"Крылатый громовержец" (Древние берега 2)

— Это и есть блок управления?

— Да. — Она держала его в одной руке.

— Вы хотите сказать, что если эту штуку снять, решетка не будет работать. Это верно?

— Решетка не получит питания. Она издает рычащий звук, но и только. Так что да, я почти уверена, что она не будет работать.

— К нему не подключены кабели.

— Я отключила его.

— Насколько это было сложно?

— Примерно так же, как отсоединить компьютер от экрана дисплея.

— Вы говорите, это внутри решетки?

— Да. — Она показала ему другую фотографию решетки с открытой панелью. — Блок управления и устройство подачи расположены здесь.

— Так что прямо сейчас решетка не сработает.

— Это верно.

Уокер вытаращил глаза. — Я даже не знал, что эта панель вообще существует. Как вы догадались посмотреть?

— Там должен был быть какой-то разъем. Место, где стоит телепортируемый, казалось очевидным.

— Ладно. Спасибо. Теперь мы можем поставить все на место?

  

Ари Кастор никак не мог выбросить Круглый дом из головы. Для него было совершенно очевидно, что нужно взорвать бомбу. Взорвать это место к чертовой матери. Было безумием оставлять дверь открытой. Никто не мог предсказать, что это за инопланетяне, которые только и ждут удобного случая, чтобы прийти и захватить нас. Может быть, монстры, может быть, что-то, что выглядит дружелюбно, но все равно съест нас на ужин. Правительство заявляло, что вероятность того, что что-то подобное может произойти, невелика. Но что, черт возьми, они знали? И вообще, кто мог поверить, что они скажут правду? Даже если бы вы могли, если бы был хоть какой-то шанс на вторжение, разве не имело бы смысла остановить его сейчас?

Ари готовил бомбу для своей школы. Не то чтобы он не любил своих учителей или одноклассников. На самом деле, он любил их. С другими детьми все было в порядке, и учителя у него были хорошие. Проблема заключалась в том, что они продолжали говорить о том, что нужно относиться ко всем одинаково. Для них не имело значения, белый ты, индус, мусульманин или кто-то еще. И пришло время заявить о себе.

Но Круглый дом был важнее, чем смешение рас. Он никогда не думал, что найдет что-то более важное для будущего, чем разделение рас, но теперь это казалось тривиальным. Им нужен был кто-то, кто отправился бы на гребень Джонсона и убрал это проклятое место. Он сидел в сарае за гаражом, который считал своей лабораторией, и представлял себе заголовки газет. АРИ КАСТОР СПАСАЕТ МИР. Его бы тоже показывали по телевизору, и все благодарили бы его за то, что он сделал. Возможно, не сразу. Но после того, как у них будет возможность подумать об этом.

Это не должно было быть сложно. Они обнесли территорию забором из сетки-рабицы. Поверх забора была натянута колючая проволока. Но чтобы попасть внутрь, нужно было всего лишь пройти через контрольную будку с воротами. Там был второй, более широкий въезд для грузовиков. Он не увидел ничего, что помешало бы ему подъехать к будке досмотра, а затем, когда подойдет его очередь, нажать на газ. Он был почти уверен, что сможет прорваться через ворота. Если бы он правильно установил таймер, все, что было бы необходимо, — это добраться до Круглого дома в нужный момент, и на этом все закончилось бы.

Он написал записку своей матери:

Мама, ты, наверное, уже знаешь, что я сделал. Знаю, ты не будешь рада этому, но люди в конце концов будут благодарны. Кто-то должен это сделать. Если не я, то кто? Я хочу поблагодарить тебя за все, что ты для меня сделала. И сказать, как сильно я тебя люблю. Если случится что-то плохое, позаботься о Робби вместо меня.

С любовью, Ари

Робби был его бостонским терьером. Он не стал вдаваться в дальнейшие объяснения, потому что, если бы она нашла записку до того, как он успеет завершить свою миссию, то сделала бы все возможное, чтобы остановить его. Он сложил листок и вложил его в конверт, написал "маме" на лицевой стороне и оставил на своем рабочем столе. Это должно быть безопасно. Она редко заходила в лабораторию.

Солнце клонилось к закату. Он некоторое время изучал его, а затем достал бомбу из старого картотечного шкафа, который оставил его отец, когда сбежал со своей секретаршей. Он проверил ее в последний раз. Затем положил ее в рюкзак, надел куртку и пошел в дом попрощаться с матерью.

Ты будешь гордиться мной, мама. Сначала она, конечно, ничего не поняла бы. Вероятно, не поняла бы этого, пока по телевизору не заговорят о том, как хорошо, что кто-то принял меры. И страна погрузилась бы в траур по поводу потери замечательного человека. Слава богу, там был Ари. Иначе, кто знает, что могло бы случиться?

— Мам, я собираюсь ненадолго зайти к Арчи, — сказал он.

— Ты говорил, что у Арчи вечером игра?

— Да. Собираюсь пойти на площадку и посмотреть игру.

— Ладно. Будь осторожен за рулем.

  

Он сел в машину, положил рюкзак под переднее сиденье, включил радио на своей любимой рок-радиостанции и поехал на запад по автомагистрали I-94. Пробок было немного. Он оставил огни Фарго позади и выскользнул на заснеженную равнину. Через несколько минут он превысил разрешенную скорость на пятнадцать миль. Нарываясь на неприятности. Он убрал ногу с педали и позволил машине снова замедлиться.

Ари не был одним из тех сумасшедших, которые склонны к самоубийству. Он был опечален, когда уезжал из района, в котором провел всю свою жизнь, зная, что никогда больше его не увидит. Ему не нравилась мысль о смерти. Но это был единственный способ, который он мог придумать, чтобы придать своей жизни хоть какой-то смысл.

Он не знал, будут ли Небеса или страшный суд. Если бы они были, он был уверен, что с ним все было бы в порядке. Бог, несомненно, понял бы его и гордился бы им.

Недалеко от Джеймстауна он повернул на север по шоссе 281.

Охранники проверяли людей, подходивших к Круглому дому, но он не заметил никаких признаков того, что они обыскивали людей. Они просто искали сумасшедшего, так что у него вряд ли возникнут проблемы с прохождением.

Он, вероятно, доживал последние часы своей жизни. Когда проезжал мимо Кэррингтона, ему пришло в голову, что он имеет право на последний прием пищи. Он уже поужинал. На самом деле ему хотелось чего-нибудь выпить, но, вероятно, ему не продадут из-за возраста. В любом случае, если бы от него пахло алкоголем, копы не пропустили бы его через контрольно-пропускной пункт.

Недалеко от Нью-Рокфорда была закусочная. Добравшись до нее, он заехал на парковку, запер машину и зашел внутрь. Заказывать еду не было смысла, так как у него не было аппетита. Но у них был лимонный пирог и молочные коктейли. И великолепная официантка.

Его беспокоило еще кое-что: ему было восемнадцать, а он еще ни разу не затаскивал девушку в постель. Он пытался несколько раз, но никто так и не откликнулся на его предложение. Во всяком случае, не до такой степени. Это было единственное, что он действительно хотел бы сделать перед смертью.

Он остановился на молочном коктейле и лимонном пироге.

  

Было уже темно, когда он выехал на горную дорогу, ведущую к гребню Джонсона. Полиция превратила ее в дорогу с односторонним движением и открыла второстепенную дорогу для людей, выезжающих из этого района. Машины въезжали двумя рядами. Всего около тридцати машин. Ари встал в очередь, переключил радио на ЭнПиАр и откинулся на спинку сиденья. Он не был большим поклонником ЭнПиАр, но это помогло бы убедить копов, что он безобиден. Он совсем не нервничал. На самом деле он не думал, что его поймают. Это было то, для чего он был рожден. Защитник Земли. Он подозревал, что рано или поздно об этом снимут фильм. Он начал размышлять, кто бы подошел на его роль.

Полиция, похоже, не тратила много времени на расспросы. Им потребовалось всего пара минут, чтобы освободить дорогу для машин перед ним. Ари подъехал к тому месту, где они ждали, и опустил стекло. — Добрый вечер, офицер, — сказал он.

— Здравствуйте, — поздоровался полицейский. — Собираетесь осмотреть Круглый дом?

— Да, сэр.

— Ладно. Как вы понимаете, парковка сейчас закрыта. Все, что вы можете сделать, это проехать мимо.

— Знаю, офицер. Я был в гостях у своих двоюродных братьев в Девилз-Лейк и хотел воспользоваться тем, что нахожусь поблизости, чтобы увидеть эту штуку. Просто хочу взглянуть на нее.

— Хорошо, малец. Проезжай. Но будь осторожен. Дорога сегодня скользкая.

Ари выехал на нее и направился к Круглому дому. В основном это была открытая местность, почти полностью лишенная деревьев или какой-либо другой растительности, кроме травы. По мере того, как он поднимался все выше, под ним расстилались равнины. И вот впереди, на краю гребня, показались огни.

Постепенно к небу поднялось мягкое зеленоватое свечение, исходившее от Круглого дома. Затем появилось само здание. Появились огни машин, съехавших с дороги. Люди стояли вокруг, фотографируя. Он увидел еще несколько огней у главного входа, который, как читал Ари, должен был служить пришельцам способом входить и выходить, когда они не пользовались лодкой.

В будке также горел свет. Шлагбаум на въездной полосе был закрыт. На парковке стояли четыре машины и фургон. Еще одна машина как раз отъезжала. К фургону направлялся парень в форме. На глазах у Ари он забрался внутрь, завел двигатель и начал сдавать назад. Он двигался медленно, но полицейский уже махал ему в сторону выезда. Шлагбаум поднялся.

Если Ари правильно рассчитает время, он, возможно, успеет проскочить через выезд до того, как туда подъедет фургон. Это казалось лучшей идеей, чем пытаться прорваться через въезд. Он расстегнул ремень и полез под сиденье за рюкзаком. Оглядевшись по сторонам, чтобы убедиться, что не привлек к себе внимания, он положил сумку на сиденье рядом с собой и расстегнул молнию.

Позади него образовался затор. Раздался сигнал клаксона. Один из полицейских вышел из будки, посмотрел в его сторону, указал на табличку "ЗАКРЫТО" и махнул рукой, чтобы он проезжал дальше.

Второй полицейский, женщина, вышла на улицу. Она была совсем крошкой.

Он достал из сумки детонатор и установил его на тридцать секунд. — Прощай, мир, — сказал он.

Он вдавил педаль газа в пол и выехал на полосу встречного движения. Врезался в ограждение, сбил женщину и увидел, что фургон заметил, что он пытается сделать. И двигался, чтобы преградить ему путь. Ехал слишком быстро. Он столкнулся с ним почти лоб в лоб. Ари, который не успел пристегнуть страховочный ремень, отбросило на руль и переднее стекло. Девять секунд спустя взорвалась бомба.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

И все, кто это рассказывал, добавляли что-то новое,

И все, кто это слышал, тоже вносили дополнения;

В каждом ухе это распространялось, на каждом языке это росло.

— Александр Поуп, "Храм славы", 1714 г.

Наконец-то настал момент встречи Брэда с транспортером. Вечером накануне выхода миссии в Эдем он был дома с Донной, пытаясь посмотреть "Рио Браво", но совершенно не мог сосредоточиться на фильме. Когда зазвонил телефон, Донна подняла трубку, послушала и протянула ему. — Это Мэтт.

Голос у того был взволнованный. — Ты смотрел сегодняшние новости, Брэд?

— Нет. Что происходит?

— Кто-то пытался взорвать Круглый дом.

— У них ничего не получилось, не так ли?

— Да. Он едва успел заехать на парковку.

Брэд на мгновение пожалел, что транспортер уцелел. — Это хорошо, — сказал он. — Кто-нибудь пострадал?

— Террорист погиб. Он был старшеклассником. А также один из сиу, который использовал фургон, чтобы заблокировать его. И офицер полиции.

— Кто из сиу?

— Дэйл Три был тем парнем в фургоне. Он был одним из их охранников. Офицером полиции была Диана Куиксон.

Брэд знал Дейла. — Они объявили, что собираются усилить меры безопасности.

— Похоже, что система, которую они разработали, сработала.

— До определенного момента.

Через десять минут позвонила Эйприл. Миссия была отложена.

  

Утром Монк Паттерсон из КейЭлУайЭм узнал продолжение истории. — Мать Кастора нашла записку, в которой говорилось, что он собирается совершить что-то грандиозное. Она сказала, что не может поверить, что он когда-нибудь сделает что-то подобное, например, попытается что-то взорвать. Заявила, что он всегда был хорошим мальчиком и держался подальше от неприятностей. Его досье в полиции чистое.

— Она сказала, что понятия не имела, что ее сын стал изготовителем бомб. Этим утром была в слезах, но, тем не менее, нашла время извиниться перед семьями Дейла Три и Дианы Куиксон, которые погибли в результате нападения.

  

Эду Экзетеру не терпелось вернуться домой. Он был в Гранд-Форксе, разговаривал со специалистом о своих проблемах с пищеварением. Ничего серьезного, так что он был счастлив. Но обратно в Форт-Мокси ему предстояло проехать восемьдесят миль. К тому времени, как он добрался до места, он был совершенно измотан. Он съехал с автострады и направился в город, не думая ни о чем, кроме того, как хорошо было бы забраться в постель. Но прямо перед собой, прямо над группой деревьев, он увидел вращающийся огонек. Несколько машин остановились, и некоторые водители вышли из них и уставились на него.

Барт Марш и его жена стояли на обочине дороги. Эд пристроился за ними. Это было маленькое светящееся облачко, которое медленно вращалось примерно на уровне верхушек деревьев. Барт увидел его и подошел. — Ты когда-нибудь видел что-нибудь подобное раньше, Эд?

Эд посмотрел на него и почесал в затылке. — Насколько я помню, нет. Думаешь, это тот самый ветряной поплавок, о котором они говорили?

Он был, наверное, не больше вывески над входной дверью "Шхуны прерий", единственного бара в городе. Люди выходили из своих домов, чтобы посмотреть. Но свечение уже начало меркнуть.

— С ума сойти, — сказал кто-то.

  

Утром, после своего шоу, Брэд поехал на гребень Джонсона, чтобы оценить ущерб. Полиция округа проявила больше методичности, чем при предыдущих проверках, прежде чем разрешить ему выехать на дорогу, ведущую к гребню. Две будки у ворот и часть забора лежали в руинах. Брэд увидел, как двое охранников из племени сиу выходили из здания охраны. Одной из них была Паула, другого он не узнал. Он с удовольствием остановился бы и выразил соболезнования, но группа федеральных приставов оцепила парковку, и у него не было возможности пройти мимо них. Само здание находилось слишком далеко от места взрыва и не пострадало.

Он мысленно помолился за Дейла и полицейскую, чью фамилию забыл. Диана какая-то. Затем развернулся и поехал обратно на радиостанцию.

  

Послезавтра Донна, Брэд и Эйприл отправились в Форт-Тоттен, чтобы присутствовать на поминальной службе по Дейлу. Его семья придерживалась как христианства, так и традиции Мидививина. Службу проводил местный святой, который обратился к Иисусу и Вакану с просьбой даровать погибшему воину лучшую жизнь в мире за пределами небес.

Была музыка, пение, скорбь. Еще один хороший человек был принесен в жертву идиотизму внешнего мира. Брэду было немного не по себе, поскольку убийца был белым человеком, и он предположил, что все еще существует какая-то племенная неприязнь к людям, которые отняли у коренных американцев так много земель. Возможно, кто-то склонен обвинять в смерти Дейла белое общество в целом. Но его и двух женщин тепло встретили на службе.