Утопическая реальность

А эта программа требовала колоссальных ресурсов. Ведь кроме производства самих Жар-птиц, развернулись работы по возведению второй стапели. Население Тургояка многократно увеличилось, перевалив за триста тысяч человек. Все общежития были переполнены и даже недавно возведённые корпуса пятой школы, теперь использовались для проживания привлечённых специалистов. Город из тихого, заселённого в основном научными работниками и членами их семей посёлка, превратился в клокочущую скороварку, выпускающую из себя пар в виде конфликтов между старыми жителями и недавно прибывшими. Невероятная вещь в городе стали случаться драки, появились алкаши и наркопритоны, открылось несколько злачных заведений. Одним словом город стал напоминать поселение дикого запада Америки, во времена золотой лихорадки. И это несмотря на то, что Тургояк был закрытым городом, и чтобы жить в нём, нужно было пройти ряд проверок по линии МВД и ФСБ. Казалось бы, в таком месте легко навести порядок — силовых структур море, пустил патрули, пересажал самых буйных и наглых и станет опять тишь и благодать. Я, как президент корпорации и член Совбеза, запретил наводить порядок силовыми методами — хотя элементы бардака меня конечно раздражали. Но разрушить, тот дух свободы, конкуренции, надежды вырваться в лучшую жизнь, которая воцарилась в головах жителей Тургояка, я боялся больше всего. Пускай у местных чиновников и возникают трудности и проблемы, пускай жалуются некоторые жители на бардак и нарушения их права на спокойную жизнь, но зато город полон энергии и стремления развиваться.

С детства меня преследовал кошмар оказаться в таком месте, в котором побывал когда-то с отцом. Это было во времена СССР, а побывал я всего лишь в одном крупном и важном Госучреждении. В воспоминаниях остались, как мы празднично одетые, с шумной городской улицы, прошли в большой каменный дом, и попали в царство тишины и покоя, вход в который охраняли два здоровых лба в милицейской форме. Казалось бы, ничего особенного в том доме не было, широкие коридоры, застеленные ковровыми дорожками, громадные дубовые двери, и тишина... . В голове после нахождения в этом доме пять минут, сформировалась мысль, что за этими полированными дверьми, так похожими на крышки дорогих гробов, стоят мертвецы с косами, поэтому везде и стоит такая тишина. Это впечатление только усилило появление человека в чёрном костюме. Он шёл по краю ковровой дорожки тоже бесшумно — как будто крался. Схватив отца за край пиджака, я разрыдался, и это был первый и единственный раз в жизни. Тогда моя истерика произвела на отца удивительное впечатление — он повёл себя не так как обычно, когда я капризничал. Вместо того чтобы дать подзатыльник, батя наклонился и шёпотом начал уговаривать, чтобы я вёл себя прилично, а когда это не получилось, схватил за руку и потащил обратно к выходу. Уже на улице надавал подзатыльников, наорав, приказал сидеть на лавочке и никуда от неё не отходить, после этого убежал обратно в этот страшный каменный дом. На улице было хорошо пускай и непривычно, но вскоре нашёлся друг, мама которого сидела на соседней лавочке. Жизнь начала бить ключом, а в подкорке отложилось, что тишина и идеальный порядок, означает мертвецов и смерть.

Потом, когда ту эпоху начали называть временем застоя, я стал уже взрослым и, основываясь на своих детских впечатлениях, мог представлять, что это было такое. Казалось бы, был порядок, по крайней мере видимость его, было тихо, впечатление такое как будто все довольны своей жизнью, но это спокойствие, внешнее благолепие, было похоже на кладбище — идея умерла, осталось только животное желание набить себе брюхо и поудобней устроится в самый красивый, навороченный крутыми прибамбасами гроб. Люди, которые рулили страной в годы заката социализма, совсем потеряли связь с реальностью. Старческие мозги уже совсем окостенели, а немощным членам требовался покой. Конечно, была попытка омолодить верхний эшелон власти, но она провалилась. Лень и инертность уже овладела большинством управленческих кадров, и дёргаться внедряя что-то новое, совершенно не хотелось. Казалось бы беспричинный распад великой страны, детский мозг связал с тем мёртвым спокойствием которое было в большом сером доме. Когда я вырос и стал мыслить логично, то сформулировал это детское впечатление — власти просто напросто отгородились от шумных, беспокойных улиц кордоном и там, в тиши кабинетов решали, казалось бы, архиважные проблемы. Но это для них они казались архиважные, а для жизни эти дутые вопросы не стоили даже выеденного яйца. Людьми надо было тогда заниматься, а не великими стройками. Видно же было, что народ желает хорошо жить, здесь и сейчас, а не рвать жилы ради светлого коммунистического завтра. Перенапрягся уже, выиграв великую войну, и настрадался, восстанавливая хозяйство после колоссальных разрушений.

Вывод из всех этих впечатлений и душевных терзаний, получился один — нация устала после череды грандиозных свершений и искусственным введением себя в коматозное состояние пытается выжить. Потеряла она самых энергичных и рисковых представителей. Умные и осторожные конечно сохранились, но без буйных, оставаться собой в современном мире, было очень проблематично. Что же делать? Вот, наверное, из этого вопроса и сформировалась идея искусственно воссоздавать цвет нации. По крайней мере, здоровых и деятельных ребят. А уж на них и ляжет вся остальная работа по возрождению и выходу из коматозного состояния.

Когда ещё под Смоленском, мы с друзьями обсуждали, куда направим такую уйму деньжищь, которые получим продав найденные сокровища, то я с пеной у рта доказывал, что нужно направлять всё в человеческий капитал. В общем-то, все были согласны, что даденные проведением средства следует направить на возрождение страны, но вот только методы, каждый отстаивал свои. У Ивана вся концепция развития упиралась в отсталость наших технологий и значит, чтобы сделать рывок, нужно поднимать их. Весь упор на науку и технику — вот его кредо. Парня я сломал всего лишь одним примером:

— Ван, что ты зациклился на всяких там гаджетах и ноу-хау, мы же всё это проходили. Вспомни Советский Союз — там всяких ноу-хау было море, вот только внедрить их в повседневную жизнь та система так и не смогла. Капиталисты смогли, а мы нет — вопрос почему? Да всё из-за обычных людей! Народу было по барабану всякие там научные достижения. Чтобы их внедрить, нужно было много работать, недосыпать, рвать жилы на производстве, а это возможно, если тебя со всех сторон подпирают конкуренты. А у нас этого не было, так что тогда напрягаться? Вот и не напрягались, только в одном направлении рвали жилы, это для обороны. Все силы туда направили, а народу вкусно кушать и красиво одеваться хотелось, ну естественно и зрелищ. Вот этим буржуины нас и взяли. И сейчас возьмут, так как люди продолжают хотеть вкусно кушать красиво одеваться и при этом особо не напрягаясь. Нахрен им твои ударные стройки и великие свершения, если для этого придётся пожертвовать своим здоровьем и свободным временем. Кадры нужны специфические, чтобы внедрять разные там новации. Кровно заинтересованы должны быть руководители даже низшего звена, чтобы дело шло. И не наскоком должна быть эта заинтересованность, а постоянная — жить должны этим люди. Где таких взять? На Западе целый слой таких людей сформировала конкуренция. У нас во времена СССР, тоже пытались воспитать народ при помощи коммунистической идеологии. Какая модель оказалась более успешной, мы теперь знаем. Пока нация не была обескровлена (революцией, коллективизмом, ВОВ) мы держали удар, а как только перестали бороться, так сразу и поплыли. Упёртых, романтиков и просто здоровых физически и психически людей, выбила эра великих свершений. По большому счёту, нам осталось обтекать и копить силы, чтобы выжить в этом жестоком мире. Или пойти наперекор истории и взяться исправлять эту вселенскую несправедливость. Не иначе, сокровища, которые мы нашли это знак свыше, что именно нашими руками Бог хочет восстановить угасающую нацию.

— Что получается мы Богом избранные, — ехидно воскликнул Саша, — что-то я не вижу здесь святых или хотя бы, на худой конец блаженных?

Иван на эти слова громко захохотал, а Витек периодически подхихикивая начал ёрничать:

— Шурикан, да ты литру на грудь прими, сразу же блаженным станешь, а любой из нас тебе святым покажется, если с утра стаканчик рассола подаст.

Серьёзным оставался только я, хотя и хотелось колко подшутить над ехидствующим Саней. Но превращать этот судьбоносный разговор в балаган было нельзя. Поэтому затолкав куда подальше свою амбицию самого остроумного в нашей компании, я тоном проповедника, произнёс:

Вы что не понимаете, что не просто так нам достались эти марки и картины? Вспомните ту ночь в Москве перед защитой дипломов? Мы же вместо того чтобы зубрить материалы начали мечтать о том как нам изменить эту долбанную действительность. Как хорошо бы иметь в распоряжении целый корпус янычар — умных преданных, здоровых ребят. Каких мы дел бы натворили — Петру-1 такое бы не приснилось. И путь достижения цели мы тогда разработали — как получить и воспитать таких людей в наших реалиях. Только как обычно у плохих танцоров, что-то нам мешало, а именно отсутствие финансирования. Так вот, Бог наверное услышал эти споры, идея ему понравилась и он ниспослал нам поездку на поля былых сражений и находку партизанского блиндажа, набитого сокровищами. Больше чем уверен, что если мы скрысятничаем или направим полученные деньги не на создание корпуса янычар, то не пойдут они нам впрок. Или сопьёмся где-нибудь на Багамах или эти деньги перехватят слуги дьявола. У них система отработана, всё бабло спустят на развращение народа.

Как не странно, моя в общем-то пафосная и напыщенная речь, не вызвала града насмешек и издевательских шуточек. Мистика она заразна, и цепляет человека без всяких обоснованных доказательств и долгого убеждения. Конечно, если он в этой теме, и недоумевает, по какой причине ему так повезло (или наоборот не повезло). Случайность то она случайность, но каждый человек в глубине души думает, что не обошлось без промысла Божьего. Особенно если это касается жизни или смерти. В нашем случае, это тоже был вопрос жизни или смерти — слишком ценны были сокровища, по довольно дилетантским прикидкам Виктора, нынешняя стоимость коллекции марок превышала миллиард долларов, а кроме этих маленьких фитюлек, были ещё и старинные картины известных мастеров живописи. Новости по зомбоящику, все смотрели, а там часто поминали того же Рембранта, картины которого уходили на аукционах, за десятки и даже сотни миллионов долларов. А в одном из рулонов, обмотанного мягкой тканью, было три картины этого мастера. Даже за одну такую картину, могли удавить нас всех как кутят, и пискнуть бы не успели. Народ всё это прекрасно осознавал и если бы даже не внутреннее убеждение пустить все полученные средства на благие цели, то эти нежданно свалившиеся сокровища, страшно использовать на свои корыстные цели. А вот потратить бешеные деньги на благо страны, это было не страшно, тут включалась генетическая память — пропадать так с музыкой. Можно было рискнуть жизнью, тем более, если всё это дело окутано мистикой и высшие силы как бы толкают на выполнение обсуждаемых нами ранее идей. Поэтому особых возражений не было — разговор и дальнейшие споры вызвало только методы воплощения этой необычной идеи по восполнению нации генетически здоровыми людьми. Так что вот во что вылились мои детские впечатления.

Год жизни в качестве члена Совбеза, был труден, беспросветные нервотрёпки, лишь изредка сменялись солнечными пятнами настоящей жизни. Такими свершениями, как празднование пуска последней очереди стапеля по производству Жар-птиц. Но и этот праздник был недолгим — проблем с комплектацией новых аппаратов только прибавилось. Вся эта суета, ответственность и дикое нервное напряжение, наверняка бы доконали меня но, больше половины нагрузки, принял на свои плечи молодой помощник президента корпорации — Лёня Пантелеев. И как практически все работники нынешнего управленческого аппарата, он был бывшим воспитанником детского дома, который курировала корпорация. Да, так вот получалось, что именно бывшие сироты были более приспособлены к реалиям жизни, чем выпускники кадетского училища. В отличие от здоровяков кадетов, эти молодые люди и девушки не блистали здоровьем и физической силой, но были хитрые изворотливые и умные люди. Конечно не все, но процентов тридцать из них могли, как говорится, без мыла влезть куда хочешь. И влезали, в основном конечно в органы власти и это было на пользу корпорации. Ведь пускай эти бывшие воспитанники детского дома заботились в первую очередь о своём благополучии, но в их сердце было табу — ни в коем случае нельзя жить нанося вред корпорации и родине. Два этих понятия для них были практически синонимы, и в этом была большая заслуга воспитателей, которых в этот конкретный детский дом подбирала кадровая служба корпорации. Наверно из-за того, что в детском доме воспитывались как мальчики так и девочки, которые в процессе учёбы постоянно контактировали между собой, характер у выпускников мужского пола был намного мягче чем у закончивших кадетское училище. Может быть, и из-за этого детдомовцы были более гибкие и уступчивые. Если в кадетской школе царил дух физической силы, верности данному слову и мужской дружбы, то в детском доме, главное, было выделится чем-нибудь из общей массы, блеснуть перед девочками своим умом, ну по крайней мере оказаться впереди по успеваемости или в какой-нибудь сфере общественной жизни, а это иногда достигалось не мозгами а расчётливостью, бывало и хитростью. Одним словом, воспитанные в детском доме, были более приспособлены, для современной жизни, чем выпускники кадетского училища. Учредители корпорации внимательно наблюдали за карьерами выпускников, анализировали и спорили — как же лучше организовать процесс формирования личностей? С одной стороны в том обществе, которое было уже сформировано в стране, более успешными и эффективными будут прошедшие школу детского дома, а с другой стороны, по мнению большинства членов попечительского совета, нынешнее общество шло в тупик. А чтобы его пробить, одной гибкости, хитрости и ума, мало — требовалась твёрдость, фанатическая преданность делу, нечеловеческая работоспособность и здоровье. А этими качествами в полной мере обладали выпускники кадетской школы. Вот и было решено, основное финансирование направлять на развитие кадетского училища — открывать новые филиалы, производить дополнительные наборы суррогатных матерей, улучшать качество преподавательского состава. Конечно, курировать Шумихинский детский дом, корпорация не перестала — продолжалось финансирование и подбор кадров, соответствующий стандартам кадетской школы. Но филиалы было решено не открывать, и количество детей сирот, которые воспитывались в детском доме, было ограничено — максимум, реконструированный в городе Шумихе детский комплекс, мог принять в свои стены шестьсот сирот.

Так как именно корпорация несла львиную долю финансовых затрат, а учредители были люди без сантиментов, то в этот детский дом принимались не все дети подряд. Как не бурчало Министерство, но в Шумихинский приют попадали только сироты прошедшие специальную медкомиссию из врачей работающих на корпорацию. Детей с патологиями и с расстройствами нервной системы, не принимали в этот можно сказать элитарный приют. А он действительно получился элитарный. Ну во-первых, зарплата работников, там была в три раза выше, чем в обычных (бюджетных) детских домах, а во вторых были вложены большие средства в оборудование и капитальное строительство (возведено несколько корпусов). И как следствие этого не было проблем в подборе, лучших преподавателей и воспитателей, тем более этим категориям служащих корпорация обеспечивала приличные жилищные условия. Работать туда приезжали даже специалисты из столиц — ведь пускай это небольшой зауральский городок, но зато спокойный, а зарплата и жилищные условия лучше, чем в Москве или Питере. А если так уж тянет посетить столичные театры и музеи то, пожалуйста, один раз в год сотрудник корпорации имел право на бесплатный проезд в любой областной город страны. Так что во время отпуска лети куда хочешь и посещай что желаешь.