Армагеддон. Беглецы

— Ба... Знакомые все лица! — широко развел руки и с ленцой в голосе поинтересовался, — Какими судьбами, Георгий Александрович, к нам, грешным? Вы так убедительно призывали сделать все для выживания населения? — потом продолжил с легкой издевкой, — А как же вверенный вам город? Неужели вы бросили?

Пустоцвет напрягся, лицо стало злым. Теперь он больше соответствовал своей истинной сущности, как ее понимал старший Петелин.

— Это вас, как вас там? А да Петелин... дела власти вас ни в коем случае не касаются! Я мэр и вы обязаны подчиниться законной власти! Давайте немедленно открывайте ворота! Это-приказ!

— О! Как вы заговорили! Смотрю вокруг — а города и нет вокруг. А вокруг первобытный лес, где медведь прокурор, а закон ... Наш закон! Так что, многоуважаемый Георгий Александрович, сдаем оружие, и мы вас пропустим.

Пустоцвет окончательно успокоился и с видом доброго дядюшки укоризненно покачал головой.

— Не понимаете добрых слов? Не хотите выполнять указания законной власти? Ну так пеняйте на себя!

'Вы только пропустите — я заставлю вас подчиняться! Как шелковые ходить будете!'

Градоначальник подошел к склонившемуся к нему пулеметчику и прошептал что-то. Повернулся к воротам и с видом превосходства скрестил руки на груди.

Человек с пулеметом пошевелил стволом.

Петелин и сам не понимал, какая сила толкнула его на действие. Пахнуло опасностью, нет, не опасностью даже — смертью. Видимо чутье. Метнулся от бойницы одновременно оттолкнув сына. Больно ударился локтем об стену, сорвал автомат.

'Так-так-так-так-так!'

В тарахтящем грохоте очереди звук удара пуль об дерево и сдавленный чей-то крик были почти не слышны.

И тишина.

— Давайте сушите штаны, аники-воины, — услышали голос Пустоцвета, это пока предупредительная очередь, не поймете, я приму меры!

— Все целы? — звенящим голосом спросил Петелин — старший. Получив утвердительные ответы крикнул вниз, дежурной группе. Пострадавших не было.

— Эй, Петелин, что молчишь? — раздался насмешливый голос.

Петелин-старший повернулся к Шварцу. В руке тот держал гранату.

— Гранату куда-нибудь в сторону от них, подальше! Живо!

— Легко! — оскалился Шварц, на секунду выглянув в бойницу, примерился. Выдернул чеку и, широко размахнувшись, изо всей силы метнул гранату.

— Получай фашист гранату! — тут же спрятался за толстыми бревнами вышки.

'Бах!' — оглушительно громыхнул взрыв. Егор услышал крики. Но это с той стороны. Петелин — старший огляделся. Улыбающееся лицо Шварца, с покрасневшими щеками. У сына тряслись губы, но руки не дрожали. Порядок.

Осторожно выглянул в бойницу. Люди Пустоцвета лежали на мокрой траве между машинами. Через несколько мгновений дружно вскочили и кинулись в машины. Завыли моторы, едва не сталкиваясь, машины развернулись и, через десяток секунд стремительно исчезли между деревьев.

Егор облегченно выдохнул, как человек, справившийся наконец с трудной задачей, а Шварц презрительно рассмеялся:

— Переводишь глаза со свиньи на человека, а с человека на свинью и снова со свиньи на человека, но угадать, кто из них, кто — решительно невозможно.

— Я запрещаю выходить за ворота и даю ровно сутки, чтобы признать законную власть! Иначе применю силу! — с опушки раздался голос Пустоцвета, и Егор понял, ничего не закончилось...

Выходить за стену попаданцы не рисковали — дрон обнаружил на опушке машину с двумя пустоцветовскими бандитами, но лодку с разведчиками узнать, что произошло с часовым у портала, послали. Ближе к обеду они вернулись с телом Сергея Новикова.

Глава 6

Еще билась, захлебываясь слезами, в истерике над телом мужа Маргарита Новикова, еще вертелись вокруг нее женщины, пытаясь как-то утешить и понимая, что это невозможно и утешит только время, когда в палатке Петелиных собрался совет колонии. Вопрос был один: что делать с Пустоцветом и его бандой, потому, что ясно, что от претензий на власть он не откажется. А колонистам новоявленный 'барин' был не нужен от слова совсем.

— Никогда не доверял этому бандиту! Теперь, думаю, ясно всем, — произнес Чепанов усталым, слегка охрипшим голосом и украдкой выдохнул воздух, — что представляет из себя 'законная' власть? — слово законная произнес с видимым пренебрежением и машинально щелкнул пальцами, — Первая кровь уже пролилась и, несомненно, прольется еще. Пустоцвет... не зря так в народе назвали — бог шельму метит! Что делать будем? Предложения коллеги!

Он был круглолиц, с сверкающими глазами странного цвета: правый зеленый, а левый — синий, и густыми седыми бровями, которые теперь с негодованием были подняты. В коротком 'ежике' совершенно седых волос не было и намека на плешь. Как-то так получилось, что буквально сразу он стал одним из наиболее уважаемых членов совета и это беспокоило Александра Петелина. Не то, чтобы он боялся потерять положение неформального главы совета, беспокоила опасность двоевластия. Не даром древние говорили: 'Всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет; и всякий город или дом, разделившийся сам в себе, не устоит' (в том, что это Евангелия от Матфея, автор в курсе)

Над столом 'танцевала' пыль, в луче света из окна переливался всеми цветами радуги в графине. Сжатый кулак Петелина-старшего лег на столешницу. Тяжелый взгляд пробежался по напряженным лицам членов совета вокруг.

— Бандиты... как есть бандиты — Степан Викторович совершенно прав, но они вооружены лучше, чем мы. Видели, какие дыры проделали в воротах пулеметом? А у них как минимум десяток автоматов и РПК, а у нас только ружья... — голос невольно дрогнул, — Единственное серьезное оружие — это гранатомет РПГ-22 Арипова и автомат. Кроме того, много ли к ним патронов? А драться придется все равно — Пустоцвет не отвяжется. Нда... Кстати, никто не знает, что там с минометом у Архиповича?

Никто не знал. Петелин на секунду выглянул на улицу. Семейство, разлегшись на солнце, ожидало, когда освободят палатку.

— Алексей, пулей за Архиповичем. Он нужен срочно!

Пока ожидали, прикидывали варианты действий. Единственный врач, Пастухова и профессор Кононова, как сугубо гражданские люди, молча слушали. Врач оживилась только когда Петелин упомянул о возможных раненых и подняла взгляд на Петелина:

— Господа, господа, не беспокойтесь — запас медикаментов и перевязочных материалов есть на пятьдесят больных. Так что воюйте на здоровье!

— Типун вам на язык! — Петелин покосился на женщину с иронией, — Вот за что я люблю родную медицину, так это за неистребимый оптимизм!

Невесело и нервно посмеялись и продолжили обсуждение. Получалось плохо. Если колонисты и победят, то большой кровью и то — не факт.

Петелин время от времени бросал реплики, а сам все прикидывал, как поступить. На душе было гнусно.

Покорится Пустоцвету, стать, попросту выражаясь, его рабом и, тем спасти многих? Или же избрать для себя благородный путь сопротивления? Без всякой гарантии, что защитят собственные семьи? В благородные мотивы Пустоцвета, первым пролившего кровь и применившего оружие, он не верил.

Сложность была в том, что третьего пути не было. Не только потому, что Пустоцвет утром придет за ответом, но и потому еще, что не в характере Петелина в трудные моменты уходить в кусты. Мушкетерская юность давно прошла, но пепел ее стучал в сердце.

К тому времени, когда в палатку занырнул Архипович, обсуждение выдохлось и разговоры сами собой стихли.

— Ну что опять у вас случилось? — бледное лицо его раскраснелось, глаза блестели и говорил он зло и взвинченно, — У меня там запарка, а вы гоняете меня как мальчишку, ешки-матрешки!

— Успокойся, Архипович, успокойся, — по-приятельски положил ладонь ему на плечо Сергей Евдокимов, продолжил с напором, глядя в глаза мастера так выразительно, что тот невольно отвел взгляд, — мы тебя ненадолго отвлечем. Ну ты же знаешь про Пустоцвета? — Архипович кивнул, — Ну так подскажи, что там у тебя с минометами. Ты вроде бы два изготовить собирался?

— Ага, — все еще заметно взвинченно проворчал Архипович, — с вами изготовишь два! Кожный день что-нибудь новое! То миномет им, то арбалет! А не помните, как давеча просили изготовить для трактора двигатель Стирлинга (тепловая машина, в которой рабочее тело в виде газа или жидкости движется в замкнутом объёме, разновидность двигателя внешнего сгорания. Основан на периодическом нагреве и охлаждении рабочего тела с извлечением энергии из возникающего при этом изменения давления)? Я вам что, разорваться должон? Я...

— Подожди, Архипович, подожди разорятся, так изготовил минометы или нет? — махнул крепко сжатым кулаком Петелин и с надеждой уставился на мастера, — Это очень важно, очень, — выделил интонацией последнее слово.

— Изготовишь с вами, — явно успокаиваясь, ответил мастер, — один только и сделали, но испытать не успели.

— Ага, — глубокомысленно произнес Петелин и задал главный вопрос, без положительного ответа на который миномет просто труба с опорной плитой, — а мины для него есть? Успели изготовить?

Архипович глубоко вздохнул:

— Десяток изготовили, но здесь без гарантии что взорвутся. Сами понимаете — не испытанная еще техника.

Когда мастер ушел, профессор Кононова впервые за разговор поглядела Петелину в глаза.

— Кровь... — голос ее дрогнул, — сбежали из будущего, а здесь снова кровь. Это ужасно. Ужасно. Я не помню кто из римлян сказал: 'Худой мир лучше доброй войны'? Быть может договоримся, ну не звери же они в конце концов — цивилизованные люди!

— Глупости вы говорите, профессор! — гневно произнес Петелин, — Никогда, никогда не пытайтесь умиротворить убийц. Этим вы только убеждаете их в своей слабости!

Солнце поднялось еще выше, пригревало не на шутку. В такой бы день посидеть в тенечке, пива попить ледяного... А вместо этого приходится искать выход из смертельной ловушки. От принятого ими решения зависела жизнь полутора сотен человек, и он чувствовал себя загнанным зверем

— Спокойно, спокойно, — Сергей Евдокимов выставил вперед ладонь и нервно хмыкнул. На ум пришла история знакомства с Петелиным. Он, по гражданке, тогда еще молодой лейтенант, зависал в кафешке. До него докопались двое местных придурков и быть бы ему битым, если бы не заступился за незнакомого паренька Александр. Метр девяносто и плечи широченные. Местные забияки, здраво рассудив, что и сами могут получить, пошли на попятную. Так началась дружба. Да и характеры у них были похожи. Оба еще те авантюристы.

— Ну и как вы думаете умиротворить пустоцветовскую банду убийц? — Евдокимов повернулся к профессору.

— Ну вы же мужчины... — неопределенно пожала узкими плечами женщина.

После некоторого молчания Чепанов произнес:

— Хороший вопрос и мир — это безусловно хорошо. Екатерина, вы позволите так себя называть старику? — он подождал пока женщина кивнет и продолжил, поглядывая на окаменевшее лицо собеседницы, — Так вот только для мира должно быть обоюдное желание сторон. Согласны? — женщина снова кивнула и поджала губы, она уже догадывалась к чему клонит Чепанов, — в противном случае это просто капитуляция. А на что они способны, мы знаем на примере убийства Новикова. Вы согласны, Екатерина?

Женщина помедлила, потом нехотя склонила голову в третий раз.

— Умоются кровью те, кто усомнится в нашем миролюбии! Да, и ваша фраза — это Цицерон, — тихо и зло сказал Петелин. Профессор искоса посмотрела на него, но так и не решилась ничего сказать.

Разошелся совет минут через сорок. План, дававший в случае нападения бандитов надежду на успех, вчерне был готов.

Члены совета попрощались и ушли, а Петелин-старший остался в мучительном одиночестве. Мысли потревоженными осами роились в голове. 'Миномет... десять мин... это шанс на победу... но какой ценой?' — пульсировало в висках. Не верилось, что завтра — бой. И кто-то не выйдет из него...

Взгляд упал на карту местности, на столе — ее он набросал еще в первые дни после прибытия. Знание местности — ключ к успеху — так учили еще в военном училище... так давно! Заманим в засаду — победим! Но как сделать это? Но вначале — убедить принять бой. Многие ведь еще надеются отсидеться, переждать бурю. Но Пустоцвет не оставит в покое. И тогда мечты о мирной жизни рухнут как карточный домик. Вместо места, где можно укрыться от опасностей постапокалиптического мира, они столкнулся с новыми, не менее смертоносными. В углах плотно сжатого рта пролегли горькие складки, серо-синие глаза потемнели и запали. Он чувствовал себя загнанным зверем — слишком много жизней зависело от решения совета. Тяжело оперся об самодельный стол, словно ноги не держали. Голова склонилась. Словно из него вытащили стальной стержень, позволявший несмотря ни на что жить и работать. Лицо плыло от с трудом сдерживаемых эмоций, из груди вырвался короткий вздох.

С 'улицы' донеслись голоса старшего и младшего и звонкий голос жены. Он повернулся на звук.

Ну если и ты расклеишься, то кто же тогда будет дело делать? Несколько секунд взгляд не отрывался от брезентового входа, медленно отвернулся. И, словно голоса родных людей придали ему сил. Передернул плечами, лицо ожесточилось, стало стальным. Вместо страха почувствовал злость. А черта лысого вам сдамся — придумаю что-нибудь!

Зашла Ольга, посмотрела на застывшего с каменным лицом перед картой мужа и молча принялась за домашние дела, время от времени бросая в его сторону тревожные взгляды. Она была мудрая женщина и знала, когда не стоит приставать к мужу с глупыми вопросами.

Ничего в голову не приходило. Последний раз взглянув на карту, откинул брезентовый полог и вышел из палатки. Полной грудью вдохнул напоенный терпкими лесными ароматами воздух. А ведь славное утро теплое, летнее. Ветер принес аромат дымка — хозяюшки готовили обед для всей оравы колонистов. Птицы беззаботно щебетали, пели, так и хотелось расслабиться. Присесть где-нибудь в тенечке, открыть припасенную бутылку пива из запасов двадцать первого века. Но нельзя. Никак нельзя.

Перед обедом колонисты, от мало до велика, собрались на поляне около кухни — так называли большую поляну с мангалами и импровизированными очагами, где женщины готовили еду. Под прицелом множества глаз Петелин зашел в центр молчаливо круга. Огляделся. Лица мужские и женские, юные и не очень. Кого-то он знал раньше, а кого-то только здесь, на средневековой Смоленщине. Их объединяло одно — надежда. Надежда на лучшее будущее. И за всех них, он, инициатор переселения отвечал.

Он содрогнулся от мысли, что, возможно, привел людей к гибели. Глупой гибели. Глаза его были сухи, губы крепко сжаты.

— Товарищи!.. — махнул рукой, словно разрубая нечто видимое только ему острым казачьим клинком.

Не скрывая ничего, Петелин-старший вкратце обрисовал ситуацию и объявил: совет предлагает принять бой! По лицам людей пробегал страх, но в глазах большинства горел огонь решимости. Действовать. Быстро и решительно. Иначе будет поздно. В мир прошлого эмигрировали люди решительные и энергичные и сомневающихся почти не было. Подавляющее большинство решение совета одобрило, лишь несколько человек, в основном женщин, воздержалось. Все мужское население колонии, кроме стариков и детей мобилизовалось.