Авгур

Так, ладно, что там с двумя другими пропавшими? Одна — супруга казначея, это я уже слышал. Совсем молодая, кстати, хотя сам казначей разменял недавно седьмой десяток. Ладно, речь сейчас не об этом. Исчезла из своих покоев средь бела дня. И, наконец, экономка. Возраст — слегка за тридцать. Красивая? Услышав вопрос, мажордом немного смущается. Да, отвечает, весьма привлекательная особа. И тоже пропала прямо из комнаты.

Что получается? Три красивые женщины исчезают. Четвертая (тоже, кстати, весьма недурна собой) с утра до вечера сидит перед зеркалом.

Кстати, интересная мысль...

Подхожу к зеркалу у стены. Оно стоит на ножках — не очень широкое, но высокое. Провожу пальцем по завитушкам на раме, ногтем слегка стучу по стеклу. Заглядываю с другой стороны. Тоже ничего интересного — ни надписей, ни значков.

Мажордом скептически наблюдает. Наверно, до моего приезда все это уже проделывали не раз. Ну, ничего, потерпит.

Ставлю перед зеркалом стул. Сажусь, любуюсь собственным отражением. Минуту, две, три. Ничего не происходит. За окном завывает ветер. Ровно горят светильники. Ну-ка, а если так...

— Будьте добры, погасите лампы.

Он делает это, не выказав удивления. Комнату заполняет густая тьма, только звезды светят в окно. Через пару минут глаза привыкают, и я даже, вроде бы, различаю в зеркале собственный силуэт. Мне кажется, или стена за моей спиной начинает слегка светиться? Оглядываюсь — нет, ничего подобного. Снова присматриваюсь к отражению. Теперь я уверен — оно отличается от реальной картины. Там, в зазеркалье рождается едва уловимый свет. Его источник находится за спиной у моего двойника.

Мажордом испуганно охает. Кажется, он тоже что-то увидел. Я встаю и велю ему зажечь лампу. Брожу по комнате, пытаясь соображать. Если это то, что я думаю...

— Завесьте чем-нибудь зеркала, которые имеются в замке, — говорю я своему спутнику. — Во всех комнатах. Особенно в той, где обитает дочь его светлости. С нее и начните, прямо сейчас.

— Но она ведь, наверно, уже легла! — похоже, перспектива вторгнуться ночью в чужую спальню пугает его значительно больше, чем ожившие отражения.

— Придется разбудить. Имейте в виду, если до завтра кто-то еще исчезнет, это будет на вашей совести. Впрочем, постойте. Сначала доложим лорду-наместнику — он, кажется, еще в своем кабинете. Его светлость подтвердит мои полномочия. Потом вы займетесь обходом комнат, а я буду вынужден отлучиться...

...Мой скакун, свернув с дороги, огромными прыжками несется по полю. Наконец-то я вижу место, которое мне подходит. В окрестностях замка ничего подобного не было — там или холмы, или рощи, или деревни. А мне нужно открытое нераспаханное пространство. Вот, примерно, как здесь.

Спешиваюсь. Достаю из потайного кармана прозрачный шарик. Не думал, что придется его использовать, но другого выхода я не вижу. Больше мне надеяться не на что.

Сжимаю шарик в ладони, потом бросаю в траву. Все, дело сделано, можно ехать назад. Ждать не имеет смысла — результат, скорее всего, появится только утром. И он станет мне известен независимо от того, где я буду находиться к тому моменту. Тогда и узнаем, правильно ли я оценил ситуацию.

Но, еще не успев запрыгнуть на скакуна, я ощущаю, как земля под ногами вздрагивает. Где-то там, на неведомой глубине происходит тяжелое шевеление. Словно гигантский червь прогрызает себе дорогу к поверхности.

Глава 6

И опять Андрей проснулся после обеда. Организм, уставший от нервотрепок, использовал любую возможность для восстановления сил. Проще говоря, Сорокин А.С., он же мерцающий, он же хамелеон, научный феномен, исполнитель никому не известной миссии бессовестно дрых часов по тринадцать, а то и по четырнадцать в сутки. Вещих снов, на которые намекал товарищ майор, пока что не наблюдалось. Да и хрен бы с ними, подумал Андрей лениво. Мозги и так уже закипают — особенно после ознакомления с манускриптом...

Творение неизвестного автора он вчера так и не дочитал. Сначала вернулась мама и позвала его ужинать, потом он зачем-то включил юмористическое шоу по ТВ-6, где пытались спародировать "МузОбоз", и это навело такую тоску, что спать захотелось даже раньше обычного. Глаза слипались, и рукопись пришлось отложить.

Сейчас читать не хотелось — тем более, что практической пользы от манускрипта Андрей не видел. Никаких параллелей с реальной жизнью в тексте не обнаружилось. Ну, разве что, шарики, которыми пользовался авгур, похожи на Горючие Слезы. Ладно, и что из этого следует? Непонятно.

Андрей умылся, съел бутерброд и, выбравшись на балкон, долго смотрел на спиральную башню на горизонте. Вернулся на кухню, выпил еще полкружки сладкого чаю. Бесцельно побродил по квартире. Наконец, не придумав ничего лучше, включил-таки телевизор. По главному каналу передавали новости.

— В Москве сегодня вновь приступила к работе миссия Международного валютного фонда, — сообщила дикторша, чуть не подпрыгивая от радости. — Глава делегации Жерар Беланже проведет переговоры в Министерстве финансов, Центробанке и Министерстве по налогам и сборам. Многие эксперты дают оптимистические прогнозы! Поводом стало принятие Госдумой пакета законов, направленных на увеличение доходной части бюджета. А именно это было основным условием МВФ для выделения России новых кредитов. Совет директоров фонда рассмотрит данный вопрос в ближайшее время...

О, подумал Андрей, кому-то в Москве еще бабла подвезут. Давно пора! А то смотришь на эти изможденные лица и понимаешь — не доедают люди...

Потом показали, как Ельцин на фоне российского триколора отчитывает министра юстиции. Борис Николаевич был хмур и сверкал очами, бородатый министр обреченно кивал.

— Президент недоволен тем, как выполняются его поручения. Одно из них заключалось в том, чтобы выяснить, как действия КПРФ согласуются с конституцией, — благоговейно пояснили за кадром. "Опять до коммуняк докопались", — подумал Андрей даже с некоторым сочувствием.

Дальше был репортаж о том, как очкастый председатель правительства встречается с чуваком из Прибалтики — то ли с премьером Латвии, то ли с президентом Литвы. А, может, Эстонии — кто их там разберет. Дикторша тарахтела:

— Был принят пакет социально-экономических соглашений. Отношения между странами развиваются динамично. Вместе с тем, есть много нерешенных вопросов — они касаются, в частности, нефтяной и газовой сферы...

Высокие договаривающиеся стороны сидели за массивным столом, подписывая бумаги, а сзади лыбились референты, переводчики и прочие протокольные рожи. Внимание Андрея привлекла элегантная дамочка в левом углу экрана. Она стояла со скучающим видом и даже не глядела на стол, как будто зашла случайно и происходящее ее не касается. Строгий костюм не скрывал достоинств фигуры, а волосы были собраны в тугой пучок на затылке. Барышня лениво озиралась вокруг, пока ее взгляд не уперся в объектив телекамеры.

Тонкие брови удивленно поползли вверх, и она сделала шаг по направлению к оператору. Этого маневра, кажется, никто не заметил — ни один из стоящих вокруг стола даже не повернул головы.

Дамочка подходила все ближе. Теперь она торчала в центре экрана, загораживая премьера, но оператор не пытался ее прогнать, словно изящная незнакомка была невидима. Андрей разглядел у нее на шее темные полосы. Сначала он подумал, что это татуировка, но линии начали удлиняться, переползая на щеку. Это было похоже на стремительно растущие лозы — они извивались, переплетаясь друг с другом, и орнамент становился все гуще. Узор, "паутина" — только не на предплечье, как у всех нормальных людей, а буквально по всему телу. И этот узор был черного цвета...

Стоя за тысячу километров, черная женщина посмотрела Андрею прямо в глаза.

Потом она протянула руку, словно желая дотронуться до него сквозь экран.

Андрей в панике подскочил к телевизору и надавил на кнопку, едва не свалив тяжелый ящик на пол.

Изображение дернулось и погасло. Андрей для верности выдернул еще и шнур из розетки, после чего обессиленно упал на диван. Руки слегка дрожали.

Что за Баба Яга? Ведь не бывает узоров такого цвета! Да еще и прямо на морде...

Черные лица. А ведь звучит знакомо! Уж не те ли это черноликие, про которых писал авгур? Любительницы играть в опасные игры? Предположим. Но, опять же, что это объясняет? Надо, пожалуй, манускрипт дочитать. Получается, эти тетки теперь у нас окопались? Причем, не где-нибудь, а в доме правительства.

Самое интересное, что девицу там никто не заметил. Картина маслом — наши драгоценные министры сидят, радеют за народное счастье, работают, так сказать, с документами, а между ними бродят натуральные ведьмы.

И чем, хотелось бы знать, эти ведьмы там занимаются?

Кстати, это ведь был не прямой эфир. Репортаж с переговоров крутили в записи, но жуткая баба смотрела на Андрея в реальном времени — в этом не было ни малейших сомнений. Как такое вообще возможно? И он ей, похоже, не приглянулся. Чует сердце — этим дело не ограничится. Час от часу не легче...

Интересно, она его просто видела или уже... как бы это сказать... запеленговала? И сейчас в дверь вежливо позвонят...

Дзинь!

Андрей подпрыгнул и ощутил, как волосы встали дыбом. Трель повторилась, и только тогда он сообразил, что это не дверной, а телефонный звонок. На ватных ногах он подошел к аппарату и долго не решался ответить. Ему представлялось, как прямо из трубки сейчас полезут черные лозы, которые опутают его с головы до ног и сдавят беззащитное горло. Телефон все не умолкал.

— Алло? — сказал он фальцетом.

— Андрей? — спросил женский голос.

— Да, кто это?

— Это Аня, Аня Смирнова! Одноклассница!

Несколько секунд он тупо переваривал информацию. Потом спохватился.

— Анька! Да, да, я слушаю!

— Ты... ты меня узнал?

— Узнал, конечно! — Андрей облегченно прислонился к стене. — Анька, ты не представляешь, как я рад тебя слышать...

— Правда? — кажется, она несколько растерялась. — А у тебя... ты хорошо себя чувствуешь?

— Рога пока не отросли, не волнуйся!

Трубка испуганно замолчала. "Дебил", — сказал сам себе Андрей. Девчонка набралась храбрости, позвонила (в отличие от некоторых — не будем сейчас показывать пальцами), а он тут упражняется в остроумии...

— Анька, я шучу, извини, не обращай внимания! Просто у меня тут небольшой стресс... Короче, неважно, все в порядке на самом деле. Хочешь, давай встретимся — сама убедишься. Как ты на это смотришь?

Она замешкалась, и он поспешно добавил:

— Если не хочешь, так и скажи. Я не обижусь, правда! Спасибо, что вообще вспомнила...

— Я хочу, — неуверенно сказала она.

— Ну и прекрасно! Ты сейчас что делаешь?

— На площадь собираюсь, в паспортный стол...

— Сочувствую... Пешком пойдешь?

— На автобусе.

— Ага, давай тогда так...

Они договорились встретиться возле заброшенной голубятни — на полпути между Анькиным домом и остановкой. Андрей натянул рубашку. Настроение улучшалось. Пора, наконец, отвлечься — а то крыша совсем поедет. А черные бабы из телевизора пусть идут на... э-э-э... на другой канал! Вдаль по сетке вещания...

Анька не опоздала. Покрасовавшись в платье на выпускном, она теперь вернулась к привычному спортивному стилю — широкие штаны, кеды и майка без рукавов. Узор на предплечье был хорошо заметен — оттенок довольно яркий. Издали он казался сиреневым, но, если присмотреться, это был синий с красным отливом. Ну, правильно, совсем без красного спортсменам нельзя — воля к победе, туда-сюда...

Девчонка остановилась в пяти шагах, опасливо разглядывая Андрея, как будто и правда пыталась обнаружить рога или дециметровые когти. Попутно она косилась на ближайшее дерево — решала, наверно, можно ли за ним спрятаться. Ну, прямо как кошка при встрече со злой собакой. Но ведь пришла же! Андрей почувствовал нежность.

— Анька, — сказал он как можно мягче, — не пугайся, это же я! My name is Andrew! Ну, посмотри внимательно...

Он поднял руки в стороны, почти как огородное пугало, и медленно повернулся вокруг оси. Потом вытянул руки перед собой и слегка присел, имитируя движения физкультурника. Анька хихикнула.

— Ну, — спросил Андрей, — узнала теперь? Можешь даже потрогать.

Она подошла к нему и действительно — то ли в шутку, то ли всерьез — слегка потыкала пальцем. Потом вдруг всхлипнула и обхватила его руками.

— Ну, чего ты? — смущенно спросил Андрей.

— Я, пока к тебе шла, со страху чуть не описалась, — призналась простодушная Анька. — Это девки меня запугали, дуры. Если ты, говорят, с ним на выпускном целовалась...

— Ну-ну, и что?

— Ой, да ну их, страшилки всякие. Это ведь все неправда?..

— Все брехня, — авторитетно сказал Андрей, прижимая ее к себе.

Потом, правда, не удержался и прошептал на ухо:

— Ну, разве что, кровь по вечерам пью. Перед сном, полтора стакана.

Анька сдавленно пискнула и попыталась вырваться. Андрей отпустил ее и заржал во весь голос. Девчонка обиженно засопела и стукнула его крепким кулачком по плечу. Получилось довольно больно.

— Все, все, не дерись, — попросил Андрей. — Анька, блин, ну нельзя ж быть такой доверчивой! В разведчицы тебя не возьмут...

— Ты все время надо мной издеваешься, — пожаловалась она. — А потом еще и говоришь, что я глупая.

— Не глупая, а глупенькая, — заметил он назидательно. — Это принципиальная разница. А вообще-то, Анька, ты молодец. Можно, я тебя поцелую?

— Можно, — сказала Анька.

Солнце жарило в спину. В белесом небе таяли редкие облака.

— Сам бы я, наверно, позвонить не решился, — сказал Андрей после паузы. — Боялся, что получится как с Пельменем. А через пару дней, скорее всего, уеду.

— А что с Пельменем? — спросила Анька. — И куда ты ехать собрался?

И он рассказал ей про разговор с Пашкиным отцом и про наглую паспортистку, и про беседу с хитрым майором. Добрая Анька слушала, открыв рот, хлопала ресницами и шмыгала носом.

— Ну, вот, — закончил Андрей. — Езжай, говорит, отсюда. Дорогу, мол, сам найдешь.

— А как же ты без печати?..

— Усы, лапы и хвост — вот мои документы, — ответил он цитатой из мультика и в доказательство постучал по предплечью. — Предъявлю, если что — пусть попробуют усомниться. И вообще, я им еще спасибо должен сказать, что в очереди стоять не пришлось. Говорю же — там полный финиш. Я тебе сейчас не завидую...

— А что делать, — Анька вздохнула. — У меня-то ни усов, ни рогов. Придется стоять как все. Пойдем, проводишь на остановку.

— А хочешь, с тобой поеду? Скорчу страшную рожу — без очереди пропустят.

— Нет уж, спасибо. Я уж как-нибудь так...

На этот раз подошел не "икарус", а дребезжащий "ЛАЗ" — грязно-белый, с синей полосой на боку. Судя по виду, он был в строю уже лет двадцать, как минимум. Анька легко запрыгнула на ступеньку, обернулась и помахала рукой. Двери захлопнулись, и автобус, горячий как сковородка, тяжело покатился дальше. Андрей, улыбаясь, проводил его взглядом. Потом немного собрался с мыслями и решил зайти в продуктовый. Нарзану купить — а то дома уже закончился.