"Ночи Белладонны и другие рассазы"

Думаю, ни Кролик, ни я не были бы слишком удивлены, если бы мы уехали на неделю, а потом вернулись и обнаружили это место спрятанным за высокими деревянными щитами. Но покататься там на скейтах вечером, а затем вернуться на следующее утро и обнаружить, что парка больше нет... такого мы определенно не ожидали.

Однако Кролик был прав. Парка там не было.

Его не просто не было... он исчез. Как будто его никогда и не существовало.

Рядом с парком стояло двадцатиэтажное офисное здание с зеркальными окнами и сберегательно-кредитным банком на уровне улицы, с банкоматами, вмонтированными в стену рядом с дверью.

Это было нормально. Оно всегда было там.

С другой стороны парка, почти до уровня здания с банком возвышалось белое корпоративное строение с рядами узких черных окон и подземным гаражом, огражденным шлагбаумами, которые постоянно поднимались и опускались, когда подъезжали и отъезжали машины.

Оно тоже всегда было здесь. Это было нормально. Это годилось.

Однако между этими двумя зданиями находилось нечто необычное.

Это было еще одно офисное здание, примерно такого же размера, как и его соседи, плюс-минус этаж. Оно было темно-серого цвета, почти черного. Снаружи нельзя было сказать, есть в нем окна или нет. Это была просто поднимающаяся плита из одинаковых квадратных панелей, доходящих до самого верха. На уровне земли был вход — вращающаяся дверь, ведущая, должно быть, в вестибюль, — и все. Ни вывесок, ни рекламы, ни намека на то, кому принадлежит это место. И оно сидело как раз там, где должна была быть зона скейтбординга.

Я пялился на него добрых тридцать секунд, прежде чем смог заговорить. Мы стояли на другой стороне улицы, ошеломленные, с досками под мышками.

— Это пипец.

— Согласен, — сказал Кролик.

— Это невозможно. Там не может быть здания. Здания не появляются просто так. На это уходят месяцы, годы. — Я говорил это вслух, как будто мне нужно было кого-то убедить.

— Думал, я ошибся, — сказал Кролик. — В первый раз. Например, свернул не туда. И каким-то образом попал в часть города, где каждое другое здание выглядит точно так же, как то, что мы знаем, вплоть до мельчайших деталей.

— Как "Старбакс" через дорогу?

— Да, Купер.

— Тогда либо мы безумны, либо... мир безумен. Выбирай сам.

Что меня беспокоило больше всего, помимо того факта, что здание находилось там, где его быть не должно, так это то, что никто, казалось, не обращал на это внимания. Только мы с Кроликом уставились на него. Остальные люди просто занимались своими обычными делами, как будто здание всегда было здесь. Останавливались, чтобы воспользоваться банкоматами по соседству. Машины въезжали и выезжали из подземного гаража. Мужчины и женщины выходили из "Старбакса" с чашками кофе и кексами, не обращая внимания на новое здание.

— Нам нужно все обдумать, — сказал Кролик, как будто у него на уме был какой-то грандиозный план. Он кивнул на "Старбакс" и полез в карман. — Вчера вечером мелочи хватало на пару чашек кофе. Хочешь что-нибудь к нему?

Я все еще чувствовал себя не в своей тарелке, не хотел есть. — Просто принеси мне латте.

Кролик протиснулся в застекленную дверь, протянул мне свою доску и указал, чтобы я занял один из барных стульев, стоящих вдоль подоконника. Я бросил доски и рюкзак на пол и опустился на сиденье. Парень, читавший газету через два места справа от меня, посмотрел на меня и приподнял уголок газеты, чтобы я не смог незаметно прочитать ее.

— Гребаный мудак, — пробормотал я себе под нос.

Пока Кролик стоял у стойки, я изучал здание на противоположной стороне улицы. Люди входили и выходили через вращающуюся дверь, как будто в этом не было ничего странного. Я потер лоб, щурясь, словно от сильного похмелья. Пересчитал серо-черные панели по обе стороны вращающейся двери, пытаясь прикинуть их размеры.

Когда Кролик поставил два латте на стойку, я сказал: — Это еще большая хрень, чем мы думаем.

— Нет ничего более хренового, чем здание, появившееся за одну ночь, — сказал мне Кролик, высыпая в свою чашку пять пакетиков сахара. Он сказал это со спокойной уверенностью человека, у которого большой опыт в подобных делах.

— Оно слишком широкое. — Я ждал, что он что-нибудь скажет, но Кролик просто сидел, помешивая кофе. — Это... пространство... между двумя зданиями по обе стороны, — запинаясь, произнес я. — Оно не было таким большим. Скейтпарк никогда не был таким большим. Там никогда не было места для этого здания.

Я ждал, что Кролик возразит мне, но все, что я увидел, было недоумение и сомнение. — Они не могли передвинуть здания в ту или иную сторону. Если бы они это сделали, им пришлось бы передвинуть все здания в квартале. — Он сделал паузу. — Но ты прав. Посмотри, какая широкая эта штука. — Он думал о трубах и пандусах, о том, каким уродливым мог бы быть скейтпарк, если бы он был такой же ширины, как здание.

— Что-то действительно не так. — Я отпил глоток латте. — Должно быть, это из-за того дерьма, которое мы принимали прошлой ночью.

— Заставляет нас видеть то, чего там нет?

— Нет. — Мы оба говорили вполголоса. — Здание там, я в этом почти уверен. Но, думаю, только мы одни видим, что ему здесь не место.

У Кролика на подбородке были капельки кофейной пены. — Из-за того, что нас торкнуло?

— Не знаю. Может быть. Такое ощущение, что все принимают это как норму, а нам сделали прививку. — Я покачал головой, усмехаясь тому, как нелепо это прозвучало, даже для меня самого. — На парковке этим утром... все выглядело по-другому. Я думаю, что этот наркотик как-то повлиял на то, как мы воспринимаем вещи. Расстояния, измерения. Это... здание... морочит людям головы людей, заставляя их признать, что ему есть место, что для него есть место там, где, как мы знаем, его нет. Но оно не так сильно влияет на нас.

— Мы все же видим его.

Кролик, казалось, с большей готовностью, чем я, смирился с тем, что здание вписывается в пространство. — Наверное, это проходит, — сказал я, думая о том, что он встал на ноги гораздо быстрее, чем я. Готов был кататься на доске, когда все, чего я хотел, — это свернуться калачиком и блевать.

— Есть кое-что еще, — сказал я через некоторое время.

— Что?

— Я наблюдал за людьми, которые входили и выходили через вращающуюся дверь. — Я кивнул. — Посмотри на этого парня в форме Федерал Экспресс. — Курьер был толстым, с белым картонным пакетом под мышкой. Мы наблюдали, как он проскользнул во вращающуюся дверь и исчез в здании. Через несколько минут за ним последовала симпатичная красотка-готка с фиолетовыми волосами, а затем худая чернокожая женщина в топе с капюшоном, обтягивающих синих шортах и неоново-желтых кроссовках. Время от времени кто-нибудь выходил из вращающейся двери на улицу.

— Видишь? — спросил я.

— Люди приходят, люди уходят. Вот что происходит с дверями.

— Каждый, кто выходит, — сказал я, — одет в костюм. Я видел, как входили в костюмах и обычной одежде. Мужчины и женщины. Но все выходят только в костюмах.

Потребовалось всего несколько минут наблюдения, чтобы убедиться в том, что я заметил. Все мужчины были в костюмах, а женщины — в деловых костюмах того же серебристо-серого цвета, что и мужские костюмы. — Думал, что приходят и уходят одни и те же люди, — продолжил я, когда Кролику нечего было сказать. — А вот и парень из ФедЭкс. Но теперь он в костюме. Вот что происходит. Они как будто перерождаются.

Кролик посидел еще немного. У нас с собой было не так уж много денег, и кофе нужно было растягивать как можно дольше. Мой кофе остыл как лед к тому времени, как я допил его до пены. В этот момент Кролик вытащил серебристую пластиковую полоску размером с большой палец, внутри которой все еще лежали три розовые таблетки. Он положил ее рядом со своим напитком, заслоняя от остальных посетителей кафе своим телом.

— Что думаешь, приятель? — Он открыл два блистера и высыпал таблетки на поверхность, прежде чем пододвинуть оставшуюся таблетку мне. — Ты же знаешь, нам нужно знать, что находится внутри этого здания.

— Но мы не знаем.

— Ты сам это сказал. Это дерьмо быстро проходит. Я уже начинаю чувствовать, что эта штука здесь к месту, как будто она всегда была тут.

— Я думал, это только у меня.

— Это не так. Нам повезло, у нас было достаточно иммунитета, чтобы не заразиться этой штукой сразу, как все остальные. Но это не будет продолжаться вечно. — Он начал что-то говорить, но осекся.

— Что?

— Я пытаюсь вспомнить скейтпарк. Как он был устроен, насколько все было большим. Где находилась стена с граффити. Но это становится все труднее. Как будто что-то передвигает кусочки в моей голове, пытаясь запутать меня.

— Думаешь, это здание так делает?

— Что-то делает.

Я не хотел с ним соглашаться, но тоже это чувствовал. Мои воспоминания о скейтпарке этим утром были особенно яркими. Но теперь становилось все труднее удерживать их в фокусе; все труднее было быть уверенным, что скейтпарк действительно когда-то был здесь.

Возможно, мы ошибались на этот счет. Что, в конце концов, было вероятнее: что здание втиснулось в пространство, где ему не место, исказив город вокруг себя, или что два обкуренных скейтбордиста окончательно утратили чувство ориентации в пространстве?

Я положил руку на таблетку. — Мы могли бы просто уехать. Уехать из города.

— Оно все равно останется.

— Может быть, мы забудем об этом, когда будем достаточно далеко отсюда. Тогда оно перестанет быть нашей проблемой.

— Ты надеешься, — сказал Кролик.

Я снова выглянул в окно. Здание создавало впечатление, что оно стояло здесь всегда. А почему бы и нет, подумал я? Я наблюдал, как люди входили и выходили через вращающуюся дверь. Ничто в этом не беспокоило меня. Это было то, что люди делали.

Какого хрена мы сидели в "Старбаксе" и пялились на офисное здание?

Я убрал руку с розовой таблетки. На мгновение, сильно сосредоточившись, я все еще мог осознать, что это за чертовское здание. Но для этого требовалось все больше и больше усилий. Какая-то часть меня просто хотела сдаться и принять нормальность всего этого. Это было бы так просто...

Кролик проглотил таблетку. Его кадык дернулся, когда он глотал ее. — Я иду внутрь, приятель. Мне нужно знать, что у этого ублюдка внутри.

— Не надо, — сказал я.

— Это вращающаяся дверь. Я даже не буду заходить в вестибюль. — Наркотик подействовал быстро. Он закрыл глаза, когда это случилось, и вцепился в перила, как будто катался на американских горках. — Ты идешь?

— В этом нет необходимости, — сказал я, охваченный ледяной уверенностью. — Это всего лишь здание.

— Всегда говорил, что ты слабак. — Прежде чем я успел среагировать, он схватил и вторую таблетку. Проглотил ее и крепче вцепился в перила, когда подействовала двойная доза.

Я попытался вспомнить, откуда взялись таблетки, но это было трудно. Единственное, в чем я был уверен, так это в том, что не хотел, чтобы Кролик вошел во вращающуюся дверь. Хотя меня самого тянуло туда, непреодолимо тянуло войти в чистый и гостеприимный вестибюль, который, как я знал, должен был находиться на другой стороне. Я чувствовал себя грязным в одежде, в которой спал всю ночь. Стоит зайти в вестибюль и мне стало бы лучше. Там будут полы из черного мрамора, настенные росписи, столы со стеклянными воротами безопасности, лифты с золотой отделкой и зеркалами в полный рост. Туалеты и темные ковры.

— Присмотри за моими вещами, — сказал Кролик.

Он толкнул стеклянную дверь и вышел на улицу. Я наблюдал, как он переходил дорогу в потоке машин. Кто-то стоял у банкомата, доставая нужную карточку. Шлагбаум поднялся, выпуская "Приус" из подземного гаража.

Кролик обернулся, чтобы посмотреть на меня, прищурившись, как будто не мог разглядеть меня сквозь фасад кофейни. Он расправил плечи, словно разминаясь перед выполнением стойки на руках, и вошел во вращающуюся дверь.

Я подождал, пока он выйдет.

И еще подождал.

Через некоторое время я понял, что сижу в "Старбаксе" один, сам не зная почему. Передо мной стояли две пустые кофейные чашки, серебристая полоска с розовой таблеткой внутри прозрачного блистера, а на полу у моих ног лежали два скейтборда и рюкзак.

Я собрал вещи и вышел из кафе. Мне показалось, что я помню, как сидел с Кроликом, пока он не встал и не пошел в то здание, которое находится между банком и офисным зданием. Зачем Кролику понадобилось это место? На другой стороне улицы я увидел свое отражение в движущихся стеклах вращающейся двери. Множество моих копий, отстраненных друг от друга и с двумя скейтбордами под мышками. На мгновение я застыл, пораженный воспоминанием о чем-то. Я бросил доску Кролика и порылся в кармане, пока не нащупал твердый край полоски тисненого пластика. Я вытащил полоску и проглотил последнюю розовую таблетку. Мне показалось, что это необходимо, хотя я и не мог сказать почему.

Я подождал немного, затем опустился на колени, чтобы взять доску. Из вращающейся двери вышла чернокожая женщина, и на мгновение мне показалось, что я ее где-то видел. Наши взгляды встретились, и я ждал от нее какой-то реакции, какого-то намека на то, откуда мы знаем друг друга. Но она смотрела сквозь меня, смотрела сквозь все вокруг. Ее взгляд пронизывал город до самых пригородов.

Я прошел через вращающуюся дверь.

Потребовалось несколько секунд, чтобы мои глаза привыкли к приглушенному освещению. Это был обычный вестибюль. Пол был выложен темно-красным мрамором, а не черным, а вместо фресок на стенах висели розовые и алые абстрактные картины. В остальном это, казалось, соответствовало моим представлениям. Там были ряды стоек охраны со стеклянными перегородками высотой по пояс между ними, а за стойками охраны были двери лифта. Множество людей ждали у дверей лифта, стоя по одному и по двое. Я даже разглядел Кролика с прикрепленным к его воротнику пропуском посетителя. Я помахал ему, пытаясь привлечь его внимание, но он смотрел не в ту сторону. Я хотел крикнуть, но это казалось неправильным. Все было так тихо, спокойно и чисто.

Я направился к столам. У меня не было никаких дел в здании, но они могли позвать Кролика до того, как прибудет лифт.

Я остановился как вкопанный. У меня закружилась голова. Я уронил скейтборды и упал на колени. Смутно помнил, что что-то проглотил. Что бы это ни было, оно начало действовать. Я закрыл глаза, пытаясь избавиться от головокружения. Казалось, что пол уходит из-под ног со скоростью миллион миль в час. Оперся на ладонь, чтобы не упасть, но вместо холодного твердого мрамора почувствовал мягкость и тепло. Тут я понял, что, когда уронил скейтборды, они не произвели особого шума.

Я заставил себя снова открыть глаза. У меня все еще кружилась голова, а желудок, казалось, делал сальто, но мне нужно было видеть.

Я был не в вестибюле.

Вместо красного мрамора пол был покрыт плотью с прожилками. Он изгибался, переходя в стены, бугристые от хрящей и жировых отложений. Они поднимались высоко, слишком высоко. В вестибюле не было потолка. Он тянулся до самого верха, как будто внутри здание было абсолютно пустым.