В остальном жизнь в империи не слишком-то и отличалась от земной — да, ушли вперёд в своём развитии на сотни тысяч лет вперёд, но ни превращения людей в гибриды с компьютерами, как предрекали земные фантасты, ни каких-либо сверхфантастических достижений Андрей из прочитанных документов не увидел. Да, имперские искины намного превосходили земные суперкомпьютеры, но полноценными личностями явно не были — то ли имперцы не умели создавать полноценные личности, то ли обоснованно боялись это делать. Общаться с искинами можно было мысленно, но на практике вовсю использовались виртуальные сенсорные панели — ткнуть в объёмное изображение пальцем имперцам казалось легче, чем утруждать себя виртуальным управлением сложным устройством. Имперцы, за редким исключением, были банально ленивы... То же самое относилось к промышленности — да, повсюду в освоенных галактиках использовались автоматические производственные линии и даже целые заводы, не говоря уже об автоматической добыче полезных ископаемых или их синтезе, но на любом заводе, управляемом искином, имелась возможность ручного управления производственным процессом. Работу искинов контролировали в любых отраслях — от сельского хозяйства до транспорта. Летящий под управлением искина звездолёт имел на своём борту капитана. Даже автоматическое управление воздушными сообщениями на планетах империи проходило под контролем живых людей. Правда, помимо воздушного было широко развито подземное сообщение, а также использование различной дальности и пропускной способности порталов. Вначале Андрей оказался в недоумении — владея технологией перемещения с помощью подпространства, империя давно должна была отказаться и от подземного, и от наземного или воздушного транспорта. Оказалось — ошибался... Для работы порталов требовалась достаточно много энергии, стоимость которой в империи была достаточно высока, несмотря на развитые технологии её получения. На незначительные расстояния перемещаться традиционными средствами транспорта было значительно дешевле. При всём своём внешнем богатстве имперцы оказались слишком уж экономными и прагматичными. Короче, подводя итог полученной информации, Оканийская империя — могущественная цивилизация, подчинившая пространство и время и обладающая практически неограниченными ресурсами, и кроме этого — ничего особенного. Жизнь простых людей в империи не слишком сильно отличалась от жизни землян.
Единственное, в чём имперцы значительно опередили землян — это в знании собственного тела. Прогресс медицины достиг таких вершин, что люди вплотную приблизились к бессмертию и внешнему совершенству, активно вторгаясь в опасные области генной модификации человеческого тела. Целые кланы на протяжении десятков тысячелетий вели планомерные исследования человеческого генома и вносили в него различные модификации, призванные не просто улучшить, но приблизить его к совершенству — разумеется так, как они его представляли. Именно из такого клана учёных-исследователей была и Айлинэри. То-то Андрея поначалу сразил её внешний вид — предки постарались...
* * *
Жизнь на звездолёте продолжалась. Со временем Андрей и Айлинэри настолько сблизились друг с другом, совместно проводя обучение, разговаривая, работая с компьютером (на самом деле, как позже узнал Андрей, это был не привычный ему на Земле компьютер, а удаленный терминал искина — искусственного разума звездолёта), что как-то незаметно одним поздним вечером, уставшие, оказались в одной постели. Нежное, приятно пахнущее тело красивой девушки, лежащее рядом, просто физически не смогло оставить Андрея равнодушным. Итог стал закономерен, тем более что Айлин явно также была настроена на подобное развитие событий. Андрей, ночью достаточно быстро получив в постели свою долю удовольствия от процесса, не стал останавливаться, пару раз доведя партнершу до пика наслаждения. Закрытые от блаженства глаза, искусанные губы, шепотом требующие не останавливаться, и, как итог, мирное посапывание заснувшей в изнеможении девушки, собственнически закинувшей ногу на живот Андрея, позволило ему надеяться на продолжение зарождающихся отношений, несмотря на то, что наутро девушка не стала комментировать проведенную ночь, как ни в чем не бывало продолжив заниматься запланированными повседневными делами.
Этим же вечером, зайдя в выделенную для него комнату в каюте Лины, Андрей сразу же увидел перемены — из комнаты исчезло много лишних вещей, освободив свободное место, которое заняла увеличившаяся вдвое кровать. Когда девушка успела сделать изменения дизайна спальни, за целый день практически не выходя из каюты, для Андрея осталось загадкой. Впрочем, возражать он не стал, восприняв изменение собственного статуса со спокойствием — совместная постель ни его, ни Лину ни к чему не обязывала, все изменения в графике его обучения выразились в том, что разговоры теперь продолжились и в постели. Причем темы для обсуждения в постели не присутствовали в плане его обучения — говорили о чем придется. Айлин интересовалась культурой — как люди на Земле живут, отдыхают, что едят — вопросы сыпались один за одним, и Андрею приходилось стараться, чтобы как можно подробнее объяснить особенности чужого для девушки быта, пытаясь показать жизнь и достижения землян с наилучшей стороны, но стараясь при этом не слишком сильно отступать от реальности. Встречные вопросы были не менее каверзными. Так, в одну из ночей, после продолжительного сексуального марафона, выложившись сам и полностью умотав партнершу, Андрей спросил, все ли девушки на Окане такие прекрасные... Немного пококетничав, Лина с гордостью и легкой долей превосходства сообщила, что удивляться нечему — она потомственный биолог-генетик в семнадцатом поколении. Оказывается, на протяжении как минимум шестнадцати поколений её отцы, матери, бабки-пра-прабабки, когда выдающиеся, когда просто талантливые ученые-генетики проводили исследования и опыты не только на подопытном материале, но и на самих себе и своих детях. Понемногу, шаг за шагом, улучшали заложенные в их тела характеристики, манипулируя генами, ответственными за силу, здоровье, красоту, продолжительность жизни. Результатом стало имеющееся у Айлин тело — практически лишённое физических недостатков, с идеальными пропорциями, в точности совпадающими со сложившимися канонами женской красоты, с повышенной устойчивостью к большинству имперских болезней и имеющее максимальный из известных в империи генетических матриц теоретический жизненный ресурс. Пра-прабабка её, оказывается, до сих пор живет и неплохо себя чувствует к своим имеющимся скольки-то там эонам... Не поверив сначала своим ушам, Андрей уточнил, переспросив, возраст этой прабабки. Лина повторила, что точно не помнит, но пара тысяч сол — точно. Тем более что после нескольких прожитых сотен сол оканийцы уже не особо обращают внимание на эту цифру. Вылезла и ещё одна интересная информация — достичь такой немыслимой по земным меркам продолжительности жизни позволяет процедура омоложения. Заинтересовавшийся Андрей узнал, что там тоже всё непросто — теоретически эту процедуру можно производить неограниченное количество раз на любом человеке, однако ограничения всё же имеются — и высокая стоимость подобной процедуры, и неизменно накапливающиеся в организме генетические нарушения. Род Камэни, к которому относилась Айлин, вывел у себя идеально чистую генетическую линию, позволяющую многократно, практически до бесконечности увеличивать количество циклов омоложения. Другим родам, не имеющим счастья иметь столь длинное родовое древо потомственных ученых-генетиков, повезло, конечно же, меньше, но все равно продолжительность активной жизни в несколько сотен сол не была для оканийцев чем-то выдающимся. У Андрея после проведенной Линой в постели продолжительной лекции на тему селекции человеческой популяции возникло легкое подозрение, что в переходе их отношений из деловой в горизонтальную плоскость немалое влияние оказали его внешние данные. Ощущать себя племенным бычком было как-то обидно, поэтому Андрей не стал развивать эту тему, уточняя, за что Лина снизошла до общей постели с ним. А так как причина не была озвучена, душу Андрея грела надежда на собственную исключительность и неотразимость — если в институте девчонки пачками на шею вешались, почему здесь ситуация должна обстоять иначе?
Расспросы Андрея в свою очередь не оставили Лину равнодушной. Оказывается, её действительно ещё в самом начале заинтересовало тело Андрея. В одну из ночей, после традиционного секса, лёжа у Андрея на животе, нежно поглаживая своими тонкими пальчиками по его шее, плечам, груди и мурлыкая, как сытая кошка, Лина спросила:
— Дэри, а откуда у тебя такие красивые мышцы?
— Котёнок, это моё родное тело, которое я тщательно леплю по мере своих скромных сил все свою сознательную жизнь. Хоть я и не генетик, как твои многочисленные предки, но земляне тоже кое-что умеют!
— Дери, не надо меня обманывать! Я могу вырастить мышцы любых размеров, даже такие, что ты не сможешь с ними встать. Есть масса препаратов для роста и ускоренной регенерации практически любого органа, любой части человеческого тела. Вот только со временем организм сам приведет мышечный каркас тела к оптимальной величине, характерной для каждой конкретной особи. Это прописная истина, я ещё в детстве проводила подобные опыты.
— Знаю о подобных препаратах, у нас их называют гормонами. Ну так кто мешает вводить их постоянно?
— И угробить организм? Если обеспечить тело постоянной подпиткой внешними гормонами, он прекращает выработку собственных, выполняющих аналогичные функции. Повторно запустить процесс очень сложно, нередко невозможно. Организм — сложная, взаимосвязанная и идеально сбалансированная система, изменение любой, самой на первый взгляд малозначительной функции может иметь непредсказуемые последствия. Я говорю об этом тебе, как дипломированный инженер-генетик. Поверь, наш клан в империи в чём-то уникален, мои предки разработали большое количество сложнейших методик, позволяющих на генном уровне моделировать последствия вмешательства. И даже после серии сложнейших расчетов и опытов на тестовых образцах мы очень осторожно и незначительно изменяем собственные тела. В нашем родовом архиве десятки эонов хранятся генные образцы предыдущих поколений не только нашего клана, но и многих древнейших родов Окании — на тот случай, если когда-нибудь вскроются ошибки при ранее проведенных трансформациях. Даже если результат надежно просчитан и практически гарантирован, всегда необходимо иметь возможность возврата к исходным параметрам в случае неудачи.
— Котик, поверь, в моем случае гормонами и не пахнет. Всё только натуральное, произведено в результате усиленных тренировок.
— Опять обманываешь... Дэри, такие мышцы могут быть у хищника, активно охотящегося на добычу в несколько раз тяжелее себя по весу. При этом хищник должен быть на ногах практически весь ло, уделяя не более нескольких ри на сон и еду. Ты охотился с утра и до вечера? Я поначалу занесла тебя в группу хищников. Кстати, в зоопарке ты ел практически одно мясо!
— Нет, моя кошечка, обычно я тренируюсь 1-2 ри в день, утром и вечером. Режим желателен, но не обязателен. И да, я действительно люблю мясо, особенно хорошо приготовленное. Впрочем, не откажусь от вкусно приготовленного вегетарианского блюда. Но то, что ты, дорогая, подсовывала мне на завтрак, обед и ужин в качестве продуктов растительного происхождения, есть можно было только под страхом смертной казни!
— А, так ты любитель вкусно покушать!
— Я вообще люблю всё сладенькое! Тебя бы я сейчас тоже съел, ты так вкусно пахнешь!
— Прекрати! Ты меня пугаешь! Я костлявая и несъедобная! И вообще, мы не договорили про тебя. Так откуда у тебя такие большие мышцы? И твоё тело их не отторгает, я провела исследования! За несколько кун полета твой мышечный каркас практически не изменился, а твой вес даже увеличился!
— Значит, тебе удалась самая главная задача в твоей жизни!
— Это какая же?
— Откормить своего мужчину, что же ещё!
— Ты можешь думать только о еде!
— Ну почему же только о еде, совсем не только! Я могу ещё думать о тебе! Кстати, сейчас я сыт, следовательно мои мысли опять о тебе, и знаешь, о чем я подумал?
— Не знаю, и знать не хочу! Ты мне, конечно, нравишься, и в постели с тобой просто умопомрачительно здорово, от твоих ласк, напора и неутомимости у меня начисто отказывает разум, оставляя одни животные инстинкты, но после наших постельных экспериментов мне по утрам немного сложно ходить.
— Дорогая, неужели я настолько груб? Ты никогда не жаловалась! Я буду ласков и нежен, как безобидный котенок!
— Ты нежен, как дикий снежный рурх во время весеннего гона! Твои объятья напоминают стальную хватку боевого дрона...
— Тебе не нравится? Я могу быть нежнее!
— Не надо нежнее! Мне всё безумно нравится! Мне нравится ощущать силу твоих стальных мышц, твоё звериное желание, твою разгоряченную потную кожу, твой запах, в этом есть что-то первобытное...
— Если нравится, давай продолжим! Я готов!
— Какой-то ты ненасытный! Я завтра опять не встану...
— Я нежно, вот так... И вот так... И вот так... А также вот так...
— Ох... Продолжай... Сильнее... Да сильнее же... Быстрее... Сожми меня сильнее, сильно-сильно, как только сможешь... Сильнее... Да... Ещё... Не останавливайся... Аа... Аааа!!!
* * *
В одну из таких ночей, расслабленно лежа на боку и водя тонким пальчиком по разгорячённым, пропитанным каплями пота кубикам брюшного пресса лежащего рядом на спине мужчины, Лина сонным бархатным голосом проворковала:
— Дэри, признайся, почему порой мне кажется, что ты можешь наблюдать за мной даже сквозь стены?
— Потому, мой котик, что твоя красота не знает границ, и никакие стены не могут её от меня закрыть.
— Дэри, я серьёзно! Ещё когда я наблюдала за тобой в... в помещении для содержания образцов иномирной фауны...
— В клетке, котик, в клетке!
— Ну не совсем так...
— Хорошо, в вольере... или в загоне... Называй вещи своими именами.
— Дэри, извини, если бы я знала, кто ты, тебя никогда бы не посадили в зоопарк с животными...
— Ладно, проехали. Продолжай. Сижу, значит, я в вольере...
— Какой ты, Дэри, всё-таки злопамятный... Ладно, сидишь ты, значит, в вольере, а я наблюдаю за тобой через установленные видеокамеры...
— Это такие чёрные наросты на потолке?
— Как ты догадался?
— Сложно было не догадаться.
— Ну так вот, смотрю я на тебя, и вижу, что ты смотришь прямо на меня. Как рурх на данхоя перед броском. Умом понимаю, что ты смотришь на видеокамеру, но чувствую, как будто ты стоишь рядом и смотришь мне прямо в душу. Как будто ты видишь меня...
— А, так это ты на меня смотрела?
— А как ты догадался, что я на тебя смотрела?
— Чувствовал.
— Как это чувствовал? Ты же меня не видел и не знал, что я на тебя смотрю!
— Знаешь, для того, чтобы чувствовать, видеть вовсе не надо. Это ощущение сродни обычным органам чувств, но лежит где-то в области иррационального. Подобная способность есть у некоторых людей... Правда, таких людей немного, и все они были воинами. Тебе нужно просто принять как должное, что я обладаю способностью чувствовать, когда на меня смотрят. На моей родине это чувство называют дыханием смерти. Для этого не нужно зрение, глаза вообще можно закрыть, тогда ощущения только усиливаются. Считай, что эта способность связана с моими занятиями боевыми искусствами.
