Процесс добывания сланцевых углеводородов подробно описан в литературе и все писатели стразу стали писать романы о том, что вся нечисть из сланцевых платов поднимается на поверхность и народ должен защищаться от них всем имеющимся на земле оружием, а оружейники стали разрабатывать оружие против нечистой силы.
— Таким образом, — подытожил я, — если вы хотите сохранить свою цивилизацию, то вам нужно срочно перелетать на другую планету, например, на Луну и жить там спокойно в течение ста или более тысяч лет, и никто вас там не будет беспокоить.
— Но ведь ваши уже летали на Луну и процесс ее освоения начнется если не сейчас, то в течение ближайших десятилетий, — возразил правитель.
— От того, что кто-то высаживался на Луну, не зависит ее освоение, — сказал я. Луна нужна только как символ того, что человеку по плечу любые задачи. А вот для вас высадка на Луну имеет стратегическое значение для влияния на все земные процессы.
— Как это так? не понял Великий Ра.
— Очень просто, — пояснил я. Ускоряя или замедляя вращение Луны вокруг Земли, изменяя апогей или перигей ее вращения можно вызвать такие катаклизмы на земле, что любое оружие массового уничтожения будет детскими игрушками перед вашими возможностями. А я останусь наверху и подам сигнал, когда вам нужно возвращаться в качестве полных хозяев земли.
— Заманчиво, — сказал Великий Ра, — мы обдумаем это предложение.
К вечеру в мое жилище ворвалась разгневанная Банафрит и стала требовать, чтобы я взял ее с собой на поверхность.
— Милая моя, — запел я ей, — взял бы я тебя, но там в стране далекой, такая ты мне не нужна.
— Как не нужна? взъярилась оскорбленная женщина. Здесь я нужна, а там не нужна?
— Представь себе, — начал объяснять я, — при ярком свете ты сразу ослепнешь, и, потом, у нас хоть и развращенные нравы, но не до такой степени, как у вас. Хотя и у нас есть такие страны, где любое соитие с начальником расценивается как награждение орденом. А на Луне ты приспособишься к жизни при ярком свете и сможешь вернуться нормальным человеком, где я тебя и встречу с распростертыми объятиями.
После этого последовало такое прощание, от которого я пару часов не мог прийти в себя.
К вечеру пришли два проводника и доставили меня к тому колодцу, в который я запрыгнул, спасаясь от братков.
Ночной город светился так, что мне пришлось надевать поляризованные очки.
Дома меня уже почти и не ждали. Матвеич на работе обрадовался, что я вышел из загула и снова буду прочищать трубы и запоры у благонамеренных граждан. А я в свободное время написал книжку и стал обращаться в органы власти, чтобы оберечь нашу страну и всю планету в целом от завоевания инопланетянами, жившими с нами почти что бок о бок. Что из этого получилось, вы увидите чуть попозже.
Глава 43
Я лежу связанный по рукам и ногам смирительной рубашкой, больше похожей на рваный парус старого пиратского корабля и чужие запахи клубятся возле моего носа, как бы стараясь наперегонки рассказать о тех людях, которые уже побывали в этой одежде.
Я не мог поверить, что такое может произойти со мной. Но вдруг власть сказала, что я враг этой власти и поэтому я сумасшедший потому, что нормальный человек не может быть недовольным властью и условиями жизни, которые эта власть создает для всех граждан.
Все газеты и электронные издания разразились сериями статей о том, что все творчество этого Писателя номер 1281 есть сплошное очернительство славной истории нашей великой страны, которая имеет святое предназначение спасти мир и стать родоначальником новой идеологии и духовности. Печенеги и половцы терзали нашу страну, и Писатель пошел по их стопам.
Попытка сказать что-то в свое оправдание и доказать, что наша жизнь — это сплошная череда войн и создания враждебного окружения вокруг нашей страны, превращения ее в огромный военный и исправительный лагерь, вызывали истерику власть предержащих и быстрое появление где-то ожидавших врачей-психиатров и дюжих санитаров со смирительной рубашкой. Мне что-то вкололи и все мое тело выворачивало как от судорог, а на губах появилась синяя пена.
— Вот, посмотрите, — сказал доктор с бородкой и в пенсне, чем-то похожий на Антона Павловича Чехова, — налицо симптомы бешенства, а посему мы вынуждены изолировать пациента от общества и заняться его активным лечением.
— Да-да, доктор, — поспешно согласились представители власти и удалились в неизвестном направлении. Хотя нет, направление было известно на пресс-конференцию, чтобы доложить массам, что либеральный Писатель-1281 сошел с ума и отправлен на принудительное лечение, а проповедуемый им либерализм это первая стадия психического заболевания. Главное задурить головы населению, чтобы оно не поняло, что основной целью либерализма является равенство всех людей перед Законом, а уничтожение властью законов экономики направлено на то, чтобы сделать всех граждан нищими, а власть и ее присных богатой до неприличия.
А я лежал в рубашке и в моей затуманенной голове крутились строчки шуточных стихов, которые я писал о сумасшедших домах.
Завяжите мне руки рубашкой
И заклейте мне пластырем рот,
Виртуально я буду с рюмашкой
И скажу удивительный тост
Про Сократа, Геракла, Сизифа,
Что в палате со мною лежат,
Про врачиху ужасная фифа,
На меня не поднимет свой взгляд.
Я нормальный во всех отношениях,
Я танцую, пою и пишу,
Даже в белых своих облачениях
Я совсем ни о чем не прошу.
Знаю, просто никто не поверит,
Что я ночью летаю во сне,
Что я взглядом открою все двери
И на улице выпадет снег.
Да, я ночью летаю во сне. Полеты во сне — это признак роста человека. Он может быть большим, старым, больным или здоровым, но если он летает во сне, то он растет над собой. Не закостенел, а молод духом и такому человеку подвластно все, и дорога в космос, и любовь, и все им сопутствующее. А сейчас ты сумасшедший. И чем больше будешь доказывать свою вменяемость, тем больше у врачей будет оснований для обвинений в сумасшествии, типа, больной не осознает свое заболевание и не идет на поправку. Психиатрия это хитрая наука, в ней все зависит от того, кто первым наденет белый халат.
Как-то по молодости мне пришлось отвозить в психиатрическую клинику человека, который хотел уйти за границу для того, чтобы вылечиться. У него была странная болезнь витилиго — нарушение пигментации кожи. На отдельных участках кожи вдруг исчезает пигмент меланин и остаются белые пятна. Болезнь не заразная. От чего она возникает никто не знает, есть только догадки. Но установлена предрасположенность к болезни у потомства. Болезнь не мешает жить, но от заболевшего начинают потихоньку сторониться, а вдруг что-то будет. Как лечить витилиго, никто не знает. Для людей с белой кожей болезнь не так заметна. Другое дело, если у человека кожа смуглая или имеет ярко выраженный цветовой оттенок. Не будешь же замазывать белые пятна тональным кремом. А врачи говорят:
— Мужик, не боись, болезнь не заразная и для жизни твоей не угрожает.
А тут кто-то слух пустил, что за границей такие болезни как семечки лечат. А кто же тебя, сердешного, то есть кожаного за границу выпустит? Вокруг страны железный занавес. Шестьдесят семь тысяч километров колючей проволоки по границам великого государства, которое может развалиться лишь оттого, что люди узнают, как живут такие же люди за границей.
Как-то раз во второй половине шестидесятых годов мне в руки попалась красочная книжка-каталог автомобилей Дженерал моторс за 1957 год.
— Святая корова, — подумал я, — эти огромные кадиллаки и бьюики, похожие на фантастические космические корабли, конечно, не для простых американцев, но какие у простых американцев автомобили, если у их богачей такие автомобили, а советская элита разъезжает на победах, волгах и зимах. И только министры на чайках. А простой народ на москвиченке четыреста третьей модели близнеца и брата немецкого опель-кадета, если удастся накопить денег и выстоять очередь за машиной. Были еще трехколесные инвалидки с мотоциклетным движком, который тарахтел и дымил так, что самим инвалидам было стыдно за то, что их средство передвижения распугивает честной народ и заставляет их кашлять и плеваться от едкого запаха выхлопных газов низкосортного бензина.
С заграницей нужно бороться и бороться так, чтобы они это почувствовали на себе. Например, прямо на границе давить ихние сыры и помидоры, яблоки и груши, персики и ананасы. Вот вам, нате с грязью, сами жрать не будем и вам не позволим агитировать наших граждан с помощью продуктов, которых у нас нет и, похоже, никогда и не будет, потому что от тех заменителей, которые лежат у нас на прилавках, даже скотина морду воротит.
Пограничники за границу никого не пускают. Если поймать человека физически невозможно, то им предоставлено право на стрельбу по человеку на поражение. Подстрелил нарушителя и сразу на грудь медаль за отличие в охране границы на зеленой ленточке с красной каемочкой по цвету крови. А цвет крови у всех людей одинаков. Даже у властей и королей она не голубая, как это пытаются втюхать народу, а такая же красная. В 1918 году проверили на императоре Николае кровавом.
Вот и пустился мой подопечный на поиски лечения за границей. Был он сам несколько странный, сейчас бы сказали аутист, шел параллельно границе вдоль Каракумского канала, поэтому и бросился в глаза местным жителям. Остальное дело техники. Своих намерений он не скрывал и, естественно, руководством был вынесен точный диагноз ненормальный. Какой нормальный человек будет бежать за границу из самой социально развитой страны мира с лучшей в мире медициной и где в самое ближайшее время будет построен коммунизм? Только ненормальный. Военврачи из санитарной части пограничного отряда посмотрели, описали симптомы аутизма и сделали вывод о необходимости специального психиатрического осмотра.
Поехал я в психодиспансер под Ашхабадом. Дали мне координаты одного врача, который специализируется по психическим заболеваниям пограничников. Спросил у одной медсестры, где найти такого-то. И вдруг миленькое личико окрысилось на меня с криком:
— Что я вам, справочные бюро? Ходят тут всякие придурки
Однозначно психическая.
Нашел я рекомендованного доктора, сдал своего подопечного и спрашиваю про реакцию медсестры.
— Понимаете ли, коллега, — говорит мне врач, — работа в психоневрологических учреждениях накладывает свой отпечаток на медицинский персонал, иногда даже очень сильно, — и улыбнулся.
— Другими словами, — поддержал я его, — кто первым наденет белый халат, тот и психиатр.
— Примерно так, — согласился доктор, — никогда не можешь знать, кто перед тобой стоит. Все люди шизофреники, только у одних она явно выражена, а у других скрыта, и опаснее те, у кого шизофрения скрыта. Он активный человек и быстро продвигается по должности, а потом бац реактивный психоз. Возьмите, например, Гитлера. И вообще, постарайтесь держаться подальше от ненормальных людей. Знаете анекдот про сумасшедшего?
— Это про того, что гонялся за всеми с табуреткой? уточнил я.
— Именно про него, — улыбнулся врач и пожелал мне спокойной дороги, так как мне предстояло ехать в часть не менее трех часов.
В это время к моему подопечному подошли три здоровых парня в больничных халатах и жестом пригласили следовать с собой.
— Я с вами не пойду, — сказал несостоявшийся нарушитель границы.
— Пойдешь, парень, никуда ты не денешься, — очень спокойно сказал один из пришедших и со всего маха врезал вновь прибывшему по морде. Тот заскулил и пошел с санитарами.
— Крутые у вас санитары, — сказал я доктору, — чуть что и сразу по физиономии.
— А это не санитары, — сказал доктор, — это больные, просто они сейчас не буйные и очень даже серьезно выполняют обязанности санитаров.
Вот это здорово. У нас половина таких же депутатов и восемьдесят шесть процентов населения с разными степенями выраженности заболевания и все нормальные люди для них откровенно больные, которых нужно лишить избирательных прав, возбудить на них уголовные дела, чтобы они не могли избираться, или уничтожить их физически.
Выходя из диспансера, я как-то механически отметил большое количество людей в белых халатах, стоящих у окон. Как патриции Древнего Рима в белых тогах в ложах Колизея.
— Мне-то какое дело до них, — подумал я и пошел к главным воротам, где меня поджидала автомашина.
Навстречу мне от ворот шел какой-то угрюмый детина с неясными намерениями, одетый в серый больничный халат. Я сделал шаг вправо, чтобы пройти рядом, но и детина зеркально сделал шаг влево, чтобы быть у меня на пути. Я делаю шаг влево, и он делает шаг вправо. Я в одну сторону и он в эту же сторону. А это уже не похоже на шутки и между нами шагов пять-шесть. Детина явно здоровее меня, а у шизиков весь интеллект уходит в физическую силу, и я вряд ли убегу от него или смогу заломить его каким-нибудь приемом.
— Придется бежать на потеху тем белым халатам в окнах, — мелькнуло у меня в голове, и я автоматически достал пистолет из кобуры. В то время пограничники без оружия только в отпуск ездили.
Передернув затвор, я вскинул руку и крикнул:
— Стой! Стреляю!
Судя по всему, никто не предполагал, что дело дойдет до оружия. Весь Ашхабад, столица солнечного Туркменистана и все прилегающие районы знали, что пограничники сопровождают поезда вдоль границы и беспощадно лупят из автомата по тем, кто попытается спрыгнуть с поезда, а здесь тоже пограничник и еще офицер.
Детина после моего оклика как-то съежился и было видно, что он не знает, что ему делать.
— Стой, не стреляй, — услышал я крик сзади.
Не спуская глаз с детины, я махнул ему пистолетом, чтобы он отошел в сторону, и чтобы я видел его.
Смотрю, ко мне бежит врач, который принимал от меня нарушителя границы.
— Ну ты что, — запыхавшись начал говорить он, — это же была шутка. Мы всегда так разыгрываем новичков.
— А если бы я ему сразу и без разговоров пулю в лоб влепил? спросил я.
— Слушай, — говорит врач, — давай все это забудем, ничего не было, поедем в Ашхабад, сядем в чайхану, шашлык-машлык кушать будем, а?
— Спасибо, я уже поел, — сказал я и пошел к машине.
Белых халатов в окнах уже не было.
— Вот и пойми тут, кто из них здоровый, а кто больной, — подумал я.
И вот сейчас я в смирительной рубашке лежу в палате психиатрической клиники. У нас по звонку выносят приговоры, ставят медицинские диагнозы, награждают орденами, записывают в классики или в святые. Причем в святые записывают тех, кто больше всех накостомясит. Святой Владимир. Уничтожил чуть ли не половину Киевской Руси и насадил христианство. В России после него только в середине восемнадцатого века появилось первое высшее учебное заведение, начались науки и пошел какой-никакой, но все же хиленький Ренессанс, навеянный Западом.
Потом христиане разрушили римскую цивилизацию и погрузили Европу в мглу инквизиции. Кто разрушил Северную Пальмиру? Христиане. Царь Николай Второй. Устроил Кровавое воскресенье. Развязал Первую мировую войну, в которой погибли миллионы россиян. Святой страстотерпец. Если бы не большевики, то и святым бы не был.
