Майор выпрямился. Теперь, когда никто не отвлекался на драку, призывники рассмотрели, что майор высокий, худой, с руками-лопатами и неприятным взглядом. За ним в комнату вошли два лейтенанта — уже в обычных кителях, с золотыми погонами, чистенькие, и в толпе хихикнули:

— Во, мамины пирожки. А то — Мамин-Сибиряк.

— Начитанный, — без выражения отметил майор. Только тут, по контрасту с лейтенантами, пацаны сообразили: майор в полевой форме. Как в новом фильме “Квадрат сорок три — семнадцать”.

— Вы, — сказал майор. — Комсомольцы, значит… Запишите их на меня.

Лейтенант потолще кивнул и сделал пометку в перекидном блокноте. Майор покривился:

— С моего двора три человека в одном танке сгорели. Дворник, татарин, Гиреев. Наводчик. Мехвод — Ося Пуц. Командир экипажа. Заряжающий, Киря Волгурин, грузчик с новгородской пристани, во такой бичара, вы все одного бицепса его не стоите. В эту дверь проходил бы боком, пригибаясь. И ничего, ты знаешь, настоящие арийцы фамилий не спрашивали: кто там жид, кто москаль, кто чурка.

Растянул губы в неприятной улыбке:

— Этого, который деньги отбирал, и вон тех двоих, которые за него вступились потом — в строительную роту, в Туркменистан. Там в роте на сорок русских полтораста местных. Причем там есть здоро-овые нукеры. Два раза служат, и три раза, бывает, служат. Пока не поймают.

Призывники переглянулись. Прошелестело:

— Это как?

Тим, наконец, выпрямился и смог вдохнуть, едва удержавшись от рвоты.

Майор пояснил:

— Там, если не хотят служить в армии… Попадаются такие, байские сыночки… Не из трусости, из одной заносчивости только. Платят большие деньги. Уже отслуживший человек называется чужим именем, фотокарточку подделывает. Пользуется тем, что мы туркмен особо не различаем. И служит второй раз. Ему легко служится: он заранее все знает. И дома его большие деньги ждут. Но взятки — дело милиции. Для вас главное что?

Посмотрел на внимающих призывников и сказал:

— Что он старше вас на год и здоровее килограмм на пять. И вот соберется их, таких отважных, голов полсотни, возьмут они черенки от лопат либо там дужки от кроватей… И идут ночью объяснять мягкотелым городским кафирам, что туркмены лучшие воины в мире. Вот они там очень быстро всех учат чувству локтя и взаимовыручке. На практике. А в боевых частях это все объяснять некому и некогда.

Развел длиннющими руками, поднялся и вышел в коридор, куда пухлые чистые лейтенанты уже отсортировали с вещами всю четверку.

Четверку привели в комнату поменьше, с лавками, столом и плакатами на стенах. Плакаты Тим знал, да и все их знали. Сборка-разборка автомата, устройство гранатомета, правила обращения с оружием, как пристреливать… В школе на начальной военной подготовке то же самое висит.

— Итак, товарищи призывники, — майор и тут возник неожиданно, как голограмма в сериале “Звездный путь”. — Один раз говорю. Предлагаю вам срочную службу в частях постоянной готовности.

Вот почему он в полевой форме по Москве разгуливает!

— … Служба тяжелая, но настоящая. Траву к генеральским визитам не красим, на показательные парады не ходим. Во время парадов мы, как правило, далеко от Красной Площади. Вместе с Дай Конгом ловим наркобанды в “Золотом треугольнике”, участвуем в совместных учениях с частями Китая, Фольксармее, другими.

Наши учебные противники, например, Иностранный Легион Франции или Силы Самообороны Японии. Неучебные, случаются, и вполне настоящие ковбои, джентльмены или самураи.

Майор посмотрел каждому в глаза. Добавил:

— Нам случалось государства основывать. В той же Африке или вот буквально месяц назад Республика Атауро в Новой Гвинее. Историю пишем. Наши автоматы на гербах рисуют, наши танки на площадях ставят.

Конечно, зарубежные командировки со всеми выплатами, выслугой день за три, повышенным довольствием и тому подобным. Право носить оружие после увольнения. Видите: большие пряники у нас, вкусные.

И еще, товарищи призывники. Вам, по молодости, может показаться не важным, но потом поймете. Мы всегда ходим на боевые в форме. Полностью официально. Вот я — дивизионная разведка. А полученные награды ношу открыто и имею полное право рассказывать, за что и где награжден.

Сергей поднял руку, дождался разрешающего кивка и спросил:

— Товарищ майор, а если мы по здоровью не пройдем? Везде говорят, у вас требования как в Рязанском десантном училище.

— Тогда я вас в танкисты или артиллерию сменяю, — пожал плечами офицер. — Но в наши, пэгэшные. Авиабазы в Египте надо охранять, пункты базирования флота в Албании, Сирии, Йемене надо охранять. Зенитчики нужны, водители, заправщики. Все пригодятся. Тут ваше желание главнее… Да, товарищ призывник?

Тим заговорил, чувствуя с каждым словом как бы толчок в солнечном сплетении:

— Товарищ майор, но у вас там служат, в основном, сверхсрочники и офицеры. Разве мы вам подходим?

Майор кивнул:

— Очень правильный вопрос. На будущее. Когда задаете вопросы старшему по званию, в начале вопроса следует назвать свое звание, имя и фамилию. Чтобы офицер мог в ответе к вам обращаться правильно. Итак?

— Призывник Тимофей Шкуренко. Товарищ майор, успеем ли мы за срочную службу научиться до нужной квалификации?

— Вопрос понял, отвечаю. Товарищ Шкуренко. Скажу честно, нам в частях ПГ нужны люди неравнодушные и смелые. Большая часть военных специальностей до звания “старшина” вполне осваивается за полгода-год. Учебных дивизий у нас нет, учим в полковых школах, сразу на практике. Смелого человека научить можно. Человека несмелого, сколько ни учи, выброшенные деньги. То есть, в ополчении за свой дом он вполне способен стоять, и храбро. За свое, родное. Но мы защищаем общее. Сегодня интересы Союза далеко от границ, и наша задача — чтобы все это так и оставалось как можно дальше от наших границ. Чтобы никому вообще не пришлось идти в ополчение.

— Призывник Леонид Семиход…

Вот, оказывается, Квадрата как зовут!

— … Товарищ майор, а можете честно сказать: погибает много?

Майор явно ждал этого вопроса и потому ответил спокойно:

— Вы смелый человек, товарищ Семиход: не боитесь показаться трусом. Поэтому отвечу честно. Из пяти моих сокурсников по училищу на сегодня живы двое. Вилять смысла не вижу. Нет блага на войне. Так что думайте хорошо, товарищи призывники. Честнее сейчас отказаться, чем потом переводиться с половины подготовки. Да и дослуживать после нас где угодно, мне дембеля писали, “физически легче, душевно скучно”. Зато выжившим все пути открыты. И друзья у нас настоящие, случайных людей нет. Мало, но на всю жизнь.

— Друзья… На всю жизнь… — пробормотал Сергей. Выпрямился и отрезал:

— Ты как хочешь, Леня, а я согласен. Товарищ майор, возьмите меня, я хочу в историю.

— … История повторяется дважды… — Серов, по прозванию Кощей, говорил негромко и ясно. — … Первый раз как трагедия, а второй — как фарш.

По залу прошелестело сперва недоумение: фарс же. Потом смешки: оценили шутку.

… — Мы знаем, что “маленькая победоносная война” положила начало революции и практически открыла ворота развалу Российской Империи…

Серов нажал кнопку. Проектор высветил знакомую многим карту иной планеты. Планеты Ремнант, на которой СССР построил большое поселение, но так и не выбрал ему название за восемь прошедших лет. Город, иногда Город Ноль. Ноль — в смысле нулевого километра, начальной точки освоения. И все.

— … Поэтому мы начнем войну большую и бесконечную. С одним уточнением: коммунисты не ведут завоевательных войн, и мы не будем. Будем осваивать иные миры. Нам нужен фронтир. С мощным пряником. Не наш холодный Север, где жить нельзя, только вахтовать. А нормальная земля. Которую люди сами захотят населять…

Серов оперся руками на стол, оглядел собравшихся: пораженные словом “война”, слушали все очень внимательно.

— … Почему мы идем колонизировать? Мы хотим решить внутренний цивилизационный кризис, расширить пределы Ойкумены. Иначе сгнием внутри. Наука история говорит нам: греческие полисы за оградой стен во враждебном окружении диких племен жили, как будут жить колонисты космоса в консервных банках либо под куполами. Те и другие имеют лишь два выбора. Или с полным напряжением сил строй колонии, посылай к ним корабли, получай с этого прибыль, раздвигая доступную Ойкумену, становясь при том все сильнее. Или протухнешь!..

Кощей сменил картинку в проекторе. Карта Ремнанта уменьшилась и отодвинулась. Почти все место заняли два континента: горизонтальный на три четверти экрана шириной и вертикальный слева. И вот этих двух континентов ни один из собравшихся раньше не видел. По залу прошелестело волнение.

— … Мы идем потому, что хотим выжить. Американский президент, поднимая свой народ на завоевание Луны, сказал: “Мы хотим сделать это не потому, что оно просто. Наоборот, потому что оно сложно. Мы хотим отплыть в бурное и опасное море за новыми землями.” У нас, товарищи, все проще и намного страшнее. Мы все имеем доступ к сведениям из “тех документов”. Мы все знаем, что произойдет, когда мы бросим весла и позволим течению нести нас. Мы точно знаем: впереди водопад …

Серов указал на экран:

— Вот это и есть наша большая цель. У нас пока нет ракет или космолетов достаточной мощности. Даже марсианская программа из-за политической ситуации повисает в неопределенности. В любом случае, значительно отодвигается срок ее выполнения. Мы не можем колонизовать Марс.

Но советская наука все же нашла способы достичь другой планеты. У нас есть опыт: мы построили Город, он благополучно развивается около десяти лет и не показывает признаков загнивания. С помощью товарища Шелепина мы успешно осваиваем целинные земли и знаем, что требуется для этого. Наконец, у нас есть большое число недовольных, желающих уехать куда угодно. Каждый год прибавляются новые граждане Союза. Им всем нужные рабочие места. Хорошо. Вот и место для приложения их сил. Предлагаю начать колонизацию внешних миров.

Серов сел на место, взмахом руки пригласив задавать вопросы. Все снова посмотрели на Ефремова, и Огарков протянул задумчиво:

— Да это не железная звезда, а прямо-таки железный… — покосился на Ковригину, — звездец. Простите, товарищи, я взволнован.

Устинов поглядел на экран:

— Я вижу совсем иной мир. Не тот, где у нас построен Город. Почему?

Серов ответил:

— Товарищи. Мы собрали информацию и многократно проверили. Ремнант лучше не трогать. У них намного сильнее экономика, наука, техника, чем у нас.

— Мы что, капиталистам уступим?

— Товарищ Устинов, разрыв примерно семьдесят лет. Как между нами и царской Россией. У нас физики лучшие в мире, а царь как-то захотел немецкую звезду пригласить, и не нашел, куда: ни одной физической лаборатории от Брест-Литовска до Анадыря.

На сей раз Кощей вздохнул удрученно:

— Только мы здесь выступаем в роли царской России. Медицинская техника Ремнанта для нас пока недосягаемая мечта. Но не бывает, чтобы в одной отрасли высокая наука, а в другой примитив. Есть наверняка там сюрпризы в военной технике и организации. Нету никакого желания выяснять это на практике. Про Афганистан в “тех документах” все читали? Вот.

Единственное, что мы успели проверить: на Ремнанте успешно сработало наше ядерное оружие. Но бомбами мы только все испоганим. Глупо.

— Запишем, что Ремнант не по зубам, — кивнул Огарков. — Но сделаем оговорку: “пока”. Что до технологического отставания, то есть же у нас наука. Вон, я читал про Сеймура Крея. Он обходил слабость приборов схемотехническими решениями. Не можем запустить быстрый и сверхновый процессор? Много тупых процессоров, каждый занят своим делом. Пусть они на не самом лучшем техпроцессе, но зато они все же будут и все же — собственные.

— Есть еще одно соображение, — добавил Серов. — Мы должны четко понимать, что с началом полноценной, масштабной колонизации американцы узнают этот наш секрет. Слишком большое число людей будет задействовано. Даже обмотаем всю страну колючей проволокой, но не предотвратим. А завинтим гайки, увеличим число перебежчиков.

— И что случится в худшем варианте?

— Товарищ Устинов, самое худшее: американцы научатся самостоятельно открывать порталы.

Переждав недовольное ворчание, Серов заключил:

— Вот поэтому — не Ремнант. На Ремнанте капиталисты. Они очень быстро снюхаются с нашими, земными капиталистами. И тогда нам придется солоно.

— А на этом… Новом, как его…

— Эссос, — подсказал Серов. — Большой континент — Эссос, “Восточный”. А вертикальный континент — Вестерос, “Западный”. Там нет капиталистов. Там средние века, и даже древнее. Короли, всякие там рыцари. Угнетенные крестьяне. Деревянные лопаты, вместо плуга соха, вместо танцплощадки налеты кочевников. Нет пороха, пара, канализация не везде. Зато огромные степи, леса, хороший климат. Не Антарктида, не Новая Земля, не Море Лаптевых.

Ковригина оперлась локтями на свой пухлый блокнот и проворчала:

— Самое большое заблуждение людей, мечтающих найти планеты, пригодные для жизни человека, в том, что они думают, будто Земля пригодна для жизни человека. Давайте Землю в пригодный вид приведем!

Келдыш страдальчески поднял брови:

— Мария Дмитриевна, вы карту Союза видели? Все от Енисея на восток — вечная мерзлота. Только Уссурийская “пятка” немного теплой земли имеет. А так, в той или иной форме — лед на глубине метр-два. Пластами, линзами, сплошным ковром, сеткой бугров… Метро выкопать проще, чем канализацию проложить. И не растет ничего. А ведь это ровно половина территории СССР.

— Велика Россия, а лопату воткнуть некуда, — буркнул Огарков. — Где не тундра, там раскаленные пески Туркестана. Мы так за… мучились гарнизоны обеспечивать. Хотя бы картошку посадить, и этого ведь нет. Либо холодно, либо жарко. Где тепло, там нет воды. Где влажно, там вода уже замерзла. Хотя бы цветы возле Дома Офицеров, так и это хрен. Пока еще “Плейстоценовый парк” приличные площади займет, пока еще купола с дождевыми лесами до Кушки доползут… Нет, я тут с Иваном Александровичем согласен.

Ефремов решил вмешаться:

— По итогам опросов и референдумов, масштабные операции не будут поддержаны обществом. Но ввод ограниченного контингента будет одобрен, если органы пропаганды смогут четко и ясно показать, во имя чего пойдет… Скажу прямо: пойдет поток гробов.

— Большая внешняя цель — хорошо, — задумался Устинов. — Но во внутренних делах нам как быть? Особенно, если ожидается поток… Гробов. Что у вас на это запланировано?

Отвечал Серов:

— Нам бы продержаться лет пятнадцать. Пока технология не сможет людям уровень жизни обеспечить. Рано или поздно домов настроим. Рано или поздно линейные города заработают, общественный транспорт заработает. Личными машинами рынок насыщается потихоньку, холодильниками там… Вот, за эти пятилетки нам нельзя утерять полученное в шестидесятые. У нас школа хорошая. Хотя это и прусская система, только увеличенная до одной шестой суши, но в том ее и сила. Воспитание! Уже выпускники коммун появляются во множестве, а это люди неравнодушные, милиции от них большая помощь. Сами не нарушают и хулиганью мешают.