Сицилианская защита

Вакансия командира роты открылась, после того как наверху было принято решение о формировании еще двух танковых дивизий — 14-ой и 15-ой. Командование вовсю пользовалось осенним затишьем на фронте для приведения войск в порядок. Для этой цели из уже существующих частей были выдернуты отдельные батальоны с техникой и личным составом. Образовавшиеся же прорехи в штатном расписании заняли офицеры ступенькой стоящие ниже.

Теперь первый батальон 33-его танкового полка выглядел так: две роты легких чешских танков и одна рота средних танков, которой и командовал обер-лейтенант Курт Мейер.

— Ага, сколько танков потерял, скажем, наш батальон за полгода боев, можешь подсчитать?

— Это сложно, — Вильгельм почесал затылок, — до хрена.

— Именно, только наша рота, то есть теперь моя, потеряла почти сорок машин! Два штатных состава. Нет, конечно, часть из них отремонтировали, а часть заменили новыми, но кто заменит мне опытных танкистов, которые и Польшу прошли Бельгию с Голландией, да и просто знают с какой стороны снаряд в пушку совать.

— Это ты к чему?

— К чему? А вот представь, что мы с самого начала на нормальных машинах кататься стали бы. Сколько толковых ребят удалось бы сохранить. У меня половина личного состава окончила курсы в этом году, половина! А хорошего танкиста нужно не один год готовить, сам знаешь. — Курт в сердцах махнул рукой, — да что там говорить: я сам в госпитале за не полных шесть месяцев два раза побывал.

— Хм... тут ты пожалуй прав, всех, конечно это не уберегло бы, но не мало парней сейчас были бы живы... — Вилли замолчал на секунду, а потом без перехода добавил, — А слышал, говорят сюда хотят длинноствольную 75-миллиметровку засунуть.

— Было бы не плохо, а то у этой пушки фугасный снаряд слабоват.

— Тебе не угодишь, — хохотнул младший приятель, — только что ему 20-ти миллиметров хватало, а теперь 50-ти мало.

— Это да, к хорошему быстро привыкаешь, — улыбнулся в ответ Курт, — а откуда, кстати, слухи?

— Эмм, да так... сорока на хвосте принесла...

— Ну-ну, смотри не отхвати из-за этих сорок себе проблем.

— Да ладно тебе, все будет хорошо.

Кампания 1940 года для танкистов закончилась. Можно было спокойно отдыхать, тренировать пополнение, обкатывать технику и ждать приближения весны.

Документ 1

История второй мировой войны 1939-1946 гг. М. Воениздат 1973 г.

Таблица ? 12

Сравнение потерь в живой силе стран участниц конфликта в 1940г. (Европа)

Страна_____________Убитые(1)_______Раненные(2)______Пленные

Германия___________421931__________703871___________56150

Франция____________191782__________302943___________11934

Великобритания_____79893___________104891___________5893

Бельгия____________121761__________278451___________12892

Нидерланды_________60183___________37394____________81843

Румыния(3)_________29745___________41728____________3163

Венгрия(3)_________24952___________31839____________37901

Норвегия___________3101____________2711_____________60129

Словакия(3)________209_____________341______________19

Финляндия(4)_______31791___________45790____________601

СССР(4)____________35408___________102357___________1207

Дания(5)___________16______________20_______________-

Австралия__________2398____________3124_____________27

ЮАС________________28______________51_______________-

Новая Зеландия_____843_____________1578_____________18

1— Убитые, умершие от ран, пропавшие без вести;

2— Из количества раненных вычитаются те, которые впоследствии умерли от ран или попали в плен;

3— Имеется в виду Румыно-Венгерская война как эпизод ВМВ;

4— Имеется в виду Советско-Финская война как эпизод ВМВ;

5— Отсутствие данных по пленным военнослужащим датской армии объясняется тем, что технически правительство капитулировало до начала боевых действий. Некоторые историки рассматривают этот вопрос под другим углом, записывая в пленные весь состав датских ВС;

(Извините за таблицу. Не знаю как вставить так, что бы не было криво!)

Конец первой части

Часть II

Глава 12

Париж, Франция 3 января 1941 года

В небольшом, но по-своему уютном кабинете, отделанном черным деревом и слоновой костью, в этот предрассветный час творилась история. В углу тихо потрескивал камин, окрашивая комнату в теплые цвета и слегка разгоняя темноту. Других источников освещения не было.

Рядом с камином была расположена пара массивных, обтянутых кожей, кресел. Своей монументальностью два предмета мебели напоминали средневековые осадные башни, неотвратимо накатывающие на вражеские стены. Характерные же потертости на подлокотниках, не ускользнувшие от внимательного взгляда постороннего человека говорили, могли бы рассказать о годах, десятилетиях, а может веках прошедших с момента появления на свет из недр мастерских этих произведений столярного искусства. С другой стороны — посторонних глаз в этом месте не бывало.

Здесь в самом сердце Елисейского дворца под покровом ночи совет держали два французских политика в этот момент имеющие реальную власть в стране. Премьер-министр, исполняющий так же обязанности министра иностранных дел и военный министр, собравший под свое начало разрозненные до войны военно-морское и авиационное министерство. Эту пару тихо, шепотом, но все чаще стали называть дуумвиратом, сравнивая политиков с консулами Древнего Рима.

Впрочем, 'держали совет', вероятно, не самое точное определение. Два коньячных бокала и опустошенная на две трети бутылка того же напитка на журнальном столике намекали на приватный формат встречи.

— Я думаю, Гамелена нужно снимать. Он не справляется.

— Мне казалось, что мы это уже обсуждали. Не так ли?

— Обсуждали.

— И, помнится, три месяца назад сошлись на том, что его некем заменить, — премьер-министр сделал небольшой глоток янтарного напитка, — что-то изменилось?

— Не то что бы изменилось, — де Голль в задумчивости потер подбородок, — скорее все те причины, которые стали основанием для того осеннего разговора, стали еще более острыми.

— Подробнее если можно, ты же знаешь, я стараюсь твой армейский гадюшник не ворошить без надобности. Во всяком случае, пока армия справляется.

— Подробнее... Морис вместо того, что бы заниматься планированием, логистикой, кадрами: всем тем, чем должен заниматься начальник генерального штаба, занимается мелочной политикой, стравливая между собой генералов. Ты знал, что он практически отстранил Жоржа от руководства армией?

— Знал, конечно. Другой вопрос — почему он это позволил? Может нужно не Гамелена снимать, а Жоржа? Какой нам толк от бездействующего командующего армией?

— Я думал над этим, — кивнул генерал, — вот только проблему это никак не решает. Гамелен предпочитает заниматься политикой а не армией. Летом в разгар боев это было не так заметно. Когда боши начинают прижаривать пятки, хочешь не хочешь, а работать нужно. Сейчас штабная работа им полностью завалена.

— Ладно, — согласился Рейно, — в том, что Гамелен, кхм, не очень подходит для занимаемой должности, ты меня, предположим, убедил. У тебя есть конкретные предложения по кандидатурам? Прошлый раз, кажется, мы остановились на этом.

— Да, на этот раз есть. Я подготовился лучше, — де Голль криво усмехнулся и полез в кожаный портфель, стоящий рядом с креслом.

В тишине кабинета щелчок защелки показался очень громким. На свет, или вернее — на полумрак показалась пачка отпечатанных на машинке листов.

— Вот здесь мое предложение по кадровым перестановкам, — военный министр протянул документы своему шефу и наставнику. Тот принял бумаги и аккуратно положил на столик. — При таком освещении прочитать не смогу, зрение уже не то. Расскажи пока кратко, что ты задумал.

— Вкратце... Вкратце — Гамелен идет к чертям, Жорж туда же — ты прав такой безвольный командующий нам не нужен. На место Жоржа я предлагаю поставить Бийота. Он опытен, инициативен. Отлично себя показал в этом году, когда боши прорвали фронт. Я думаю, он потянет. А на место Гамелена можно выдернуть из Сирии Максима Вейгана.

— Интересная мысль. Помнится, он был тесно связан с Далладье и едва не последовал за ним этой осенью. Почему Вейган?

— Именно поэтому, — де Голль кивнул и отпил из бокала. — Эта связь делает его слабым в политическом плане. То есть можно не беспокоиться о том, что начальник генерального штаба вместо работы будет заниматься интригами. Кроме того у Вейгана солидный опыт штабной работы, он уже занимал должность начальника генштаба, и был на этом поприще далеко не худшим.

— Хм... — премьер-министр покачал головой, обдумывая услышанное. И не услышанное. — Ну а в случае неудачи...

— Да, он может быть полезен и в случае неудачи.

— Думаешь, он согласится?

— Поль, — военный министр широко улыбнулся, — ты все время забываешь, что армия — это не правительство. Здесь нельзя отказаться. Тем более в военное время. Тем более, когда за тобой уже числятся грехи. Собственноручно подписать себе приговор? Нет, такую глупость он не сделает.

— Будем считать, что ты меня убедил. А кого ты планируешь поставить на место Бийота?

— Тут сложнее. Но есть у меня на примете один генерал. Латр де Тассиньи. Имеет опыт штабной работы, отлично показал себя во главе 14-ой пехотной дивизии. Пятьдесят два года. Молод, умен, храбр. Сослуживцы о нем отзываются только в положительном ключе.

— Молод? Пятьдесят два года. С каких пор пять десятков — это молодость.

— Ха! — Де Голль громко пристукнул кулаком по подлокотнику, — да по сравнению со всем нашим генералитетом времен Первой Мировой, де Тассиньи действительно молод.

— Вот оно что! — Рейно аж привстал от внезапно посетившей его мысли, — дело даже не в самом Гамелене. Ты просто собираешь выпроводить всех стариков на пенсию.

— Не буду спорить, — кивнул де Голль, — есть такая мысль. Ну давай на чистоту: ну что может накомандовать семидесятилетняя развалина. Будь она даже трижды опытной и четырежды заслуженной?

— А я? Мне уже шестьдесят два. Меня тоже на пенсию отправить собираешься? — Рейно с хитрым прищуром посмотрел на друга.

Де Голль окинул собеседника не менее хитрым взглядом:

— Да нет, думаю, еще годков десять ты протянешь.

Друзья громко рассмеялись.

— Предлагаю за это и выпить, — янтарная жидкость окончательно перекочевала из бутылки в бокалы.

Зима принесла воюющим сторонам долгожданную передышку. В конце Ноября столбик термометра опустился ниже отметки в ноль градусов, поставив перед военными дополнительный вопрос об обеспечении личного состава теплой одеждой, а технику соответствующими погоде горюче-смазочными материалами. Так или иначе, активность на Западном Фронте практически прекратилась. Солдаты активно закапывались в землю и утеплялись, готовясь к переменчивой французской зиме, когда снег и мороз может в любую минуту смениться оттепелью и дождем. Только артиллерия изредка перебрасывалась снарядами, не давая пехоте совсем уж впасть в спящее состояние. Чуть 'веселее' было в глубине континента, где франко-германский фронт проходил по укреплениям линии Мажино. В ноябре 1940-го года немцы переправили сюда первую из серии монструозных мортир Карл, под именем 'Адам'. Снаряды калибра в шестьсот миллиметров как раз предназначались для уничтожения французских укреплений и фортов.

Первый упавший на французской стороне снаряд вызвал тихую панику среди солдат и офицеров, оставив в земле воронку глубиной в пять и диаметром в пятнадцать метров. Однако низкая скорострельность — порядка четырех-пяти выстрелов в сутки — и еще более отвратительная точность — стрелять из этого орудия можно было только 'куда-то в сторону противника' — по сути, свели всю опасность мортиры к минимуму. Ну а никакая надежность — мортира ломалась после каждых нескольких выпущенных снарядов — сделали ее посмешищем, как среди немцев, так и среди союзников.До конца зимы 'Адам' и еще два его брата-близнеца переданных в армию чуть позже сделали в сумме около ста выстрелов. Нельзя сказать, что все они ушли 'в молоко'. Было разрушено несколько дотов, заметный урон получила инфраструктура в районе обстрела, сгорело несколько складов и даже одним 'золотым' попаданием был выведен из строя артиллерийский форт.

Еще хуже проявили себя тяжелые железнодорожные орудия. Не имея возможности маневрировать и будучи жестко привязанными к путям, эти монстры жестоко страдали от налетов вражеской штурмовой авиации. Так 694-ая артиллерийская батарея, состоящая из двух пушек модели 'Курц Бруно' была уничтожена вследствие авианалёта, не успев сделать и выстрела. Была ли это случайность или успех союзных разведок — неизвестно, однако событие это имело далеко идущие последствия. Узнавший об этом Гитлер, всегда трепетно относившийся к разного рода большим стальным игрушкам, устроил армейцам разнос, приказав использовать осадную артиллерию осторожнее.

Усиленные меры маскировки, частая смена позиций существенно снизили потери от вражеской авиации, но и область применения орудий существенно снизили. Однако, в целом, подсчет затрат, проведённый в последствии, показал, что игра даже близко не стоила свечей. Построить на те же деньги бомбардировщики и закидать врага бомбами было бы намного дешевле и эффективней.

Пока на суше царило затишье, акцент в боевых действиях сместился в небо и на море. В дни, когда погода позволяла, с аэродромов по обе стороны фронта поднимались десятки эскадрилий что бы сойтись в смертельной круговерти над линией фронта или вывалить смертоносный груз врагу на голову.

Воздушная мясорубка не прекращалась с ноября по март, когда стало окончательно ясно, что ни одна из сторон не может взять верх. Численное превосходство союзников немцы парировали более высокой выучкой экипажей и совершенством техники, разменивая в среднем два своих истребителя на три вражеских.

Чуть иначе дело обстояло в бомбардировочной авиации. Здесь преимущество было целиком на стороне союзников. При чем, как в количестве, так и в качестве. Основные бомбардировщики люфтваффе Ju-88 и He-111 несли две-три тонны бомб в зависимости от модификаций, то есть по британской классификации были в лучшем случае средними. В это же время сами англичане использовали машины 'пообъемнее'. Так, например, основной на конец 1940-го года британский тяжелый бомбардировщик 'Шорт Стирлинг' мог нести больше шести тонн бомбовой нагрузки. Аналогично поднимал появившийся на фронте после Нового Года 'Галифакс', а 'Ланкастер', принявший боевое крещение уже в начале марта мог в перегруз 'тащить' более десяти тонн!

Первые более-менее массовые налеты бомбардировочной авиации на немецкие тылы начались еще осенью в самый разгар 'Битвы за Бельгию'. Однако тогда, не будучи надлежащим образом подготовленными они особых проблем вермахту не доставили. Большая часть бомб попала по меткому выражению кого-то из офицеров RAF 'точно в землю'.

К концу ноября союзники смогли, наконец, нащупать более-менее работающую тактику: высота, скорость полета, выхода на цель и бомбардировки, плотность строя, массирование защитного огня и прочие мелочи, отличающие боеспособную армию от небоеспособной. Дополнительная подготовка штурманов позволила сократить количество провальных вылетов, когда самолеты просто не могли выйти на цель и сбрасывали бомбы куда придется. Пригодились, считавшиеся уж было совсем негодными двухмоторные истребители, способные сопровождать бомберов на всем продолжении полета. Впрочем, потери продолжали оставаться стабильно высокими. Особенно среди тех самых двухмоторных истребителей, не способных сражаться с 'эмилями' на равных.