| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Я не имею понятия, что она сделала или как она это сделала, но её выводы всегда надежны.
Значит, здесь можно говорить о секретах.
— Стекло впереди также не простое. Такое же есть в Центральном Полицейском Департаменте Токио. Оно позволяет проецировать что угодно из мониторов в Командно-диспетчерском Центре, —Сакурай-сан сказала это, смотря на настольный монитор и оперируя консолью.
— Ока-сама, есть кое-что, что я хочу спросить, — через некоторое время я решилась сделать решительный шаг, и спросить об этом Ока-сама. — Ранее, Они-сама сказал, что единственное, что он может считать дорогим — это я, но... когда я спросила его, почему он не сказал «дорогим» но «может чувствовать дорогим», он сказал, что я должна спросить тебя, поэтому...
— Понятно. Тацуя это сказал, — слушая мой вопрос с хмурым взглядом, Ока-сама сказала скучающе. — Думаю, тебе уже пора это знать.
Они-сама сказал то же самое. Лишь думая о том, каким может быть этот большой секрет, я с напряжением застыла.
— Но, перед этим... Миюки-сан, прекрати называть Тацую «Они-сама». Я не возражаю в публичных местах и при присутствии посторонних, но когда наедине только с Йоцубой, ты не должна относиться к Тацуе, как к своему брату, — Ока-сама не ругала меня сильным тоном, но будто просто предоставила мне неоспоримую истину. — Ты та, кто последует за Майей и станет главой Йоцуба. Если тебя увидят зависимой от полного провала, который является твой брат, это станет огромным минусом когда-нибудь в будущем.
— Говорить таким образом!.. — Я инстинктивно забыла сдержанность, и жестоко её упрекнула. Также напряженно, как я внимательно её слушала, неважно, что это были слова Ока-сама, я не могла просто пропустить их без ответа. — Называть своего собственного ребенка полным провалом!
— Я тоже считаю это печальным, но это правда, так что с этим ничего не поделаешь.
— Это не так! Своей силой, Они-сама спас меня!
— Это дело ранее? Действительно, если бы он, по крайней мере, не показывал такой уровень... тем не менее, это всё, что он может сделать.
На мои сердечные возражения, Ока-сама ответила голосом, который был холоднее, чем я когда-либо слышала до сих пор.
Это был голос, который оставил всякую надежду.
— Если Тацуя сказал тебе прийти ко мне, тогда я особо не возражаю. С чего бы начать...
Когда она задумалась, без предупреждения окно, занимающее всю стену, сменило проецируемое изображение.
Комната, полная отчаянно работающих операторов, сменилась к виду с птичьего полёта.
Я увидела Они-саму, только что упавшего с неба.
Я посмотрела на ту, кто это показал, Сакурай-сан.
Она молча наблюдала за мной — наблюдала за мной и Ока-сама.
С первого взгляда было очевидно, что она не намерена ничего говорить.
Я также поняла, что она очень много знает того, чего не знаю я.
Ока-сама даже не потрудилась взглянуть на монитор, сейчас показывающий Они-саму.
— Как волшебник, Тацуя родился дефектным.
На меня она тоже не смотрела.
— Не то чтобы я не чувствую ответственность за рождение такого ребенка, но неизменный факт в том, что Тацуя был безнадежен в качестве волшебника.
Но это не значит, что она закрыла глаза.
— С рождения Тацуя мог использовать лишь два типа «магии». Разложение Эйдоса, и реконструкция Информационных Тел. Этими двумя категориями Тацуя разработал множество техник, которые может использовать, но какими бы хорошими они ни были, лишь с этими двумя невозможно изменить Информационные Тела как могут истинные волшебники.
Её глаза просто уставились в пустоту.
— Магия — техника, модифицирующая информационные тела, тем самым изменяя явление. Неважно, насколько оно тривиально, но быть способным сделать это изменение — и есть магия. Но Тацуя не может этого сделать. Всё, что он может — это разрушить информационное тело, и воссоздать его в предыдущем состоянии. Это не магия в её истинном смысле. Этот ребенок, который родился без таланта использования магии в истинном смысле этого слова в изменении информационных тел, является, несомненно, дефектным волшебником.
Возможно, Ока-сама смотрит в своё собственное сердце...
— Что ж, способность реконструкции, в конце концов, спасла нас, но, строго говоря, эта сила не «магия».
Я не опровергла её слова.
Но, я подумала.
Если это не магия, тогда как эта сила должна называться?
Если не называть её «магией», тогда разве не остается единственное слово «чудо»?
— Но мы Йоцуба, волшебники, стоящие среди Десяти Главных Кланов, и следовательно тот, кто не может использовать магию, не может быть Йоцуба. Этот ребенок, который не может использовать магию, не может жить как один из Йоцуба. Поэтому Мая и я, семь лет назад, сделали над ним определенную операцию. Хотя по правде, этот эксперимент мотивировался не только этим...
Эксперимент? Ока-сама, над Они-самой?
— План Искусственного волшебника. Проект по внедрению в сознание человека, не являющегося волшебником, искусственной зоны расчета магии, тем самым давая ему способности волшебника.
План Искусственного волшебника. Эти слова зловеще прозвучали в моих ушах.
— В результате прохождения операции по психической реконструкции, этот ребенок в конечном итоге потерял свои эмоции.
— Операции по психической реконструкции? Потерял свои эмоции?
— Нет, скорее не эмоции, правильнее сказать импульсы. Сильный гнев, глубокую печаль, интенсивную ревность, обиду, ненависть, жадность, сексуальную похоть, слепую любовь. Такие «бесконтрольные» импульсы были потеряны, за одним единственным исключением, и в обмен Тацуя получил способность пользоваться магией.
Это значит...
— К сожалению, искусственная зона расчета магии заметно уступает в производительности естественной, и он в конечном итоге мог использоваться лишь как Страж.
Я не верю в это, я подумала.
Такого просто не может быть, я подумала.
— Проводила эту «операцию»... ты, Ока-сама?
Думая так, я не могла не спросить.
Большое «окно» показало Они-саму в окружении хорошо сложенных взрослых, вступающим в контакт с вражескими наземными силами.
— Кто ещё мог это сделать кроме меня?
Моему искреннему желанию, что она будет это отрицать, не суждено было сбыться.
Я действительно должна была знать.
Зона Расчета Магии — не физическая зона в головном мозге, но прямая психическая функция.
Поэтому добавление искусственной Зоны Расчета Магии влечет за собой изменение психической структуры.
Это было бы невозможно без магии Ока-сама, «Вмешательства в Психическую Структуру»...
— ...Почему ты это сделала?
— Я уже назвала причины. Спроси что-нибудь более важное, что хочешь знать.
Ах, понятно...
Я также заметила.
Я осознала.
В этом эксперименте не только Они-сама потерял некоторые свои эмоции.
Я не знаю, был ли это побочный эффект магии, чувство вины или какой-то другой психический эффект но,
Я впервые ощутила ужас от того, что зовется «магией».
Этой «магии», которая может так жестоко изменить человеческое сердце.
На экране, Они-сама направил на врага большой CAD в форме пистолета.
Перед ним враг за врагом исчезал в прах.
— Одно исключение, которое Тацуя не потерял... Ответь мне, что это.
— Единственный оставшийся импульс — братская любовь.
Пожалуйста, прекрати, Ока-сама.
— Любовь к своей сестре, другими словами к тебе, и желание тебя защитить.
Я не желаю слышать больше.
— Это всё, что у него осталось, его одна истинная эмоция.
Но это не было мне позволено.
Я прикрыла двумя руками рот — инстинктивное действие.
Возможно, это был условный рефлекс.
Хотя, в этом действительно не был необходимости.
Я была так шокирована, что даже не могла плакать.
— Тацуя сам это знает. Вот что он имел в виду под «могу чувствовать дорогим». Он думает обо мне просто как о своей «матери», и естественной привязанности родитель-ребенок, которая должна с этим идти, просто не существует. Он может дорожить всем сердцем лишь тобой, Миюки. Тогда он просто попутно спас меня. Или, может быть, просто решил, что если я умру, тебе будет грустно.
— Ока-сама... намеренно решила, чтобы это произошло?
Хотя я сама говорила, казалось, будто я слышу разговор кого-то другого. Казалось, что будто моим телом управляет кто-то другой и задает вопросы.
— Очевидно, я не планировала всё до такой степени. Тем не менее, я подумала, что если вместимости хватит лишь для одной эмоции, тогда это будет привязанность к тебе. В конце концов, Тацуя проведет больше времени с тобой.
— Ты сказала это О... нет, этому человеку?
— Конечно, я всё объяснила. Этот ребенок всё ещё имеет много здравого смысла. В любом случае, родительская привязанность — тривиальна, поэтому об этом ненужно беспокоиться.
Когда она это сказала,
Слабо,
Но я ощутила, что могу мельком увидеть страдания Ока-сама, что она не может любить своего ребенка.
— Что-нибудь ещё?
— Нет... огромное спасибо.
Часть меня чувствовала, что я не должна была спрашивать.
Но часть меня также чувствовала радость от того, что я действительно спросила.
Со всей решительностью встретить болезненное прошлое, и болезненные истины, но неуклонно смотреть вперед в настоящее и будущее.
Экран, показывающий Они-саму, решительно превращался в безлюдную пустошь.
Ни осколки, ни пули не могли его достичь.
Вещи, похожие на танки, направили свои турели на Они-саму, и исчезли вместе с экипажем внутри.
Они-сама продолжил, не меняя темп.
Но солдаты, продвигающиеся вместе с Они-самой, не могли двигаться также.
Чтобы не остаться позади Они-самы, они бежали, будто летя, от прикрытия к прикрытию, на всем пути стреляя оружием и магией.
Ах!
Один из солдат был ранен.
Глядя на поле боя с камеры в небе, эта сцена была будто прямо из фильма.
На экране, прежде чем я даже успела ощутить шок, Они-сама направил CAD в левой руке на павшего солдата.
Когда он?
У него даже не было свободного времени, чтобы повернуть шею.
В следующий момент, солдат на экране снова начал бежать, будто ничего не случилось.
Вражеская турель разразилась огнем.
Но она не достигла.
Они-сама поднял правую руку.
Вражеский образ исчез. Почти как спецэффекты из фильма.
Союзные солдаты упали.
Они-сама поднял левую руку.
Лишь с этим, павшие солдаты поднялись невредимыми и продолжили бой.
Этот экран для меня, которая понимала магию гораздо лучше не только широкой общественности, но и за большинства волшебников, был как фильм с крайне бедным чувством реальности.
Но это были бы безответственные мысли наблюдателя.
Для солдат, сражающихся вместе с Они-самой, это была удача за пределами их самых смелых надежд. Любые травмы, даже фатальные, были немедленно исцелены, будто они просто очнулись ото сна.
Для врагов, сражающихся против Они-самы, он был воплощением ужаса. Ночной кошмар, поднявший их противников, и уничтоживший всё на своём пути, оставляя лишь тени и пыль.
Будто Воплощение Божества, Они-сама шагал по полю боя.
Всё потому, что я была ранена.
Это было решено семь лет назад, когда ему было лишь шесть.
Как я могу загладить свою вину перед ним?
Что я могу сделать, чтобы когда-либо загладить свою вину?
Даже эта жизнь сейчас — что-то, чем я полностью ему обязана.
Глава 15
6 Ноября 2095 / Главный Дом Йоцуба — Гостиная
Прошла уже неделя с тех пор, как они расстались на базе Цусима.
В тот день Тацуя был отпущен пораньше, и кроме того, что было известно широкой общественности, знал о конечных результатах битвы не более чем все остальные. Имея возможность встретиться здесь с Казамой, он попытался задать различные вопросы, но, похоже, много чего не знал даже Казама.
Обмениваясь информацией с Казамой — хотя всё, что мог предоставить Тацуя, не превышало границ «слухов» — Тацуя, находясь в глубокой задумчивости, вдруг повернулся к двери.
По спине Миюки прокатилось напряжение.
По выражению лица брата, она знала.
Наконец-то...
— Извините.
После формального стука, дверь открылась, не дожидаясь ответа.
На этот раз почтительно поклонился пожилой дворецкий. Внешне он отличался от предыдущего юноши: было ясно, что этот мужчина обладает высоким статусом.
Однако он не сказал ничего более.
Несмотря на то, что простое открывание двери не должно быть единственной работой этого мужчины.
Но ни Тацуя и Миюки, ни Казама не почувствовали никакого подозрения.
Они, скорее, одновременно подумали, что для этой роли подходит лишь этот пожилой мужчина.
— Спасибо за ожидание.
За пожилым человеком стояла фигура Главы этого Дома.
— Мне действительно очень жаль. Наш предыдущий гость просто не уходил... хотя он намного превысил наше назначенное время, мы не могли просто его выгнать или...
— Пожалуйста, не беспокойтесь. Мы знаем, что вы очень заняты.
Казама вернул поклон Майе, и, наконец, они оба сели.
— Миюки-сан, ты меня тоже извини.
На этом, Миюки тоже не спеша села.
Однако она не сказала ни слова Тацуе.
Он просто продолжал стоять возле дивана, на котором сидела Миюки.
По внешнему виду, он зеркально отражал дворецкого, который стоял возле Майи.
Перед тремя людьми были поставлены белые фарфоровые чашки.
Само собой разумеется, они были для Майи, Казамы, и Миюки.
Мая пригласила их двоих к чаю, и, сделав небольшой глоток, перешла сразу к делу:
— Я позвала вас сюда сегодня из-за некоторых деталей, вытекающих из недавнего военного инцидента в Йокогаме, которые я хотела бы вам сказать.
— Мне?
Мая, гражданская, говорит, что у неё есть что сказать, не спросить, относительно военных дел военному Казаме. Конечно, он переспросил.
— Да, и также Тацуе-сану и Миюки-сан.
Говоря это, Мая многозначительно улыбнулась.
При этом не похоже, что ей было скучно, её выражение лица дало ясно понять, что её действительно неотложные дела касались Тацуи и Миюки.
— Неделю назад, Международная Магическая Ассоциация сделала вывод, что взрыв, который уничтожил морской порт Зенхай, не является нарушением хартии, запрещающей использование «оружия, излучающего радиацию».
«Оружие, излучающее радиацию» — аббревиатура «оружия, загрязняющего окружающую среду остаточной радиацией», термин, в основном используемый Международной Магической Ассоциацией, чьей целью является предотвращение использования оружия, излучающего и оставляющего после себя радиоактивные остатки, а также национальными магическими ассоциациями при ней. Было использовано слово «оружие», но это также включает любую магию, которая приведет к радиоактивному загрязнению. Этот термин редко использовался за пределами Ассоциации, но несмотря та то, что он был волшебником, несколько придерживающимся традиций, Казама, естественно об этом знал.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
