Майор с капитаном вернулись в штаб, а старший лейтенант, перестроив свой взвод в колонну по три, повёл его к казарме. Остановив штрафников перед её дверями, он объявил, что они имеют полчаса свободного времени, после чего всем предстоит сдавать зачет по физподготовке, и скомандовал 'разойдись'.
Большая часть народа после этой команды проследовала в казарму — обустраивать быт. Да и погода особо не способствовала пешим прогулкам. Белецкий и Карлаш решили по рекомендации прапорщика использовать свободное время для похода в военторг. Всё-таки надо было приобрести предметы первой необходимости и для себя, и, чтобы вернуть должок выручившим их людям. После переклички штрафники-новобранцы получили через комм план расположения учебной роты, так что дорогу к магазину военторга нашли без труда.
Но на полдороге до магазина их внимание привлек золочёный купол местной часовни.
— Всегда удивлялся военным городкам, — заявил Егор, притормаживая. — Здания выкрашены в камуфляжные цвета, а бордюры у дорожек побелены, и купол вон, золотом блестит...
— Это всё мелочи. Вон, посмотри туда: Видишь во-о-он возле того ангара притулились мобильные ракетные установки ПКО. Что тут делают МОБИЛЬНЫЕ установки, если это остров? Где им маневрировать? И что вообще здесь делает ПКО? Долбанут по острову с орбиты, и всё...
— Ну, может быть, командование решило, что с Острова ракеты будут лететь до цели на какие-то доли секунды быстрее... — выдвинул свою версию Белецкий, — Кстати. Раз уж мы собирались за спасение свечку ставить в ближайшем храме, то вот он — ближайший... Зайдём?
— Да. Пожалуй, надо зайти. Господь Бог заслужил. Даже не по одной, а по две свечки с брата. На подлете сюда тоже ведь Косая рядом прошла... Мимо, Слава Богу...
И приятели дружно зашагали к часовне.
Первым, что бросилось Егору в глаза, когда они вошли внутрь, был богато украшенный алтарь. Наличие алтаря говорило о том, что в штрафбате возвели даже не часовню, а полноценный храм. В принципе, Егор не раз слыхал, что в местах лишения свободы (а штрафбат, как ни крути, как раз являлся одним из таких мест), многие ударяются в религию. Так что в таком ключе наличие здесь храма, а не часовни, было неудивительно. Так же не удивительно, но довольно-таки неожиданно было наличие в этом храме прапорщика Шелехова. Увидев этого уже успевшего зарекомендовать себя перед ними не с лучшей стороны бравого вояку, друзья нерешительно затоптались на пороге, не ожидая от случайной встречи ничего, кроме очередной порции неприятностей. К счастью, прапорщик не оправдал их мрачных ожиданий: не обращая на двух вошедших штрафников никакого внимания, он домолился у одной из икон, получил благословение стоящего рядом священника, и, сердечно с ним попрощавшись, направился к выходу. Проходя мимо Белецкого и Карлаша, Шелехов скосил на них взгляд, но ничего не сказал. Егору даже показалось, что в его глазах мелькнул огонёк одобрения.
Когда прапорщик покинул храм, друзья взяли из свечного ящика по две свечи, зажгли их и поставили в большой напольный подсвечник перед иконой Николая Чудотворца. Оба, перекрестившись, прочитали вполголоса заученную с детства молитву, а затем просто постояли молча, думая каждый о своём. Не то, чтобы они были сильно верующими... Сходить в церковь после того, как без потерь выбрался из серьезной передряги, поставить там свечку Святому Николаю, поблагодарить Бога за спасение было среди пилотов скорее суеверием, чем актом веры. Может быть, именно поэтому этот ритуал и выполнялся так неукоснительно. Не поблагодаришь Высшие Силы за спасение — в следующий раз ведь могут и не помочь.
Честно говоря, Егору было приятно приходить в храм и просто так, без причины. Возможно, это было связано с детскими воспоминаниями: Бабушка по материнской линии была истинно верующей, и часто водила внука в церковь. Ребенку нравилась торжественная и немного таинственная атмосфера храма, запах ладана, голоса певчих, и слова молитв. С икон и настенных росписей на него смотрели суровые, но добрые лики святых. Детская вера маленького мальчика была искренней и светлой. Потом, взрослея, общаясь с другими людьми, и получая всё больше и больше знаний, молодой человек изменил свое отношение к религии на модное сейчас среди дворянства снисходительно-скептическое. 'Мол, это религия для невежественных простолюдинов, но мы-то с вами знаем...'. Но на где-то уровне подсознания у Егора сохранилась детская психологическая установка, и сейчас, как и обычно в стенах храма, он впервые за время с оглашения приговора немного расслабился и отвлёкся от гложущих его мрачных мыслей.
Священник не стал подходить к молящимся, но и далеко не отходил, чтобы в случае надобности те могли обратиться к нему за благословением и утешением. Утешение новым штрафникам не понадобилось, а вот благословения они попросили, и, получив его, заученно поблагодарили Святого Отца, и покинули пределы храма.
Едва выйдя на улицу, Сашка весело обратился к другу:
— Похоже, мы с тобой получили 'плюсики' в глазах этого прапорюги.
— Ага, господин Шелехов явно решил, что мы — такие же, как он. Пришли в церковь зарабатывать эти самые 'плюсики' перед начальством.
— Ну, в чём-то он прав. Сегодня-то мы заскочили 'отдать должок', а завтра зайдём и 'для галочки'. Сам знаешь — будь ты хоть трижды героем: не будешь регулярно посещать храм — повышения по службе не жди...
— Это да, — согласился с приятелем Егор, — Вот только сдаётся мне, что наш доблестный прапорщик Шелехов пороху не нюхал, а офицерам завидует, или обидел его кто из нас... Из них. Оттого и срывает на нас свою злость, хотя бы и на бывших... А повышение при его 'боевых заслугах' вряд ли светит, сколько в церкви не молись.
— В Армии — да. А на гражданке ему эти 'галочки' очень пригодятся. Военную службу он отслужит, частые посещения церкви тоже на счётчик капают. Значит — в ряды низшей власти пробиться сможет. Там таких много... Вместе с женщинами небольшими городками и селами управляют.
За такими разговорами друзья добрались до магазина военторга. Здесь они долго не задержались: затребовав электронный каталог товаров, и сделав по нему заказ, они уже через пять минут получили то, что заказывали, и отправились со своими покупками в казарму. Деньги были списаны с их счётов автоматически: наличные в Империи можно было увидеть только в музеях. Все пользовались безналичным расчётом через встроенные в коммы кредитно-расчетные карты. Поскольку комм с такой картой был у каждого гражданина, естественно, что никаких касс в магазинах не наблюдалось за ненадобностью. В принципе, после того, как Егор с Александром получили допуск к коммуникационной системе штрафбата, они могли бы и вообще не ходить в магазин: Получить каталог и заказать по нему товар можно было в любом месте, хоть в той же казарме. То же самое и с оплатой. А сам товар могли доставить покупателю имеющиеся здесь, как и в любом нормальном магазине, роботы-курьеры. Но после долгого пребывания в четырёх стенах друзьям захотелось побыть на открытом пространстве. Да и осмотреться на новом месте не мешало. Электронные карты электронными картами, а визуальное знакомство с местностью тоже не помешает...
В общем, приятели совместили приятное с полезным. И вернулись в казарму с несколько поднявшимся по сравнению с последним временем настроением.
Успели они почти впритык. Через пять минут после того, как Белецкий с Карлашем зашли в расположение своего взвода, появился старший лейтенант, и скомандовал построение. Друзья даже не успели отдать фон Стиглицу и оказавшемуся обладателем замечательной фамилии Похмелов Толстяку купленные в магазине вещи.
Когда штрафники построились, комвзвода сообщил, что взвод будет разбит на пять отделений. Постоянных командиров отделений назначать не предполагалось, по крайней мере в первое время. Бойцы отделения должны были командовать своими товарищами по очереди. Штатное расписание и график командования тут же были сброшены штрафникам вместе с правилами внутреннего распорядка. В отделении Егора, кроме его самого, оказались знакомые всё лица: во-первых: Сашка Карлаш, каковому факту Егор очень обрадовался, во-вторых, 'Аристократ' фон Стиглиц, в третьих 'Толстяк' Похмелов (вот это обстоятельство совсем не радовало: У Егора были большие сомнения в физических кондициях нового сослуживца, и почему-то — и в его моральных качествах. Уж очень пронырливый вид был у Толстяка, и очень уж бегали его маленькие глазки). Замыкал список добродушный здоровяк Левинзон. Вот уж в чьей физической силе сомневаться не приходилось. Таким образом, в отделении Егора насчитывалось пять человек. Одного человека не хватало. Согласно графику сегодня командовал отделением Карлаш, что, судя по выражению его лица, отнюдь его не радовало.
О плане боевой подготовки старлей сказал только то, что он есть, и будет доводиться до личного состава однодневными порциями в начале каждого дня. Сама боевая подготовка, по словам Кособокова, должна была продлиться три недели на Земле, а потом ещё как минимум неделю в космосе, не считая стажировки на вполне реальном 'Змеееже'. Под конец комвзвода ещё раз напомнил своим подчинённым банальную истину, что их шансы на выживание в бою прямо пропорциональны от успехов в учёбе, и повёл взвод сдавать зачёты по ОФП.
Зачёты в учебке, Слава Богу, сдавались в тренажерном зале, а не, как уж начал было подозревать Егор, на открытой всем ветрам спортплощадке, расположенной за казармой. Тренажерный зал представлял собой помещение размером в две баскетбольные площадки, в котором стройными рядами стояли давно устаревшие и снятые с вооружения лёгкие скафандры модели 'Стриж'. С вооружения-то их сняли, но не списывали, а использовали в качестве тренажёров. Для этого никаких особых переделок не требовалось. Скафандр просто поднимался за пояс над полом с помощью специального подъёмника, а его программное обеспечение переписывалось так, чтобы псевдомускулы экзоскелета не помогали движениям находящегося внутри человека, а наоборот, создавали сопротивление. В итоге получался универсальный тренажёр, с помощью которого можно было работать с любой группой мышц, при этом непрерывно отслеживая изменения основных физиологических параметров организма.
Егор огляделся вокруг. Некоторые из находящихся в тренажерном зале скафов уже висели над полом, совершая нелепые с точки зрения непосвящённого человека движения. Осторожно обходя их вдоль стеночки, к замершему у входа второму взводу приближался невысокий сухопарый человек с капитанскими погонами. Походка у него была какая-то не военная, и даже не человеческая, а... Егор замешкался подбирая слово... Вот! Звериная! Штрафникам показалось, что к ним приближается готовый напасть или отпрыгнуть любой момент хищник. Когда офицер подошел к строю, комвзвода, доложив: 'Господин капитан! Второй взвод для сдачи зачёта по общефизической подготовке прибыл!', отошел в сторонку, а капитан ('Капитан Синицын. Инструктор' — прочитал Егор), мельком оглядев прибывшее пополнение, едва заметно скривился, и будничным тоном произнёс, указав на одну из шеренг скафандров:
— Ну что, бойцы? Вот эти скафандры — ваши. На всё время обучения за каждым будет закреплён персональный скаф. Сейчас, как и сказал ваш командир, вы сдадите зачёт по ОФП, совмещённый с небольшой тренировкой. Собственно говоря, это скорее не зачет, а вступительный экзамен. Мы должны понять, в какой форме каждый из вас, — (взгляд капитана задержался на Толстяке), — с тем, чтобы выработать для вас оптимальную программу тренировок. А теперь все в раздевалку и по местам.
Через пять минут Белецкий уже влазил в гостеприимно раскрытый скафандр. Оказавшись внутри, Егор дал скафу команду на переход в рабочее положение. Тот послушно закрылся, прогнал тестовую таблицу, и доложил о готовности. В ушах прозвучал голос инструктора: 'Начали!'
Всё вокруг окутал плотный серый туман. Егор, вытянув перед собой руки, двинулся вперёд, и, сделав несколько шагов, наткнулся на старую деревянную дверь. От слабого толчка кончиками пальцев дверь с лёгким скрипом отворилась, и Егор вышел в летнее утро. Рыжее солнце ещё не оторвалось от горизонта. В прозрачном голубом небе не было ни облачка. Деревья, растущие вдоль уходящей вдаль полевой дорожки, начинающейся у ног Егора, и стоявшие поодаль друг от друга особняки отбрасывали длинные тени. Лёгкий ветерок принёс с полей запах луговых цветов и свежескошенной травы. С веток растущих неподалёку кустов вспорхнула небольшая стайка воробьёв. 'Наверное, опять Мурзик вышел на охоту', — подумал Егор. Его домашний кот — всеобщий любимец, охотился на всё, что шевелится: начиная от мух и бабочек, и заканчивая птицами. Без его внимания оставались только рыбы и собаки. Первые — потому что он был не в ладах с их средой обитания, а от последних ему, как и всякому нормальному коту, приходилось спасаться бегством.
Насладиться пейзажем Егору, как обычно, не дали. За его спиной раздался возмущённый звонкий девичий голос:
— Нет, это ж надо! Опоздал, да ещё стоит тут, пялится вокруг, а на девушку никакого внимания!
Улыбнувшись, Егор обернулся. Так и есть. У края дорожки стояла Катерина — младшая дочка одного из соседей Белецких, у которого, кстати, Егор и тренировался. Одета она была в облегающее спортивное трико, позволявшее полностью оценить достоинства её фигуры. Оценить было что: фигура полностью соответствовала последним требованиям моды. Егор вздохнул. Модная в прошлом сезоне грудь третьего размера нравилась ему гораздо больше, чем вошедшая в моду с весны грудь размера второго. Но — против моды не попрёшь. Приходилось довольствоваться тем, что есть. Впрочем, это 'то, что есть' тоже выглядело довольно соблазнительно. Егор оглядел себя: он, как и девушка, был в лёгком тренировочном костюме. В свободном, естественно, а не в облегающем.
— Ну что, побежали? — Катька озорно блеснула глазами и отшвырнула в сторону полуощипанную ромашку.
— Давай, — согласился Егор. И ежедневная совместная утренняя пробежка началась.
Дорожка была достаточно широкая, чтобы два человека могли бежать по ней рядом. Сначала она шла под уклон. Бежать было легко. Да и Катя особо никуда не торопилась. Егор, как обычно, бежал чуть впереди, чтобы можно было время от времени оборачиваться, и видеть, как колышется на бегу грудь девушки, поддерживаемая только эластичным материалом трико. Та против военной хитрости своего спутника совсем не возражала. А какой девушке не приятно, когда её разглядывают с таким восторгом?
Когда дорожка спустилась в низину, и пошла горизонтально, Катя побежала быстрее. Егору тоже пришлось увеличить скорость. Мышцы уже разогрелись, и тело вышло на рабочий режим. Бежали молча. Любая попытка заговорить пресекалась Катькиным: 'Держи дыхание'.
Постепенно дорожка пошла вверх. Бежать стало чуть тяжелее. Постепенно подъём становился всё круче и круче. Дорожка сузилась. Теперь бежать рядом стало невозможно. Спутница Егора поднажала, и вырвалась вперёд. Теперь у него перед глазами мотались из стороны в строну её собранные в пучок волосы — на этой неделе цвета вороного крыла, а если опустить взгляд пониже, можно было наблюдать соблазнительные упругие ягодицы. Но этим наблюдениям сильно мешал заливающий глаза пот. Несмотря на то, что бежали теперь в гору, грунт под ногами становился всё мягче, увеличивая сопротивление движению. Приходилось напрягать все силы, чтобы не отстать позорно от без видимых признаков усталости сверкающей впереди пятками девушки. Время от времени Катерина бросало через плечо своё вечное 'Держи дыхание'.
