Аламеда вспомнил и других своих учениц, возжелавших повысить свой профессиональный уровень в знании математики. Почему-то они все лезли к нему в кровать, как в какое-то сакральное место, улучшающее овладение предметом.
Конечно, хороши прелести местной сеньоры Маринки, но от них вспоминаешь своих подружек: Бланку, Абриль, Сариту, Сэнчию, Эмелину. Эх, где вы сейчас находитесь — мои любимые девочки. Эх, где ты моя молодость. Хотя, чего это я? Тебе же всего четыре года, а в четыре года не престало интересоваться прелестями женщин. Лучше коровками интересуйся — они дают молоко. Вот-вот, лучше спой, да не громко, детскую песенку про коровку Лолу, имеющую хвостик и постоянно мычащую: "La vaca Lola, la vaca Lola tiene cabeza y tiene cola. La vaca Lola, la vaca Lola tiene cabeza y tiene cola y hace muuu". Вдыхай, Василёк, чистый воздух, радуйся новой жизни, наслаждайся природой.
Коровки на местной ферме считались ярославской породы, но из-за халатного к ним отношения они давали в день литров десять молока, да и то не все. При хорошем отношении к корове она могла бы дать литров сорок, но ключевое слово "хорошее отношение". Эти же коровки бедовали вместе с людьми, которые за ними ухаживали.
Маринка, первый раз заметив малолетнего дурачка на ферме, затащила того в подсобку, чтобы напоить парным молоком, ведь сам Господь велел заботиться об убогом ребёнке. Вон у него какая стрёмная обувь. Надо ему задарить хоть резиновые сапоги, оставшиеся от дочки, та уже из них выросла. Маринка сказала об этом Васильку, чтоб завтра приходил на ферму, она подарит ему сапоги. Потом она с умилением смотрела, как голодное ущербное дитё выдуло литровую банку молока, потом Василёк употребил ещё столько же. И куда в него столько влезает? В благодарность Василёк щедрой рукой направил три магические единицы для лечения Маринки, предварительно включив диагност, чтобы знать, что, собственно, требует лечения в первую очередь. Да, запустила тётка свой организм. Да и на лице видны следы употребления самогонки. Если эта Маринка продолжит бухать, то скоро её сердце не выдержит. Здесь же Василёк познакомился и с дедом Матвеем. Диагност, изучив организм деда, аж заурчал, столько у деда нашлось всяких болячек, целый букет, особенно большой ущерб имелся в психике. Но, это и понятно, всё-таки три контузии в своё время перенёс дед, вот и сказываются бурные годы.
Дед сегодня, как и Маринка, уже успел наугощаться самогоном, поэтому женщина ходила с ненормальной весёлостью, а дед — включил ненормальную подозрительность. "Я просеяла муку, тесто замесила, и соседа на пирог в гости пригласила" — пела Маринка.
Матвей, устроился на лавке возле входа в коровник, достал кисет, скрутил огромную "козью ножку", и пыхнул дымком. Потом уставился на пацанёнка, наблюдавшего над его манипуляциями. С Васильком деду стало всё ясно и понятно. Ясно, как день, что мелкого подростка послали сюда шпионы выведать тайну силосной ямы. Но они прокололись: дед Матвей всё насквозь видит, лучше всякого рентгена. Теперь он начнёт присматривать над этим придурком: мелкий и глупый Василёк выведет следствие на матёрых шпионов, факт. Поэтому дед с одобрением воспринял слова Маринки, когда она стала приглашать малолетнего убогого заходить чаще на ферму. Пособников шпионов надо держать под присмотром, факт. Прикармливать их, чтоб они расслабились и выболтали все свои шпионские тайны. Дед поделился с Васильком своим бутербродом с салом. Василёк потратил на деда единицу магии. В благодарность.
— Ну, что, пацан, ёпрст, — пыхнул дед дымком. — Силосную, мля, яму пойдёшь смотреть, ёпрст?
Василёк отрицательно покачал головой. Ему совершенно не хотелось подходить к силосной яме. От неё неприятно пахло. Лучше сегодня Василёк посмотрит коров. Но надо с пониманием относиться к старческим заскокам деда: хочет показать силосную яму, потом и её посмотрим.
— Коровок надо смотреть, — сообщил он деду.
Тот, сквозь табачный дым, понимающе ухмыльнулся. Шпионы, они такие. Сразу к объекту не пойдут. Будут долго ходить кругами, вокруг да около. Шпион он любую ворону боится. Дед не оставил мысль когда-нибудь перевербовать Василька. За шпионами даже и ходить далеко не надо: они, заразы, сами придут. Настырные.
Экскурсию к коровкам провела Маринка. Те сейчас меланхолично гуляли в огороженном дворе. Ждали пастуха, который должен выгнать их на выпас до вечерней дойки. В октябре на выпасе они ещё что-то подбирали. Но скоро выпадет снег.
Каждой корове присвоено своё имя. Маринка водила Василька от коровы к корове и каждую называла по имени: Зорька, Тучка, Штучка, Мышка... Те мычали, а Василёк для каждой коровы включал диагност и направлял на каждый рогатый организм 0,01 единицу. Когда все двадцать три коровы были осмотрены Васильком, Система зашлась в экстазе. Васильку посыпались бонусы за новый открытый биологический вид, за четыре пятёрки организмов, за такое большое количество обследованных организмов единоразово. Теперь в бонусном хранилище находилось 59 единиц; ёмкость аккумулятора увеличилась до десяти единиц. Появилась очень вкусная плюшка: теперь Василёк мог зарядить один артефакт в день ёмкостью 0,5 единицы. Артефакт мог иметь вид любой вещицы. Причём этот артефакт, отдав свою энергию организму хозяина, восстанавливал свои свойства в течение суток. И ерунда, что 0,5 единиц это очень мало, это только начало.
День для Василька оказался явно удачным. Вечером он соображал, какую вещь превратить в заряжённый артефакт. Сначала думал стащить у Тимофеевны булавку, зарядить её и прикрепить артефакт к её одежде, но тогда артефакт мог потеряться при стирке. Василёк пошёл другим путём. Он часто видел, как Тимофеевна, по вечерам доставала незатейливую деревянную шкатулку, открывала её, доставала оттуда тонкое золотое колечко и на несколько минут надевала его на палец. Это памятная вещь от её погибшего мужа. Тимофеевна вытирала слёзы, читала молитву и прятала колечко до следующего вечера. Вот это колечко Василёк и сделал артефактом. Тимофеевне, как решил он, ежедневные дополнительные 0,5 единиц никак не помешают. Через несколько дней Тимофеевна заметила, что, как только вечером надевает колечко, так в теле появляется лёгкая эйфория. Это явный знак свыше, что погибший муж видит с небес её жизнь и помогает. Поэтому Тимофеевна чередовала молитвы с отчётом мужу о пройденном дне.
Глава седьмая
Некоторым односельчанам, одолеваемым скукой, нравилось прикалываться над бедным маленьким Васильком. Четыре года глупому внуку Тимофеевны, а он толком говорить не может: жутко коверкает слова и смысл их искажает. Каша в голове пацанёнка. Любил поугорать с Василька кум Санька шоферюга Витёк. Встретит он Василька на улице и предлагает Васильку спеть частушку, естественно, матерную. Василёк, глупое дитё, повторяет частушку, как он её понял. Витьку весело от того, как дитё коверкает смысл.
— Говорят я некрасива, ну, так что ж такого. Но зато, как выпью водки — залюблю любого! — спел Витёк.
— Они говорят, что я уродина, ну, вот и всё. Но, поскольку я пью водку, я люблю всех подряд! — морща лобик, с чудовищным акцентом бормотало ущербное дитё. Василёк, как мог, так и перевёл текст.
Такой перевод частушки односельчанам нравился: они при оказии пели эту частушку и как надо и с переводом Василька. А чё, смешно же, хоть и не в рифму!
— Я гуляла, я гуляла, и налево и направо, а чего ж мне не гулять? Всё равно ведь скажут блядь! — напел Витёк.
— Я шла и шла, налево и направо, почему мне нельзя ходить? Они всё равно будут говорить, что я prostituta! — бормотал глупый Василёк.
— Проститута, — угорал Витёк. — Надо это слово запомнить и обложить им бабу Маню, интересное словечко.
Почему-то Витьку не нравилось, что Василёк бегает по деревне с непокрытой головой: "Прикрой дурень пустую голову, чтобы умным выглядеть" — кричал он Васильку.
Действительно, заметил Василёк — по местной моде надо ходить с чем-нибудь на голове. Витёк и Санёк напяливают на себя кепки, пожилые селяне щеголяют в фуражках, малолетние пацаны — кто в чём, даже в тюбетейках. Васильку не хотелось таскать на голове кепки или панамки. Перетопчутся местные, — думал он, — мне дурачку всё можно. Кроме того эта мода долго не продержится — ещё год-два и мода на обязательное ношение головных уборов канет в лету.
— Ты гляди, — думал Василёк, — какой-то алкоголик высказывает мне претензию. — Так я сам могу им столько накидать претензий, что мама не горюй. Начал бы с их туалетов, типа сортир. Вот почему, скажите на милость, на дворе конец двадцатого века, а в России нет толковых туалетов? Неужели им нравится бегать в свои "скворечники"?
Несмотря на то, что Васильку приходилось жить в непривычной для него деревенской обстановке с совершенно загадочным для него народом, несмотря на это, ему здесь жилось весело. Плюс постепенно рос и его опыт лекаря. Проведя нехитрые вычисления, пацан обрадовано хмыкнул. Теперь ровно за месяц его хранилище силы вырастет с 21 единицы до 28 единиц. Это уже почти могущество — он почти архимаг. Так, весело перебирая ногами, он примчался на ферму, зная, что ему от сеньоры Маринки обещаны резиновые сапоги и молоко. Плохо только то, что ещё не подошло время сделать артефакт, ещё оставалось несколько часов. Василёк решил сделать артефакт из одной Маринкиной серёжки. Пусть артефакт хорошую и добрую тётку постоянно лечит. Ладно, завтра сделаем, решил он. Сегодня полечу её парой единиц силы, для хорошей сеньоры не жалко. Ещё бывший уругваец хотел вплотную заняться здоровьем колхозных коровок. Высококалорийное молоко ему чрезвычайно понравилось. Немного попаданца беспокоил странный дед Матвей с его несколько неадекватным поведением: вдруг ещё, кусаться начнёт. Да и на экскурсию к силосной яме Васильку идти особо не хотелось, но старость надо уважать.
Подойдя к ферме, Василёк услышал пение. Маринка, приняв на пару с дедом по стаканчику самогонки, развлекала коровок задорными песнями:
— Эх, лапти мои, четыре оборки, хочу дома заночую, хочу у Егорки...
Эти куплеты Василёк перевёл в собственную интерпретацию: "В лаптях с четырьмя оборками, я ночую дома, но хочу пойти к Егорке". Маринка умилилась от такого перевода: значит, дурное дитё хоть что-то понимает, криво, но понимает.
На своей лавке сидел дед Матвей. Он, после самогона, очень внимательно отслеживал поведение Маринки. Для маскировки курил свою "козью ножку" и бдил. Сегодня обстановка совсем какая-то подозрительная. Вот дед и сидел, слушал, курил, наблюдал, потихоньку "опухал".
— Здравствуйте, дед Матвей, — вежливо поздоровался Василёк со стариком. — Как дела?
— Здоров, ёпрст. Слона ежиха родила, ёпрст, — выпустив облако дыма, ответствовал дед.
Василёк хотел сказать деду, что бесконечно рад за эту ежиху, что так сподобилась, но, тут появилась раскрасневшаяся Маринка:
— Ой, Василий, Василёк, заходи на огонёк, — радостно приветствовала она знакомого дурачка. — Эх, Василёк, был бы ты лет на сорок старше...
Понятно, конечно, что эта горячая сеньоры тогда бы закадрила Василька. Он не стал говорить сеньоре, что в действительности ему уже 90 лет, не поймёт. Тогда и не надо булькать впустую.
Взяв малыша за руку, сеньора повела его в подсобку пить парное молоко и примерять сапожки. Естественно, Василёк не отказался ни от молока, ни от поношенных сапожек — в его условиях это почти царский подарок. Жаль, что за ночь волшебные единицы не восстановились полностью, пока их всего восемь. Васильку хотелось многого: вылечить сеньору, старого деда, коровок, но мощности у него ещё нет. Совсем ещё я ни архимаг. Да, плохой я кудесник, подумал Василёк. Иншалла. Но, он всё равно одарил деда и Маринку по лечебной единичке, а каждой коровке досталось по 0,01. Маринке понравилось, что ребёнок не боится коров, а подходит к ним и каждую ладошкой хлопает по боку. Маринка, естественно, не ведала, что таким образом Василёк отдавал по 0,01 лечебной единичке каждому животному. Потерпите, — шептал он коровкам, — накоплю энергию, вылечу вас всех не хуже ветеринара.
Товарищ лейтенант Мухин Сергей Макарович — местный участковый милиционер, заботливо обернул газеткой трёхлитровую стеклянную банку, с плескавшейся в ней жидкостью. В целях конспирации некая жидкость называлась "нечто". Это нечто он получил от гражданки Кабаковой, которую все знали как баба Маня самогонщица. Мухин сегодня совершал очередной объезд своего участка на служебном мотоцикле цвета канарейки, поэтому не мог не заехать в деревню Девица. Конкретно к бабе Мани. Конкретно за её фирменной самогонкой. Все люди, все человеки, даже участковые милиционеры. Участковые милиционеры, как оказалось, тоже употребляют самогон, изредка и в меру. Бывает и не в меру, но тоже изредка. Бывает и не изредка, а часто. А что? Служба не мёд. Вот и приходится расслабляться народным средством.
Сегодня Мухин вступил в коррупционную связь с бабой Маней. Впрочем, он всегда вступал с ней в такую связь. А что прикажите делать? Ведь его любимое начальство, наевшись грибов с соседнего леса, вдруг вознамерилось начать очередную борьбу с самогонщиками. На следующей неделе запланированы карательные рейды. Вот Мухин и шепнул бабе Мани, чтобы она спрятала свой агрегат и ингредиенты. Хорошо спрятала. Ибо чревато. Начальство, внезапно заскорбев головой, требовало большого кровопролития, сделать всем страшно и строго наказать кого попало. Оно категорически не хотело понять простую истину, что разгромив такие производства, как у бабы Мани, получится значительно хуже. Для всех. Ибо у народа нет лишних денег на приобретение казённой водки. Поэтому страждущие алковетераны лучше купят за полцены продукцию бабы Мани. Убери бабу Маню, и селяне начнут пить всё, что попало под руку, любую спиртосодержащею жидкость. Это уже беда. Вот поэтому участковый тонко намекнул Мане, что с понедельника надо ждать незваных гостей, которые, как известно, хуже французов. За свой намёк участковый получил взятку в виде банки фирменной самогонки. Банка аккуратно спряталась в люльке служебного мотоцикла. Теперь участковый знал, что селяне разыграют целое представление для гостей. Естественно, местные выдадут бригаде карателей несколько прохудившихся вёдер, помятых молочных бидонов, какие-то ненужные в хозяйстве тазики, выдавая этот металлолом за самые современные самогонные агрегаты. Доблестные оперативники найдут и разгромят даже целое подпольное производство запрещённого напитка в отдельно стоящем полуразвалившемся строении. Когда оперативники с понятыми ворвутся в это строение, они увидят собранное из различных железяк, трубок и ёмкостей нечто монструозное. Все начнут охать и ахать, эксперты фотографировать этот агрегат, оперативники составлять протокол. Судя по документам, окажется, что милиция выследила и пресекла работу крупного подпольного цеха по изготовлению самогона. Правда, самих цеховиков взять за причинное место не удалось, слиняли лихие люди прямо перед носом облавы. Однако следов и улик они оставили достаточно, чтобы сделать вывод, что ниточка ведёт в соседний район, где живут нехорошие и совсем бессовестные люди. Старые оперативники привычно делают вид, что лицезрят этот цех впервые в жизни. Все дружно забудут, что громят этот цех всякий раз, как у начальства кое-где засвербит. И совершенно не важно, что изымаемый из цеха агрегат, в принципе, не мог изготовить не то что самогон, а вообще ничего не мог произвести.
