Красная Славия

— Красиво идут! — Заявил Белобородько Фрегеру, цитируя фильм 'Чапаев'. Фрегер согласился:

— Да, маршировать их выучили.

— Любая армия во все времена начинается со строевой подготовки, — согласился предисполкома. — Однако, посевы они нам вытопчут основательно.

— Это ничего, продовольствием мы в Херсоне разживемся, — ответил предпрезидиума.

На всем пространстве перед частоколом были заранее выставлены флажки на удалении 400 и 200 метров от частокола.

Как только конный клин миновал четырехсотметровую отметку, Асташев скомандовал сигнальщику:

— Давай синий! — Курсант поднял ракетницу и выстрелил. Вверх понесся яркий синий огонек. Спустя секунды в Балаклаве загудели сирены. Первыми загудели катера, Мошки и Букашки. Поскольку сирены катеров имели близкие частоты, то их суммарный звук неприятно вибрировал, то усиливаясь, то слабея. Следом загудели сирены тревоги пограничников и Морской школы. И все покрыл басовитый гудок Комендора. Последними подключились репродукторы на частоколе. В радиоузле включили генератор низкой частоты. Разнотонный вой сирен заполнил всю котловину Балаклавской бухты и подавляющим волю валом выплеснулся в долину. Из репродукторов в сторону византийцев катился низкий вой, от которого даже у наблюдателей на артпозиции заныли зубы.

Вой напугал лошадей византийцев. Боевые кони были приучены к барабанам и сигнальным трубам. Но, такой ужасающей силы вой они не слышали никогда. По краям клина кони шарахнулись в стороны. В середине клина кони вставали на дыбы, толкали друг друга, сбрасывали всадников. Пехота тоже встала в ошеломлении. У многих пехотинцев от ужаса подломились ноги, и они упали на колени. Оружие выпадало из ослабевших рук.

Через пару минут Асташев приказал дать сигнал белого цвета. Сирены разом смолкли. А из репродукторов раздался мощный бас капитана торгового корабля грека Панаотиса. Профессор Греков лично отобрал его из всех допрошенных пленных за феноменальный бас, сделавший бы честь любому дьякону в кафедральном соборе. Грамотный грек зачитывал текст по бумаге.

— Воины Херсона! Цезарь Балаклавской республики приказывает вам добровольно сложить оружие и сдаться в плен. Тот, кто не подчинится приказу цезаря, будет убит. — Это обращение было повторено три раза.

Хаос у византийцев продолжался минут двадцать. Гудели трубы и рожки сигнальщиков, от стратига во все стороны скакали посыльные. Наконец, порядок был восстановлен, друнги выстроились. Стратиг снова дал сигнал к атаке. Забили барабаны, друнги двинулись вперед.

— Ну что же, раз они такие упрямые, давай красный, — скомандовал Асташев. — Вверх полетел красный сигнал.

Сирены взревели снова. Но, теперь к ним присоединились пушки. Цели между расчетами майор заранее распределил по телефону. По каждому кадровому друнгу артиллеристы дали по пять выстрелов осколочными снарядами, по друнгам стратиотов — по два выстрела. В плотных прямоугольниках византийцев взметнулись фонтаны разрывов. Вверх полетели какие-то обломки.

Одновременно сработало секретное оружие капитан-лейтенанта Опарина. Две старые чугунные пушки четырехдюймового калибра времен Крымской войны были заряжены порохом, извлеченным из четырех осветительных снарядов к сорокапяткам и из тридцати сигнальных патронов для ракетниц разного цвета. Осветительные заряды аккуратно разрезали на кусочки весом граммов по двадцать. Все это зарядили в стволы пушек, и этим выпалили по друнгу катафрактариев. Эффект был ошеломительным. Даже для самих изобретателей. Из пушек вместе с дымом вылетели густые струи ярких разноцветных огней и ударили в строй катафрактариев. Убить легкие сигнальные заряды никого не могли, но испугали противника до мокрых штанов. Кони передних шеренг шарахнулись в разные стороны.

Когда пушки отстрелялись, вверх пошла белая ракета. Сирены снова смолкли. В наступившей тишине стали слышны вопли раненых. Их заглушил мощный голос из репродукторов, вещавший:

— Воины Херсона! Цезарь Балаклавской республики приказывает вам сложить оружие и сдаться! Тот, кто не сдастся, будет убит.

Вокруг стратига снова началась суета. Сигнальщик протрубил какой-то сигнал. Асташев подошел к пушке и приказал командиру расчета:

— Дай три снаряда вон по той кучке людей под тремя флагами. — Через минуту пушка трижды громыхнула. Разрывы и поднятая ими пыль скрыли ставку противника. Когда пыль осела, стало видно, что знамена и все стоявшие под знаменами люди лежат на земле. Никто там даже не шевелился.

Асташев вернулся к телефону, и дал команду на радиоузел повторить приказ. Добавив при этом: 'Все оружие кладите на землю перед собой'. Весть о том, что стратиг и все тагмархи погибли, быстро распространилась из задних шеренг друнгов, которые все видели своими глазами, до передних шеренг. На этот раз приказ подействовал. Воины начали бросать оружие на землю. Сначала единицы, а потом и все остальные.

Вверх полетели две синих ракеты. Справа из-за виноградников послышался гул моторов. На дороге оттуда показались пять грузовиков с установленными на крышах кабин ручными пулеметами. В кузове каждого находилось по отделению стрелков. Включив фары и гудя сигналами, грузовики проехали по полям и выстроились в линию за обозом византийцев, повернулись передом к противнику и остановились, не заглушая моторы. Херсонцы со страхом смотрели на этих чудовищ, не зная, чего еще ужасного от них ожидать. Однако, чудовища застыли неподвижно.

Асташев давал по телефону указания своему начальнику штаба Ефимову, распоряжавшемуся на радиоузле. Вскоре, из репродукторов снова раздался громовый голос:

— Катафрактарии, скутаты и трапезиты! Приказываю вам спешиться и сделать полста шагов вперед. Коней держать в поводу. Стратиоты, приказываю вам сделать полста шагов назад.

Когда команда была выполнена, на земле остались лежать горы оружия, убитые воины и стонущие раненые.

Голос продолжил приказывать:

— Катафрактарии, скутаты и трапезиты! Приказываю вам снять доспехи и шлемы, сложить их на землю и сделать еще полста шагов вперед.

Стратиоты! Приказываю вам снять доспехи и шлемы, сложить их на землю и сделать еще полста шагов назад.

Когда и эта команда была выполнена, голос продолжил:

— Воины Херсона, вы находитесь в плену у Балаклавской республики. Если вы будете выполнять команды воинов республики, никто больше не будет убит. Раненым будет оказана помощь. Тот, кто не выполнит команду, будет убит.

Стратиоты! Милосердный цезарь республики отпустит вас домой, если вы присягнете ему на верность. Вы согласны присягнуть цезарю? Те, кто согласен, сделайте еще полста шагов назад.

Ни один из стратиотов не остался на месте, все отошли назад. Сверхъестественный голос снова загремел.

— А теперь, стратиоты, хором клянитесь в верности цезарю республики. Повторяйте хором за мной:

— Клянусь именем господа Бога Иисуса Христа, — стратиоты сначала нестройно, а потом, воодушевившись, громогласно и хором повторяли:

— Клянусь именем Бога Отца и Святого духа,

— Клянусь именем пресвятой Девы Марии,

— Клянусь хранить верность цезарю Балаклавской республики,

— Клянусь выполнять приказы воинов и чиновников республики,

— А если нарушу я эту клятву, то покарает меня рука воинов республики,

— И буду я проклят господом Богом нашим на веки вечные!

После каждой фразы стратиоты истово крестились. А после последней поклонились земным поклоном. Многие упали на колени. Текст присяги был разработан профессорами и утвержден Президиумом. Когда стратиоты закончили присягу, голос провозгласил:

— А теперь, стратиоты, идите с миром в Херсон к чадам своим и домочадцам, и поведайте всем весть о небывалом могуществе и милосердии цезаря Балаклавской республики.

Потоптавшись на месте, ошеломленные и обрадованные ополченцы, сначала малыми группами, а потом и толпами, опасливо посматривая на грузовики, пошли мимо них к дороге на Херсон. Через четверть часа последние стратиоты скрылись за поворотом дороги. Обозники ушли тоже, оставив повозки.

— А все-таки, напрасно мы не представились посланцами богов. — Подойдя к Фрегеру и Белобородько, заметил Греков. — Посмотрите, какое впечатление мы на них произвели! А так мы бы еще больше их впечатлили, заявив о нашей божественной сущности.

— Еще не поздно, — ответил Председатель Президиума. — Мне даже наше выступление от имени цезаря идет 'против шерсти'.

— Ну, тут у нас даже выбора не было. По их менталитету присягу республике они бы просто не поняли. Здесь и сейчас присягают только персонам: императору, кагану, царю или князю.

— Это я понимаю, но все равно, противно это мне, как коммунисту.

— С волками жить, по-волчьи выть, товарищ Председатель Президиума.

— А это мы еще посмотрим. Может, это им придется по нашему выть.

Воины регулярных друнгов уже стали надеяться, что их тоже отпустят. Однако, их ожидания не оправдались. Божественной силы глас приказал всем друнгариям и кентархам подойти к разрыву в частоколе. Раненых приказал поднести к этому же месту. Остальным приказал сесть на землю.

Командиры херсонцев подошли к указанному месту. Там их встретил человек, представившийся тагмархом республики. Это был каплей Опарин. Через переводчика он приказал пленным положить раненых на подогнанные к проходу повозки. Раненых повезли в медсанчасть Морской школы и в медсанчасть пограничников. Верховых лошадей приказали завести за частокол, где их принимали курсанты.

Кенртархам приказал вместе со своими подчиненными построить два укрепленные лагеря рядом с частоколом по ромейским военным уставам. Каждой сотне назначили конвой из отделения курсантов с винтовками и повели на вырубки за заготовленными там бревнами. Пленным выдали лопаты и топоры, чтобы острить бревна.

Два уже готовых участка частокола становились одной из сторон двух будущих лагерей. Периметр лагерей наметили кольями, отмерив с внешней стороны частокола два прямоугольника размером 100 на 200 метров. По трем другим сторонам пленным надлежало построить из бревен частокол, огородив таки образом территорию лагерей, оставив по одному входу. Эти лагеря и должны были стать лагерями для военнопленных. Президиум намеревался и в дальнейшем использовать их на работах.

Как пояснили ученые, римские военные укрепленные лагеря имели стандартизованную планировку. В лагерях предусматривались продольная прямая улица и поперечные переулки, вдоль которых устанавливались палатки для воинов. В лагере предусматривались отхожие места, пищеблоки и даже плац для построений. Палатки, котловое имущество, посуда и шестидневный запас продуктов для пленных обнаружились в трофейном обозе. Солому для постелей пообещали подвезти позднее. А для костров пленные набрали сучьев на вырубке.

Почти 1200 здоровых мужиков оказались мощной строительной силой. К ночи оба лагеря были огорожены частоколом и обустроены. Палатки в них тоже были поставлены. В одном лагере разместили катафрактариев, трапезитов и скутатов. На ночь пленных завели в лагерь и выставили караулы. Второй лагерь подготовили для размещения пленных моряков. Они до сих пор сидели в бухте на своих кораблях.

Утилизацию убитых лошадей организовали так же, как и в прошлый раз, с привлечением жителей Ямболи. Поработав, каждая семья обогатилась на лошадиную шкуру, ногу и на несколько голов. Кроме того, им досталась одежда и обувь, снятая ими с похороненных византийцев. Все ямболийцы внезапно разбогатели. Даже кузнец Василий, сильно занятый выгодным ремонтом доспехов, отправил своих домочадцев на захоронение трупов и обработку шкур убитых лошадей.

Курсанты собирали трофеи и отвозили их конными повозками на места складирования до самой темноты. Подсчеты показали, что в плен попали 1243 воина. Плюс к тому, 78 раненых пленных попали в лазарет. Как и в прошлый раз, врачи взялись лечить только легко раненых. Безнадежных положили в палатки, поставленные на месте сражения. Было взято в трофеи 570 здоровых лошадей и полсотни пароконных повозок.

Дозорный катер у Херсона утром заметил выход двух больших галер в сторону Балаклавы. Оставаясь не замеченными, моряки сопроводили галеры до входа в бухту. А тут их встретил сам Родионов с двумя катерами. Большие двухсот тонные галеры с двумя рядами весел — биремы оказались набиты лучниками. Для того, чтобы вынудить их сдаться пришлось трижды открывать огонь из пушек и пулеметов. Только после этого галеры сдались. Тем не менее, серьезных повреждений галеры не получили. Родионов был доволен. Двести тонн порожнего водоизмещения, это уже не мало. На борт галеры могли принять до полутора сотен тонн грузов и до 300 человек. После доработки из них могли получиться отличные войсковые транспорты. В плен на галерах сдались 180 моряков и 140 лучников. Всего в плену уже оказалось более 8 сотен византийских моряков, не считая лучников — стратиотов.

Вооруженные силы республики одержали блестящую победу, не понеся в этом сражении никаких потерь. Совсем никаких!

12. Херсон.

Друнгарию трапезитов Сарториусу повезло. Он и раньше был по жизни везунчиком. В сражении с войском цезаря Балаклавского из восьми начальников воинских сил Херсона выжили только двое. Он сам и раненый друнгарий 1-го друнга скутатов Галдориус. Это, конечно, не считая друнгариев стратиотов. Стратиг Херсона, два тагмарха и трое друнгариев были убиты дьявольским оружием пришельцев. Второй друнгарий трапезитов Стефан погиб еще раньше, вместе с двумя сотнями своих воинов.

Друнг трапезитов, усиленный сотней воинов погибшего Стефана, был назначена стратигом Серапионом в резерв херсонского войска. Согласно диспозиции, резервный друнг расположилась в полусотне шагов за ставкой стратига в ожидании его приказов. Поэтому, Сарториус в деталях рассмотрел весь ход сражения. Собственно говоря, никакого сражения и не было. Было избиение грудных младенцев злыми взрослыми дядями. Причем, в роли младенцев выступали херсонцы.

Стратиг совершенно верно, на взгляд Сарториуса, определил уязвимые пункты оборонительной линии противника. В разрыв недостроенной стены он нацелил главные силы — друнг катафрактариев и все три друнга скутатов. Атаку главных сил поддерживали четыре друнга лучников. Шесть друнгов стратиотов должны были обойти стену с флангов по склонам гор через виноградники.

Однако, красивый в военном отношении замысел стратига реализовать не удалось. Захватчики применили поистине чудовищные колдовские боевые машины.

Стоило только войску Херсона пойти в атаку, как на наступающие тагмы обрушился дьявольской силы вой. Такого устрашающего звука Сарториусу слышать не приходилось никогда в жизни. Казалось, за стеной завывает огромное злобное чудовище — многоголовый дракон. Или стая драконов. От этого звука шевелились волосы под шлемом, стучали зубы, подгибались колени и даже звенели одна о другую пластинки доспеха. Вой налетал волнами, то усиливаясь, то ослабевая. И это, при том, что друг Сарториуса находился дальше всех других от противника. Испуганные кони шарахнулись во все стороны, вставали на дыбы, сбрасывали воинов. Строй друнга рассыпался.