Бескрылые

— Ага, лето, засуху обещают. А там где мы живем цветочков много ... — Немного пришел в себя. Зачем я ее злю? Не знаю, но странное дело, мой резерв снова полон и аура в порядке.

— Как на людях такое предлагать осмеливаешься? — Возмущение и, где-то, немного отчаяния, ее голос собрал в себя загадочный коктейль из эмоций девушки. Кажется, она путает поцелуй с сексом, может объяснить ей, что заблуждается? — Так и знала. ... Убивать тебя мне не хотелось.... Но теперь точно придется! — А может и зря я так? Драма у не человека, надо бы войти в ее положение, только вот принимаю из нас двоих только я. Девятая, собрав плотный шар воды, кидает это безобразие в меня ... ну и разносит треть стены дома, падают плиты перекрытий, треск стекла, и никаких раненых и убитых среди мирного населения. Создается впечатление, что мы на одной большой съемочной площадке, куда не пускают посторонних. Густая взвесь мокрой пыли быстро оседает.

— Братик! — Ку подбегает ко мне. Интересно, до Тцукиуми уже дошла, вся пикантность ее положения?

— От гнева рука моя дрогнула. — Стоя на четвереньках, собирается с силами. Так и хочется подойти и успокаивающе погладить по спине, мол, в следующий раз обязательно убьешь. У японцев есть поговорка, что стрела, пущенная неправедно в своего господина утратит половину своей силы еще в полете. Я это к чему, она уже фактически моя. Встает, как после первого неудачного признания в любви и утешает себя тем, что сейчас попробует снова, мне даже интонации в ее голосе показались полными последней надежды, все, девочка не боец. — Но сейчас точно убью.

— Ладно, ладно. Жду. — Она уже не безобидней котенка, Кусано, прижавшуюся к ноге, можно не отталкивать. Стою совершенно расслабленно без малейших признаков агрессии, смотрю прямо перед собой. Девятая снова хватается за свою грудь, вот и зачем себя насиловать? Ну не можешь сама, попроси кого-нибудь! Первый их недостаток, секирей повальные одиночки. Запускает свою водяную плеть, но как-то вяло, неуверенно.

— Постой! Мы твои противники! — Решают вмешаться близняшки, видя интерес к нашему представлению у своего ашикаби. Правильно, внимание своего господина надо завоевывать.

— Получили по полной и еще хочется? — Тцукиуми, добрая душа, не знает, что хороший враг это мертвый враг.

— Бескрылой секирей этого не понять. Сео!

Хикари решила использовать допинг, волшебное норито, позволяющее увеличить их силы. Второй недостаток, норито лучше использовать, как средство прорыва из окружения превосходящих сил, либо при добивании противника, когда необходимо переключиться на другую цель. Сестрички вдвоем могли подловить девятую, разносторонними атаками, опять же плохая командная работа, а вместо этого пошли с козырей. Повелительница воды в замешательстве смотрит на Каору, вот уж правда, страна не пуганых секирей, ей нападать нужно, а не ждать у моря бурю.

— Эй, детишки, закройте глазки! Мы тут немного покрасуемся! — Каору нехотя, делая одолжение своим девушкам и всему миру, подходит к своим птичкам и чпокает каждую в клювик, прижав к своему телу. Хибики, милашка, так здорово смущается, из моих секирей, так сможет только девятая, и то, после предварительной обработки.

— Что вы задумали!

Тцукиуми не веря своим ушам, думает отвернуться, но ведь так хочется посмотреть, а от чего она, собственно, отказывается? Мне надоедает стоять, и я присел на край плиты, посадив Ку на колени. Мне вот своей зеленой деве, глаза закрывать или нет? Решил, что не фиг, девочка должна знать врага в лицо, да и мне нужно строить такой образ жизни, чтоб от него было меньше проблем, в будущем. 108ая заворожено смотрит на красаву Каору и окрыление его птичек, а я считаю секунды каждого окрыления, пригодиться. Красная как рак девятая была просто парализована, похоже, зря я расслабился.

— Ч-что вы тут творите несчастные!

— Что делаем? — Обнимающиеся близняшки тоже красуются, нет бы, молчком вдарить. Ставлю Кусано на землю. — Гром нашей клятвы, смети врагов нашего ашикаби! — Большой шар, наполненный молниями, искрился толстыми корнями разрядов на пять метров в диаметре.

— Так вот какова сила окрыленных! — Выдыхает пораженная Тцукиуми, не пытаясь создать хоть какую-нибудь водяную защиту, просто ребенок в зоопарке! Мне же, быстро прикинуть кратчайший путь по стеблю гигантского растения до этой ротозейки.

— Гром Богов!

Мощный разряд пробил асфальт в десяти метрах от девятой и, вспахивая широкую полосу, пошел к ней. Мой героический выход, пожалуй, не буду пытаться вынести ее из-под удара на руках, пусть все идет как должно. Подбегаю к Тцукиуми и, обхватив за талию, спрыгиваю на землю. Раньше бы точно ноги сломал или подвернул, а так ничего, столкнувшись с землей, отпружинил ногами; попытался сделать перекат, но в итоге, крутнувшись вокруг девушки, плюхнулся на спину, припечатав себя еще спасаемой. Силовые и ударные испытания тело выдержало. Темно синие глаза девушки, удивленно расширяются в десяти сантиметрах от моего лица. Касаюсь затылка пальцами и вижу на них кровь. Вот как, повреждение есть, а боли нет, плохо.

— Т-ты что! — Не уверено восклицая, девушка сползает с меня. Поворачивается и видит, что полосу асфальта до нашего места падения, словно корова языком слизала.

— Ну что, может, не будем втягивать мальчика в нашу битву? — Предлагает девятой Хибики, та же повернувшись ко мне, смотрит озадаченно, ничего не понимая.

— Прости Тцукиуми, но оставить тебя теперь, я просто так, не могу. — Пожимаю плечами. Еще бы, она мне своим водяным ударом всю одежду испортила, придется заставлять отрабатывать.

— Теперь не промажем! — Девушки сплетают руки, увеличивая мощь своих молний перед ударом, и не успевают.

— Водяной хлыст!

Тцукиуми выстреливает в близняшек струей воды, те подаются в стороны и получающим оказывается Каору. Что примечательно, его просто отбросило на несколько шагов, а не впечатало в стену, как меня, но встал он при этом злющий презлющий. Точно, когда он будет делать вид, что хочет ее окрылить, скажу, что мой счет к этой птичке больше чем у него, надо будет, покажу на сколько. А вообще мутный он парень, в аниме он явно помогал Минато, надо с ним за жизнь поговорить как-нибудь.

— Эй, постой! — Сео, как заправский каскадер, съезжает вниз по металлическому поручню пожарной лестницы и оказывается перед лицом своей обидчицы.

— Сео-сан, не так быстро! — Решаю приблизиться к этой парочке, заодно оценю свое влияние на девушку, такое ощущение, что своей последней атакой она защищала уже меня, а это обязывает.

— Не подходи!

Девятая испугано пятится. Пытается оттолкнуть Каору, но тот, схватив ее за запястья, вжимает спиной в стебель растения. Поднимает за подбородок голову, приблизив к ней свое лицо. Парень стоит перед ней в раскоряку, бедной девушке стоит лишь махнуть ножкой перед собой и окажется, сразу свободна. Не хочется учить ее таким вещам, но придется.

— И что это ты вытворяешь? — Сео угрожающе понизил тон своего голоса. — Похоже, ты решила разобраться с моими девочками? Мои силы ашикаби идут от Такехито. — Я, навострив ушки, подхожу еще ближе. Тцукиуми зажмурившись, пытается слабо вырваться. Парень, скосив на меня глаза, продолжает. — Она особая. Ну и как будешь рассчитываться за свои делишки? — Забавно, он спрашивает у не окрыленной птички напавшей на него компенсацию за свои страдания и при этом смотрит на меня словно я уже ее ашикаби! К чему бы это? — Точно! Хочешь, окрылю и сделаю своей персональной рабыней? — Девушка смотрит на него как на своего будущего насильника, вроде бы и дело то житейское, но вот рожа-то, ух как не нравится! А тут я рядом, и весь такой благостный — трудный выбор. Так отставить, развеять нервный выхлоп, не каждый день в меня долбят из гидранта, нужно девятую спасать пока истерика не началась, зальет все, пойдем домой по лужам.

— Сео-сан! Отпустите ее, пожалуйста! — Смотрю на замершую парочку, повернувшуюся ко мне. — Эта девушка уже наломала дров и отчасти вами наказана, поскольку она моя секирей, я хочу ее забрать. — Обсуждаемая Тцукиуми уставилась на меня так, словно впервые увидела меня в роли вершителя ее судьбы, да еще обладающего смазливой мордашкой. Довольно ухмыляющийся, Каору отпускает ее руку и отходит с чувством хорошо выполненного долга, после чего, незамедлительно получает свою награду, в виде разряда от своих подружек. Хикари, обличительно выпятив свою грудь, грозно взирает на своего ашикаби.

— Сео! Флиртуешь у нас на глазах? Много на себя берешь!

— Что вы! — Каору, вмиг растеряв весь свой апломб, в защитном жесте поднял руку. И правда, ну не скажет же он, что помогал бедной девушке сначала осознать неотвратимость выбора, а за тем и его мучительное принятие. Придется ему ящик пива ставить, не очень дешево за такую девочку?

— Болтал, что только мы твои секирей, а? — От вопросов девушки решили перейти к ответам посредством стимуляции речевого аппарата интересующего их объекта электрическими импульсами.

— Я и не делал ничего! — Он уже устал оправдываться, ну не умеет человек переводить темы. — Да послушайте меня! А-у-г-а-аа!

Покойся с миром, дорогой товарищ, мы так и не стали друзьями..., а пиво я сам выпью. Электрический треск смолк, и к запаху озона добавилась вонь гари. В оглушительной тишине ко мне спустилась девятая, придерживая края своей воздушной белой юбочки руками. Встала, выпрямив спину, и решительно посмотрела мне в глаза, словно готовясь в третий раз признаваться мне в любви. Как же с ней сложно...

— Негодяй. Назвал ли ты меня своей секирей? — Мягкий, немного бархатный голос, смущенно внимательный взгляд, короткие пряди светлых волос обрамляют милое личико. Как они тут говорят, каваи! — Тогда... прими ответственность.

— Что, прям здесь что ли? — Все-таки брякнул, не, сегодня точно напьюсь. Хоть чуток...

— Тупить не надо! — Девушка, вспыхнув маковым цветом от возмущения, воплотила мое желание напиться буквально, вылив на меня пару кубов воды. — Сказал, что я твоя секирей, так? Ты не побоялся прикрыть меня своим телом. И еще ты спас меня от злого ашикаби. — Слушаю и не понимаю. Она себя уговаривает или меня? Конечно, хорошо, что девочка старается не потерять берега осмысленности в происходящем вокруг нее потопе и главное в своем сердце, но я ведь так с ней намучаюсь, пытаясь объяснить, эм-м, новый для нее порядок вещей. Злой ашикаби Каору мирно дымил паленым рядом со своими девочками, своим запахом, навевая дурные мысли. Девятая делает несколько шагов. — Хоть ты и мартышка, но смелая. Странно. — Чувствуя, что мое лицо начинает перекашивать, зажимаю скулы ладонями. Подходит еще ближе. — Сердце мое было в печали, но теперь успокоилось. Твое имя?

— Минато. Сахаси Минато. — Лицевые мышцы перестало корежить и я опустил руки. Трудно винить человека в формате его мышления, но вот отформатировать его на досуге мне скоро никто не помешает. Вздохнув и выдохнув, отпускаю свое раздражение, как же она меня взбесила, если ядро поглощающее мои отрицательные эмоции исправно продолжает работать. Не зря я боялся с ней связываться. — Если мы стали реагировать друг на друга через сны и чувства на большом расстоянии, то определенно уже связаны. А раз так, хочу, чтобы ты была моей секирей.

— Что за странный парень. — Вскинувшись и облегченно выдохнув, Тцукиуми, наконец, получила положительный ответ на метания своего сердечка. Щеки порозовели еще больше, когда она серьезно и решительно посмотрела на мое лицо. Сложила руки под своей грудью, словно нацеливая их прямо на меня, и торжественно произнесла. — Хорошо! Я, секирей Тцукиуми, номер девять, благосклонно принимаю твое предложение руки и сердца! — На меня от облегчения, что все это скоро закончится, такой столбняк напал. Стою в легкой прострации, а мне ведь сказать что-то надо, и тупо хлопаю ресницами. Девушка видя, что ее будущий ашикаби теряет связь с реальностью, подошла и тряхнула меня за грудки, при этом рыча в лицо. — Сам же сказал, а? Я твой секирей!

— Хай, хай! Сказал, все верно! — Проморгавшись, выдавил я из себя, не рискуя отстранить девушку.

— Минато! — Получив утвердительный кивок, она продолжила. — Отныне убить тебя, позволено лишь мне, Тцукиуми.

И выражение печали появилось в ее глазах. Вот с таким напоминанием тленности всего сущего эта сильная и гордая личность отдала мне свой первый поцелуй. Он, хоть и был полон страсти, отдавал горечью поисков и несбывшихся ожиданий. За короткий миг обретения крыльев она постаралась отдать мне все, что больше не могла нести в одиночестве. Осталось перебрать все то, что девушка мне скинула и часть, со своей рецензией, вернуть обратно. Я ведь слабый больной ашикаби и никогда не должен забывать об этом! Так мой источник пополнился темно синими язычками духовных частиц девятой. Краем глаз вижу довольного Каору, с радостью взирающего на окрыление Тцукиуми. После поцелуя моя птичка расслаблено прижалась к моей груди, но вдруг, резко вскинувшись, отошла на несколько метров. Ну что, опять то?!

— Тцукиуми-сан! — Что-то мне уже неспокойно делается, когда она отходит на позицию для успешной атаки. Не иначе рефлекс за двадцать минут выработался.

— Просто Тцукиуми. — Ответила, оставаясь ко мне спиной. — Ты ведь стал моим ашикаби! И теперь мы можем жить вместе. — Стоит, не поворачиваясь, ну а теперь-то в чем дело? Вот я олень! Жить вместе! Вот она новая засада, оказавшаяся на пути прелестного создания, пугая смятыми простынями и сброшенным одеялом. Сказать ей, что я тоже боюсь? Скажу, а потом придется объяснять чего именно, нет, лучше пока не стоит, да и не стоит пока, сия злободневная тема передо мной во весь свой ужасающий рост. — Отныне... и на веки. — Обернулась, посмотрев на меня доверчивым взглядом своих ясных синих глаз.

— И за что мы тут боролись? — Размышляет вслух непривычно тихая Хикари.

— Не надо было с ней сражаться? — Поддерживает сестренку Хибики.

— Братик! — Тут ко мне подбегает Кусано, с радостью схватившись за штанину брюк, а моя новая птичка начинает потихоньку догадываться, что этот мир не так прост, как кажется.

— Так и знала, малышка твой секирей! — Закрыв глаза, девятая пытается примирить себя с новым фактом своего вынужденного положения. Нервный тик правой брови выдавал не шуточную битву в ее сердце, у меня на душе аж по блажило, не все мне нервы сегодня трепать! — Ну, с ребенком я могу примириться. Как твоя законная жена...

— Минато-сан! Ты живой! — Переживания Мусуби, спрыгнувшей по стеблю ко мне, были мне как бальзам на рану. Не знаю, то ли от переживания по поводу окрыления этой цундере, то ли из-за ее отношения ко мне, но эта искрящаяся радость 88ой, иногда бывающая не к месту, сейчас дала мне ощущение покоя и радости. Потому, обняв правой рукой Му, привлекаю к себе и целую в щечку, совершенно не заботясь о последствиях. — Как хорошо, что вы невредимы!

— Да, а это Тцукиуми! — Удерживая Мусуби, киваю на закипающую девушку, наверно красный цвет ее лица, это все же нормально. — Теперь она одна из нас. — Как обычно, обрадованная 88ая, подпрыгнув от нетерпения на месте, с восторгом и предвкушением смотрит на свою новую подругу.