То одна, то другая ягода начинала оказывать на Талию убаюкивающее действие. Ей уже не казалось таким срочным возвращаться в Броню, к заботам внешнего мира. Все это могло подождать. Было намного приятнее находиться здесь, среди деревьев, среди птиц и отдаленного пения других семейных групп. Они кричали как издалека, так и вблизи, вызывая в памяти древние воспоминания о жизни на деревьях. Когда-то, не так уж много мгновений назад по меркам галактики, ее предки были древесными существами.
— Думаю, мне пора идти, — сказала Талия, прежде чем успела забыть, что у нее есть какая-то жизнь за пределами этого сонного настоящего.
— Конечно. Без сомнения, предстоит проделать большую работу. — Минти выудила из одного из карманов полупрозрачный контейнер. Это было что-то искусственно изготовленное и, как ни странно, неуместное. — Я думаю, эти вам понравились больше всего, не так ли? — Минти насыпала в контейнер несколько ягод и плотно закрыла пробкой. — У вас хороший вкус для сравнения. Однако будьте с ними осторожнее, пока не привыкнете.
— Спасибо. — Талия взяла их. У нее не было намерения что-либо делать с ягодами, кроме как выбросить их при первой же возможности, но она знала, что лучше не отказываться от подарка.
Они нашли ближайший вход в подземелье, и Талия с Минти вернулась к тому же стволу дерева, где она впервые вышла из лифта.
— Вы что-то увидели в этом изгибе, но не хотите сказать, что именно.
— Это потому, что я не уверена, что с этим делать. Возможно, все так, как вы говорите, но есть и другая возможность, которую я не могу отвергнуть. — Талия колебалась, зная, как болезненно ее хозяйка отнесется к любым изменениям в рассказе о Мизлере Кранахе. — Это могло быть преднамеренным, изменением мнения.
— Немного поздновато для раскаяния, девяносто секунд спустя после начала кровавой бойни.
— Мне нужно изучить все аспекты. В данном случае, в буквальном смысле. У нас есть множество записей, показывающих последние несколько секунд жизни Мизлера Кранаха, но я не уверена, что кто-то изучал их достаточно внимательно, чтобы найти объяснение этой странности.
— И вы это сделаете.
— Я поищу. Это не значит, что найду что-нибудь.
Минти торжественно кивнула. — Тогда смотрите, куда идти.
Талия почувствовала, что должна что-то сказать. — Что бы я здесь ни обнаружила, назначенная прокурор, это не уменьшит тяжести совершенного по отношению к вам преступления. Независимо от результатов моего расследования, оно остается преступлением. Даю вам слово, что не успокоюсь, пока справедливость не восторжествует.
Минти вздохнула. — Я вам верю. Пожалуйста, запомните то, что вы только что сказали, это все, о чем я прошу. Мы услышали много прекрасных слов за это время.
— Я не забуду. — И Талия похлопала по подарку в виде ягод. — Как и вашу доброту.
— Вы вернетесь, как только почувствуете к этому вкус. И я все равно должна показать вам, как звучит настоящее пение. В следующий раз предупредите меня заранее, и я попрошу Греющихся-На-Солнышке восстановить старую хоровую линию...
Они попрощались. Талия вернулась в лифт, который доставил ее на короткое расстояние к ее катеру, все еще закрепленному на внешней стороне обода. По дороге ягоды начали обнаруживать свое присутствие в ее организме. Она начала чувствовать головокружение и отчужденность, превратившись в безвольную марионетку самой себя. То приятное чувство, которое она испытала на дереве, было всего лишь первым этапом метаболизма химических веществ; теперь она была в кольцах питона более странной, более мощной второй волны, и все это в интересах отношений между человеком и постчеловеком.
Ее браслет зазвенел. Она посмотрела вниз затуманенными глазами. Браслет сообщал о токсинах в ее крови, которые он изо всех сил пытался достаточно быстро идентифицировать и нейтрализовать, чтобы предотвратить их воздействие на Талию.
— Обратитесь за неотложной медицинской помощью, — посоветовал браслет с хрупкой жизнерадостностью.
Талия добралась до своего катера. Она пристегнулась, отстыковалась и включила автоматическое управление с возвратом в Броню. После этого она помнила очень мало. Затем наступил момент, когда она смотрела вниз на свое собственное бесчувственное тело, обмякшее и пускающее слюни, а Тиссен и двое других техников дока окружили ее и начали ослаблять ремни.
— Медики, — сказал Тиссен, поднимая ее браслет, чтобы посмотреть на показания диагностики. — Нг что-то проглотила.
— Она мертва?
— Чертовски близка к смерти, если судить по этому. — Тиссен повысил голос. — Медики!
Ее сознание оставалось отделенным от тела. Она знала, что на самом деле не находится вне себя, но впечатление все равно было обезоруживающе ярким, синтезируемым какой-то неисправной частью ее мозга, потерявшей пространственную привязку. — Я съела слишком много ягод, — попыталась сказать она, заставляя куклу шевелить губами. — Я съела слишком много ягод, и никто не предупредил меня, что этого делать нельзя.
Кто-то действительно должен был предупредить ее.
— Есть пульс, — сказала какая-то фигура, и она почувствовала, как ее быстро и бесцеремонно засасывает обратно в череп. Она поднялась сквозь непроницаемые слои головной боли и тошноты к бледному колеблющемуся свету нормального сознания. Рядом с ней был один из медиков, деловитое пятно яркого, светящегося зеленого цвета. Зеленый цвет вызвал лавину ассоциаций: деревья, трава, кусты, ягоды, головокружение.
— Я больше никогда не хочу видеть зелень, — невнятно пробормотала она, когда медики вытаскивали ее из катера.
Дрейфус обращался к своей жене, а ее глазами на него смотрело чудовище.
— Тронь хоть волосок на ее голове, и я уничтожу тебя.
— Пустые угрозы тебе не к лицу, — дружелюбно ответила Аврора. — Если бы ты мог уничтожить меня, ты бы это сделал. Или, по крайней мере, если бы знал способ сделать это без выигрыша для Часовщика. Ах! Но ты ведь не знаешь, как это делается, не так ли?
Он попытался вырвать свою руку из ее пальцев, но она не позволила.
— А Валери знает об этом?
Она выглядела ошеломленной. — За кого ты меня принимаешь? Я держу ее в бессознательном состоянии, пока мы немного общаемся.
— Чья это была идея — пойти погулять?
— Целиком и полностью принадлежит ей, и тебе должно быть стыдно за то, что ты думаешь иначе! Я просто случайно увидела этот момент. Я знала, что рано или поздно он настанет. Если бы она не предложила прогуляться, я бы придумала причину, чтобы избавиться от этого надоедливого Себастьяна.
— Он поступает хорошо.
— Да, и разве он не знает этого, этот благочестивый, самодовольный педант. — Ее тон стал повелительным. — Иди дальше, Дрейфус. Мы все еще находимся в пределах слышимости от зданий, и я не хочу, чтобы тебе потом пришлось объяснять этот разговор.
— Отвали от моей жены.
— Ты был прав, что беспокоился об этих имплантах, — сказала она с веселым пренебрежением. — Это всегда палка о двух концах. Да, они помогли ей восстановить способность к языкам в весьма впечатляющей степени. Но они также дали мне другой способ связаться с тобой. — Она приложила ладонь рупором ко рту. — Оп-па!
— Это ты убила Тенч?
— Ах ты глупый мальчишка. Зачем мне было убивать ее, если она действовала в моих интересах? Она помогла нам обоим четыре года назад. Разве не было бы грубо — даже с моей стороны — сейчас пойти против нее?
— Если не ты убила ее, то кто же это сделал?
— Сделай очевидные выводы. Скорее всего, она шла по следу, связанному с реактивацией Катопсиса. Возможно, нажала не на те звенья цепи, и с ней нужно было разобраться, прежде чем она приблизилась к истине. — Она указала вперед, на более светлую часть леса, где искусственный солнечный свет пробивался сквозь кроны деревьев и ложился пятнами на землю. — Вон тот чудесный красный мост! О, разве он не очарователен?
— Что бы ты ни думала о происходящем, ты ошибаешься насчет Катопсиса. Каждый человек, связанный с этой программой, получил выговор и был назначен на другую должность. Григор Бакус сломлен, он префект только номинально. Ни он, ни кто-либо другой из них не смог бы скоординировать свои действия настолько хорошо, чтобы перезапустить программу, внесенную в черный список.
— Тогда тебе нужно поискать в другом месте. Кто-то это делает, Дрейфус. Даже мой слабоумный противник должен понимать, что за его действиями следят. — Она пригвоздила его взглядом. — Ой. Что это за выражение лица? Тебя кто-нибудь навещал?
Дрейфус пожал плечами. Он не видел смысла в том, чтобы лгать. — Часовщик пришел ко мне и выразил очень похожие опасения.
— И о чем он просил тебя?
— Чтобы я провел расследование и попытался закрыть это дело. Он доказал серьезность своих намерений, убрав одного из моих свидетелей в Некрополе.
— Как грубо с его стороны. В этом, видишь ли, наши разногласия. Я могу быть твердой, но никогда не буду жестокой, по крайней мере, не просто так. Тем не менее, теперь у тебя есть еще больший стимул помочь мне. — Она заставила Валери внезапно остановиться, застыв с головы до ног, ее голова запрокинулась под неестественным углом. — Эти импланты были просто находкой, не так ли? Было бы такой неудачей, если бы с ними что-то случилось, что-то неожиданное и предосудительное. — Глаза Валери закатились, веки затрепетали, а зрачки бешено забегали. Ее тело содрогнулось в конвульсиях. Она начала издавать сдавленные звуки, прежде чем они резко оборвались. — Да, такая вот неудача.
— Я всегда задавался вопросом, осталась ли в тебе хоть капля человечности, — сказал Дрейфус. — Теперь знаю.
— О, не будь таким сварливым. — Аврора освободила Валери от ступора, но по-прежнему полностью владела ею. Тело вытерло пену с губ. — Я бы не причинила вреда бедной женщине. В конце концов, она стала жертвой Часовщика. То, что причинило ей боль, хотело бы причинить боль и мне. Погружаясь в нее, видя мир ее глазами, я снова ощущаю себя человеком. Я из плоти и крови, девушка, а не бог. Я, можно сказать, почти сочувствую ей.
— Так отвали от нее.
— Я так и сделаю — пока что. Но давай сохраним это соглашение как напоминание о твоих обязательствах передо мной, Дрейфус. Немного пряника, чтобы держать тебя на верном пути. Или кнута. Что лучше?
— Однажды я убью тебя.
Она скорчила гримасу сожаления и поморщилась. — Я задела тебя за живое, не так ли? Что ж, хорошо: мне нужно было твое внимание. Продолжай свою работу, Дрейфус. Делай, что хочешь. Но будешь сообщать мне о любых изменениях. И если я узнаю что-нибудь полезное, то поделюсь новостями с тобой. — Она вприпрыжку зашагала по лесной тропинке. — Боже, разве это не будет весело? Мы вдвоем работаем над одним делом? Два неожиданных союзника, сражающиеся против сил тьмы?
— Ты сделала крупную ставку.
Она дошла до красного моста. Вышла на его дощатый настил и перегнулась через крашеные деревянные перила, разглядывая медленно текущие воды внизу.
— Неужели?
— Кто бы ни стоял за этим новым Катопсисом, возможно, я захочу работать с ними, а не закрывать их.
— Что, если выяснится, что это они убили Тенч?
— Я бы добрался до них вовремя.
Над мостом нависал куст, усыпанный лепестками. Она заставила Валери срывать лепестки и бросать их в воду, наблюдая, как их уносит под мост.
— Постарайся понять, что поставлено на карту, Дрейфус. Я знаю, что это очень тяжело для тебя, но было бы полезно, если бы ты хотя бы попытался.
Он обдумал свой ответ, зная, что она поставила его в затруднительное положение, зная, что он примет любые условия, пока Валери угрожают. — Сделай что-нибудь для меня взамен, кроме того, чтобы не причинять вреда моей жене.
— Ну, конечно, только скажи.
— Ты часто бываешь в сети. Где-то там кто-то планирует следующую эскалацию после атаки на Сферу милосердия. Ты можешь помочь Броне, заранее предупредив нас о любых ответных действиях.
— Очень хорошо, ты заключил сделку. Сделай это для меня — и для Валери — и я буду держать ухо востро.
— Мы не заключаем сделку, Аврора. Мы просто уточняем условия твоего шантажа.
— Если цель достигнута, мне все равно, как ты это называешь. — Она оторвала еще один лепесток и опустила его в воду. — Послушай, было приятно пообщаться, но, наверное, мне следует вернуть тебе Валери. Я уверена, ей есть о чем поговорить. Посмотри, как бегает собака! Посмотри на елку! Часы пролетят незаметно в таком замечательном обществе.
— Я бы предпочел провести с ней секунду, несмотря на ее душевную травму, а не вечность с тобой.
— Мы еще поговорим, Дрейфус. Приятного завершения прогулки.
Валери пошатнулась, отступая от перил. Он поймал ее прежде, чем она ударилась о настил моста, и застонал, когда его плечо снова заныло. Затем она оказалась в его объятиях, ее глаза были открыты, но остекленели. Они расширились, выражая замешательство и тревогу.
— Все в порядке, — успокаивающе сказал он. — У тебя только что был странный поворот. Давай сойдем с тобой с моста. — Он кивнул на деревянную скамейку, установленную у тропинки на другом берегу реки. — Мы посидим там немного.
— Плохо дело, — пробормотала она.
Он прижался лицом к ее лицу, пока они шли по мосту, Дрейфус по-прежнему нес на себе большую часть ее веса. — Просто поворот, — подчеркнул он.
— Нет, — ответила она пьяным голосом. — Нет... не поворот. Случилось что-то плохое. Во мне что-то плохое.
Дрейфус запыхался, когда опустил ее на скамью. Он опустился рядом с ней, сжав ее руку так сильно, что кости чуть не хрустнули. — Все прошло, — сказал он, отчаянно желая, чтобы это оказалось правдой. — Что бы это ни было, это прошло. Теперь с тобой все в порядке.
Это была ложь, вызванная любовью, но эта ложь все равно вонзила в него нож.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
К тому времени, когда Спарвер добрался до каюты Талии, она чувствовала себя скорее разбитой, чем больной. Мерсье осмотрел ее и пришел к выводу, что ей нужен отдых и прием жидкости, пока ее мозг и биохимический состав крови не придут в норму.
Теперь Талия полулежала, полусидела на кровати, ноги ее были укрыты одеялом, платье с рисунком дракона покалывало кожу в тех местах, где она все еще потела, избавляясь от последних следов токсинов.
Она наколдовала Спарверу стул и предложила ему уже заваренный в чайнике чай. Чай был острый, с добавлением меда и имбиря, и Спарвер сделал всего один глоток из своей чашки, прежде чем признать, что он слишком сладкий для его свиного вкуса.
— Минти хотела как лучше, — говорила она ему. — Это самое ужасное. Я бы не чувствовала себя и вполовину так плохо, если бы кто-то на самом деле попытался меня отравить.
— Откуда ты знаешь, что это не было преднамеренно?
— Есть много более простых способов избавиться от префекта, чем кормить его ядовитыми ягодами. Минти просто недооценила мою терпимость к тому, о чем лемуры не задумались бы дважды.
Он обдумал это. — Хотя, если ягоды — твое единственное оружие... Ты узнала что-нибудь, что сделало бы это путешествие стоящим?
— Не знаю. Может быть. — Ей все еще приходилось прилагать усилия, чтобы ясно мыслить и систематизировать свои впечатления от визита. — По крайней мере, есть кое-что, на что я хотела бы обратить более пристальное внимание. Могу я позаимствовать твой компад?
