спине и обняла, словно крыльями курица укрывает куренка. Затем, улыбнулась, склонила голову и взглянула потеплевшими глазами:

— Ты очень внимательный. И терпеливый. И добрый. Ты же знаешь, как наша девочка к тебе относится?

— Да. Даже знаю, как относишься ко мне ты, хоть и прикрываешься своим пси. Я не в претензии и понимаю, это — бизнес.

Виктория перестала улыбаться и грустно опустила глаза:

— Не обижайся на меня, с сегодняшнего дня буду всегда для тебя открытой, — она отцепилась от Лены и чуть отодвинулась, а правую руку положила себе на грудь, — просто здесь, долгие годы — пусто. И не знаю, будет ли когда-нибудь иначе, но хочу тебя кое-что попросить. Ты меня в разговорах с Леной называешь человеком, каким-то таким и каким-то сяким. Подумай на досуге, может быть мне хочется, и может быть получится, стать просто, женщиной.

— Хорошо. Мне не надо думать, прекрасно понимаю, о чем речь.

— Ал, извини, но мои чувства, это не "бизнес", — встряла Лена и насуплено взглянула из-под бровей.

— Не сомневаюсь ни одной секунды, но все равно, объяснись.

— Еще раз извини, ты мне не безразличен с той минуты, как увидела. Не знаю, что случилось. Ты — без ног, и мне казалось, что в этом случае люди чувствуют ущербность. Да, я тогда ложилась спать, и вдруг мне так захотелось осыпать, залить, окутать тебя своим вниманием! Что б ты отвлекся от проблем и ощутил свою нужность. Для меня, для нас.

— Ерунда какая, мне и в голову никогда не могло прийти, что я — человек ущербный, — оттолкнулся спиной от двери, сделал два шага и оперся левой рукой на плечо Виктории, а правой погладил Лене лицо и волосы.

— Но ты не обижаешься на меня? — покачивая головой из стороны в сторону, тихо спросила.

— Нет, но удивляюсь немного.

— Ура! Я тебя люблю!

— Стоять! — выставил указательный палец ей перед носом, — Не начинай по-новому.

— Все равно, ура, — теперь тихо прошептала Лена, а Виктория обняла меня за плечи левой рукой. Наверное, для моей устойчивости.

— Что-то не понял, Золотко, вы чего приехали?

— Как, чего? Пострелять!

— Так почему стоим, открывай шкаф и выбирай оружие.

Последующие два часа прошли в радостном возбуждении. Всегда считал, что к оружию с уважением и почитанием относятся только люди военные и любящие свою профессию и это, как правило, мужчины. А нет! Мои девочки восприняли это стреляющее железо, все равно, что дети свои самые любимые и желанные игрушки. Если пистолеты разделили быстро, то с винтовками чуть не поругались: вот на этой — камуфляж нанесен более симпатично, а на этой — менее (лично я никакой разницы не увидел). В этом споре победила натура более молодая и нахальная.

Как только оружие было разобрано, перерегистрировал на них выбранные номера и эту информацию отправил в базу данных муниципалитета. Затем, скинул инструкции по эксплуатации и дал разрешение пользователей, то есть, каждый из нас троих имел возможность воспользоваться любым имеющимся оружием без ограничения друг для друга.