Чужая земля

Генерал Бакар согласно кивнул

— Надо готовить людей. Верных людей. Переправлять их туда. Одного за одним.

— У меня есть люди, эфенди — сказал Хаккани — но они нужны для войны с неверными здесь.

— Сделать можно так. Есть люди, которые больше не могут здесь оставаться. По понятным причинам — никому не хочется оказаться в Гитмо

* * *

**. Или погибнуть от удара Предатора. Есть и те, кто сидит в наших тюрьмах — хотя могли бы принести пользу. Нужно перебрасывать этих людей туда, пусть создают там умму, крепкую умму, пусть тренируются, создают джамааты. А потом, когда они будут готовы — они захватят с той стороны ворота и, хвала Аллаху, мы перебросим отсюда людей достаточно, чтобы уничтожить всех кяффиров. Воистину, рай — не для кяффиров!

* Около 300000 рублей

** Рай и ад

Первая сура в Исламе. Читается во многих случаях, в том числе при испуге. Хотя при испуге следует сказать: О, Аллах, избавь меня от этого как пожелаешь...

Командир (дари)

* Кяффир — неверный

** Гуантанамо

Пакистан, международный аэропорт

07 июня 2011 года

Чтобы добраться из Кабула до Исламабада — существует несколько возможностей. Можно добираться на машине — через Джелалабад и Пешавар, но путь проходит через зону племен, плохо контролируемую правительством — и можно назваться на террористов, которые сожгут колонну, а тебя — похитят или убьют. Можно попробовать доехать до Кандагара, оттуда по дороге, которую во времена советского присутствия в Афганистане называли "американкой" добраться до порта Карачи — а оттуда ехать в Исламабад поездом, машиной, автобусом или лететь. Можно добраться самолетом с пересадкой в Индии — это, кстати, не такой уж и плохой выбор, в Кабул обычно летают именно через Мумбаи или Дели, Индия имеет к Афганистану намного больший интерес, чем хочет показать и рейсов до Кабула достаточно. Но сержант Гибсон выбрал самое простое и примитивное решение: он купил билет на самолет компании Пакистан Интернэшнл, который летал до Исламабада все дни недели. Очень удобно — прямой рейс...

Международный аэропорт Исламабада был назвал в честь Беназир Бхутто, дочери премьера Бхутто, убитого военными после переворота — сама же Беназир погибла от рук шахида-смертника во время митинга, а ее супруг, Али Асиф Зардари был сейчас президентом Пакистана. Во время своей жизни и правления — правительство Бхутто прославилось как одно из самых продажных и коррумпированных — что не помешало создать культ ее личности после смерти. Культ личности, впрочем, был распространен лишь в городах и в самых богатых кварталах, среди все истончающейся прослойки образованных, вестернизированных пакистанцев, которые получали образование на Западе, свободно разговаривали на английском — и уезжали, как только выдавалась возможность. Если годов до восьмидесятых Пакистан был относительно спокойной страной — то сейчас десятилетия войны сделали свое дело. Страна все больше и больше раскалывалась на чиновничье-генеральский корпус, который использовал свое положение для своего обогащения самыми бесстыдными способами — и разъяренную, исламизированную массу граждан, которых было большинство, и которых хотели создать исламскую республику. Что-то наподобие Ирана — только деобандистского* толка. Отношения между этими двумя группами населения — теплотой не отличались, и это было видно уже в аэропорту — по стоящим то тут, то там вооруженным автоматами солдатам и металлоискателям даже на выходе на летное поле...

Когда самолет остановился на стоянке, подали трап — сержант не торопясь забрал с багажной полки свою тощую сумку с аппаратурой, пошел на выход. Аэропорт был старым — если в новых самолеты подруливали прямо к терминалам — то тут к стоянке подавали трап и аэропортовский автобус. Сходя по трапу — сержант внимательно осматривался по сторонам — его цель находилась совсем рядом, в огороженном спецсекторе. Места было много, военные самолеты стояли не только в военной части аэропорта — но и в гражданской. Сержант увидел самолет С-17, взлетающий с основной полосы и еще один, стоящий через самолет от них. Его разгружали...

Внутри — в дьюти-фри продавали спиртное и сигареты, народа было мало, а вот военных и сотрудников спецслужб в штатском — много, были и люди с собаками, маленькими — для поиска наркотиков и взрывчатки. Таможенных постов было много, а людей — мало, поэтому встав в одну из коротких очередей, сержант уже через пять минут стоял перед таможенником, маленьким и усатым.

— Цель вашего визита в Пакистан?

— Я фотокорреспондент — коротко ответил Гибсон — служба новостей ВВС.

Пакистанец показал на кладь.

— Откройте.

Сержант открыл. Смена белья, Никон с набором фотообъективов, несколько сувениров из Кабула. Ничего интересного.

— Сколько вы планируете пробыть в Пакистане?

— Неделю.

Пакистанец шлепнул в паспорт, который сержант только — только получил в Баграме визу

— Приятного пребывания в Пакистане.

В зале прилетов — сержант сразу наткнулся на табличку с короткой надписью ВВС. Ее держал парень, чуть за тридцать, высокий и довольно симпатичный — сержанту это глянулось только потому, что здесь такая внешность бросается в глаза. Судя по тому, как он осматривал толпу — он не знал, кто именно прилетит. Или сержант, с его профессионально смазанной, неприметной внешностью — удачно затерялся в толпе.

Сержант шагнул к нему навстречу из толпы и сразу же понял — не профессионал. У профессионала другая реакция.

— Мистер Чамберс?

— Да, сэр. А вы?

— Ваш новый фотокорреспондент.

— Да, да... Пойдемте. Это весь ваш багаж?

— Весь.

Чамберс вывел его на стоянку, не слишком то забитую машинами. Внедорожник Паджеро, еще девяностых годов выпуска — приглашающе мигнул фарами.

— Здесь действует шариат? — спросил Гибсон, усаживаясь в машину

— Не совсем, сэр. Здесь исламское государство, но есть очень разные места, нужно просто их знать. Есть места, где женщину забьют камнями, если она посмеет показаться без чалмы. Есть места, где можно отдохнуть не хуже, чем в Лондоне...

— Понятно...

Они вырулили на дорогу, поехали в сторону Исламабада. Дорога была приличная, бетонная и многополосная, машины — в основном китайские, японские, много грузовиков — железнодорожная сеть здесь давно не справляется с объемом перевозок. Рекламы на щитах почти нет, реклама здесь, почему то висит на домах — и самая распространенная — это реклама индийских фильмов.

— Я так понимаю, мы сразу в корпункт?

— Точно. Незачем светиться по гостиницам...

В корпункте — они прошли сразу на второй этаж, там было относительно многолюдно. Кроме Лоуренса — над крупномасштабной, сделанной на основе спутниковых снимков картой аэропорта и базы ВВС Чахлала склонились офицер безопасности британского посольства и еще двое, кого Нортон не знал и раньше никогда не видел.

— Господа...

Сержант положил сумку в угол, подошел к карте

— А вы, я понимаю... — начал бородатый, хорошо одетый человек

— Правильно понимаете — сержант не считал нужным представляться

Бородатый поморщился, но продолжил

— Итак, раз уж все здесь... Это карта аэропорта Беназир Бхутто и базы ВВС Пакистана Чахлала. Как видите — примерно две мили до Исламабада, место это огорожено — но тут плотная застройка. В застройку лучше не соваться, по-видимому — наиболее разумным выглядит проникновение в военную зону аэропорта под видом грузчиков. Здесь работают сразу четыре крупные карго-компании, вдобавок постоянно разгружаются наши самолеты и самолеты ВВС США. Спецсектор находится здесь, он огорожен колючей проволокой, но туда лучше не соваться. Достаточно просто заснять объект и установить, работают ли там какие-то передатчики.

— Какого рода передатчики? — сразу спросил сержант

— Мы считаем, что там может быть что-то вроде поста дальней связи. Помимо всего прочего — ответил офицер безопасности.

— Помимо чего?

— Мы считаем, что там может быть некая установка... Экспериментальная установка. Какая именно — вам знать не обязательно. Хотя бы потому — что и мы точно ничего не знаем. Мы должны попытаться заснять все, что там происходит. Сделать замеры.

— Точки съемки?

— Первая — отсюда. Вторая — вот от этих самолетов. За ними же можно спрятаться. Вот этот человек — приоритетная цель, если он там будет — надо сделать его снимки и как можно больше.

Сержант посмотрел на фотографию бородатого человека в западном, деловом костюме, на вид приличном. Еще одно фото. Еще...

— Там есть какая-то система контроля периметра у этих самолетов? Она может быть...

— Нет. Спутниковые снимки ничего не показывают. Только охрана. И периметр безопасности — который устанавливали мы же. Мы выделяем деньги на всю эту срань и контролируем их расход — они идут нашим же компаниям по безопасности, это условие выделения помощи. Так что сюрпризов там не должно быть.

Сержант взял лупу, примерно такую же, какую используют библиофилы, начал разглядывать спутниковые снимки.

— Самолеты похожи на советские.

— Здесь отстаиваются китайские самолеты. Официально — частные.

— Понятно... Что со снаряжением?

— Все уже прибыло. То, что заказывали.

— А напарник? Нужен кто-то из местных. И кто-то, кто умеет хорошо обращаться с аппаратурой.

Бородатый посмотрел на Чамберса.

— Думаю, если мистер Чамберс не отказался вас встретить и привезти сюда — он не откажется нам помочь еще раз...

* Деобандизм — довольно мирная изначально форма ислама, зародившаяся в медресе в Деобанде, Индия. Первоначально деобандизм был реформистским течением ислама, он всего лишь призывал прекратить споры между мусульманами и обязывал каждого верующего приглашать принять ислам всех, кого можно. Но в восьмидесятые годы, Саудовская Аравия привнесла в Пакистан никогда здесь ранее не исповедовавшийся ваххабизм, и деобандизм кардинально преобразился — прежде всего под влиянием моуллави из мечети Хаккания недалеко от Пешавара. Теперь это агрессивное, родственное салафизму учение

База ВВС США Баграм

Лето 2011 года

Горная база, построенная американскими инженерами для короля Афганистана еще в пятидесятых — сейчас, в годы GWOT или долгой войны стала чем-то средним между ТангСонНатом, атоллом Тиниан* и плейбой-клубом. В отличие от пехотинцев, которым приходилось ходить в фут-патрули по страшным, заминированным фугасами местам, погибать под снайперским огнем и при подрывах машин — пилоты ВВС США жили просто по-царски. У Талибана не было эффективной системы ПВО, чтобы сбить даже самый примитивный американский самолет, не было и страны, которая бы осмелилась отправить свои самолеты на перехват американских истребителей-бомбардировщиков. Вся работа пилотов заключалась в том, что они вставали по утрам, перлись в столовку набить брюхо, а потом — тупо вылетали и тупо доставляли подарки хаджам на скорости несколько сотен миль в час. В дни, когда проводились крупные операции — им приходилось делать по несколько миссий в день, во времена затишья хватало и одной. Самый большой риск, которому они подвергались — это отказ техники по причине изношенности, попадания птицы или постороннего предмета в воздухозаборник или чего либо еще. По вечерам — они устраивали импровизированные дискотеки и развлекались с девочками, которых тут было немало. Все дело в том, что в армии США теперь равноправие — но жестокие, черствые и нетолерантные генералы не хотели отправлять женщин на передовую. Поэтому — они служили в таких вот относительно безопасных местах как база Баграм, считали что защищают свободу, рискуя жизнью, а самым популярным "дембельским" фото у пилотов с Баграма было фото с тремя, четырьмя или пятью обнаженными девчонками: кто сколько уговорит. Жара, стресс и отдаленность от дома делали свое дело — уговаривать было легко.

В самом конце мая второго года — в Баграм прибыли два крупных борта — С5М, которые взлетели с базы ВВС США Андерсен и, получив поддержку от воздушного танкера, долетели до Баграма даже без промежуточных посадок. Затем — они прилетали еще раз, уже через три дня. Эти борты разгружали в большой спешке, контейнеры поместили в закрытый ангар, огородили его системой контроля доступа и выставили постоянный пост военной полиции. Это было верным свидетельством того, что готовится какая-то специальная операция.

Все стало понятно, как только на базе Баграм, седьмого июня, один за другим приземлились самолеты МС-130Е, принадлежащие семьсот одиннадцатому специальному оперативному эскадрону. Эти самолеты — в оригинале С130, начиненные самыми совершенными средствами радиоэлектронной борьбы, разведки и обеспечения полетов в сложных условиях и при противодействии противника — были предназначены для того, чтобы забрасывать относительно крупные, численностью в роту и больше отряды диверсантов за линию фронта и возвращать их назад. Такие самолеты — могли пригодиться здесь только для одного...

— Джентльмены... — полковник Томас Брюбейкер, успевший покомандовать и рейнджерами и спецназом, а теперь относящийся к пятой объединенной группе специальных операций стоял у небольшой доски, на которой можно было писать маркерами и смотрел на своих подчиненных — сейчас мы выслушаем миссис Звезду Стетхэм из нашего разведуправления и послушаем, что она нам скажет. И мы будем слушать внимательно, не перебивая, а у кого есть на уме какая-нибудь хохма, пусть лучше засунет ее себе в задницу. Всем ясно? Итак, миссис Стетхэм, прошу вас.

— Черт... готов променять свою звезду на ее... — шепотом сказал капрал Джейсон Бигли сидящему рядом лейтенанту, его командиру. Бронзовая звезда у капрала и в самом деле была — двадцать шесть часов они отбивались на отдаленном посту в провинции Вардак от штурмующих базу бандформирований. Капрал был дважды ранен — но отказался эвакуироваться.

— Заткнись... — шепотом посоветовал лейтенант — пока не вздрючили...

Миссис Звезда Стетхэм была еще той штучкой, ее хорошо знали в темном мире спецопераций. Сербка по национальности, вроде как беженка, умудрилась выйти замуж за американского бригадного генерала на тридцать лет старше ее. Злые языки говорили — хорошо обслужила в борделе, так хорошо, что генерал захотел продолжения. Окончила Джорджтаун, потом ее запихнули в Министерство безопасности родины — по блату, естественно. Затем генерал, уже сидящий в уютном кабинете в кольце Е** Пентагона, засунул ее в объединенную оперативную группу — межведомственную "постоянно-временную" группу, занимающуюся поддержкой и обеспечением деятельности американских сил специальных операций в GWOT. Среди солдат — она всегда производила фурор — высокая, зеленые глаза, хрипловатый голос. Несколько неправильная фигура — узкие бедра, довольно широкие плечи — компенсировались большой, агрессивно выдающейся вперед грудью. Можно себе представить — какое впечатление миссис Стетхэм производила на солдат, которые по несколько месяцев сидели в окопе в каком-нибудь ублюдочном месте, чье название заканчивается на "-стан".