01 Кошка Гонта

Кара утонула в воспоминаниях Гонта, безжалостно листая года. Она уже заставила его вспомнить, нужные картинки будут «рядом». Чувства... Ощущения... Эмоции... События прошлого... Отмахиваясь от прочих воспоминаний, кошка искала волчицу. И нашла. Она впервые видела свою мать.

Трофей держали в камере одной из тюремных башен. А чтобы волком не обернулась — на коротких цепях. Пролистнув охоту, Кара увидела тот злосчастный вечер глазами пьяного короля. И как он «отмыть и доставить» велел, и как она отбиться пыталась, а потом затихла уже. Как просила отпустить, хоть босой в ночь: придут же волки. Больше Кара не увидела волчицу около короля — у него появились проблемы с клыками оборотней ее стаи.

Кошка кожей впитывала его страх, когда перевертыши выгрызли всех, кого нашли в замковой территории. Вот и не было при Гонте оборотней-телохранителей, самых лучших бойцов... Побоялся нанимать. А дочь, вот, не признал — ни родной, ни опасной.

Уберечься хотел, да сам на зов своего страха и попался, улыбнулась кошка.

После месяца бесчинства волков под стенами замка король бросил небольшой отряд на их землянку. Тех, чьи трупы на следующее утро вылавливали изо рва. И Гонт попробовал купить для этой войны оборотней другого клана: пусть свои же своих и рвут. Представителя короля леопарды не разорвали. Но гнали долго.

Прожив в страхе и практически осаде несколько месяцев, каждый день снова и снова ожидая волков, король сдался, повелев выкинуть волчицу из темницы... Когда ему шепнули, что женщина с ребенком. Убить? — да волки тогда и стены замка, и донжон по камню разберут. Гонт вообще уже боялся пальцем женщину трогать, и от промелькнувшей мысли вытравить ребенка так или иначе тут же отказался. Они хотят свою волчицу — они ее получат. Скоро.

Хотела бы Кара узнать, кто уберег младенца, приговоренного к смерти еще в утробе матери, да тех свидетелей, пожалуй, и не найти.

Когда Гонту доложили, что волчица не пережила родов, он уже и не знал: пробовать бежать или просто выброситься с башни. Все эти месяцы волки не отступили, они приходили несколько раз в неделю, всегда неожиданно и уходили, только пустив кровь. Мост опускался все реже и реже, противостояние угрожало уже не только физической расправой: король стал пленником в своем собственном замке, который теперь практически никто не посещал.

Двух солдат с трупом волчицы на руках буквально выпихали за калитку. И Гонт ждал целую армию перевертышей под стенами... Но волки перестали приходить. Месяцы страха — истинного, первородного, заставившего поседеть молодого мужчину — разом закончились. Волки похоронили Кару, а замок Турессу, в этой войне умывшийся лишь плачем рожденной полукровки, снова оживал, возвращаясь к жизни.

С годами страх начал утихать. Когда ведьмак предложил королю полукровку в телохранители... Гонт усмехнулся. Сколько лет-то прошло. А сейчас Кара стояла перед ним.

— Поздравляю, ваше величество, у вас родилась дочь, — оскалилась кошка, отпуская его глаза.

* * *

Бойцы десятки очень хорошо знали своего старшего. А воины регулярной армии очень хорошо знали, на что она способна. И что ее бронь не пробить, и что уязвимое место — только голова. Протискиваясь в узкую дверь донжона, начальник гарнизона молился только об одном: успеть прийти, пока кошка не начала кусаться. Взять смогут только количеством, положат почти всех солдат.

А от короля ее увести можно только «заняв» десятью бойцами разом. Чтобы «рук на Гонта уже не осталось».

— Что ты хочешь? — вскочив с кресла, король медленно отступал к двери, пытаясь тянуть время; придет ли помощь, или нет... надежда, она ведь всегда умирает последней.

— А что ты можешь дать? — улыбнулась Кара, двигаясь за ним. — Что может предложить человек в обмен на жизнь?

— Все, что хочешь, на что твоей фантазии хватит.

Пожалуй, за те месяцы Гонт отбоялся уже на всю жизнь. Выуженные кошкой воспоминания заставили его заметно вздрогнуть, когда она только начала говорить о молодой волчице. А теперь, стараясь оттянуть момент расправы, королем двигал уже только инстинкт выживания: если кто и идет на помощь, около двери больше шансов успеть спасти его.

— Плохо у меня с фантазией, папа. Разве что, вот, жизнью поделишься, а?

Стальные пальцы обхватили горло, и Кара с силой впечатала Гонта в стену рядом с дверью.

— Некоторые развлечения стоят дорого...

Либо бог услышал начальника гарнизона, либо кошка слишком увлеклась беседой с родителем, но раскрывшаяся дверь впустила в покои солдат, которые тут же навалились на плечо полукровки, массой пятерых сбивая ее с ног. Отчаянно хватающего ртом воздух короля бойцы десятки вытащили в коридор и повели вон из донжона. Теперь башня для него уже не укрытие.

Выйдя из опустевшей тюрьмы, Сермуш бросил взгляд на крепость замка. Все солдаты — там. И там же — Кара. И спуститься она не сможет. А летуны уже вошли в соседнюю башню, наводя шум. Безоружный и совершенно бесполезный в атаке Дурб проводил взгляд королевича.

— Ты что, донжон собрался атаковать?

— Там Кара, — бросил Сермуш и свистнул единорога.

В здании донжона вообще очень мало окон, не положено им там быть. Да еще и чертовы кружева-балконы по всей стене. Куда Кара попробует уйти? Вниз — самоубийство. Наверх... Она не рассчитывает на «спасение по воздуху», а бросаться с башни вряд ли в ее планах. Значит, только вниз.

Боевые единицы умирают в бою.

Это только легко сказать: напасть впятером и повалить. Встретившие пол бойцы отчаянно пытались встать, мешая друг другу и лязгая латами. Облегченные насколько только возможно, чтобы повысить маневренность отдельно взятого человека, металлическая защита все-таки не предусмотрена для ведения боя с пола.

Растолкав до одури шумных воинов, Кара вскочила: похоже, на этаже донжона собралась вся армия гарнизона — все, кто поместился. Вынув кинжалы, кошка рукоятками прошлась по легким шлемам уже почти севших воинов, и клинки оставили черные дыры вместо глаз двух из них. Трое, оставшиеся в живых, начали отползать назад.

— Мы будем продолжать? — спросила полукровка, и условный первый ряд бойцов, подняв щиты, атаковал.

Сермуш летал вокруг донжона, по спирали поднимаясь вверх. Увидит единорога? Догадается уйти наверх? И неожиданная, совершенно самоубийственная мысль заставила его резко натянуть поводья, стремительно поднимая животное вверх. Не увидит она никаких единорогов, ее надо увести наверх. Проводив белоснежного взглядом, Дурб побледнел и бросился в тюремную башню. Снял все оружие с трупов стражей, за шкирку вытянул первого попавшегося летуна наружу, заставив свистнуть...

— Когда закончите, скажи капитану, что я с королевичем в донжоне... Вошли сверху.

Крыша крепости разжилась еще одной летающей лошадкой.

Начальнику гарнизона передали приказ короля, заставивший его закричать на «гонца»:

— Что значит «взять живой»!

Покои его величества — просторные, но могут вместить одновременно только пару десятков воинов, больше уже будут мешать друг другу. А сложность битвы с полукровкой заключалась в том, что зацепить надо голову и только голову, по ее броне можно сутки клацать мечами, толку не будет. И как король представляет себе — взять живой? Ее бы умертвить вообще!

Боец десятки, прибежавший передать приказ, развел руками: ну а как все другие распоряжения выполняются? Вот и действуйте.

Постоянно ловя сталь над головой, то на кинжалы, то на руки, Кара полосовала редкие участки незащищенной плоти солдат. И в первую очередь пыталась дотянуться именно до лица. Когда полегли пять бойцов, атакующие увеличили дистанцию, отскочив, и кошка тут же убрала кинжалы, взяв в руки по одноручке с убитых. Теперь будет посправедливее. Теоретически — можно было бы постепенно развернуться, уйдя в коридор. Но смысла в этом нет никакого: там ее атакуют еще больше воинов. Прокрутив мечи, кошка пустила их на разгон, сама наступая.

Найдя верхний этаж совершенно пустым, Сермуш двинулся ниже, на звуки боя. И стал, как вкопанный. Дурб ткнулся в его спину. В коридоре были рассредоточены, казалось сотня бойцов. И они все разом обернулись.

— Ты уверен в этаже? — сглотнул Фаррину.

Вторая тюремная башня оказалась не в пример первой намного сговорчивее. Поняв, за кем пришли, да еще и в свете павшей «соседки», стражи пожертвовали лишь несколькими своими бойцами и сами открыли двери камер летунов.

А когда капитану доложили, где королевич с графом, он выдал очень длинную тираду и приказал поднимать единорогов в небо. А точнее — «в ... донжон». История даже их мира еще не знала случаев взятия крепости силами двадцати двух летунов, плюс двенадцатью безоружными бывшими заключенными тюремной башни.

Дурб ухватился за рукав королевича и с силой потянул обратно на лестницу: они не устоят, разве что максимум минуту. Воины замка Турессу бросились вслед летунам. Выскочив обратно на крышу, Сермуш с Дурбом навалились на дверь башни. Запоров снаружи здесь не предусмотрено: обороняются обычно изнутри и не с крыши...

— Ты серьезно ломанулся сюда за кошкой Гонта? — спросил Дурб, утирая лицо от дождя, припустившего еще сильнее.

Двадцать единорогов разом ухнули крыльями, рассредоточившись вокруг крыши донжона.

— Отпускай! — скомандовал Сермуш, и мужчины отскочили от дверей, обегая башенку.

На крышу посыпали стражи, попав под перекрестные стрелы летунов.

— За кошкой, — кивнул королевич другу. — И мы выйдем отсюда только с ней.

Услышав лязг в коридоре, Кара сначала решила, что подтягивают новых солдат, но... Заметила движение — бойцы двигались от двери покоев. Поняв, что взять кошку быстро не получится, начальник гарнизона перебросил половину бойцов на летунов: авось, и тех удастся задержать, раз сами напрашиваются.

Кара рубанула двумя мечами перед собой, и солдаты снова отпрыгнули назад. Если бы не ее бронь, уже давно убили бы. Или взяли бы живой... как пошутил король. А так, они могли нападать силами максимум пяти человек одновременно — кошка держала за спиной только стену. Вот и играли, кто первый устанет. И Кара уже начинала уставать. Была бы возможность двигаться вперед, шла бы по трупам, валила бы, отбрасывала, калечила... А стоять и отбиваться, разве что не подпирая стену — это только вопрос времени, когда она пропустит удар. Потому что в коридор пробиваться смысла нет. Их слишком много.

Когда воины перестали ступать на крышу донжона, летуны посыпали с единорогов. Капитан даже не спросил, сколько бойцов внутри: если он вернется в Сомонию без королевича, Неополь растерзает его своими же руками. На единорогах остались только безоружные. От болтов полегли не больше десятка солдат, остальные не сунулись на крышу: летунам предстоит смертельно утомительный вечер.

Отреагировав на движение, Кара посмотрела в коридор: еще несколько бойцов двинулись к лестнице. Ряд воинов заметно поредел. Кошка улыбнулась. Кто бы ни оттянул их на себя, он сделал это вовремя. Теперь ей есть куда двигаться вперед. Присев, Кара пружинисто оттолкнулась и бросила ноги вверх, перелетая атакующих. Закрутила мечи, не давая подойти к себе близко и напала на оставшихся в коридоре бойцов с единственной целью: пройти их ряд.

Когда начальник гарнизона увидел кошку в коридоре, тут же заголосил в сторону лестницы, и летуны лишились всех своих целей разом. Прорвавшись сквозь воинов, больше повалив и отбросив, чем убив, Кара неожиданно стала: со спасительной лестницы к ней бежали солдаты. Отбросив мечи, кошка распахнула двери балконов и ушла на кружева, начиная спускаться вниз.

Летуны замешкались, переглянулись... Куда это они все убежали-то? Сермуш двинулся вперед: все бойцы толпились на выходе на балконы. Поняв, где Кара, махнул рукой, снова выгоняя отряд на крышу. Со стен ее можно попробовать снять.

Кошка отфыркивалась от струй дождя, плавно уходя вниз. Найти короля в постройках замка — вещь нереальная. Но второй раз она сюда просто не пройдет. По крайней мере, скоро. Рука скользнула по камню, и Кара уцепилась за следующий «глаз» узора. Чертов дождь. Глянула вниз: скоро мостик перед входом в донжон. Главное, успеть разрушить его, пока короля снова не укрыли в крепости, а другого входа в донжон внутри замка нет.

Сермуш поравнял единорога с мостом, ожидая кошку. Он видел, как пару раз стальные пальцы скользили по камню, ноги не всегда четко находили опору... Кошка устала. Главное, ступила бы на мост. Там он ее подберет. По левую руку от королевича в воздухе заходил единорог с Дурбом.

Когда Кара прыгнула на деревянный настил, из проема двери выбежали первые бойцы, ткнувшись в кошку. Ухватившись за металлический панцирь ближайшего воина, Кара рванула на себя, отходя в сторону. Вспоров хлипкие перила, мужчина с громким лязганьем рухнул в основание донжона. А когда на мостик ступили еще несколько бойцов, девушку, не долго думая, выпихнули вниз.

Ухнули болты, сбивая людей на мосту, не давая остальным высунуться наружу: летуны боялись пускать арбалеты в ход, пока полукровка рядом, вдруг резко дернется. Сермуш бросил единорога на перехват.

— Не успеть, — зашептал Дурб, роняя крылатого вертикально вниз.

Падая, Кара зацепила белоснежное крыло единорога. Дурб выкинул руку, наклоняясь вперед; стальные пальцы коснулись его ладони, лишь замедлив падение, и кошка встретила камни замка, тут же скинув бронь.

* * *

Первой мыслью было соорудить «лебедь»: так доставляют домой по небу павших или раненых летунов. И, порой, не только летунов. На драконе дозорного хода есть шатер, соорудить «лебедя» вполне можно. Только если кошка очнется в пути... Любой солдат Аубердинии, даже если он не имеет никакого отношения к воздушным войскам, обучен, как вести себя в «лебеде». И первое, что делают бойцы, придя в сознание, — лежат и не двигаются, соображая, в небе они или на земле. Ожидать такой реакции от кошки не приходилось.

Кара не пришла в сознание ни по пути к двери, теперь уже плотно закрытой со стороны Аубердинии, ни пока летуны советовались, как отвезти ее в замок. Лететь — в ночь, все устали, как черти. И воевать в воздухе с пришедшей в себя кошкой было бы совершенно не кстати. Помогли разложить шатер, и клин единорогов с драконом-ведущим поднялись в небо. Сермушу все равно предстояло обдумать, как теперь оповестить его величество, что оборотень неожиданно осталась не с той стороны двери. Пока этого не сделал Ирбин.

А когда Кара пришла в себя, стало очень шумно.

Постоянно хватаясь за голову и пошатываясь, она все же умудрялась наступать на королевича, плюясь недовольством и проклятиями. Сермуш пытался отвечать, но вскоре понял, что это бесполезно, и уселся у костра.

— Не стоит благодарностей, — прищурился он на кошку, когда та, наконец, опустилась рядом, замолчав.

— Гонт жив, дверь закрылась, я заперта в чужом мире, где нет мне подобных, — загибала она пальцы. — Спасибо, высочество!

— Ты как себе представляешь, что я оставлю тебя без сознания по другую сторону двери? — говорить, что он вообще не собирался оставлять ее в мире ведьм, наверное, уже не стоило.