Dead Pasts and Dread Futures

Алистер хмыкнул в знак согласия. Но прежде чем он смог заговорить снова, вмешалась Икшел:

— Хотя я не совсем так хотела об этом сказать, инквизиция в настоящее время обосновалась в орлесианских владениях в пределах границ Ферелдена. — Икшель соскребла немного крови с перчатки, в которую был закован Якорь, стараясь казаться беспечной. В основном, она устала. — Возможно, если бы Инквизиция занялась Свободными магами, вы смогли бы извлечь выгоду из этого... нюанса.

— Это могло бы немного разрядить обстановку на данный момент, — согласился Алистер, и в его голосе прозвучало удивление. — По крайней мере, это могло бы умерить их пыл с точки зрения логистики. Однако в долгосрочной перспективе...

— Я прекрасно понимаю, к чему может привести наше бездействие, — мрачно произнесла Икшел. — Могу ли я поговорить с вами наедине, ваше величество?

Золотистое лицо мужчины озарилось удивлением, и, воспользовавшись паузой, она полуобернулась к своим спутникам, чтобы отпустить их.

— Друзья мои, пожалуйста, подождите меня снаружи. Не говорите о том, что произошло. Я бы хотела сама донести эту новость до порога Лорда-Искателя.

— Икшел...

— Со мной все будет в порядке, — устало сказала она Соласу и посмотрела на Дориана, предлагая ему идти впереди.

Когда Инквизиция, Всадники и Дориан вышли из зала, Икшел повернулась к Алистеру. Она снова стряхнула кровь со своих перчаток, и Алистеру, казалось, это движение показалось знакомым. Его губы изогнулись в сочувственной улыбке.

— Я хочу, чтобы вы знали, — сказала она, — я приняла эту мантию не по своей воле и не легкомысленно. Я эльф и атеистка из Свободных земель. Меня бы здесь не было, если бы у меня действительно был выбор. Итак, в свете того факта, что я все еще здесь, возглавляя Инквизицию, я надеюсь, вы понимаете серьезность угрозы, которую мы пытаемся устранить.

— Думаю, что да, — ответил Алистер. — Тем не менее, я узнал, что политический климат часто оторван от реальности. Эрл Тиган не первый, кто жалуется на иностранцев на земле Ферелдена, и не все жалобы касаются агентов Тевинтера.

Икшел вздохнула.

— Как бы то ни было, я делаю все, что в моих силах, чтобы присутствие инквизиции было желанным. Но, возможно, усилия, которые вызывают любовь к нам у ваших подданных, не всегда вызывают симпатию у ваших лордов. Она пожала плечами. — Я не могу предсказать, какой путь изберет Инквизиция для достижения своей цели, но я сделаю все возможное, чтобы она оставалась верной своему предназначению. Я не орлесианка. Я не принадлежу к Церкви. Я ничем не обязана ни Магам, ни храмовникам, ни Тевинтеру, ни даже Долам. Я просто, — твердо сказала она, — пытаюсь спасти мир.

Алистер внимательно посмотрел на нее, затем склонил голову.

— Когда я... — Он осекся. — Можно подумать, что корона даст тебе больше возможностей помочь в такие времена.

— О, я знаю, что это не так. — Искренняя улыбка исказила глубокие шрамы на ее лице. — Просто запомни это, Алистер: когда твои друзья заставляют тебя действовать, я бы предпочла, чтобы ты ударил меня ножом спереди, а не в спину.

Чтобы план Икшель сработал, ей нужно было убедиться, что Свободные маги благополучно добрались до Хейвена — так, чтобы храмовники об этом не узнали. К счастью, чтобы усмирить эрлов, Алистеру нужно было продемонстрировать магам силу. Они договорились, что он оставит отряд для сопровождения Свободных магов в Хейвен, публично объявив, что их выводят из Ферелдена. Если Икшел будет скакать достаточно быстро, она может добраться до Теринфала раньше, чем маги доберутся до места назначения; в противном случае, она рисковала тем, что храмовники поверят, что она вступила в союз с Магами из-за них, и у нее не было бы ни единого шанса вывести Орден из-под разлагающего влияния Лорда-Искателя.

Она попросила Всадников отправиться в путь с Магами, якобы личной охраной Фионы, но на самом деле она знала, что Бык не сможет передвигаться достаточно быстро рядом с ней. Точно так же, даже не спрашивая, она знала, что Дориан хочет провести время с Феликсом; она отправила их обоих в Хейвен, чтобы сообщить Лелиане о влиянии Венатори на Тевинтер.

И, в конце концов, храмовникам, вероятно, не понравилось бы, что она общается с тевинтерскими магами

Получив приказ, Икшель помчалась верхом на своем благородном олене на встречу с Кассандрой и Жозефиной в Теринфал.

Джозефина организовала смену лошадей на остановках по пути, но ее олень отказался покидать ее при первой же попытке. Он крепко уперся раздвоенными копытами в землю и упрямо хрюкал каждый раз, когда она или другие конюхи пытались заставить его отойти.

Солас отмахнулся от всех и обхватил лицо оленя ладонями. Он пробормотал что-то себе под нос на эльфийском, чего Икшел не разобрал, но в уголках его губ и в том, как он поднял подбородок, чувствовалась гордость. Олень, казалось, тоже это почувствовал и выпрямился.

— Доверяй своему скакуну, он должен знать свои пределы, — сказал Солас Икшел, возвращая ей поводья. — Было бы оскорблением отказаться от его услуг, когда они были предложены.

Икшел молча смотрела, как он уходит.

Ее олень потерял терпение и ткнулся носом ей в грудь, внезапно напомнив об их неотложной задаче. Она не стала останавливаться, чтобы снова начать спорить.

Они скакали так быстро и напряженно, что в конце дня она чуть не упала в обморок, едва успев соскочить с седла. Она оставила все объяснения того, что произошло в Редклиффе, на потом; по правде говоря, она и сама старалась не думать об этом во время путешествия. Она знала, что если в будущем она позволит своему разуму отвлечься на тяжелые столкновения, то поставит под угрозу свое хрупкое перемирие со своей психикой. Каждую ночь, когда она ложилась спать, ее сны были пустыми и умиротворяющими, и у нее не было времени разбираться с последствиями, если бы это изменилось.

— Вот и она! Вестница! — Воскликнула Кассандра, как только они показались из-за деревьев.

Но когда Икшель спешилась, снова облаченная в свои прекрасные тяжелые доспехи, ее встретили не ее соплеменники; орлесианский лорд в маске, очевидно, сидел в засаде.

— Вестница Андрасте! — провозгласил он с преувеличенным восторгом.

Она увидела его улыбку под маской и сочла ее приторно вежливой. Ее брови тут же нахмурились, но она постаралась дождаться, пока он закончит свое представление.

— Лорд Эсмерал Абернаш. Для меня большая честь участвовать в этом — это мало чем отличается от второго разгона Отвоеванных долин.

Лед пробежал по ее венам, и она услышала, как Солас позади нее задохнулся. Прежде чем Икшел успела открыть рот, чтобы закричать на него, онемев от отвращения, Кассандра схватила ее за руку и дернула на себя. Но не для того, чтобы успокоить ее или приструнить. Искатель бросила на аристократа взгляд, который проделал бы в его груди дыру шириной в милю, будь в нем еще немного сарказма.

— Ты потерял все права, которые у тебя были, разговаривать с ней, — выплюнула Кассандра. Она встала между Икшел и Абернахом и рявкнула: — Лорд-Искатель хочет видеть тебя, Вестница. Сейчас.

— Ах, но он все равно хочет поговорить и со мной, — сказал Абернахэ с самодовольным смешком. По блеску его глаз под маской Икшел понял: "Так просто ты от меня не избавишься, остроухая.

Икшел позволила протолкнуть себя по мосту, подальше от аристократа.

— Я думала, мы будем иметь дело с храмовниками, искатель Пентагаст, — сказала она с громом в голосе и огнем в глазах. — Только не вялые запястья и кислые языки из Орлея.

Добравшись до ворот крепости, Икшел проигнорировала орлесианцев, которые окружили ее, и вместо этого направилась к храмовникам. Храмовники изо всех сил пытались объяснить ей и орлесианским дамам, которые следовали за ней по пятам, почему именно они сняли свою защиту с церкви Валь Руайо и бросили свой народ на произвол Разлома. Она быстро поняла, что ситуация в их рядах изменилась: где-то между его увольнением из инквизиции в Вал Руайо и их прибытием в Теринфальский редут Лорд-Искатель стал одержим идеей встретиться с ней — и только с ней, назвав ее по имени.

Икшел заверила их, что, хотя их вера в мотивы Лорда-Искателя и была поколеблена, ее мотивы были чисты.

— Для меня было бы честью, если бы вы защищали народ Тедаса бок о бок с инквизицией, — сказала она, направляясь с рыцарями вглубь крепости. — Модники скрывают свои намерения, но я не скрываю своих — это она им пообещала.

— Если Андрасте выбрала тебя, то я уверен, что она не ошиблась, — сказал ей рыцарь. — О, вестница, вот. Я представляю вам рыцаря-храмовника сира Делрина Барриса, второго сына Банна...

Храмовник с непокрытой головой встретился взглядом с Икшел, когда ее подвели к нему; прежде чем рыцарь закончил представлять его, Баррис преодолел расстояние между ними и начал что-то настойчиво говорить.

— Я тот, кто послал весточку Каллену. Он сказал, что Инквизиция работает над тем, чтобы закрыть брешь в Завесе.

— Каллен говорил правду, — ответила она.

Лорд Абернаш, наконец, догнал ее.

— Баррис? — он задумался. — У вашей семьи всего лишь скромные владения. Второй сын, не так ли? — Он неодобрительно хмыкнул.

Взгляд Барриса метнулся через ее плечо.

— Я не думал, что ты приведешь с собой такую знатную компанию, — сказал он Икшел.

— Они не из моей компании, — ледяным тоном произнес Икшел. — В отличие от них, я не рассматриваю храмовников как домашних животных, которых нужно держать на привязи. Вы мужчины и женщины, посвятившие себя защите Тедаса от магии, которая угрожает массам. Это то, что я уважаю, и это та цель, ради достижения которой я хотел бы видеть нас объединенными.

Она сжала челюсти.

— Хотя я слышала, что, возможно, лорд-Искатель не для этого предназначил вас.

При этих словах челюсть сира Барриса сжалась, и он резко кивнул. Он продолжал игнорировать назойливого дворянина, стоявшего рядом с ним.

— Небо пылает от магии, но он игнорирует все призывы к действию, пока не принесут пирожные с оборками.

— Должен ли Искатель возглавлять ваши ряды таким образом? — Спросила Икшел, обращаясь к единственной другой Искательнице, которую она знала.

— В чрезвычайной ситуации, если нет другого выхода, наш долг — вернуть их к их назначению, — сказала Кассандра. — Вот и все.

— Он принял командование, — сказал Баррис. — Навсегда.

— Если он верит, что существует священный мандат... — Кассандра заколебалась. Икшел увидел на ее лице то, что так редко отражалось на нем: неуверенность.

— Это то, что он утверждает, и то, что повторяют наши офицеры, — мрачно сказал Баррис, и Икшел стиснула зубы. Она прекрасно знала, какую священную месть преследовал Лорд-Искатель. Но его одержимость апокалипсисом была направлена на Искателей, а не на храмовников. Храмовники были верны...-

И у нее перехватило дыхание. Где был Самсон?

— Действия Лорда-Искателя бессмысленны, — настаивал Баррис, обращаясь к Кассандре. — Он обещал восстановить честь Ордена, а затем привел нас сюда, чтобы мы спрятались, подальше от Бреши?

— В этом нет чести, — согласилась Икшел. — Что мы можем сделать, чтобы спасти Орден?

Баррис стиснул зубы.

— Одержите победу над Лордом-Искателем, и каждый здоровый рыцарь будет сражаться, чтобы заделать брешь.

— Вот почему Инквизиция здесь, — сказала она.

— Я бы сказал вам, каковы шансы, но в последнее время офицеры остаются для меня загадкой. — Баррис тяжело выдохнул через нос от разочарования. — После того позорного выступления в Валь-Руайо от нас требовали многого. Наша правда меняется каждый час.

Икшель подошла на шаг ближе и понизила голос.

— Тебе и твоим людям не обязательно следовать за Лордом-Искателем, если твоя совесть говорит тебе, что его мотивы не чисты. Доверься своему Создателю, своей Андрасте, если ты не доверяешь мне.

— Не заставляй ждать тех, кто выше тебя по положению, Баррис, — крикнул Абернахэ, уже отступая во внутренний двор. — Впереди важная работа... для тех, кто рожден для нее.

Недовольство Икшель едва не взяло верх, и она на всякий случай сжала Якорь в кулаке. Джозефина, заметив ее разочарование, схватила ее за запястье.

— Леди Икшель, — настойчиво прошептала она. — Не говорите ничего такого, о чем потом пожалеете.

— Леди Монтилье, — холодно ответила эльфийка, — я надеюсь, что мы никогда не настанем в тот день, когда будем сожалеть о такой нечестности.

— Нечестность? — повторила ее посол.

— Наше молчание делает нас соучастниками. — Она наклонила голову, чтобы рассмотреть удаляющуюся спину Абернаха. — Подумайте о том, как рассеялись Долы. Или о сожжении Халамширала.

Икшел почтительно склонила голову перед Джозефиной и, оставив своих ошеломленных спутников застывшими на месте, последовала за Баррисом.

— У Лорда-Искателя есть... просьба... к Вестнице, прежде чем она встретится с ним. — Баррис прочистил горло, когда они подошли к трем большим знаменам в центральном дворе. — Это Штандарты. Поднимать их — почетный обряд. Лорд-Искатель просит вас провести Обряд, чтобы он мог увидеть порядок, в котором вы отдаете им почести; они сосредоточены на Людях, Создателе и Ордене.

— Что, если я провалю испытание?

— Неправильных ответов не бывает, — сказал Баррис с едва заметным намеком на улыбку. — Ритуал просто показывает зрителям, кто вы есть и что вы цените.

— Очень хорошо, — ответила она. — Если это то, чего Лорд-Искатель требует от Инквизиции.

— Не... Инквизиция, — сказал Баррис, понизив голос до шепота. Пошел дождь, и зловещий раскат грома возвестил о приближении бури. — Лорд-Искатель изменил все, чтобы встретиться с тобой. Не Инквизиция. Ты. Вас леди Лавеллан. — Он остановился — Он был зациклен на тебе с тех пор, как мы прибыли. Это очень необычно.

— Лорд-Искатель просит нас переставить флажки? Отказать! — заскулил Абернахэ.

Икшель изо всех сил старалась не обращать на него внимания. То же самое сделал и Баррис, который продолжил:

— Стандарты — это ритуал, который проводят новобранцы. Обычно за ним следует длительное изучение того, как этот Порядок использовался в прошлом. Обычно мы вообще не показываем это посторонним.

Они пристально смотрели друг на друга, хотя оба знали, что ни один из них не сможет угадать ответ другого.

Наконец, она повернула голову к флагам. Она предположила, что единственный штандарт, который не принадлежал ордену тамплиеров или церкви, — лев — должен был символизировать народ. И внезапно она поняла, что делать.

— Очень хорошо, — быстро сказала она. — Если он ждет моего ответа, то я дам ему его. Я знаю себя.

Она направилась прямо к механизму, стоявшему перед народным флагом, и, не останавливаясь ни на секунду, начала поднимать его. И поднимать его. И поднимать его. Чем ближе флаг подбирался к вершине стены, тем труднее было поворачивать колесо, но она стиснула зубы и продолжала молча двигаться, пока не почувствовала, как что-то со щелчком встало на место.

Она отпустила колесо, и флаг остался высоко над остальными, устойчивый и одинокий.