Змий бледный

— Лает, да не кусает, — усмехнулся я, волевым усилием отбрасывая от себя страх. — А вот без цепи порвал бы он нас на сотни маленьких лоскутков.

— Уходить отсюда надо, сюзерен, — вмешался голос разума в лице Грегори. — Неуютно мне в одном коридоре с этим цербером! А ну как с цепи сорвется?

Спору нет, неуютно. Но лучше было выждать еще какое-то время для гарантии, что я и озвучил. Возразить по существу было нечего, так что... Оставалось лишь стоять и смотреть на недовольную трехголовую тварь. Поскольку стоять в молчании скучно, а бояться цербера на надежной привязи все же стоило, то уже через минуту прозвучала первая пробная идея. Как ни странно, от увязавшейся за нами зубрилки:

— А почему его тут привязали? Он что-то сторожит, наверное?

— Скорее всего. Церберы всегда были хорошими охранниками, только очень дорогими, мало кому доступными, — отозвалась Дафна, явно припоминая что-то из услышанного или даже увиденного. — Цербер не нуждается в сне, его шкура ослабляет многие боевые чары, на боевые качества жалуются лишь испытавшие на себе. И то редко.

— Потому как мертвецам жаловаться сложновато.

— Верно, Драко. Но мне интересно другое. Ты знаешь, где мы?

— В коридоре, по соседству с цербером, — радостно оскалился я. — Ах да, еще мы в Хогвартсе!

— Мы на третьем этаже, Драко Люциус Малфой. В том самом коридоре, о котором говорил Дамблдор как о запретном. Вот теперь и думай. И это не к одному тебе относится.

Вот дела. Объявленный запретным коридор, цербер-страж, надежно преграждающий любопытным путь, а еще... паршивый замок, который открывает простейшая 'алохомора'. Странное и очень подозрительное сочетание, о котором я покамест промолчу. Не хочется, чтобы о подобном наблюдении узнала Грейнджер, которую к друзьям и союзникам отнести никак не получится. Зато использовать втемную реально!

— Я вот о чем подумал... Мы, тут собравшиеся, люди не робкого десятка, в состоянии посмотреть этой псине-переростку в ее шесть злобных глазок. А вот что бы случилось, к примеру, с недоразумением по имени Невилл? Сразу бы в обморок хлопнулся или сперва, хм, мантию свою в негодность привел?

Глумливое хихиканье Грегори, отстраненное выражение на лице и блеск глаз Дафны, почуявшей, что эти слова не просто так. Геримона же, для которой все это и было сказано, взвилась до небес от возмущения:

— Невилл не такой, он не трус! Просто... робкий и стеснительный. И неуклюжий. Но это не повод, чтобы оскорблять его, да еще за глаза.

— Я не оскорбляю, а всего лишь предполагаю. Уверен, что о 'слизеринских змеях' в гостиной Гриффиндора еще и не такое услышать можно, — по потупившейся Грейнджер было понятно, что так оно и есть. — Впрочем, буду рад ошибиться. И знаешь что...

— Что?

— Ставлю подарочные экземпляры 'Истории Хогвартса' и 'Магических родов Британии' против одного кната, что все будет именно так, как я предположил. Принимаешь пари?

И хочется и колется, как говаривал зоофил, глядя на ежика. Именно такое выражение было на лице у Гермионы. Ей, большой любительнице книг, явно хотелось получить от меня два столь недешевых и красиво оформленных издания, да еще не просто так, а в качестве выигрыша. Но 'правильная девочка', составляющая существенную часть ее 'я', сопротивлялась. К счастью, это самое сопротивление длилось недолго.

— По рукам, Драко! Книги будут моими. Я приведу сюда Невилла и докажу тебе, что он даже не подумает падать в обморок. Сам посмотришь!

— Знаешь, Грейнджер, наблюдение за Лонгботтомом не входит в число моих любимых занятий, да и тратить свободное время на подобное нет ни малейшего желания. Ты лучше возьми в качестве свидетелей своих приятелей: Поттера там и прочих 'уизелов'. Только о пари я бы на твоем месте им говорить не стал. Упрутся, как бараны, лишь бы не участвовать в затее 'злобного слизеринца'.

— Но тогда...

— Заинтересуй их. Право слово, для классического гриффиндорца одна возможность увидеть цербера, да еще в месте, куда запретили лезть, большой стимул. Или я не прав?

Я был прав и это было очевидно. Ученики с факультета Годрика Гриффиндора испокон веков отличались повышенным любопытством, дурной инициативой и желанием лезть в любую бочку затычкой. Так что предлагаемый мной вариант действий был чуть ли не наилучшим в данной ситуации. И, как мне кажется, Грейнджер его примет. Книги ведь получить хочется, равно как и выиграть в споре у Малфоя, то есть меня.

Ну а меж тем оставаться в обществе цербера не было уже никакой нужды. Оставалось лишь покинуть запретный коридор и совершить уже вторую на сегодня попытку добраться до своих комнат. Ах да, еще и эту Грейнджер до территории грифов доставить. Обещания надо выполнять, даже такие.

* * *

Дуэль наделала много шума! Это стало ясно уже на следующий день, ведь грифы совершенно не способны держать язык за зубами. Ладно-ладно, преувеличиваю. Большинство из них, но не все. Жаль, что Поттер, Лонгботтом и особенно Уизли как раз и входили то самое большинство, рассказывая всем и каждому про коварство слизеринцев в целом и Драко Малфоя в частности. Еще о свойственных 'змеям' жестокости, подлости и вообще неуместности факультета Слизерин в добром и светлом Хогвартсе.

Бредово звучит? Но на самом деле многие верили сразу, даже не пытаясь обратиться ко второй стороне, участвовавшей в событиях. Даже робкие попытки Грейнджер, несмотря на антипатию к слизеринцам, сбавить накал отрицательных эмоций, почти ни черта не помогали. Очередной тест на здравомыслие лишь подтвердил и так очевидное: немалая часть учеников Хогвартса предпочитает находиться в удобном и комфортном тумане мифов, придуманных для них вышестоящими. Зато умеющие и любящие думать и делать собственные выводы предпочитали узнавать всю картину, а не одну лишь ее часть.

Бедняга Грегори... Поскольку подкатываться к юной Гринграсс с просьбами рассказать все в подробностях желающих было маловато, да и те как правило встречались волной ледяного безразличия, внимание переключалось на меня и Гойла. Ну а я, пользуясь правом сюзерена, спихнул сомнительную честь быть рассказчиком на своего вассала. Сначала Грегори аж светился от радости быть в центре внимания, но потом... Потом только и мечтал, чтобы все поскорее закончилось, а внимание общества переключилось на любое другое событие.

Но ладно бы одни собратья-ученики, были любопытствующие и посерьезнее, от которых просто так не отделаешься. И далеко не все из оных были не то что доброжелательны, а хотя бы нейтральны. Одно дело, когда тебя пропесочивает собственный крестный — это по сути родственные разборки, дело не самое приятное, но нормально. Совсем другое — попасться в качестве объекта внимания самому председателю Визенгамота, кавалеру множества орденов, Великому Светлому и просто нынешнему директору Хогвартса Альбусу Персивалю Дамблдору. И, что характерно, всего лишь часом позже разговора со Снейпом. Право слово, оба разговора надолго останутся в моей памяти, особенно второй, несмотря на свою краткость.

Говорили, что директор, если хочет обсудить что-то важное, приглашает преподавателя или даже ученика к себе в кабинет. Но со мной вышло не так. Не знаю, хорошо это или плохо, но отловил он меня сразу после обеда, не оставляя никакой возможности незаметно скрыться. Видимо, хотел, чтобы беседа была общественным достоянием. Умен, очень умен!

— Драко, мальчик мой, неужели это правда? Ты участвовал в дуэли с Гарри? Дуэли — это так опасно, особенно в таком юном возрасте. Я могу многое о них рассказать...

В голосе директора звучало искреннее беспокойство, забота и очень легкое порицание. Только все это было так открыто и явно, что моя крайне осторожная натура, опирающаяся на знание прошлого, сразу почуяла игру кошки с... Нет уж, мышкой для этого седого хищника я быть не намерен. И нужно это показать, но максимально вежливо при этом. Главное тут не дать бородатой заразе ни единого шанса запутать в потоке слов и вытянуть что-то важное.

— Прошу прощения, директор, но я не могу в этом случае раскрывать сведения, касающиеся чести рода Малфой, — добавив печальные нотки в голос, отвечаю Дамблдору. — Вы ведь куда лучше многих и многих знаете, что такое честь рода. И необходимость сохранения его тайн тоже. У такого известного и знаменитого мага как вы есть чему поучиться. Поверьте, директор, я тоже многое стараюсь перенять.

Искренность. Полная, абсолютная искренность! Люциус специально упоминал, причем далеко не единожды, что директор один из сильнейших в мире легилементов, то есть специалистов по проникновению в чужие головы. И пусть от обычного вторжения меня защитит браслет на запястье, являющийся мощным защитным амулетом. Пусть серьезную атаку, да еще и на несовершеннолетнего наследника древнего рода, Дамблдор устроить не посмеет, иначе может нарваться на резкий отпор не только врагов, но даже союзников. Зато прочитать эмоции собеседника — это он сделает легко, просто и незаметно. Поэтому снова повторюсь, что искренность сейчас — одно из главных средств. А она бывает разная, искренность эта. Мне и впрямь многому стоит поучиться у старого мага, да и про его осведомленность о родовых делах и необходимость хранить тайны я от души говорил. Все же вместе давало картину почтительного юного мага, искре уважающего директора и заявляющего это во всеуслышанье. Картина маслом... но многослойная. Я это знаю, он однозначно тоже, но внешне все благостно и умилительно.

— Ты хороший ученик, Драко. Факультету стоит гордиться таким истинным слизеринцем, — отечески улыбаясь, изрек Дамблдор. — Но мне больно видеть, как не ладят два столь ярких представителя своих факультетов, как ты и Гарри. Мир и благо для всех, вот чего мне хочется видеть на старости лет. Обещай задуматься об этом, мальчик мой. Я от всего сердца желаю, чтобы твой путь был куда менее тернист, чем путь твоего отца.

— Мудрый совет всегда заслуживает внимания, директор, — уважительный, но неглубокий поклон младшего по возрасту аристократа старшему. — Вы можете быть уверены в этом.

— Несомненно.

Еще одна ласковая улыбка, адресованная уже не только мне, но и всем собравшимся. Все разговор окончен. На память о нем мне остаются лишь легкая дрожь в ногах и сигнал браслета. Старый лис не удержался от того, чтобы не прощупать меня в ментальной сфере. Легилемент и этим все сказано. Вот только от мимолетного, поверхностного прощупывания даже такого мастера защитный амулет укрывает надежно. И вместе с этим заставляет задуматься. О чем? О необходимости скорейшего развития защиты разума, окклюменции. Нутром чую, что без нее по жизни тяжко придется. Да и откладывать это дело в долгий ящик точно не стоило.

Вот я и не стал, решив терроризировать того, кто не мог мне отказать — Снейпа, своего крестного. Он ведь тоже того, легилемент знатный, пусть и уровнем пониже директора.

Мое вечернее появление на пороге своих комнат Снейп воспринял как нечто само собой разумеющееся, хотя и не самое приятное.

— Ну заходи, возмутитель спокойствия, — хмыкнул он, сдвигаясь в сторону и жестом приглашая проходить в гостиную. — Неужели мои высказывания о твоем безрассудстве и склонности к ненужному риску так понравились, что добавки захотелось?

— Неужели я похож на мазохиста? — ответил я вопросом на вопрос после того, как пристроил задницу в одно из кресел. — Нет уж, крестный, тут другое. Мне жизненно необходима консультация знающего легилимента. Твоя консультация. Вот послушай...

Ничего не скрывая, я рассказал ему все о случившемся в зале. Равно как и о своих опасениях относительно проблем в будущем. Снейп проникся.

— Ну и чем я могу тебе помочь, Драко? Защитный амулет у тебя очень хорош, сразу ощущается. Явно в Лютом куплен.

— Где ж еще. Только там серьезные вещи и продаются с этими дурацкими запретами и ограничениями, — фыркнул я, вспоминая все более и более идиотские законы и рекомендации, упирающиеся корнями в Министерство Магии и лично Корнелиуса Фаджа. — Только я прошу о другом. Начни учить меня защите разума. Понимаю, что дело это долгое, но, как говорят на востоке: 'Путь в тысячу ли начинается с первого шага'.

— Приятно видеть столь похвальную целеустремленность у молодежи, пусть и вызвана она исключительно шкурным интересом, — криво усмехнулся Снейп. — Ладно, крестник, будет тебе учеба, но сначала я должен оценить естественную защиту твоего разума. Поэтому... Снимай браслет.

Разумно. Снейпу я по понятной причине доверял, так что никаких опасений по поводу его злоупотребления своими талантами ожидать не следовало. Тем более, что он уточнил после снятия браслета о желательности вызова в памяти какого-то яркого, но безобидного воспоминания.

Что там у нас из особо безобидного и яркого? Ага, воспоминание о распределении на факультеты и тот цирк, который был устроен Лонгботтомом. Зацепиться за это воспоминание. Сосредоточиться и думать только 'о белой обезьяне' в лице одного отдельно взятого клоуна.

Тишина, спокойствие, удерживаемое воспоминание... заковыристая ругань Снейпа. О как! И чего это крестного на столь эмоциональные высказывания потянуло? Впрочем, он держать причину в тайне не собирался, незамедлительно выплеснув ее на мою голову:

— У меня с тобой проблем, как у Министерства с гоблинами! Только министерские могут применять жесткие еры, а мне это удовольствие недоступно...

— Судьба такая, — улыбнулся я, понимая, что язвительные слова и Снейп нераздельны. — Но чем я в этот раз удивить то смог?

— В голову к тебе лезть опасно для здоровья, вот в чем дело, — рявкнул тот и тут же схватился за голову. — О, Мерлин, голова как болит. Принеси мне... Нет, лучше сам, а то мало ли. Сиди и жди!

С этими словами Снейп оставил меня наедине с туманными догадками о сути происходящего. Было ясно, что он либо вообще не смог проникнуть ко мне в разум, либо проник, но ему очень не понравились сопутствующие ощущения. Просто так декан Слизерина за зельем от боли не побежит. А если побежал, то это была не мелочь, от которой легко отмахнуться. Но вот причина всего этого оставалась загадкой.

Вернулся крестный минут через десять, но уже бодрый и даже малость воодушевленный. Пристально посмотрел на меня и вымолвил:

— Кажется твоя проблема исчезла. Вообще исчезла, можешь о ней забыть и не вспоминать. Любой легилемент, вздумавший залезть в твой разум и пробивший защиту носимых амулетов, не получит в награду ничего, помимо головной боли. И второй раз повторять опыт точно не захочет.

— Почему? Чем я выделился среди прочих на сей раз?

— Верно отметил, что 'на сей раз'. Мало мне Мальчика-который-выжил в качестве объекта всеобщего внимания, так еще и крестник словно задался целью от него не отставать!

— Я и Поттер... Это же смешно, крестный! Абсолютно разные люди, между которыми нет ровным счетом ничего общего, если внимательно присмотреться. Даже свою принадлежность к древнему и известному роду единственный ныне живой Поттер столь усердно поласкает в грязи, что...

— Драко! Мы отклонились от темы разговора, — может быть мне показалось, но в голосе крестного промелькнули какие-то тщательно подавляемые, но сильные эмоции. Причем связаны они были именно с Поттером. Странно, однако. — Твоя защита от легилеменции аномальна, но не нова, опытные мастера с таким либо сталкивались лично, либо наслышаны. Это 'защита Текацтля', поименованная так в честь изобретателя, ацтекского шамана. Он создал ее, основываясь на той, которую имеют все одержимые.