Дерево Гуррикапа

Атти, Троя и Шеприка вытащили из клетки и привязали к одной верёвке так, чтобы они могли свободно двигаться. Пырл приволок из леса несколько больших деревьев, которые он вырвал из земли прямо с корнями.

— Приступайте к работе! — рявкнул он. — Нам нужен хороший плот и поскорее! Вот вам брёвна, вот топоры! За дело!

Жевуны с облегчением переглянулись. Это была хорошая новость. Им не придётся переплывать реку вплавь и, значит, они не утонут.

Но Шеприк вдруг демонстративно уселся на землю.

— Ба-гар-ра! — удивился Пырл. — Почему ты сидишь? Живо приступай к работе!

Шеприк упрямо помотал головой.

— Ты отказываешься?! — ещё сильнее удивился Пырл. — Работать не хочешь?

Шеприк кивнул.

— Ага! — обрадовался Людоед. — Будешь работать, да?

Шеприк снова помотал головой.

— Сейчас ты у меня захочешь! — взревел Пырл. — Немедленно поднимайся, маленький негодяй!

Шеприк не двинулся с места.

— Будешь работать? — ещё раз спросил Пырл.

Шеприк решительно помотал головой.

Людоед скорчил свирепую рожу:

— А вот мы тебя сейчас за это съедим!

Шеприк пожал плечами и остался сидеть.

— Ха! — сказал Пырл. — И съедим. А что ты думаешь! Схрумкаем за милую душу! Невелика шишка!

Трой и Атти переглянулись и тоже сели на землю рядом с Шеприком.

— Бунт?! — зарычал Пырл, страшно оскалившись. Его глаза от гнева налились кровью. — Смелыми стали? Ну, я вам сейчас устрою взбучку!

Он сильно дёрнул за верёвку, и пленники повалились друг на друга. Людоед дёрнул ещё раз, потом ещё. Мальчишек швыряло то вверх, то вниз, то в разные стороны. Им было очень больно, но они не сдавались.

— Не будем работать, — твердили они. — Лучше сразу нас съешьте, но строить плот мы не будем!

— Задай им как следует, братец! — подзуживал Тырл. — Вконец обнаглели, уже и Людоедов ни во что не ставят, ба-гар-ра! Всыпь им всем по первое число! Давно надо было их зажарить, особенно этого упрямого Молчуна.

Однако, как ни старался Пырл, сколько ни рычал, ни грозил и ни раздавал затрещин, пленники стояли на своём. Они не хотели плыть к Людоедской мамаше и всё тут! Было бы, согласитесь, очень глупо своими руками приближать собственную гибель.

И Людоед вынужден был сдаться:

— Ладно, малявки. Поглядим ещё, кто кого переупрямит. Я вам... Я вас... Вы у меня скоро попляшете! На сковородке! Клянусь дубиной братца Шнорла!

Пришлось Людоедам самим сооружать плот. Но когда дело касалось настоящей работы, они терялись и опускали руки, потому что ничего не умели. И строить плот они тоже не умели, они даже не знали, с чего нужно начинать. Поэтому они начали с ругани. Сначала они ругали пленников, потом стали ругать друг друга. После этого кое-как, с горем пополам работа пошла, и часа через три плот был готов.

Ну уж это был плот! Всем плотам плот! Более нелепого и неуклюжего сооружения дровосекам видеть не приходилось. Плохо связанные брёвна как попало торчали во все стороны, и между ними плескалась вода. Одно бревно тут же, на глазах у строителей, оторвалось и уплыло вниз по течению, да и остальные тоже готовы были развалиться в любую минуту.

Но Людоедам плот очень нравился, ведь они построили его своими руками, ба-гар-ра! Они любовались этим безобразием и довольно говорили друг другу:

— А согласись, братец Тырл, что на редкость отличный плот у нас получился! Любо-дорого поглядеть!

— Верно говоришь, братец Пырл! Даже эти упрямые Жевуны не сделали бы лучше. Такой великолепный плот мигом довезёт нас до дома. Давай скорее отчаливать!

Однако пленники поглядывали на плот с вполне понятным недоверием.

— И вот на этом мы поплывём? — спросил Атти.

— Да! — рявкнул Пырл. — Ты угадал, вкусненький Атти, именно на этом мы и поплывём! А теперь грузите на плот все вещи!

— Ну уж нет! — протянул Атти. — Ваш отличный плот того и гляди развалится, а мы и плавать-то не умеем.

Пырл был возмущён до глубины души:

— О чём ты говоришь, ба-гар-ра! Наш плот не может развалиться! Взгляни, какой красавец! Какие толстые и крепкие брёвна! Ты мне, кажется, не веришь?

— Не верю, — смело сказал Атти.

— Ну, смотри!

И Пырл решительно шагнул на плот. Брёвна заскрипели, разошлись, и Людоед с шумным плеском бултыхнулся в воду.

Толстый Тырл громко хохотал, глядя на братца. Пырл плевался и ругался. Он выбрался на берег, отжал воду из бороды и вдруг увидел весёлые лица пленников.

— Смеётесь?! — рассвирепел он. — Весело стало?! Ну, я вас!..

Он грубо зашвырнул мальчишек в клетку и с таким треском захлопнул дверцу, что подпиленное бревно не удержалось на месте и отскочило в сторону. Пленники испуганно съёжились, а Людоед вконец озверел:

— Побег задумали?! Клетку подпилили?! Ба-гар-ра! Да не тут-то было! От Пырла не убежишь! Я вас насквозь вижу!

Он крепко-накрепко приколотил бревно на место и на всякий случай ещё раз хлопнул дверцей, проверяя, надёжно ли оно держится. Потом Людоеды привязали к плоту несколько оставшихся брёвен, подтянули верёвки, затащили на плот клетку с пленниками, всё своё барахло, загрузились сами и оттолкнулись шестами от берега.

Течение подхватило плот и понесло его вдоль берега. Пырл торжествующе расхохотался:

— Видал, вкусный Атти! Плывёт наш плотик-то, плывёт! А ты говорил — развалится! Ба-гар-ра!

Пленники с тоской оглядывались назад и поджимали ноги, чтобы их не замочила плещущаяся меж брёвен вода.

А Людоеды шестами удерживали плот на середине реки и развлекались тем, что расписывали несчастным человечкам, как они будут их уже очень-очень скоро жарить и есть.

ПОСЛЕДНЯЯ НАДЕЖДА

По Большой реке плыл неуклюжий плот с двумя ужасными Людоедами и тремя маленькими пленниками на борту. Пленники сидели в клетке, а Людоеды управляли плотом. Получалось это у них из рук вон плохо, и плот прибивало то к одному берегу, то к другому, то разворачивало задом наперёд, то кружило, словно щепку в водовороте.

— Лево руля! — кричал Пырл и поворачивал направо.

— Право руля! — вопил в ответ Тырл и рулил налево.

Несколько раз плот застревал на отмелях, но Людоеды легко сталкивали его шестами, и бестолковое плавание возобновлялось.

На ночь Людоеды причалили к берегу. Наскоро утолив голод, они завалились спать. Пленники тоже уснули, но спали они плохо: их мучили кошмары, им снилась Людоедиха. "А меня никто не съел!" — хохотала она, протягивая к маленьким человечкам скрюченные пальцы с длинными когтями. А когда они в ужасе просыпались, до них доносился громкий храп Тырла и Пырла.

На следующий день Людоедам надоело махать шестами, и без их помощи плот поплыл гораздо ровнее и увереннее.

— Лучше бы они продолжали рулить, — сокрушался Атти. — Мы теперь плывём слишком быстро.

Большая река оказалась действительно очень большой. С каждым днём она становилась шире и полноводнее. Менялись постепенно и берега. Сначала тянулись густые леса, потом стали появляться усыпанные цветами луга, незаметно сменяющиеся пологими зелёными холмами. Но измученные пленники не обращали никакого внимания на великолепные виды, разворачивающиеся перед ними. В другое время и в другой компании это путешествие могло бы быть совсем иным — чудесным, весёлым и беззаботным. Сейчас же мальчишки думали только о побеге. Шеприк попробовал было вновь подпиливать бревно пряжкой, но работа продвигалась так медленно, что он отчаялся и махнул рукой. Слишком мало времени осталось до конца путешествия.

Людоеды без устали забрасывали в реку свою чудесную сеть. Уху они больше не варили, они без затей набивали животы сырой рыбой. Они глотали её с головами и хвостами. Иногда прожорливые братцы делились уловом с пленниками, но даже голод не мог заставить мальчишек есть сырую рыбу.

В конце концов такая еда надоела и самим Людоедам.

— Мы скоро превратимся в Рыбоедов! — пожаловался однажды Тырл, очищая бороду от рыбьей чешуи. — Мяса хочу! Человечины! Мя-а-а-у! — и он издал такой ужасный вопль, что стая диких гусей, пролетавшая над рекой, испугалась и повернула в другую сторону.

— Тяжёлые времена наступили для нас, — вздыхал и Пырл. — Очень тяжёлые. А вот прежде, бывало...

Людоеды предавались воспоминаниям о сытной и беззаботной жизни, у них с новой силой разгорался аппетит, и они вновь забрасывали сеть.

Так или иначе, но невесёлое путешествие продолжалось, и на четвёртый день далеко впереди показались заснеженные вершины высоких гор. То были Кругосветные горы. Именно туда и направлялись Людоеды. Там, в этих неприступных горах был их дом, в котором ожидала любимых сыночков злобная Людоедиха.

Атти, Трой и Шеприк смотрели на горы со страхом. Конец путешествия был близок, слишком близок. Думать об этом не хотелось.

А довольные Людоеды дружно затянули разухабистую песню:

Приходите, люди, в гости!

Мы на праздник вас зовём!

Мы обгложем ваши кости,

Руки-ноги отгрызём!

Припев у этой песни был ещё веселее:

Мы сегодня за обедом

Съели больше, чем вчера!

Хорошо быть Людоедом!

Ёксель-моксель, ба-гар-ра!

* * *

Тем же вечером пленники увидели на берегу россыпь ярких огоньков. Это светились окна в чьих-то домиках, и хотя они были далеко, до пленников отчётливо доносился несмолкаемый шум множества голосов. Где-то там, на берегу, веселились беззаботные люди. Они танцевали, громко разговаривали, пели песни, смеялись... И не могли даже представить себе, что мимо них проплывают томящиеся в клетке пленники Людоедов. Темнота надёжно скрывала плот от чужих взглядов.

— Болтуны! — прошептал Шеприк.

— Розовая страна! — вздохнул Трой.

— Владения волшебницы Стеллы! — оживился Атти. — Эх, если бы мы сумели подать на берег весточку! Волшебница обязательно спасла бы нас! Она добрая!

— Как же мы подадим весточку? — с отчаянием спросил Трой. — Вокруг нас только рыбы, а они разговаривать не умеют!

— Давайте очень громко крикнем, — предложил Атти. — И тогда нас непременно кто-нибудь услышит.

Шеприк покачал головой, а Трой мрачно сказал:

— Ясное дело, услышит. И я даже знаю, кто. Они нас так услышат, что ты после этого даже шёпотом разговаривать не захочешь. А до Болтунов всё равно не докричишься, бесполезное это занятие. Я как-то разговаривал с одним Болтуном на прошлогодней ярмарке, так он мне даже рта не дал открыть, болтал без передышки два часа, а потом ещё и недоволен был, что я не дослушал его до конца. Они все такие.

— Если мы не сбежим сейчас, мы не сбежим никогда, — сказал Атти. — Никогда! Мы скоро совсем обессилеем от голода.

— Нам не выбраться из клетки, — возразил Трой. — А если бы мы и выбрались, то что дальше? Мы же не умеем плавать. Я сразу пойду на дно. Шеприк, ты умеешь плавать?

Шеприк отрицательно мотнул головой.

— Всё пропало, — прошептал Трой. — Жаль, что наши родители так и не узнают, что с нами случилось.

У маленьких дровосеков глаза наполнились слезами.

А Шеприк неожиданно для всех засвистел. Он тихонечко так стал выводить губами негромкую мелодичную трель:

— Фьють-фьють! Чир-чир-чир! Фью-уть!

Жевуны впервые слышали, чтобы Молчун свистел.

— Зачем ты это делаешь? — удивился Атти, вытирая слёзы и шмыгая носом.

— Тс-с! — сказал Шеприк и вновь засвистел. — Фьють, чир-чир!

Как раз в эту минуту Людоеды были заняты очень важным делом — они во второй раз ужинали. На свист они не обратили ни малейшего внимания. Мало ли птиц летает вокруг. Вот если бы их съесть, да разве их поймаешь!.. Они слышали и голоса Болтунов, но даже и не подумали причалить к берегу, чтобы отловить парочку Болтунчиков себе на ужин. Людоеды хорошо знали, чьи владения они сейчас проплывают, и не собирались навлекать на себя гнев волшебницы Стеллы. Что и говорить, тяжела жизнь у Людоеда! Слишком много развелось на белом свете волшебниц и колдунов — шагу лишнего ступить нельзя! Того и гляди угодишь в какую-нибудь неприятность, ба-гар-ра!

А Шеприк продолжал свистеть и добился-таки своего. Над водой что-то мелькнуло, и из вечернего сумрака вылетела маленькая птичка с ярким оперением. Она отважно впорхнула в клетку и уселась перед Молчуном. Шеприк тотчас же прекратил свист.

— Что за глупые шутки? — недовольно чирикнула птичка. — Зачем вы обманули меня, вредный мальчишка? Кто позволил вам свистеть на нашем птичьем языке? Я буду жаловаться! Я долечу до самой волшебницы Стеллы и потребую, чтобы она примерно наказала вас! Вот что я сделаю, так и знайте!

И птичка взмахнула крыльями, собираясь улететь. Шеприк посмотрел на братьев.

— Подождите! — прошептал Атти. Он догадался, зачем Шеприк подманил птичку. — Не улетайте, пожалуйста! Подождите минуточку! Мы не собирались вас обманывать! Дело в том, что нам срочно нужна ваша помощь!

— Моя помощь? Моя?! Вы, верно, шутите! Вы, верно, издеваетесь надо мной! Каким образом я — такая маленькая — могу помочь вам — таким большим? Никогда ещё люди не просили меня о помощи! Смешно даже думать об этом. Прощайте, лгунишки, я улетаю. И не уговаривайте меня, и не умоляйте, и не просите! Я не намерена больше выслушивать ваши глупые...

— Пожалуйста, потише! — взмолился Атти. — Не чирикайте так громко! Умоляю вас!

— Это почему ещё?! — во весь голос возмутилась птичка. Она даже встопорщила все свои разноцветные пёрышки. — К вашему сведению, господин перепуганный Шептун, я чирикаю, как хочу, когда хочу и где хочу! И никто не может заставить меня замолчать! Возможно, в ваших краях птицы и подчиняются глупым мальчишкам, но у нас, в Розовой стране, любая уважающая себя птица...

В стране Болтунов все, даже птицы и звери, отличались удивительной болтливостью. Они тараторили без умолку целыми днями напролёт и не замолкали даже во сне. По ночам, лёжа с закрытыми глазами в своих кроватках, гнёздах и норках, они рассказывали то, о чём не успели рассказать днём. В этой говорливой стране даже бессловесные рыбы булькали и пускали пузыри намного громче, чем их сородичи в других краях. Сама волшебница Стелла ничего не могла с этим поделать и давно смирилась с утомительной болтливостью своих подданных.

Птичка чирикала громко, рыжий Пырл услышал её голос и рявкнул:

— Что-то вы там, в клетке больно разговорчивыми стали! Никак опять побег замышляете!

Птичка хотела что-то сказать в ответ, но Шеприк вовремя зажал ей клюв, а Атти едва слышно зашептал:

— Пожалуйста, помолчите! Если вы будете так чирикать, вы нас всех погубите! Мы попали в плен к ужасным Людоедам, и они собираются нас съесть! Мы хотели вас попросить, чтобы вы рассказали о нашей беде волшебнице Стелле! Только она может нас спасти. Извините!

Шеприк освободил птичкин клюв и тоже сказал:

— Извините.

Птичка сразу же возмущённо заголосила:

— Какое неслыханное безобразие! Какая потрясающая наглость! Я просто не нахожу слов от возмущения! Как вы посмели зажать мне клюв? По вашей милости я вынуждена была молчать целых три минуты! Чудовищно! Никогда ещё со мной не обращались столь бесцеремонно и грубо!.. И вообще вы всё выдумываете! Каждому в Волшебной стране известно, что никаких Людоедов давно нет. Стыдно обманывать!