— Так и в штаны наложить можно, — нервно хохотнула Тина, нахмурилась, придавая себе решимости, и поспешила дальше.
Где-то закричала ночная птица, мелькнула чья-то тень, заухала сова, из-под ноги выскочил камешек, а в голове зазвучал приглушенный голос Сверчка:
— Ты знаешь легенду о Черном странник? Не знаешь?! Тогда слушай! — торжественно провозглашает Сверчок, сверкая глазищами. — Ходит по дорогам Черный странник. Говорят, когда-то давно, так давно, что даже этого места уже не осталось, остановился странник на придорожном постоялом дворе. Странник этот вез деньги, чтобы выкупить брата из плена своего врага. Выпив, странник рассказал об этом хозяину постоялого двора, и ночью этот гад, который хозяин, со своими людьми убил странника и забрал деньги. Мертвеца вывезли в лес и бросили там. Когда они вернулись, Всевышний очень разозлился, и все подворье ушло под землю, вместе с хозяином и его подручными. А через три дня странник встал и вышел на дорогу. Брат-то его так и остался в плену. А говорят, странник очень его любил и хотел спасти. Вот и ходит теперь по дорогам, ищет тот постоялый двор, чтобы вернуть деньги и спасти брата. Так-то он никого не трогает, но если встретит кого, то непременно подойдет, чтобы спросить, где найти пропавший постоялый двор. И как только его видят, так замертво все и падают, потому что страшный он. Черный весь, глаза огнем горят, черви по гнилому мясу ползают, и смрад такой стоит, что, если и не от страха помрешь, то задохнешься точно.
— Враки это все, — ответила тогда Тина.
— А вот и не враки! — оскорбился Сверчок. — Встретишь его как-нибудь ночью, тогда и посмотрим, какие враки.
Мадемуазель Лоет передернула плечами и крутанулась на месте, проверяя, нет ли рядом Черного странника. Когда же его встречать, как не сейчас? Помянув недобрым словом своего друга, Тина ускорила шаг, стараясь больше не прислушиваться и не смотреть по сторонам. Она даже начала напевать любимую песню папеньки. Некоторое время песня очень даже помогала, но вскоре девушка вновь начала прислушиваться, распевая все тише, пока совсем не замолчала.
Неожиданно до нее донесся шорох, и сердечко Тины отчаянно забилось от нового витка ее страхов.
— Враки, все враки, — уговаривала она себя. — Никакого Черного странника не существует. Сверчок все придумал, врун несчастный.
Снова послышался шорох. Тина гулко сглотнула, скосила глаза и увидела...
— Мама! — взвизгнула девушка и припустила со всех ног, подвывая от суеверного ужаса, охватившего ее от взгляда на... — Дьявол меня дери! Это же моя тень! — истерично выкрикнула мадемуазель Лоет и расхохоталась.
Вот бы Сверчок поиздевался над ней, узнай он, что подруга испугалась собственной тени и пыталась от нее убежать. Отдышавшись и немного успокоившись, Тина вновь запела папенькину лихую песню. И думать она теперь старалась исключительно о папеньке и о маменьке. Вспоминала их проделки с Эмилом. Потом подумала о его сиятельстве, решая, как быстро он получит ее посылку и сможет защитить Ланса, за него Тина очень переживала. Потом ее мысли перебрались на мозгляка Марка и его покровителя. Гнев окончательно рассеял страх, и теперь мадемуазель Лоет шла, сердито чеканя шаг и представляя, как она распарывает глотку кузена от уха до уха, как ее учил Самель.
Девушка так увлеклась своими мстительными фантазиями, что не заметила, как добралась до Пиррета. Небо как раз начало светлеть, и до рассвета осталось совсем немного. Только сейчас Тина поняла, насколько она устала, и как сильно хочет спать. Однако позволить себе такой роскоши мадемуазель Лоет пока не могла, потому приблизилась к городу, миновала его окраину и решила дождаться, когда откроется сапожная лавка, чтобы купить башмаки. Еще очень хотелось горячего завтрака и скорей нырнуть в дорожный экипаж, чтобы там подремать.
Девушка побродила по городку, отыскивая торговый квартал, а когда увидела лавку, над входом в которую висел жестяной сапог, удовлетворенно вздохнула и уселась на землю, откинув голову на стену лавки. Дремота накатывала все сильней, но мадемуазель Лоет упорно сопротивлялась ей. Она развязала свой мешок, погрызла сухари, запила водой и снова откинулась назад, тихо запев еще одну песню, которую услышала от Самеля. Песня эта была совсем уж неприличной, и великан, обнаружив неожиданного слушателя, погрозил Тине пальцем, велев сейчас же забыть слова, но этого оказалось достаточно, чтобы песня запомнилась мадемуазель с одного раза. Чем яростней запрещают, тем больше хочется повторять.
Постепенно слова песни звучали все тише, голова девушки склонялась все ниже, и последние слова стали неразборчивым бормотанием. В этой схватке мадемуазель Лоет проиграла...
— А ну вставай! — сильные пальцы вцепились в ухо самого первого посетителя лавки, рывком поднимая его с земли. — Щенок беспризорный, а ну убирайся и не распугивай мне посетителей.
Испуганная Тина часто заморгала, пытаясь понять происходящее. Ухо горело, зад тоже, потому что сапожник отвесил пинка, откинув спавшего под дверями мальчишку в сторону. Мадемуазель Лоет обиженно шмыгнула носом, утерла его тыльной стороной ладони, оставляя на лице пыль, в которой испачкалась ладонь, сползшая во сне с колен, и теперь, взлохмаченная, заспанная и неумытая, она очень напоминала миловидного паренька лет тринадцати-четырнадцати.
— Дяденька, так я же вас ждал, — пробубнила она. — Мне башмаки надо!
— Пошел вон, щенок, — рявкнул сапожник, снимая с двери лавки замок. — Ишь, чего удумал. Башмаки ему, а еще чего?
— Так я же за деньги! — возмутилась Тина. — Я же не попрошайничаю, я покупаю!
— Покупаешь? — сапожник почесал в затылке. — Покажи деньги.
— Ищи дурака, — пренебрежительно хмыкнула Тина. — Я тебе деньги, а ты меня взашей погонишь? Деньги есть, — весомо закончила она.
Мужчина усмехнулся, глядя на нагловатого паренька.
— Недоверчивый?
— Жизнь научила, — важно ответила мадемуазель Лоет. — Мне дорогие башмаки не нужны. Чтоб легкие и удобные.
— Поучи отца мамку мять, — сапожник осклабился и протянул руку, лохматя еще больше волосы первого покупателя. — Заходи, парень. Глядишь, ты мне удачу еще принесешь. Как-никак с утра денежки пришли.
Войдя в лавку, Тина замерла в углу, ожидая, когда хозяин принесет ей башмаки. Мужчина взглянул на ногу паренька, почесал в затылке и проворчал:
— Легкие, удобные и недорого. Выбирает еще...
Вернулся он быстро, неся в руках товар. Тина вытащила из-за голенища сапога нож и пояснила нахмурившемуся сапожнику:
— Я один, а гадов много, надо чем-то защищаться.
— Кишка-то не тонка будет? — насмешливо спросил мужчина. — Пырнуть ножичком — это тебе не языком чесать.
— Когда дерьмо попрет, тогда за все схватишься, чтобы требуху сберечь, — философски ответила Тина, пожимая плечами.
— Тоже верно, — согласно кивнул сапожник. — Когда припрет, зубами глотки рвать будешь. Правильно мыслишь, парень. — Он немного помолчал, глядя, как первый покупатель натягивает башмаки и притоптывает, пробуя их на ногах. — Зовут-то тебя как? Куда идешь?
— Эмил я, — ответила Тина. — У деда гостил, теперь домой возвращаюсь. Дед совсем дряхлый, проводить не может, так я один иду. А что? Я уже не сопляк, могу и в рыло дать, кто задирать будет.
— Языкастый — это точно, — сапожник рассмеялся. — Полсантала гони, коли берешь.
Мадемуазель Лоет развязала носовой платок, отсчитала полсантала и протянула сапожнику.
— Ладные башмаки, хозяин, — похвалила она.
— То-то, — важно ответил мужчина. — Носи и радуйся, Эмил.
Попрощавшись с сапожником, Тина отправилась в приглянувшуюся ей харчевню, решив позавтракать и поспрашивать, где останавливается дорожный экипаж. В харчевне ее встретили с подозрением, но сообразив, что паренек не собирается выпрашивать еду, на лице жены харчевника появилась приветливая улыбка. Она принесла первому посетителю кусок хлеба с ветчиной, горячий чай и уселась напротив, подперев щеку пухлым кулачком.
— Ты кто ж такой будешь? — спросила она, разглядывая пригожего мальчишку.
— Эил Уел, — ответила Тина, набив рот.
За что тут же получила подзатыльник.
— Проглоти и ответь, нечего мне тут крошками плеваться, — строго велела харчевница. — Никто не объяснял?
— Простите, — смутилась девушка. — Просто очень вкусно, не оторваться.
— Оголодал, бедняжка, — вздохнула женщина, вновь протянула руку и пригладила волосы пареньку. — Так как зовут?
— Эмил Мулер, — произнесла Тина и вновь нацелилась на кусок хлеба с ветчиной, но передумала откусывать, решив сначала спросить, пока женщина рядом. — А дорожный экипаж тут останавливается?
— Нет, он Пиррет стороной объезжает, — ответила харчевница. — Это тебе дальше надо, до Моргани, там сядешь. Только далековато идти, ближе к вечеру дойдешь.
— Ничего, ноги на то и даны, чтобы ими землю топтать, — легкомысленно отмахнулась Тина.
Женщина рассмеялась и подмигнула, одобряя ее слова. Расплатившись, девушка покинула харчевню, а затем и Пиррет, спеша скорей добраться до Моргани. Харчевница объяснила ей, где свернуть с дороги, чтобы не сделать лишний крюк. Тщательно запомнив ее наставления, Тина вышла на широкий тракт.
С рассветом исчезли всякие страхи, и теперь девушка была не против идти, скрываясь за деревьями. Но еще какое-то время путь ее лежал по открытому пространству, и мадемуазель Лоет нервничала, опасаясь погони. Поэтому каждый попутный ей всадник, или экипаж, повергал Тину в трепет. И как только возле дороги появилась густая растительность, девушка тут же сошла с тракта, исчезая в пышной зелени.
К полудню она устала настолько, что вынуждена была сделать остановку, и как не заставляла себя встать и идти дальше, так и осталась сидеть в густой тени. Глаза ее вновь закрылись, но Тина вырвалась из лап дремоты, посмотрела сквозь ветки кустарника на дорогу и не выдержала, решив просто немножечко полежать. Совсем капельку, маленькую-маленькую, только чтобы отдохнуть.
Рассудив, что близко к дороге, где едут люди, звери не подойдут. Всадники сюда не сунутся, а пешие путники присядут передохнуть, скорей, на краю тракта, Тина легла, подложив под голову мешок, но вскоре опять села. Ей вдруг пригрезилось, что к ней подбирается кузен, держа в руках мешок.
— Дьявол, — выругалась девушка, поднялась на ноги и побрела еще дальше, надеясь, что теперь ее точно никто не найдет.
Прохлада небольшого леска вернула ей немного бодрости, и мадемуазель Лоет, поверив, что короткого отдыха хватило, решила пройти еще немного. Но теперь она двигалась, еще больше удалившись от дороги. Наконец, ноги в новых башмаках возопили, требуя пощады. Тина сунула их в мешок, еще какое-то время брела босиком, а потом объявила:
— Приплыли, больше не могу.
Тяжело опустившись на землю, она осоловело моргнула, стянула со спины мешок, достала нож, положив его под мешок и крепко ухватив рукоять. После опустила голову поверх мешка, закрыла глаза и мгновенно уснула, больше не пытаясь бороться с собой. Сейчас сны не тревожили одинокую путницу, тень и шепот леса дарили отдохновение усталому телу и разуму.
Проснулась Тина, когда уже подступали сумерки. Открыв глаза, она сладко потянулась и охнула, подскочив на месте. Упущенное время стало столь очевидным, приведя беглянку в ярость на саму себя.
— Балда, — ругалась она вполголоса, натягивая башмаки. — Дьявол меня дери через колено. Какого я тут валяюсь, как собака?!
Она вскочила на ноги и поспешила продолжить путь. Уже пройдя приличное расстояние, Тина спохватилась, что не огляделась. Где дорога? Там? Или там? Направо? Налево? Прямо?
— Гарпун мне в печень! — воскликнула она, чувствуя, как подступают слезы.
Девушка зло стерла кулаками предательскую влагу и решила идти до тех пор, пока не выйдет к людям. У них и спросил дорогу до Моргани. Через некоторое время она выбралась из леска, но теперь тракта не было видно вовсе. Она оказалась на другой дороге. Успокаивало то, что по ней все-таки ездили, потому что в пыли ясно угадывалась колея. Ее можно было разглядеть даже в подступающей темноте.
Тяжко вздохнув, Тина побрела по этой дороге, надеясь, что несильно удалилась от своего пути. Неожиданно девушка остановилась. Сначала она сама не поняла, в чем дело, просто вдруг внутреннее чутье велело замереть. Прислушавшись, мадемуазель Лоет различила звон металла и мужские голоса. Чертыхнувшись, она сжала рукоять своего ножа, теперь лежавшего в кармане.
Осторожно, стараясь ступать, как можно тише, Тина направилась на звук драки. Нет, она не собиралась вмешиваться, и все же... Вскоре звуки стали громче, а еще через десяток шагов девушке пришлось нырнуть обратно в лесок. Она прижалась к древесному стволу и выглянула из-за него.
Рядом с каретой, чьи дверцы были распахнуты, неизвестный мужчина дрался один против троих. Рассмотреть его сейчас было сложно, как и его противников.
— Рени, проклятье! — выкрикнул мужчина. — Рени, я с тебя шкуру спущу, если выживу!
Его теснили к карете, загоняя в ловушку. Было видно, что мужчине приходится туго, но он все еще отбивал атаки, держа в руках шпагу и кинжал. Но вот один из нападавших сделала выпад, и его шпага вспорола рукав белой рубашки. Этого оказалось достаточно, чтобы терпение Тины лопнуло, и здравая мысль оставаться незамеченной испарилась будто ее и не было.
Девушка скинула свой мешок на землю, вытащила нож из ножен и поспешила на помощь незнакомцу. В пылу драки ее не заметили, чем мадемуазель Лоет и воспользовалась. Она напала сзади. Ухватив одного из нападавших за плечо, Тина с силой крутанула его в свою сторону, выбивая из рук шпагу и ослепляя ударом локтя в нос.
— Хвала Всевышнему! — воскликнул незнакомец, заметив неожиданную помощь.
Теперь он сосредоточился на одном противнике, потому что второй развернулся в сторону Тины.
— Сопляк? — удивился разбойник.
— Сам ты сопляк, гнида, — презрительно сплюнула Тина, отступая назад.
Неожиданно из-за ее спины выскочил еще один мужчина с камнем в руках. Он подскочил к поверженному, но живому разбойнику и с силой приложил того камнем по голове, после чего снова убежал в лес.
— Рени, скотина! — тут же выкрикнул незнакомец, вонзая шпагу в третьего разбойника. — Я тебе уши отрежу, трус!
— Простите, хозяин, — донеслось из-за деревьев.
Противник Тины бросился на нее, но девушка увернулась, уйдя в сторону. Что делать, она, признаться не знала. Нет, сойдись они в рукопашной, и мадемуазель Лоет без жалости бы воспользовалась всеми своими знаниями, но в руках разбойника была шпага, а у нее короткий нож, который пустить в ход было легче, представляя, как это делается, чем на самом деле. На помощь ей пришел все тот же незнакомец, скрестивший шпагу с противником Тины. И как только разбойник повернулся спиной к лесу, оттуда выскочил Рени с толстой дубиной и обрушил ее на голову нападавшего.
— А сразу не мог так сделать? — ядовито спросил его хозяин, утирая пот тыльной стороной ладони.
Дыхание его было тяжелым, было заметно, что кровь еще бурлит в жилах. Слуга повинно опустил голову и пробубнил:
