| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
10. Ликвидация
В среду, 26 ноября, Нине позвонил отец:
— Привет, дочурка, как дела? Как учеба?
— Привет, папа. Учеба? Идет помаленьку... — девушка сразу почувствовала, что звонок продиктован не заботой о ее успехах в школе.
И в самом деле, следующими словами генерала были:
— Собирайся, сегодня придется покрутить баранку.
Встретившись с отцом в номере гарнизонной гостиницы, она заметила, что отец напряжен, как перед сложным заданием, и напряжен, пожалуй, больше обычного.
— Пистолет с собой? — отрывисто спросил он сразу после того, как обнял дочку.
— А где ж ему быть? — удивилась Нина.
— Возьми вот этот, — Якуб вынул из кармана и протянул ей Walter PPK. — Твой — слишком хороший след. Сейчас поедем в тир, надо будет хотя бы немного пристреляться.
"След? О чем это он?" — мелькнула у нее мысль, но задавать вопросы Нина не стала. Надо будет — папа скажет.
После того, как девушка израсходовала несколько магазинов, добившись довольно уверенного попадания "в яблочко", они с отцом отправились в ресторан пообедать. Генерал болтал о каких-то пустяках, снова интересовался учебой Нины в интернате, спрашивал о делах в боевке ZWM, рассказывал о подрастающих сыновьях, но она чувствовала постоянное скрытое напряжение, которое не отпускало отца. Наконец, закончив обед, они вернулись в номер. Речницкий куда-то позвонил, назвал себя, и через несколько секунд положил трубку, коротко скомандовав:
— Едем в Прагу!
Понятно, что речь шла не о предместье Варшавы — чтобы добраться туда, Якубу вовсе не было нужды вызывать Нину. Маршрут из Варшавы через Вроцлав на Прагу был ей уже знаком, и вскоре "Студебекер" набирал скорость на шоссе, а деревья вдоль обочин мелькали в окнах все быстрее и быстрее. К вечеру автомобиль достиг пражских предместий, но вместо того чтобы направиться в город, генерал велел свернуть направо и выехать на шоссе Дрезден — Прага.
"В советскую оккупационную зону, что ли, собрался?" — подумала девушка. — "Но зачем таким кривым путем?" Тем временем машина достигла какого-то городка километрах в сорока от Праги, и здесь, в проулочке у придорожного трактира, Речницкий приказал остановиться.
— Будем ждать "Шкоду" с пражскими номерами, идущую из Германии, — пояснил он, — и садиться ей на хвост.
— А номера какие? — уточнила Нина.
— Я знаю, какие, — успокаивающе махнул рукой Якуб и продолжил краткий инструктаж. — Приготовь "Вальтер". Твою игрушку светить нельзя, — напомнил он. — Догонишь "Шкоду", остановишь — хоть на таран иди, — и валим всех. Свидетелей не оставляем.
На городок наползали серые сумерки, стал накрапывать противный мелкий дождик. Чтобы следить за шоссе, приходилось то и дело включать "дворники". Больше часа пролетело в томительном ожидании, когда вдруг генерал азартно воскликнул:
— Она! Трогай!
Водитель "Шкоды" быстро обнаружил хвост и погнал машину на предельной скорости. Вероятно, он надеялся достичь узких улочек центра Праги, где главную роль будет играть не мощный мотор "Студебекера", а знание проездов, тупиков и дворов в городе с запутанной средневековой планировкой. По той же причине Речницкий намеревался решить дело как можно быстрее, не давая преследуемому скрыться в лабиринте пражских улиц. Хотя генералу совсем не по душе была рискованная езда (да и само задание, похоже, также), он процедил сквозь стиснутые зубы, еще раз повторяя уже данные инструкции:
— Прижимай их к обочине. Всех, кто в машине, — ликвидировать. Работаешь только "Вальтером"! — и сам потянул из кармана пистолет.
"Студебекер" играючи обошел маломощную "Шкоду" и стал подрезать ей путь, заставляя остановиться, — бронированному монстру была нипочем опасность столкновения с этой малолитражкой. Водитель "Шкоды", пытаясь обойти машину преследователей, слишком сильно подал к обочине. Завизжали тормоза, водитель начал выкручивать руль в другую сторону, но поздно — его машина, врезавшись крылом в дерево, остановилась. Нина выскочила из машины, на ходу стягивая тонкие лайковые перчатки (профессионалы предпочитают в перчатках не стрелять — точность снижается). Тут она услышала предостерегающий оклик отца: "Не трогать руками!" Прекратив попытки снять перчатки, она выхватила "Вальтер" и распахнула ближайшую к ней левую дверцу автомобиля. Шофер "Шкоды", явно травмированный при столкновении, но не потерявший сознания, как раз пытался вытянуть из-под сиденья автомат, но не ему было соревноваться в скорости с Ниной — и он поймал первую пулю. Пассажир же, сидевший на переднем сиденье, будучи без сознания, наполовину вывалился наружу через открывшуюся при столкновении правую дверцу и получил контрольный выстрел в голову.
— Проверь документы! — крикнул отец, стоя рядом с машиной с пистолетом в руке.
Во внутреннем кармане пассажира нашлось удостоверение, но вечерние сумерки уже настолько сгустились, что разобрать что-либо удавалось с большим трудом. Нина сунула руку в левый карман юбки, достала пистолетик-зажигалку и при свете маленького язычка пламени попыталась рассмотреть буквы.
— Какая фамилия? — снова крикнул Якуб.
— Тихомиров! — отозвалась дочка, задув огонек и сунув зажигалку обратно в караман.
— Удостоверение на место — и уезжаем!
Разумеется, Нина так никогда и не услышала ни слова о том, кого и зачем ей пришлось прикончить. Лишь много десятилетий спустя она узнала убитого ею человека на фотографии в одной книг, посвященных работе спецслужб. Но причины этой акции так и остались для нее загадкой — как и то, почему она была поручена генералу из Войска Польского.
Дождливый ноябрь сменился сухим и слегка морозным декабрем. В воскресенье, 21 декабря, боевка Мокотовской дельницы ZWM в полном составе выехала в лесок под Варшавой — на очередную тренировку. Но, поскольку день был не совсем обычный, то и закончился он необычно. Как же было не отметить день рождения товарища Сталина?
Заодно не помешает и согреться на декабрьском морозце.
Появились на свет кружки — эмалированные и алюминиевые, забулькала жидкость во флягах, обтянутых сукном. В руки Нине тоже дали немаленьких размеров кружку. Буль-буль-буль... Прозрачная жидкость с характерным запахом наполнила емкость до краев.
— За здоровье товарища Сталина — до дна! Ура-а-а! — поднял свою кружку Лешек, приглашая всех остальных присоединиться к тосту.
Да, хватануть за раз четверть литра водки — такого опыта у нее за плечами еще не было. А, где наша не пропадала! Отказаться выпить за здоровье Сталина девушке и в голову не приходило. Одним махом она
запрокинула голову и плеснула в рот содержимое кружки... Мама дорогая! Это же не водка! Это чистый спирт!
Дыхание перехватило, из глаз непроизвольно брызнули слезы, а глотка пылала, как от огня. Даже ее устойчивость к алкоголю, уже проверенная на немалом количестве шампанского, здесь помогла мало. Нина, что называется, "поплыла". Из последних сил, собрав волю в кулак, она как-то еще ухитрялась сохранить координацию движений, и способность воспринимать обстановку вокруг. С трудом, но удалось, наконец, продышаться и вытереть непрошеные слезы.
Ну, товарищи, ну, удружили! Ждете, что генеральская дочка раскиснет от этой дозы? А вот фиг вам, не дождетесь! И Нина приветливо улыбнулась в ответ на пристальные взгляды обступивших ее ребят.
— Ну, ты даешь... — с некоторым разочарованием протянул Лешек.
— Niestety? — ехидно прищурившись, отозвалась девушка. Стоявший рядом Антек сбил на затылок свою гимназическую фуражку с небольшим лакированным козырьком и, засмущавшись, протянул маринованный огручик:
Увы, к сожалению (польск.).
— На, заешь.
Маринованные огурцы, особенно в польском исполнении, Нина терпеть не могла, предпочитая им соленые, но тут выбирать не приходилось, и она быстренько схрумкала противно-сладковатый от маринада пупырчатый плод. Ладно, можно и потерпеть. Главное, чтобы отец не обратил внимания. Ей же завтра с утра ехать в Познань, а затем, со всем семейством, — в Еленю Гуру, на рождественские каникулы. Прямо оттуда предстоит еще и поездка в Прагу — на тамошнюю рождественскую ярмарку. Янке загорелось непременно закупиться чешским хрусталем и бижутерией, а на ярмарке все это можно приобрести подешевле. Хотя отец долго отнекивался от этой поездки, но жена, в конце концов, переупрямила и вытянула из него согласие.
11. Зимние каникулы
Якуб подошел к организации поездки, как всегда, по-армейски обстоятельно: два автомата (для себя и для Казика) и ящик гранат позволяли, в случае чего, отбиться от возможной засады на дорогах. К счастью, все это вооружение не пригодилось — до горного курорта добрались без всяких происшествий. Но вот путь от Елени Гуры до Праги оказался совсем не безопасным, хотя и в этом случае оружие в ход пускать не пришлось.
Красивы зимой Судеты, опоясанные темнеющими полосами хвойных лесов. Между хвойными зарослями белоснежными покрывалами лежат луга, сверкают под зимним солнцем крутые безлесные склоны, да белеют вдали несколько вершин, где уже не растут деревья. Уже миновали Шклярску Порембу, поднялись по серпантину на перевал, пересекли чехословацкую границу, и теперь, солидно урча мотором, "Студебекер" понемногу спускался вниз по узкому шоссе, проложенному по горному склону вдоль прихотливо вьющейся речки.
Нина вела машину осторожно, несмотря на свою любовь к скорости, — отец не одобрял лихих гонок, да и состояние дороги не слишком благоприятствовало скоростной езде. Казик, мирно подремывавший рядом с Ниной на переднем сиденье, вдруг закричал:
— Do skaly!
Поскольку Нина сразу не сообразила, в чем дело, капрал сам вцепился в руль, крутанул его и надавил ногой на ногу девушки, лежавшую на педали газа. Машина притиснулась к самому скальному склону и помчалась вперед, едва не обдирая бок о неровности каменной стены. Поздно! Сверху неукротимым белым потоком на них обрушилась снежная
К скале! (польск.).
лавина. Казик до войны работал некоторое время спасателем в горах, и он за шумом мотора сумел угадать звук сорвавшейся лавины еще до того, как она накрыла их. Поэтому ему посчастливилось вовремя отвести автомобиль от края дороги, и теперь лавина не могла снести тяжеленную бронированную машину с обрыва.
Янина принялась громко причитать и рыдать, но генерал Речницкий в кратких недвусмысленных выражениях объяснил жене:
— Не ори! Вытащат нас отсюда! А будешь орать, стукну тебя так, что все оставшееся время до прихода спасателей проваляешься молча.
После столь энергичного разъяснения рыдания Янки прекратились, а Якуб... заснул. Поспать как следует ему удавалось редко, обычно он спал четыре часа в сутки, а тут такой случай — никто, в общем, не мешает, делать нечего, жена пошумела и успокоилась... Грех не воспользоваться такой возможностью.
В машине, накрытой снежным одеялом, не хватало воздуха, стало труднее дышать, и Нину тоже стало клонить в сон. Через некоторое время Казик воскликнул:
— Нас уже ищут! Слышите, собаки?
Нина открыла глаза, прислушалась, никаких собак не услышала и провалилась в сон уже окончательно (потом Казик рассказывал всем о ее необычайном хладнокровии и выдержке в этой критической ситуации). Вскоре техника, посланная расчищать дорогу, откопала из-под снега автомобиль генерала, и они продолжили путь в Прагу.
В чешской столице вконец перенервничавшей Янке пришлось вызвать врача, и после укола ее оставили отлеживаться в отеле. А за хрусталем на ярмарку пришлось отправиться Нине вместе с отцом. Результатом этого были долгие упреки Янки, что куплено все не то и втридорога.
Последующий отдых в Елене Гуре и встреча Нового Года, вроде бы, восстановили полный семейный мир и спокойствие. Генерал проводил время вместе с женой и сыновьями, регулярно катал их на санках, устраивал конные прогулки на санях вокруг курорта. И он, и жена, и сводные братишки Нины выглядели вполне довольными. Тем более странно для девушки оказалось услышать предложение отца, когда вскоре после Нового Года она встретилась с ним в Варшаве:
— А давай махнем вдвоем в Закопане? Хоть отдохну от всего этого немного...
По правде сказать, совсем уж неожиданным подобное предложение для Нины не было. Она уже давненько стала подмечать, что Якуб не слишкомто стремится остаться наедине со своим новым семейством, предпочитая ему общество дочери. Пылкой любви между ним и женой не наблюдалось, а в присутствии Нины он не стеснялся заводить интрижки с симпатичными дамами, доставляя ей тем самым нешуточные огорчения.
0
Нет, морализировать по этому поводу она давно уже была не склонна. Ее беспокоило совсем другое — как же ей выполнять строгие инструкции по охране особы генерала Речницкого, требующие неукоснительного присутствия рядом с ним, если тот так и норовит уединиться с какой-нибудь блондинкой? Но и сердиться на отца у Нины не слишком получалось: все-таки большую часть времени он проводил именно с ней. Балы, приемы, кафе, рестораны, театры — практически везде и всегда она была его неизменной спутницей, а посторонние увлечения оказывались довольно мимолетными. Ведь, несмотря на то, что скучающих курортниц, заглядывающихся на бравого генерала, вокруг было предостаточно, Якуб все же предпочитал уделять время не им, а своей дочке — в кои-то веки удалось вырваться вдвоем в Закопане! Нину такое положение вполне устраивало, но оно, как и следовало ожидать, оказалось совсем не по нраву дамочкам, жаждавшим мужского внимания. Они быстро оценили ситуацию... и приняли дочку Речницкого за соперницу, которой повезло первой ухватить столь лакомый кусочек.
Хотя, разумеется, каждая из них претендовала на благосклонность генерала единолично, общая ревность к более удачливой девице на время объединила их. И три таких озабоченных дамы решили устранить препятствие самым, как им казалось, простым способом: встретить Нину на узкой дорожке да отделать так, чтобы та сама навострила лыжи с курорта. Выбрать момент для осуществления этого стратегического замысла оказалось не так-то просто — девушка почти все время оказывалась в обществе Якуба. Но все же, проявив должную настырность, дамочки подловили-таки момент, когда Нина вышла на прогулку одна.
Думаю, они потом долго проклинали и девицу, с которой их столкнула судьба, и собственное решение. Попытка самой ретивой с визгом вцепиться сопернице в волосы и расцарапать ногтями лицо привела лишь к тому, что потом вся троица с большим трудом, барахтаясь в рыхлом снегу и шипя от боли, пыталась встать на ноги, с бессильной ненавистью глядя в спину преспокойно продолжавшей прогулку нахалке.
Приключения никак не желали обходить Нину стороной даже на отдыхе. Вот и сегодня вечером отец, встретившись с ней за ужином, сразу показался девушке чем-то озабоченным. Правда, ужин протекал совершенно обычно, и она уже было решила, что все дело просто в настроении. Голова побаливает или задумался о чем-нибудь не слишком приятном. Но, когда она вышла вместе с генералом на прогулку перед сном, обнаружилось, что для озабоченности были причины.
— Придется тебе немного поработать, — стараясь сохранять будничные интонации, объявил Якуб. — Задание простое и недолгое. Завтра надо будет изобразить связную местного отряда вооруженного
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
