Андреевский крест

— Ну штуки четыре гаубицы, чтоб всю бухту сразу прикрыть. Хрен проползешь.

— И аэродром штурмовиков торпедоносцев. А вон там шахту выроем. Для баллистической ракеты. А вон там казармы ППД дивизии ВДВ...

— Да ну тебя, — засмеялся брат. — Сижу, блин, слушаю. Уши развешал. А он прикалывается в полный рост.

Затрещал вызов рации Поца. Морская часть нашей экспедиции отчиталась об открытии нового полуострова, бухты и реки. Короче, всего того, что мы уже разглядывали с вершины. Путь в западную бухту был куда проще и короче того, что мы с Лехой проделали, пробираясь к вершине. Так что я приказал Михе дожидаться нас в устье ручья, и скомандовал брату подъем. Время подходило к пяти вечера. Пока дойдем, пока обогнем на моторке два полуострова, пока вдоль нашего прошлепаем, глядишь и ночь на пороге...

Вниз не вверх. Да и не настолько крут был склон, чтоб спуск доставил какие-то неприятности. Знай ноги переставляй, да успевай руками страховаться о искореженные стволы неопознанных деревьев. Какие-то десять минут и мы на предпоследней террасе.

До лодки оставалось метров четыреста, когда я увидел человека. Сначала даже показалось, что это женщина — голова у него была в платке. Вроде моей банданы, но именно, что вроде. Слишком длинные концы свисали ему на спину.

Еще он был в светлых, как бы не в парусиновых штанах, перемотанных в поясе ярко-красной тканью, выцветшей клетчатой рубахе, и держал в руках ружье.

Сначала он просто, прячась между камней, разглядывал медленно полжущую к устью ручья серебристую лодку, а потом вдруг подтянул к себе явно громоздкое оружие, пристроил его на источенные морем валуны и прицелился.

Я даже подумать не успел, как сайга сама собой взлетела к плечу, а палец уже давил на курок. Понятно, что четыреста метров полностью исключали прицельный выстрел. Да я и не старался. Отвлечь, напугать, чтоб незнакомец отвлекся от людей из моторки — это да. А ранить, или даже убить — врятли. Я нисколько не сомневался в кого именно хотел стрелять вражина. Поц, в своей темной одежде, едва-едва выделялся на фоне резких теней, а вот оранжевый спасательный жилет Никитки прямо-таки притягивал глаз.

Выстрел. И двумя секундами спустя — рядом рявкнула лехина винтовка. Все-таки двенадцатый калибр — это не шутки. Это мы с мичманом знали, что на дистанциях свыше пятидесяти метров его "12к" может работать только пугалом для ворон, а вот чужака похоже проняло. Он вскочил с камней, пригнулся — по камням чиркнула пуля выпущенная Михой, увидел нас с братом, и побежал в лес. А мы, разъяренные, как это в телевизоре говорят: неспровоцированной агрессией, рванули за ним.

Он пересек ручей , перепрыгивая с валуна на валун. Явно знал дорогу, и ходил этим маршрутом не один раз. А мы попросту прошлепали по дну. Глубины там считай и не было. Чуть выше берца. Единственное — потом неприятно было бежать, в ботинках хлюпало.

За стеной неряшливого, будто бы непричесанного леса, скрывался склон горы. Деревья карабкались вверх, по дороге теряя в высоте. Со стороны, с нашего наблюдательного пункта на макушке сопки, новой возвышенности вообще было не разглядеть за буйной зеленью.

Это была не сопка, и не хребет. Наверху, куда мы влетели отставая от злоумышленника метров на двести, обнаружилось достаточно ровное плато. Скинуть бы лет с десяток. А еще лучше — двадцаточку, так мы с мичманом прямо там того гада и заловили бы. Но возраст и отсутствие тренировок сказались. В легких пожар, в глазах темные пятна. С двух сотен шагов можно было бы и стрелять, да куда там. Я о деревья-то спотыкался, а козла этого вообще не видел.

— Не торопись, — прохрипел я задыхающемуся с непривычки Лехе. — Никуда эта падла не денется. Земля мягкая. Следы четкие. Найдем.

— Полюбому, — прорычал брат сгибаясь и упирая руки в колени. — И я ему уши отрежу и кадык вырву.

— В очередь. Сперва я.

Смочили губы, прополоскали рты. Благо оба мы были мужчинами опытными, знали, что не стоит напиваться. Ну и пошли. То шагом, то легкой рысцой. Я впереди, высматривая отпечатки ног на жирной почве, Леха следом, успевая посматривать по сторонам. Иногда примерялся к длине шага врага. Учили меня так. Пока человек бежит безоглядки — шаг длинный и на препятствия не обращает внимания, где ветку сломает, где еще чего — каверзы ему в голову не придут. А как успокоится, оглядываться начинает, каверзы всяческие выдумывать, так и длинна шага меняется. Тут и нам следовало бы по осторожнее себя вести.

Так-то я шаги не считал. Сколько в первом запале пролетели и не скажу. А потом и вовсе. Но по ощущениям, километра четыре падла чесала по лесу, как бешенный сайгак. Дальше или уставать стал, или решил проверить гонится за ним вообще кто, или со страху глаза велики? Выбрал местечко, да и присел под кустик. Был бы я один — тихонько бы со спины к нему мог подобраться и взять. А братан мой по лесу пер как танк. Топот, хруст и мат — наступает наш отряд. Я только тормознуть Леху успел, да за ствол какого-то дерева с гладкой светлой, чуть ли не серебристой, корой толкнуть. Ну и сам нырнул конечно. Че я дурак на торчащий из веток ствол буром переть?!

Беглец все-таки выстрелил, а мы с мичманом ему ответили. Потом Леха еще пару раз пальнул, пока я на пузе сторонкой партизану нашему во фланг выползал. Да не успел чуток. Почувствовал тот, ноги в руки и снова в лес ломанулся. Я, конечно же, стрелял. Был бы автомат — был бы шанс попасть. Ну или хотя бы напугал бы, заставил с шага сбиться, укрываться от потока злых пуль. А на нет и суда нет.

Побежали дальше. Земля под ногами стала по суше. Образовался легкий уклон. Вниз бежать легче, и деревья как бы расступились. Все больше стало пальм. След потерять я не боялся. Враг и не думал петлять или как-то маскировать отпечатки. Остановиться заставил нас вызов по рации. Поц с Никитосом волновались. Спрашивали где мы, и не стоит ли им торопиться на помощь?

Сначала, злыдень бежал на северо-запад. Потом чуть довернул на север. И последние пару километров точно на север мы путь и держали. А коли так, то возвращаться удобнее и быстрее всего для нас будет в восточную бухту, к четырем рекам. Там мы Михе и сказали, и он, получив наконец четкие приказы, повеселел. Сказал только, что с ними уже с базы Егор связывался. Спрашивал, когда мы возвращаться думаем. Что-то он там опять открыл этакое, что уговаривает теперь теток лагерь снять и домой, за Подкову вернуться. Бабы его пытают с пристрастием, но он пока отговаривается тем, что обо всем расскажет, когда все соберуться вместе.

Леха прямым текстом порекомендовал о нашем происшествии на базу по рации не сообщать. Типа, вернемся — сами. А по дороге подумаем, в каком свете перед бабами это приключение выставить. Егору же сказать, что как только так сразу. И что не только Егорка открытиями увлекается, у нас тоже найдется чем порадовать широкую общественность. Короче, поболтали, передохнули минут десять, да и потрусили дальше. И вскоре, километра через три, вдруг вышли на дорогу.

Я что угодно ожидал увидеть. Динозавра встретить, или, бляха от ремня, "Наутилус" капитана Немо в уютной бухточке. Но только не такую вот, отлично наезженную колею. Чуждую. Неправильную. Узкую и без привычных отпечатков протектора.

— Телегами пробили, однозначно, — почесал затылок мичман. — Интересно девки пляшут...

— По четыре штуки в ряд, — согласился я. — А наш "приятель" туда побежал. Вон отпечаток. Видишь?

— Теперь вижу. А вон тот чей?

На второй, параллельной, полосе обнаженного колесами грунта красовался след другого человека. Он и обувь носил немного иную, и сам был тяжелее. Была еще одна особенность в походке нового персонажа. Но в чем именно я определить затруднялся.

— Если наш сученок компанией обзавелся, что им помешает засаду сварганить? — насторожился Леха. — Сидят где-нибудь под кусточком и нас, придурков самонадеянных, поджидают.

— Мы так и сделали, — снова согласился я. — Ну не тупее же она паровоза... Там, в бухте, он тырился вполне грамотно. С воды его до самого выстрела бы не увидели.

— Вот и я о том. Че делать будем, командир?

— Уступ в лево, — хмыкнул я. И подумал о том, что хорошо, когда все давно уже придумано до нас. И по-простому, так, чтоб последнему дебилу понятно было, расписано в Уставах. — Я тихонько по правой обочине в лесочке пробираюсь. А ты чуток позади, по дороге громко топаешь. И слушаешь. Скажу падай, значит падаешь и к правой же обочине катишься. Осознал?

— Оттож, — оскалился морской спецназовец. — Из нас двоих, ты — леший, я — приманка. Только ты там тоже поспешай. Время к ужину, а нам еще обратно топать. В темноте по незнакомой натуре не айс будет.

— Разберемся, — пообещал я. — На крайняк ломанем по компасу. А как на пляж выскочим, Поцу маякнем, чтоб подходил забирал.

— Вариант, — кивнул брат. — Ну, вперед?

Дважды щелкнул тактической гарнитурой и шагнул под деревья. И успел пробежать шагов пятьдесят, прежде чем в ухе раздался запрос на начало движения для приманки.

— Иди уже, — прошептал я. — И не торопись. Я тебя вижу.

Эх, мне бы тогда еще лохматочку мою любимую. Так чтоб со стороны казалось, будто зеленые мохнатые кочки сами собой от дерева к дереву перепрыгивают. И "Винторез". И отделение "летучих мышей" в полном обвесе... О чего было не помечтать? После пятого километра, лес фоном становится. Когда по следу идешь — только его и видишь. Если только не так, как я тогда — в поисках засады. Тогда-то оно конечно! Глаза во все стороны сразу смотрят, все мелочи подмечают. Уши на макушке. Редко кто способен долго без движения на одном месте сидеть. Мой старшина в армии говаривал, что, мол, люди — это такие большие мартышки. Пока в городах — что-то еще из себя корчат, сдерживаются. А в лесу, вся их обезьянья природа сквозь одежду просачивается. Суетиться начинают, лишние движения делают. Звуки издают. А лес все видит, все слышит, на все реагирует. Ты лишний, ты непонятный, ты чужой. В русских лесах мартышек не водится...

Вот и скользил я среди деревьев, как тень. Особо и не скрывался, будучи уверенным, что о приближении к врагам меня лесные жители успеют известить. Где обезьяна в кустах сидит, там птицы не поют и листья шепчутся по другому.

Дорога слева изгибалась, как змея, но в основном выдерживала направление на северо-восток. Мы прошли еще километр, а засады так и не встретили. Леха уже даже успел расслабиться. Поделился даже со мной сомнениями, а не лохи ли наши противники. Или первый таких ужасов второму наболтать успел, что оба теперь чешут от нас, ног под собой не чуя.

Ему, я брата имею в виду, хорошо было. Ему разговаривать можно. Хоть пой во все горло, или матом каждое встреченное по дороге дерево крой. Он и должен шум производить, внимание противника на себя отвлекать.

В общем, углядел я их. Не ожидал, что эти два козла такое место для нападения выберут. Неподходящее. Ладно бы на повороте, один с одной стороны дороги, другой с другой. Да так, чтоб сектора друг другу не закрывать и чтоб под дружественный огонь не попасть. А эти — на прямом участке колеи, да еще и рядом. Первый, он с ружьем и с красным поясом — трудно спутать, на корточки присел. У "базуки" его ствол тяжеленный, вот он на развилку куста его и пристроил. А руки дрожат — кусты трясутся. Новый враг — пояс синий. С пистолями — один в руке, второй за поясом. Так он вообще рядом стоял. Плечом о ствол дерева оперся, и головой крутил. Типа, вроде как скучно ему. Как такого не повеселить.

Пощелкал гарнитурой. Потом не удержался, и голосом команду быть повнимательней продублировал. Черт их разберет, мореманов этих, какие у них сигналы приняты. Еще мне не хватало, что брата из-за пустяков подстрелили.

Леха отсигналил, что понял, и затянул какой-то смутно знакомый марш. Пел, и ногами так топал, что у всех окрестных птичек-синичек культурный шок случился. Ну этого типо того, как когда звезд оперы на попсовом конкурсе в жюри садят. Те по полжизни дыхалку разрабатывают, дышать правильно учатся и ноты всякие горлом тянуть. И вдруг они слышат этаких длинноногих грудастых девочек-припевочек, которые из всех песен, только те знают, которые ночные кукушки на ушко продюсерам поют. Хи-хи...

А вот падлам, что на моего сына руку посмели поднять, песни старшего мичмана понравились. Они даже мнением каким-то обменялись тихонько. "Синий" и второй пистоль вынул, а "красный" ружье свое взвел и к плечу приложил. Только хрен вам в полный рост, а не тело моего любимого младшего брата! Я с пятидесяти метров из рогатки не промахивался, а уж из винтовки и подавно. Успел даже на первый-второй их разложить. Ствол вниз — раз, ствол довернуть и вверх — два.

— П-падай, — и начал считать. Раз, два.

Красный сразу мордой в траву клюнул — готов. А вот синий заверещал, как недорезанный поросенок и за дерево прыгнул. Надо же такому случиться, руку он не вовремя опустил. Как раз под вторую мою пулю.

Бабах!!! Это он не целясь, просто в мою сторону из пистолета своего стрельнул. Гром, дым, вопли. Я в полном офигении, лес в тумане. Война прям настоящая. Даже не знаю, чего бы я дальше делать стал, если бы не Леха. Вот вроде — здоровенный, как медведь. В плечах — полтора меня. А умеет быть быстрым, как молния. Как он из положения "лежа в обочине" до засады добежал, то одному Богу ведомо. Только следующий ход его был.

— Вот ты где, пидор, — и сразу следом грохот двенадцатого калибра. — Два двести, братуха. Вылазь. Чисто.

Ну чисто, так чисто. первого-то я точно снял, а со вторым мичман разобрался. Не мог же он с трех шагов промахнуться?! Чему-то ведь и мореманских спецназеров учат.

— Че тут у нас? — поинтересовался, выходя из сумрака.

— Тьфу, черт, — дернулся брат. — Ну ты блин даешь! В натуре, как леший.

— При Советах учили на совесть, — утирая пот и паутину с лица, оправдался я. — Мастерство-то не пропьешь. Помнят ручки-то...

Леха заржал, и протянул мне рукояткой вперед разряженный пистоль.

— Анас, братуха. Я такого антиквариата и в музее не видал. Ствол, зацени, какой. Шестигранный. А это, по ходу, кремень?

— Не похоже, — ковырнув зажатый в держателе золотисто поблескивающий камешек. — Егорке оттащим. Он разберется.

— Не вопрос. Я и дуру эту упру. Для коллекции. Над камином в форте приладим. Жаль у этих корсаров сабли нема...

— Кто же по лесам, по долам с железными палками бегает? Кстати, брат! Куда они так торопились-то? Не желаете ли, господин хороший, полюбопытствовать?

— Морем давно пахнет, — покрутил носом мичман. — Тут уже не далеко. А раз дорога, значит там люди живут. Логично?

— Еще как, — хмыкнул я. — Впадлу будет пройти мимо и не поздороваться. Типо соседи.

— Типо того, — засмеялся Леха. — А я уж переживать начал, что некуда будет за ясаком наведываться.

— Да лучше бы подальше, поморщился я. — Сколько мы прошли? Верст десять, двенадцать?

— Пятнашку не хочешь? Но по прямой всяко ближе.

— Близко. Если с аборигенами базар гнилой выйдет, придется с оглядкой обустраиваться. Чтоб какой-нибудь баран в спину из такой вот бандуры не зазвезденил.