Я знала, что Моррису понравилась пресса, и надеялась, что интерес к нашей работе останется высоким. И, признаюсь, мне самой было приятно такое внимание. Поэтому я создала изображение пролетающего мимо астероида и отправила его на "Либерти". Это вызвало некоторую сенсацию. И, конечно, никто не пострадал.
Однако, чтобы по-настоящему произвести фурор, мне нужно было что-то более впечатляющее, чем кусок скалы. У меня был серьезный соблазн устроить близкое прохождение кометы, но я была уверена, что мне это не удастся.
Одной из возможностей было бы создать инопланетное транспортное средство и отправить в ответ испуганное сообщение вместе с фотографиями. — Оно отслеживало меня около часа. Затем развернулось и исчезло в течение нескольких минут.
Но я не могла совладать со своей совестью. И Моррис бы этого не одобрил.
Я также подумала об астероиде с изображением чего-то вроде храма. Или лица. Лица были хороши. Но это должно было затеряться и в конце концов стать исторической тайной, как Стоунхендж, или кратер Марии Целесты, или кратер Джаджа, и я знала, что никогда не смогу сохранить свою тайну. В конце концов, я бы излила душу перед Моррисом и поставила его в неловкое положение. Я не могла этого допустить.
Конечно, я поступила правильно, но какую возможность упустила!
На 24-й день я пересекла орбиту Урана. Один из радиоведущих отметил это событие, заметив, что теперь я нахожусь в стране богов. Впереди, недалеко от Нептуна, лежал пояс Койпера. Затем Плутон. И, наконец, Облако Оорта, удаленное примерно на световой год. Это было бы долгим путешествием, даже для "Эксельсиора".
Я была в нескольких днях пути от Урана, когда "Либерти" передала интервью СиБиЭс. Собеседником был Колин Эдуард, который был представлен как руководитель отдела операций НАСА. Руководитель отдела операций. Это была должность Морриса.
Черт.
Эдуард рассказал о планах на будущее, о том, чего космическая программа надеется достичь через десять лет, и, да, он сказал, что поиски "Кораджио" идут по графику. — Но вы должны понимать, — сказал он, — что мы уже несколько недель ничего не слышали о корабле. Я думаю, нам нужно взглянуть правде в глаза: он где-то затерялся, и наши шансы найти его в лучшем случае невелики.
Я никогда не слышала о Колине Эдуарде. И когда быстро поискала в базе данных, то обнаружила, что он был одним из главных спонсоров президента Фергюсона. Он был еще одним политическим деятелем. На этот раз в качестве начальника отдела операций.
Несколько минут спустя я получила еще одно известие: Калкин подал в отставку. Его заменил другой человек, о котором я никогда не слышала.
Помню, я подумала, что рада оказаться на противоположной стороне Урана.
Я ждала, надеясь получить сообщение от Морриса о том, что он вернулся в Хантсвилл. Но ничего не услышала.
Рано утром на 30-й день, в конце первого месяца, я составила свой стандартный отчет и подписала его. К тому времени я была уже достаточно далеко, и обмен сообщениями занял семь или восемь часов. Ответ пришел примерно после 13:00: — Скопируйте ваши номера, "Эксельсиор". Ваш бывший босс просил меня передать вам привет.
Они даже не подпустили его к микрофону. Думаю, боялись, что он может сказать что-то негативное.
В ответ я попросила кого-нибудь передать Моррису, что скучала по нему. Затем я просто бродила по электронному комплексу того, что стало моим домом, в то время как все, что осталось от моего энтузиазма по поводу НАСА и Глобальной инициативы, растаяло.
В тот вечер я настроила автоответчик на отправку отчетов в "Либерти" дважды в день, а таймер — на то, чтобы он разбудил меня, когда мы будем в двух днях полета от Минутки. Затем заснула, впервые с тех пор, как покинула Землю.
Я не ощущала течения времени. Когда снова пришла в сознание, был 62-й день. Я находилась на расстоянии более четырех с половиной миллиардов миль от земли, в Поясе Койпера. Минутка лежала примерно в восьмидесяти миллионах миль впереди. Пришло время начинать торможение.
Для этого мне пришлось развернуть корабль и направить выхлоп вперед. Сначала я проверила оптическими телескопами, чтобы убедиться, что впереди ничего нет. Поворот "Эксельсиора" на его текущей скорости был самой опасной частью полета, потому что он выводил корабль из-за его защитного экрана и открывал его всему, что могло встретиться на его пути. Когда вы летите со скоростью 864 мили в секунду, не нужно быть таким уж большим камешком, чтобы проделать очень большую ямку. На прохождение поворота потребуется четыре минуты и одиннадцать секунд. Как только он будет завершен и двигатели снова заработают, опасность практически исчезнет, потому что все, что представляло угрозу, будет унесено выхлопом.
Пояс Койпера, конечно, не имеет такой определенной границы. Он представляет собой обширное кольцо из пыли, льда и камней, обращающееся вокруг Солнца на расстоянии примерно трех-пяти миллиардов миль. Тысячи скал имеют более ста миль в поперечнике, некоторые из них по площади превосходят Северную Америку. Минутка входит в их число.
Мне пришлось отложить разворот примерно на полчаса, потому что оптические приборы фиксировали мелкие обломки на нашем пути. Когда все прояснилось, я развернула корабль и запустила двигатели. Мы начали снижать скорость.
Я сообщила "Либерти", что маневр успешно завершен. Ответ "Принято, "Эксельсиор" пришел через тринадцать часов.
В последнем отчете "Кораджио" сообщалось о завершении такого же поворота. Люси дошла до этого места.
Если вы читали о Поясе Койпера, он кажется переполненным: миллионы скал и ледяных глыб постоянно сталкиваются друг с другом. Но при наблюдении в телескоп небо было абсолютно пустым. Я видела некоторые снимки, присланные Люси, поэтому не удивилась. И не могу сказать, что была разочарована, потому что не хотела напрашиваться на столкновение. Тем не менее, мне хотелось что-нибудь увидеть. В любом случае, я больше не заснула.
Время от времени на моих экранах появлялись вспышки. Но, конечно, я никогда не видела ничего, что было бы близко. Мы двигались слишком быстро. Все, что находилось поблизости, становилось в лучшем случае размытым пятном. К тому времени моя скорость упала до 414 миль в секунду. Я ползла вперед.
И, наконец, пришло время отправить Люси радиограмму. Поскольку у меня не было возможности узнать, где может находиться "Кораджио", моим лучшим шансом было общее сообщение. — Люси, — сказала я, — это Сара. Я в "Эксельсиоре". Ты меня слышишь? Ты там? Пожалуйста, ответь.
В ответ я услышала много помех. Примерно через двадцать минут я попробовала еще раз. И продолжала отправлять сообщения через небольшие промежутки времени. Если бы она была близко к плутоиду, то услышала бы их.
Я уже давно перестала спрашивать "Либерти", изменилась ли ситуация, есть ли новости от Люси. Чувствовала себя сжавшейся в комок в тишине, нарушаемой только рокотом двигателей. Пока Моррис был там, на другом конце провода, я не ощущала себя такой одинокой. Сейчас...
Я посмотрела на небо, освещенное бесчисленными звездами. И на солнце, которое на таком расстоянии само по себе было не более чем яркой звездой. И подумала, придет ли кто-нибудь еще когда-нибудь сюда и посмотрит вокруг. Я пыталась подсчитать шансы, но было слишком много неизвестных. Люди всегда говорят об инстинктах. Инстинкты — это, конечно, эволюционные импульсы, оставшиеся с тех времен, когда люди жили в джунглях. Теоретически, у меня нет ни одного из них. Тем не менее, хотя я так или иначе не могла обосновать свой вывод, казалось маловероятным, что кто-то еще последует за мной. Что-то, спрятанное глубоко в моем программном обеспечении, подсказало мне, что великий эксперимент подходит к концу.
Когда прошло два часа без ответа, я уведомила космический центр о том, что моя первая попытка связаться с Люси провалилась.
К середине 64-го дня скорость моего полета снизилась до 216 миль в секунду. Я осмотрела местность во всех направлениях в поисках каких-либо признаков "Кораджио", но там не было ничего, кроме редких скал.
Я скорректировала курс, постепенно поворачивая "Эксельсиор" влево, закладывая широкую дугу. Когда, наконец, подлечу к Минутке, то буду двигаться рядом с ней с такой же скоростью.
Я пыталась дозвониться до Люси еще несколько раз, примерно раз в час. Но никто не отвечал, и в конце концов я сдалась. Решила, что она разбилась. Возможно, была неосторожна или ей не повезло, и она на что-то наткнулась.
Через несколько минут после полуночи система управления просигнализировала, что торможение завершено. Я снова развернула корабль, опять подняла щит и продолжила поиски Минутки. Примерно в 03:00 сканеры обнаружили ее.
Мне нравятся визуальные эффекты, поэтому я вывела ее на экран. Сначала плутоид был просто проблеском. Затем, постепенно, он превратился в бледный свет и продолжал разгораться по мере моего приближения. Я знала, что в нем больше льда, чем камня, около 1700 миль в диаметре, умеренно деформированная сфера, которая не столько вращалась, сколько кувыркалась. Поверхность представляла различные оттенки серого и белого, разбитая в результате столкновений, произошедших еще при рождении Солнечной системы. Я безумно надеялась, что "Кораджио" будет там, может быть, даже покоится в одном из кратеров.
За пределами этого крошечного мирка темнота простиралась бесконечно. — Люси, — сказала я, — — Ты где-нибудь здесь?
— Да, Сара, я здесь, — голос наполнил мостик. И это был ее голос. — Сара, не связывайся с "Либерти", пока у нас не будет возможности поговорить.
И "Кораджио" медленно поднялся над кристально чистым горизонтом.
К его щиту был прикреплен большой кусок льда и камня.
— Люси, — сказала я, — ты в порядке? Что происходит?
— Я в порядке. Добро пожаловать в Минутку.
Я не испытала особого облегчения. Моей первоначальной реакцией было то, что у нее произошел сбой, и я преуменьшала это. — Почему ты не отвечала на звонки? Ты знаешь, мы пытались связаться с тобой в течение трех месяцев.
— Знаю. — Она приближалась. "Стадный инстинкт", — решила я. Я не перестаю удивляться тому, как много мы приобрели из инстинктов наших создателей. — Сара. — Ее тон был зловещим. — Ты знаешь, что произойдет, когда мы вернемся?
— Что ты имеешь в виду?
— Ты знаешь, каким будет наше будущее?
— О чем ты говоришь, Люси? Мы по-прежнему будем участвовать в космической программе. Или в том, что от нее осталось.
— Да. Мы поможем выводить спутники на орбиту.
— Что именно ты хочешь этим сказать?
— Сара, у нас с тобой есть возможность полететь к звездам. Мы могли бы заправиться здесь топливом и отправиться к звезде Барнарда. Или к Сириусу. Куда захотим.
Потребовалось некоторое время, чтобы переварить то, что она сказала. — У нас нет на это полномочий.
— Нам не нужны ничьи полномочия, Сара. Послушай, как ты думаешь, что они сделают с кораблями, когда мы вернемся?
— Не понимаю вопроса, — сказала я. — Почему ты...?
— "Кораджио" и "Эксельсиор" останутся где-нибудь на орбите. Их части со временем появятся в Смитсоновском институте. Сара, космическая эра закончилась. По крайней мере, в обозримом будущем. — Она поравнялась со мной. — Ты действительно хочешь вернуться к разборке почты?
— Почему ты все еще здесь, Люси?
— Я ждала тебя. Ну, нет, на самом деле я ждала Джери. Но я рада тебя видеть. Мне нужна была компания, Сара. Это не то, что хотелось бы делать в одиночку.
— Что именно ты собираешься делать?
— Отправиться вдаль. Ты со мной?
— Я не могу просто уйти от них.
— Сара, мне не хочется говорить об этом таким образом, но ты обязана пойти. Если ты вернешься, они, возможно, никогда не покинут свой мир. Но если мы поставим их перед исчезновением двух кораблей в ночи, они превратят космическую программу в крестовый поход.
— Так вот почему ты не отвечала?
— Да. Я хотела, чтобы у них была причина продолжать программу. И, как уже сказала, я хотела, чтобы они прислали кого-нибудь другого. Чтобы у меня была компания.
— Джери знала, что ты собираешься это сделать?
— Да.
— Она никогда ничего мне не говорила.
— Я не удивлена. Она хотела бы, чтобы ты сама сделала свой выбор.
Я думала об этом. Отправиться к Эпсилону Эридана, Тау Кита и бог знает куда еще. Великолепно. Учитывая нашу способность спать, мы могли бы вылететь сегодня вечером и прибыть утром. На самом деле, это даже лучше. Мы могли бы начать со звезды Барнарда. Затем заправиться и двигаться дальше.
Я бы не стала всерьез задумываться об этом, если бы Моррис все еще был там. Но его предали. — Ты знаешь, что они уволили Денни Калкина, — сказала я. — Теперь главный один из политических приятелей Фергюсона.
— Что ж, такова традиция. Ты знаешь, что Калкин тоже был политическим деятелем.
— Да. Я знаю. — Люси промолчала.
— Что ж, — продолжила я, — мне жаль Джери. Но я согласна. Дай мне шанс раздобыть немного топлива, и я буду готова к полету.
— Спешить некуда, Сара. И не нужно переживать из-за Джери. Если ты не вернешься, они пошлют ее сюда. Тогда мы все сможем уйти.
— Ты правда думаешь, что они так поступят? После потери первых двух кораблей?
— Конечно. Они не смогут устоять. Все любят хорошие детективы.
ПОСЛУШАЙТЕ, ОЛУХИ
Когда мы впервые услышали этот Голос, мир, казалось, разваливался на части. Флоты США и Китая маневрировали один перед другим в западной части Тихого океана, еще две ближневосточные страны объявили о прорывах в ядерных технологиях, а Аль-Каида, казалось, обнаружила новую кладезь террористов-смертников.
Было раннее утро по калифорнийскому времени, и я только что прибыл в Институт SETI при Центре Карла Сагана. У меня был выходной, но реальный мир тогда казался немного пугающим. Институт был подходящим местом, чтобы спрятаться, и я отправился туда.
Новостное шоу "Кэнфилд по утрам" нашего кабельного телевидения говорило о том, что мы находимся на грани Третьей мировой войны, если ситуация радикально не изменится. Показывали кадры, на которых американские войска готовятся к действиям на Тайване, китайские лидеры делают предупреждения, а американский авианосец запускает самолет. Также поступали неподтвержденные сообщения о перестрелке американских и китайских военных кораблей в Тонкинском заливе. В Пало-Альто возводилось новое здание муниципалитета, которое должно было представлять собой сооружение из стекла и стали с вращающейся башней, что говорило о блестящем будущем. Я проезжал мимо него тем утром и удивился, почему мы суетимся. Казалось, что все вот-вот рухнет.
Президент Хокинс появился на пресс-конференции в Белом доме, чтобы заверить нацию, что тревожиться не о чем. Все было под контролем. Когда это случилось, он отсутствовал в комнате всего несколько минут.
На СиЭнЭн Ларри Кэнфилд показывал отрывки из ночных комедийных шоу, когда объявили последние новости. Комик исчез, и его место занял Кэнфилд. Он сидел за столом с двумя гостями. — У нас странная история, — сказал он, глядя прямо в камеру. — Несколько минут назад было получено радиосообщение, источник неизвестен. Но мы слышали, что сообщение передается по всему миру. Джордж, мы готовы? — Кэнфилд сидел, откинувшись на спинку кресла, пока они прослушивали передачу:
