3. Кофе для невлюблённых

— В любой второсортной газете, леди Виржиния, — со всей серьёзностью ответила леди Клэймор. — По крайней мере, эти писаки судят об искусстве с такой уверенностью и непреклонностью, что мне начинает казаться, будто бы я в нём ничего не смыслю. Впрочем, и мне жаль, что сейчас мы не сможем поговорить, как прежде. Кажется, с каждым годом жизнь становится быстрее, и я за нею не поспеваю. Раньше хватало времени на всё, да ещё и оставалось, а теперь сложно найти один час для задушевной беседы.

— Как насчет среды? — быстро предложила я. — Например, около пяти вечера. Классическое чаепитие — весьма достойные декорации для встречи.

Светлые брови сдвинулись к переносице.

— Боюсь, что не получится, леди Виржиния, — через некоторое время ответила леди Клэймор, покачнув головой. Шелковые ленты на шляпке огорченно колыхнулись. — Я уже подумала и так, и этак, но выходит, что в среду у меня дела. Точнее, дела у моего супруга — заседание клуба Ярби, а на такие мероприятия мы традиционно сходим вдвоём. Если я оставлю своего драгоценного в одиночестве, он может и огорчиться.

— О, — я сделала вид, что задумалась. — Тот самый клуб... Хотелось бы взглянуть на него! Говорят, публика там весьма интересная. Жаль, что я не состою в этом клубе.

— Мы можем привести вас туда, как гостью, дорогая Виржиния, — мгновенно откликнулась она. Сожаление в моём голосе прозвучало для неё вызовом — и не такова была леди Клэймор, чтобы отступаться от трудностей. — Замечательная идея, к слову. И супруг мой не будет страдать от одиночества, и мы с вами наговоримся вдоволь. Да к тому же намечается любопытное событие — зелёный день. Каждый должен прийти в одежде цвета первых листьев, или мха, или фисташек — словом, в чем-нибудь зелёном. Терпеть не могу этот цвет, — она поджала губы. — В зелёном платье у меня лицо становится как у утопленницы.

Проговорив ещё несколько минут и обсудив подробности, мы разошлись. Леди Клэймор отправилась изводить придирками своего портного, а я, побродив среди морских пейзажей с полчаса, вернулась к автомобилю. Искусство, за исключением, пожалуй, музыки, никогда не производило на меня сильного впечатления, несмотря на полученное в стенах пансиона образование. В литературе я предпочитала жизнеописания великих людей, исторические трактаты и труды по экономике. В живописи — спокойные пейзажи из тех, что прекрасно смотрятся в любом интерьере. В театре не разбиралась вовсе, пусть и могла перечислить самых модных актёров и режиссёров. Отца, помнится, это сильно расстраивало; леди Милдред же, напротив, посмеивалась и говорила, что практический ум нашей семье не помешает, а хороший вкус прививается лишь со временем.

Пожалуй, она была права.

Но так или иначе, искусство — явление вечное, оно могло и подождать. А вот насущной своей цели я вполне достигла. Не пришлось даже просить леди Клэймор о приглашении — она сделала всё сама. Оставалась одна проблема...

Какое платье надеть?

— Леди Виржиния, вы просто ослепительны, просто ослепительны, — поприветствовал меня лорд Клэймор и склонился над моею рукой. Он был похож на супругу, будто брат — такой же светловолосый, слегка подслеповатый и полный живой энергии. За ним водилась забавная привычка — рисуясь, повторять одно и то же выражение дважды, выделяя его второй раз голосом — например, "Прекрасный вечер сегодня, исключительно прекрасный!"— Восхищён, вот право слово!

— Ещё немного, и я начну ревновать, — насмешливо стукнула его по предплечью леди Клэймор веером. — Вы слишком пунктуальны для леди, — обратилась она ко мне. — Только без четверти четыре, а вы уже тут, поджидаете нас.

— Что поделать, если сегодня мне никак нельзя упустить своих проводников, — отшутилась я. — Приходится приезжать на место загодя и подстерегать вас в засаде. Однако время идёт. Не стоит ли пройти и нам — в клуб?

Лорд Клэймор расхохотался гулко, как в металлическую бочку:

— Пора, конечно, уже пора! Ручаюсь, леди Виржиния, вы будете восхищены, даже если раньше с равнодушием относились к скачкам и всему, что с ними связано.

Клуб располагался на Ярби-стрит, при одноименной букмекерской конторе. Собственно говоря, он и вырос из стихийных бесед за сигарой между любителями рискнуть деньгами на скачках. Сигары обращались в пепел, а беседы тянулись и тянулись — мысль цеплялась за мысль, слово за слово, а жаркие споры разжигали аппетит. Предприимчивый букмекер сначала открыл веранду, где все, кто сделал ставки, могли присесть в плетёные кресла и дать отдых ногам. Потом особенно дорогим клиентам стали подавать чай с имбирным печеньем. Глядя, как легкомысленная затея обретает всё больший успех, хозяин букмекерской конторы выкупил второй этаж особняка, обставил его недорогой мебелью, обозвал "клубом" и стал драть втридорога за "членство в клубе" — то есть за возможность выкурить сигару не на улице и не в парке, но в комфортабельных, цивилизованных условиях.

И вот теперь, одиннадцать лет спустя, Ярби превратился в респектабельный клуб с баснословно высокими взносами, что изрядно затруднило доступ в святая святых и сделало его достоянием только людей весьма и весьма состоятельных. Впрочем, если бы не расследование, вряд ли бы я заинтересовалась этим местом. Право же, в моей кофейне публика собиралась куда более изысканная. Да и интерьеры в "Старом гнезде" были оформлены с большим вкусом.

Здесь же царила вульгарная роскошь. И нынче она была облачена во все оттенки зелёного. Торчали там и тут в беспорядке, как огромные замшелые валуны, кресла, обитые бархатом; горели лампы под полупрозрачным стеклом, напоминающим молодую листву; ковры в малахитовых разводах укрывали отполированный паркет, а стены были сплошь увешаны приторно-слащавыми пейзажами — цветущие луга, густые леса и затянутые тиной сонные пруды... Пожалуй, будь моё платье оттенком-двумя темнее, и я потерялась бы на этом фоне, подобно леди Клэймор.

Впрочем, саму Глэдис это нисколько не смущало.

— О, просто глаз отдыхает, — иронично выгнула она бровь. — Вот когда здесь был день алого цвета, мне показалось, что я попала на пожар. А сегодня вроде бы можно и потерпеть, если, конечно, приказать своему вкусу замолчать.

— Так вам не нравится, как отделаны комнаты?

— Конечно, не нравится, — без колебаний ответила леди Клэймор. — Как и сама идея наряжаться в определённый день только в зелёное, красное или жёлтое. Но мы ведь ценим клубы именно за неудобства, которые они причиняют, не так ли? Знаете, чем труднее попасть в такое общество и чем глупей там традиции, тем более элитарным оно считается. И "Ярби" в этом смысле весьма и весьма неплох. Однако я вижу мистера Юстина, председателя клуба, — сощурилась она, вглядываясь в группку мужчин — разумеется, тоже в зеленом. — Думаю, мне следует представить вам его.

— Юстин? Кажется, мне приходилось уже слышать эту фамилию, — с сомнением покачнула я головой. — Разбогатевший делец?

— Баснословно разбогатевший, — с непередаваемым презрением протянула Глэдис. — И деньги свои он получил вовсе не торгуя шерстью или сдавая землю в аренду.

— И что же стало источником его благосостояния? — искренне заинтересовалась я. Конечно, мне земля и фабрики приносили приличный доход, но нужно ведь идти в ногу со временем.

— Оружие, — зловещим голосом откликнулся лорд Клэймор. — Мистер Юстин обратил взор к бронированным машинам и всему, что стреляет. И, хотя наша благословенная Аксония сейчас, по счастию, не ведёт войн, он только в последний месяц умудрился продать две партии пистолетов Управлению Спокойствия.

— В этом есть свой резон, — пожала я плечами и хотела уже добавить, что "гуси" защищают нас от преступников, а потому должны быть вооружены лучше их, но тут мы подошли к председателю клуба, и разговор пришлось отложить.

Мистер Юстин ничем не напоминал солидного дельца. Шея его была длинной и тощей, лицо — вытянутым, как треугольник, опущенный вершиной книзу. Острый подбородок словно стесала рука неумелого скульптора; маленькие, блестящие, как у мыши, чёрные глаза прятались под кустистыми бровями. Смуглая, не слишком здоровая кожа выдавала неблагородное происхождение, как и кисти рук — широкие, с узловатыми пальцами, напоминающие растопыренные куриные лапы.

Если судить по одной лишь внешности — хитрец и скряга.

Неблагоприятное впечатление, правда, немного сгладилось, когда мистер Юстин заговорил — простовато, но с чувством, что называется. Голос у него оказался приятный, хотя и высоковатый для мужчины.

— Лорд Клэймор, леди, рад до безумия видеть вас в Ярби! — просиял Юстин улыбкой. — Леди Клэймор, мои комплименты, на месте мужа я бы держал такую красавицу под семью замками, ха-ха-ха, — пошутил он и сам же расхохотался. — О, а что у нас за гостья такая? Неужели ваша младшая сестра, лорд Клэймор, наконец затворничество прервала?

— Увы, нет, — с приличествующей случаю ноткой грусти ответствовал лорд Клэймор. — Печально, очень печально. Леди Виржиния, — обернулся он ко мне, — позвольте представить вам мистера Юстина. Он председатель нашего клуба, и если вы надумаете после этого вечера к нам присоединиться, он непременно, непременно вам поможет. Мистер Юстин, у нас сегодня повод для праздника, — шутливо обратился он к председателю, настороженно ловящему каждое слово. — Наш клуб сегодня соизволила посетить графиня Эверсан и Валтер, та самая леди Виржиния. Я воспользовался своим правом на гостя в этом месяце и пригласил ее. Мне, конечно, следовало предупредить вас, но, право, тогда сюрприз был бы безнадёжно испорчен.

— Ох, и то верно! — радостно подхватил мистер Юстин, и ноздри у него хищно раздулись. Я машинально стала перебирать в голове все источники своего дохода — нет ли нигде возможности для заключения выгодной сделки с этим человеком? Он, судя по всему, думал ровно о том же самом. — Леди Виржиния, ужасно польщён знакомством с вами — такая честь! Если вы решитесь присоединиться к нашему клубу, я, наверное, живьем на небо вознесусь. — Юстин с шутливой серьезностью очертил священный круг двумя пальцами. — Заинтересовались скачками, эм?

— Заинтересовалась изысканным обществом, — беспечно улыбнулась я, надеясь, что мои слова не сойдут за издёвку.

— И как оно вам, по вкусу?

Я окинула взглядом навязчиво зеленый интерьер, зеленые сюртуки мужчин и утомленное лицо Глэдис.

— Сначала надо оглядеться, и потом решать.

— Могу я вам помочь? — суетливо поклонился мистер Юстин. — Если что, я к вашим услугам, не сомневайтесь!

— Благодарю за предложение, но я уже обещала, что сегодня моим проводником будет леди Клэймор.

— Совершенно верно, — невозмутимо подтвердила Глэдис. — Мистер Юстин, оставляю своего супруга на вас. А мы с леди Виржинией, пожалуй, пройдем в чайную комнату.

— Ну, как вам угодно будет, — с сожалением отозвался мистер Юстин. — Леди Виржиния, ещё раз — примите мое восхищение.

Когда мы с Глэдис оказались относительно наедине — в комнате с окнами на юг, в которой зелёного было чуть меньше, чем везде — я решилась задать вопрос:

— Глэдис, мне показалось, или этот мистер Юстин вёл себя несколько странно?

— Странно? — заломила она бровь. — Нет, ничуть. Совершенно обычно для себя, я бы сказала. Мистер Юстин — выходец из бедной семьи. Их земля практически не приносила дохода. Даже назвали его, как сына фермера — Джеком.

— Да, это не Вивиан или Сеймур... — сыронизировала я вполголоса, но Глэдис все прекрасно расслышала:

— Именно так. Говорят, что до шестнадцати он даже читать не умел, зато считать научился неплохо. Видите ли, Виржиния, у него от рождения есть недурная способность — запоминать числа. Попросите мистера Юстина перемножить в уме, скажем, четыреста семьдесят пять и шестьсот восемьдесят один — и полминуты не пройдёт, как он назовёт вам ответ. Это, а ещё деловая сметка и некоторая, скажем так, неразборчивость в средствах, к сорока двум сделали его обладателем солидного состояния, — тут леди Клэймор позволила себе поморщиться. — Знаете, новоявленные богачи делятся на две категории. Одни презирают старую аристократию, другие восхищаются нами. Мистер Юстин, безусловно, относится к последним. Представьте себе, он хочет стать графом — не больше, не меньше.

— Пусть покупает землю и отправляет прошение его величеству, — пожала я плечами, нисколько не сомневаясь, что подобное прошение останется без ответа. Разве что какое-нибудь неразборчивое, отчаянно нуждающееся в средствах семейство выдаст дочь за богача.

Но и это было маловероятно. После бунта, уничтожившего множество благородных семей и едва не превратившегося в революцию, подобную марсовийской, титулами в Аксонии стали дорожить. Ещё бы, народ своими руками едва не уничтожил собственную историю! Впрочем, дело это было давнее. Но подменять старую аристократию новой теперь не спешили — и так много свежей крови влилось в благородные семейства после бунта.

Так что мистер Юстин мог рассчитывать разве что на титул баронета, при особом везении — на барона или виконта. Но никогда бы он не стал графом, маркизом или герцогом.

— А на землю ему жаль денег — она приносит не такой уж большой доход, — продолжила леди Клэймор и пренебрежительно взмахнула веером. — Видимо, он надеется на выгодную партию... Что ж, среди графов бедняков почти что нет, среди маркизов и герцогов — тем более, так что продавать титул в довесок к приданному дочери никто не станет. Мистеру Юстину остается надеяться, что какая-нибудь вдова пленится его чарами — впрочем, это даже менее вероятно, да и титул он таким образом получит вряд ли.

— Зная ваш утонченный вкус, Глэдис, я удивляюсь, как вы общаетесь с этим человеком, — заметила я.

Леди Клэймор склонила голову, увенчанную короной золотых волос.

— Моему драгоценному супругу нравится разговаривать с мистером Юстином, потому что оба они страстные любители скачек, — с царственным смирением произнесла Глэдис. — А мне остается терпеть. Но в нашем клубе не все такие, дорогая Виржиния. Есть и прекрасные собеседники, и истинные аристократы, да и люди искусства захаживают к нам.

Вот и повод расспросить о местной публике поподробнее.

— И с кем же вы предпочитаете общаться?

— О, выбор, на самом деле, невелик. Понимаете, в клубе могут состоять только сорок пять человек, и ни одним больше, — тонко улыбнулась она. — Это записано в уставе. Для того, чтобы выйти из клуба, нужно привести себе замену, поэтому новые люди появляются здесь редко. Вы слышали о смерти мистера Дикона? О нашем "Ярби" тогда много писали в газетах, и неудивительно, что появились совершенно дикие предположения.

Чай на мой вкус был сладковат и не слишком крепок, но сейчас я почувствовала настоятельную потребность сделать глоток.

— И какие же?

— Поговаривали, что Шарля Дикона отравили, чтобы освободить место в клубе, — произнесла Глэдис с загадочной интонацией, с какой обычно рассказывают у камина легенды о фамильных привидениях.

— Очень интересно, — только и смогла ответить я. — И сколько же в этом предположении от правды?