Вопреки Узы (полуфабрикат)

— Стой! Почему ты мне всё это рассказываешь? Тебе же нельзя вмешиваться напрямую.

Вестник тяжело взглянул на него.

— Потому что я хочу, чтобы вы были вместе, — весомо, словно роняя слова, ответил божок. — Ты даже не представляешь себе, насколько Лок сейчас важен для дела СС и баланса сил в Альянсе. А ты — его самое уязвимое место. Лок это знает и потому молчал, надеясь, что ты примешь вашу связь как должное. Это не только из-за любви к тебе, но и из чувства долга. Болезнь смешала все его планы и расчёты, а теперь вы оба мучаетесь. И... он оттягивает на себя изрядную часть твоей доли не только из-за зачатков Дара. Он заключил со мной сделку, согласно которой добровольно принял на себя этот груз. И поэтому его время кончится раньше, чем твоё. Пока ещё он держится, но до Нового Года может и не дожить. Чудо, если до собственного дня рождения дотянет... Причём держится исключительно за счёт силы воли. Плачет, мучается, но держится. И, знаешь... Иногда мне кажется, что ты действительно его недостоин. — Помолчав, Галактион добавил: — Только что я снова пошёл на должностное преступление, и после того, как обрету свободу, мне за это знатно прилетит. Я не должен говорить тебе это, чтобы не коверкать общую картину. Вы должны принимать решение, не отвлекаясь на посторонние вещи, оценки и мнения. Должны думать только о себе. Но я не мог иначе. Всё слишком серьёзно.

И Вестник исчез. Марк постоял под сосной, резко развернулся и помчался за Локом. Искать долго не пришлось. Парочка нашлась на стрельбище, и бреанец замер, будто к земле прирос, отказываясь верить тому, что видит. Лорэлл притиснула его любимого мужа к стенду с мишенями и страстно целовала в губы. Сам аналитик тоже времени зря не терял, вцепившись в её крутые бёдра. Со сторожевой вышки за ними наблюдал дежурный и усмехался... Вдруг Лок вздрогнул, оттолкнул девушку и стремглав куда-то умчался.

Марк бессильно прислонился к столбу. Значит, не поддастся? Ага, как же... Болтун вселенский... Провокатор... Переживает за баланс? "Да пошёл ты!!!"

"Идиот," прозвучал в голове голос Вестника.

Перед отбоем Марк посмотрел на девятую койку. Та была пуста — Лок всё ещё где-то бродил по лагерю. На ужине его тоже не было. Может, присматривается к будущим испытаниям, может снова обжимается с той девчонкой, может, обсуждает что-то с командованием... Вдруг откуда-то издалека прилетел нечеловеческий вопль, больше похожий на рёв раненого зверя.

— Что это? — подскочил Эрик, прислушиваясь.

— Понятия не имею, — пожал плечами Рэй, зашивая свою тренировочную футболку. — Может, браконьеры кого-то подстрелили?

— Так ведь здесь ничего ценного не водится, — заметил кто-то. — Вот, снова! Слышали?

В казарму заглянул Комбат, бросил короткий взгляд на Эрика, скользнул по Брэзелу...

— А Лок где?

— Не знаю... — растерялся Эрик. — Я его с обеда не видел.

— Марк? — Командир перевёл суровый взгляд на парня.

— Я тоже не видел, — буркнул тот, отворачиваясь.

— Куда подевался? Всё уже обошёл — нигде нет...

Марк было встревожился, но тут же вспомнил целующуюся парочку и задавил тревогу. "Да какая мне разница?! Ну нах...й..." Марк уткнулся в подушку и вскоре заснул. Впервые абсолютно спокойно и крепко.

Лок корчился на траве от адской боли, охватившей всё тело. Ломота, выкручивавшая кости и мышцы во время болезни, теперь казалась детской забавой. Смерть от болевого шока ему не грозила, ведь боль не была вызвана физиологическими причинами или внешними факторами. Выбраться за пределы лагеря было просто, а вот уйти подальше... Тащился на одном упрямстве, нашёл место поглуше, рухнул на землю и закричал. Этот самый вопль и услышали в казарме.

Терпеть сжигавшую его связь было адски сложно. Только солидный опыт по самоконтролю кое-как помогал держать на лице самое невозмутимое выражение, а всё остальное Лок выплёскивал в работу и не только. Он перепробовал всё, что только мог, но боль не становилась слабее. С течением времени мутант приспособился к ней, научился перенаправлять и во время секса со своей куклой старался абстрагироваться по максимуму, чтобы не думать о том, что рядом не любимый муж, а всего лишь бионический манекен. Это приносило какое-то облегчение, но только тогда, когда он изводил себя почти до потери пульса и боли в опустошённых яйцах, после чего долго отмокал в прохладной ванне или стоял под душем. Хорошо ещё, что спать не надо, а то наверняка бы случайно утонул!

Само собой, что подобная обстановка в квартире не могла не отразиться на его питомцах. Видя, как, несмотря на его старания, начинают подвядать цветы, как медленно идут прахом десятилетние труды, Лок только вздыхал. Цветов было жалко. И только неугомонная лавения продолжала благоденствовать, как будто ничего не случилось. Заинтересовавшись этим странным явлением, Лок порыскал в сети и нашёл статью, на которую раньше не натыкался, хотя, взращивая добытый с огромным трудом листик с черешком, перелопатил все цветоводческие сайты и форумы. В статье неизвестный энтузиаст писал, что лавения — очень "психологический" цветок, может считаться условно разумной, исключительно чувствительна к эмоциям людей и энергетическим полям. Города буквально пронизаны искусственным излучением, потому лавению так трудно вырастить в квартире и так просто на даче, где городская суета не задавливает естественный фон. Так вот почему его питомица никак не реагирует на его страдания — он, несущий в себе задатки менталиста, с такой заботой и любовью за ней ухаживал, что между ним и цветком сформировалась эмоциональная связь, и лавения впитывает часть его боли, трансформирует и подпитывает своими эманациями другие цветы, чтобы не погибли окончательно. Если то, что написал этот странный цветовод, правда, то лавения ещё и сама выбирает себе хозяина. Прочитав эту статью, Лок забрался на постель с ногами, коснулся плетей, заговорил со своей питомицей... и та откликнулась на его слова. Плети отцепились от шпалер и ласково обвились вокруг его плеч, легонько потираясь листьями о лицо. От лавении исходило настоящее душевное тепло, сочувствие и искренняя любовь.

Лок с трудом перевернулся на спину и перевёл сбитое дыхание. Горло болело после очередного вскрика. Только бы не сорвать связки... С ближайших деревьев дождём начала осыпаться сухая листва. Откуда-то на землю рухнула мёртвая птица. Лок вяло повернул голову, с сожалением посмотрел на встопорщенные бурые перья и через силу заставил себя встать. Тело ещё не пришло в норму после такого экстремального выплеска. Этот способ приведения себя в норму Лок опробовал не так давно в пустом доме Грязного квартала по соседству с тем, где жила их община — забрёл случайно, слоняясь ночью по улицам. Помогло, но на его вопли едва не сбежались, дрожа от страха, все окрестные бомжи и патрульные. Стены выбранной им захламлённой комнаты пошли трещинами... Наверняка вскоре появится новая городская легенда.

Лок нащупал рядом с собой флягу, трясущимися руками открутил пробку и начал осторожно пить, чтобы не поперхнуться. Теперь надо посидеть, отдохнуть, потом можно будет возвращаться в лагерь.

Сидеть пришлось почти до рассвета. Добравшись до стены, Лок оглядел все сторожевые вышки, нашёл место, где часовой начал клевать носом, разбежался, взлетел по стене, вцепился в заострённые верхушки брёвен и перемахнул на ту сторону. От Комбата, конечно, влетит за самоволку, но зато на ближайшие две недели можно чуть расслабиться, пока не накопится новая порция боли. Прокрался в казарму, разулся и осторожно лёг. Посмотрел в сторону койки, на которой спал Марк... и отвернулся. Скрипнула чья-то койка, кто-то вздохнул во сне. Лок вытянулся на своей постели и закрыл глаза. До подъёма можно просто полежать.

— Ты чем думал? Так трудно было предупредить? Я весь лагерь трижды прочесал!

— Простите, сэр... но мне было не до того, — тихо и слегка хрипло ответил Лок.

— А сейчас как себя чувствуешь? — уже заботливо спросил командир.

— Лучше. В ближайшие пару недель можно не беспокоиться.

— Уверен? Может, всё-таки наехать на этого обормота как следует?..

— Не стоит. Пусть всё идёт как идёт.

Марк замер перед дверью санузла, услышав знакомые голоса.

— Ладно, дело твоё... На завтрак пойдёшь?

— Конечно. Ещё приказы будут?

— Нет... да и не приказ это был. А чего хрипишь? Или мне кажется?

— Не кажется. Это побочный эффект. Скоро пройдёт, надо только горло поберечь.

— Так это ты кричал... Неужели всё так плохо?

— Я всё рассчитал. До выезда к базе мне понадобится снова это сделать, потом операция, а до дома я дотерплю.

— Тебе же всё хуже... Может, обратиться в Институт?

— Не помогут — близнецы и Карлос меня туда уже таскали. Менталисты и биоэнергетики попытались хотя бы заблокировать канал связи на время, но ничего не вышло. Он слишком плотный и будет сохраняться до тех пор, пока связь не перегорит полностью. Там явно что-то нерядовое, и моя сделка с Вестником тут ни при чём — она только внесла кое-какие корректировки. Придётся терпеть. В конце концов, во всём этом виноват я сам.

— Близнецы говорят, что ты большую часть того, что предназначается на двоих, перетягиваешь на себя. А это для тебя не слишком опасно?

— Я ещё долго могу работать...

— А жить? Жаль будет, если я потеряю такого хорошего работника слишком быстро.

— Меня надолго хватит. До Нового Года как-нибудь продержусь, а там будет видно.

— До Нового Года пять лун осталось, а до твоего дня рождения и того меньше... Отметить хотя бы успеем? Всё-таки двадцать один год — дата особая.

— Давайте об этом после поговорим, сэр?

— Потом так потом. Умывайся, брейся и выходи на построение. Осталось меньше часа.

— Есть, сэр.

Комбат вышел в коридор и тут же наткнулся на Брэзела. Лицо командира нахмурилось.

— А ты чего тут делаешь?

— То же, что и все.

Комбат молча посверлил его тяжёлым взглядом, но ничего не сказал и пошёл дальше.

Лок, фыркая, умывался над раковиной. Он был в одних джинсах и босиком. Надо же, как он похудел... Не так, конечно, как во время болезни, но ощутимо. Ещё немного — и рёбра торчать будут, как прутья корзины. На бортике висело полотенце, на полотенце лежали очки, коробочка с мылом, тюбик зубной пасты, зубная щётка и бритва. Отросшую чёлку удерживал тонкий пластиковый ободок "под металл". Длинные волосы заплетены в небрежную косу, перетянутую каким-то шнурком. Отражение мужа в зеркале он наверняка заметил, но ничем этого не выдал.

— Ты где всю ночь шлялся? — рыкнул бреанец.

— А тебе не всё равно? — Лок взялся за мыло, намылил руки посильнее и начал размазывать пену по щекам и подбородку. Щетина у него была редкая и тонкая, смотрелась плохо, и потому парень брился особенно тщательно. Марк не раз это наблюдал.

— Вообще-то мне плевать, но тебя Комбат искал...

— Я уже за это получил, не переживай.

— Я и не переживаю!

— Тогда зачем спрашивал?..

— О, вы разговаривать начали! — В санузел вошёл Эрик, держа в руках своё добро. — Лок, ты что, пену для бритья не взял? Возьми мою...

— Не надо, я всегда с мылом бреюсь. — Лок сполоснул руки, надел очки и взялся за бритву. — Но за предложение спасибо.

— А куда ты вчера пропал? Тебя Лорэлл спрашивала...

— Осматривался. Наверно, разминулись. А что ей было нужно?

— По-моему, она на тебя запала. — Эрик лукаво подмигнул другу. — Она твоим школьным друзьям весь вечер покоя не давала своими расспросами.

— Зря.

— Почему? Хорошая вроде девчонка... Или тебя её рост и комплекция смущают?

— Ничего меня не смущает, просто не хочу ни с кем близко знакомиться.

— Странно, — не удержался от колкости Марк. — Когда ты с ней лизался, тебя это не волновало.

— Она сама меня зажала. Я не просил. — Лок сполоснул бритву.

— А чего тогда за задницу её мацал?

— Давно у окулиста был? Сходи, когда вернёмся.

— Я, в отличие от некоторых, не слепой!

— Да ну?

— Вы что, всё-таки ругаетесь? — насторожился Эрик.

— Да, ругаемся. — Лок осмотрел своё лицо в зеркале, пару раз ещё провёл бритвой, сполоснул под краном, снял очки, смыл остатки пены и взялся за зубную щётку. — Давно пора. Для разнообразия.

Марк едва не задохнулся. Рассчитывая уколоть мужа побольнее, он понял, что этот раунд остался за Локом. Пробить его спокойствие не удалось. А ведь действительно немного хрипит... Что он делал такого, что едва горло не сорвал?

Почистив зубы и тщательно прополоскав рот, Лок снова умылся, вытерся, надел очки, собрал свои вещи и вышел.

— Марк... что у вас всё-таки случилось? — осторожно спросил Эрик.

— Ничего.

— Хорошенькое "ничего"...

— А ты что, самый любопытный? — огрызнулся Брэзел, едва не порезавшись бритвой.

— Так все головы ломают. Вы же как братья-близнецы ходили! Ты вокруг Лока то и дело круги наворачивал, помогал везде, где мог... даже спас от маньяка. А как домой вернулись, вас будто подменили. Ты что-то не то ему сделал?

— Ничего такого, что он мог бы расценить как покушение на свою драгоценную особу, — ядовито ответил Марк.

— Тогда почему вы начали друг от друга шарахаться?

— Спроси у него сам.

— Спрашивал. Молчит.

— Мне тоже сказать нечего. Всё, допрос окончен?

Марк добрился, быстренько почистил зубы, и, вытираясь на ходу, пошёл одеваться. Возле коек замер, поскольку Лок стоял в одних трусах и сосредоточенно натягивал свежую футболку. От того, как он выгибается и топчется на месте, в глазах потемнело от желания. Вот он потянулся за шортами... начал надевать...

Новая вспышка огня заставила скрипнуть зубами и отвернуться. Нет, хватит... забудь... всё кончено...

— Итак, всем слушать сюда! Вы сюда не загорать приехали, а работать в поте лица. И с вас этот пот в десять ручьёв сгонять буду я. — Главный инструктор прошёлся вдоль ряда выстроившихся "чекистов". Строй не выглядел однообразным, поскольку специальной формы на тренировки не требовалось. По росту тоже никого не строили: знакомые встали со знакомыми, коллеги — с коллегами, друзья — с друзьями... Марка от Лока отделял Эрик, всё ещё с подозрением косившийся то на того то на другого. — Посмотрю, на что вы годитесь. И учтите: если кто-то из вас хоть один раз покажет свой гонор — вылетит в два счёта! У нас резерв на такой случай предусмотрен. Операция, к которой мы готовимся, будет требовать от вас особой слаженности действий, чёткости выполнения приказов и всего прочего. Понятно, что в случае чего действовать придётся по обстановке, но откровенная самодеятельность под запретом. Надеюсь, это всем понятно? И мне плевать, Мастера вы или любители. Всех будут оценивать с нуля.

На следующий день, двадцать восьмого числа, всех подняли ни свет ни заря, едва дали умыться, одеться и выгнали на тренировочную площадку. Пройдясь по списку — при этом он внимательно вглядывался в каждое полусонное или зевающее лицо, особо всмотрелся в самых проснувшихся — инструктор дал команду описать восемь кругов по дорожке вдоль забора. После того, как проснувшиеся до конца "чекисты" таким образом размялись, их разделили на группы и развели по разным полигонам до самого завтрака. Одни занимались на снарядах, другие стреляли, третьи бегали по полосе препятствий... По какому принципу разделяли на эти самые группы, никто так и не понял. После завтрака — каша-размазня, кусок хлеба и стакан с чаем — всех снова погнали на полигон, но на этот раз поменяли площадками. После обеда снова произвели перемещение... Перед ужином уже тяжело дышащих парней и девчат согнали на подобие арены и начали вызывать парами — для поединков. Каждый длился по две минуты.