Марк откинулся в кресле, сомкнув пальцы. Идея позволить "архаичному" сознанию Лео столкнуться с одним из столпов системы — Евой — была рискованной, но теоретически обоснованной. Он рассчитывал на катарсис, на конфликт, который прояснит позиции. Вместо этого получил токсичную, невысказанную обиду и усиление оборонительных механизмов с обеих сторон. Ева теперь видела в Лео не вызов, а личное оскорбление. Лео в Еве — ещё одно доказательство иррациональности и слабости системы.
"Каирос, — произнёс Марк вслух, обращаясь к тихому, вездесущему присутствию ИИ-советника. — На основании представленных данных запрашиваю санкцию на реализацию протокола "Коррекция" для объекта 047-Лео и косвенного вовлечения субъекта Ева К. Цель: трансформация деструктивного паттерна в нейтральный или полезный через контролируемое, сугубо деловое взаимодействие в стрессовом, но не эмоциональном контексте".
На столе замигал световой индикатор. Текст ответа возник прямо в воздухе перед ним.
АНАЛИЗ "КАИРОС". Запрос рассмотрен. Санкция предоставлена. Приоритет: средний. Рекомендации: 1. Минимизировать вербальную составляющую взаимодействия. 2. Сконцентрироваться на совместном решении конкретной, ограниченной во времени задачи. 3. Обеспечить постоянный мониторинг физиологических показателей. Риски: возможность ретравматизации субъекта Ева К., усиление чувства инструментализации у объекта 047. Предлагаемый метод: провокация управляемого операционного кризиса низкого уровня.
Марк почти неуловимо кивнул. ИИ видел ту же картину, что и он. Стратегия изоляции и "заземления" исчерпала себя. Лео нужно было дать почувствовать свою полезность, но в строго очерченных, безопасных для системы рамках. А Еве — вернуть ощущение контроля, но через необходимость сотрудничества с источником её дискомфорта.
Его пальцы быстро задвигались по сенсорной панели. Он составил два сообщения. Первое — объекту 047. Сухое, чёткое задание: в рамках этапа трудотерапии и развития системного мышления составить подробный отчёт об оптимизации логистических потоков в секторах 3-5 "Биос-3" с предложениями по повышению эффективности. Для выполнения запросить доступ к соответствующим данным у главного биоинженера Евы К. Срок — три дня.
Второе — Еве. Официальное уведомление, копия предыдущего распоряжения. Сопроводительный текст: "Уважаемая Ева, в рамках программы реинтеграции объекта 047-Лео ему назначено задание, требующее доступа к обезличенным логистическим данным вашего сектора. Прошу предоставить доступ уровня 3 (статистические сводки, схемы перемещения грузов, графики работ). Ваше решение будет зафиксировано в его листе адаптации. С уважением, Марк В., психолог-интегратор".
Он отправил оба сообщения. Механика была запущена. Теперь он наблюдал бы за реакцией. Сможет ли Ева преодолеть личную неприязнь ради формального соблюдения правил? Сможет ли Лео выполнить сухое, бюрократическое задание, не пытаясь саботировать его или, наоборот, найти в нём лазейку для атаки?
Марк погасил голограммы. Внезапная тишина кабинета показалась громкой. Он подошёл к узкому окну, выходившему на зелёные массивы "Ноосферы". Где-то там был его дом, его муж Артём, его дочь, которая вчера спрашивала, почему папа всегда смотрит в экран. Он поймал себя на мысли, что алгоритмы "Каироса", анализирующие его собственные паттерны стресса, вероятно, тоже отмечали бы аномалии. Повышенную вовлечённость. Скрытое волнение. Страх не справиться с этим уникальным, опасным случаем, который мог бы стать или его величайшим профессиональным триумфом, или катастрофическим провалом.
Он резко отвернулся от окна. Эмоции — это данные для работы с пациентами. Не для него самого. Он должен был оставаться точным инструментом. Единственным, кто мог удержать хаотичную потенцию Лео и хрупкий порядок Евы от взаимного уничтожения.
Теплица !3 "Биос-3" была царством влажного, густого тепла и запаха зелени, переходящего в сладковатый дух томатной ботвы. Лео методично перемещался между длинными стеллажами с гидропонными установками, его движения были размеренными, экономичными. Он проверял показания датчиков pH и питательных растворов, счищал несуществующую пыль с панелей управления, поправлял световые фильтры. Работа, не требующая ни малейшей доли его интеллекта. Физический ритуал, призванный усыпить бдительность, превратить его в автомат.
Гравитация здесь ощущалась иначе, чем в жилом модуле. Влажный воздух казался плотнее, он буквально обволакивал тело, сопротивляясь каждому движению. Это была не просто сила притяжения, а сама биологическая масса планеты, тянущая его вниз, в свою сырую, плодородную утробу. Он ненавидел это чувство почти физиологически. На станции тело парило, было лёгким инструментом. Здесь оно было якорем.
Персональный коммуникатор, прикреплённый к его комбинезону, издал короткий, официальный звук — входящее служебное уведомление. Лео не спеша отложил портативный сенсор, вытер ладонь о ткань бедра и вызвал сообщение. Текст был краток, без обращений.
Задание для 047-Лео в рамках этапа адаптации/трудотерапии.
Цель: развитие системного мышления и понимания локальных инфраструктур.
Задача: составить аналитический отчёт об оптимизации логистических потоков (транспорт, персонал, грузы) в секторах 3-5 комплекса "Биос-3". Срок: 72 часа.
Необходимые действия: запросить и получить у главного биоинженера Евы К. доступ к соответствующим обезличенным данным (уровень доступа 3: статистические сводки, схемы, графики работ).
Результат: внесение в лист адаптации. Отказ или саботаж задания будет интерпретирован как регресс.
Лео прочёл текст дважды. Первая реакция — холодная вспышка раздражения. Ещё одна унизительная, искусственная задача. "Развитие системного мышления". Его отчёты по логистике снабжения базы на TRAPPIST-1f до сих пор были эталонными в Архиве дальних миссий.
Но почти мгновенно раздражение было отсечено, как помеха. Он перешёл в режим анализа.
Отправитель: психолог Марк. Контекст: провал предыдущего контакта с Евой К. Содержание задания: формально — бюрократическая работа. Реально — принуждение к новому взаимодействию. Ключевое отличие: взаимодействие строго регламентировано, лишено эмоциональной составляющей, сфокусировано на данных. Это не повторение прошлой ошибки. Это коррекция траектории.
Уголок его рта напрягся. Тактический ход. Неплохой. Система, через своего оператора Марка, признала провал прямого столкновения и меняла тактику. Она предлагала поле битвы, где её правила были неоспоримы: цифры, графики, эффективность. Она проверяла, сможет ли он функционировать внутри этих правил, не пытаясь их взломать или проигнорировать. И втягивала в эту игру Еву, делая её формальным, но необходимым звеном.
Он принял задание, отправив стандартное подтверждение. В графе "комментарий" оставил поле пустым.
Остаток смены он работал с прежней безупречной, бездумной точностью. Но его сознание, до этого пребывавшее в состоянии энергосберегающего анабиоза, теперь тихо запустило фоновые процессы. Он начал сканировать окружающее пространство не как рабочий, а как аналитик. Заметил, как сервисный дрон, везущий ящики с реагентами, вынужден был делать пятиметровый крюк из-за неудачно расположенного узла контроля влажности. Увидел, как двое техников потратили десять минут на согласование маршрута через общий чат, вместо того чтобы выбрать очевидный кратчайший путь. Мелочи. Неэффективности. Зёрна для будущего отчёта.
Вечером, вернувшись в свою стерильную капсулу, он не стал сразу погружаться в медитативное состояние ожидания. Вместо этого он активировал экран и, используя предоставленные для задания временные полномочия, запросил доступ к открытым схемам комплекса "Биос-3". На экране возникла трёхмерная голограмма: лабиринт куполов, лабораторий, технических туннелей, транспортных артерий. Он уменьшил масштаб, изучая не отдельные помещения, а потоки. Синим — движение персонала. Зелёным — транспортировка биоматериалов. Красным — служебные и аварийные маршруты.
Это был язык, который он понимал. Язык систем, давления, узких мест. Изучая его, он изучал анатомию маленького мира Евы. Мира, который она пыталась защитить от него, но чьи внутренние механизмы она теперь, по воле системы, должна была ему частично обнажить.
Внезапно, совершенно не к месту, в памяти всплыл не образ Евы, а ощущение. Не её взгляд в лаборатории, а её голос во время того самого первого ЧП, о котором сообщали все информационные каналы: "Все в укрытие! Закрыть внутренние шлюзы 5 и 7!". Голос был чётким, без паники, несущим в себе ту самую жёсткую ясность принятия решений, которую он знал и ценил. В тот момент она была не хранителем гармонии, а командиром на поле сражения с вышедшим из-под контроля зверем. И действовала эффективно.
Он стёр этот образ, как стирают случайную помеху на экране. Это не имело значения. Имели значение только схемы перед ним, слабые места в логистике, которые он должен был найти и описать. Это было его новое задание. Его новая, крошечная миссия в этом огромном, мягком, враждебном мире. И он выполнит её безупречно. Потому что другого способа существовать у него не оставалось.
Рабочий день медленно таял, как ледник под искусственным солнцем "Биос-3". Ева закончила последний плановый обход, её ноги гудели от усталости, которая была скорее ментальной, чем физической. Она заперлась в своей малой лаборатории, пространстве, где царил только её порядок: ряды образцов в криохранилищах, тихое гудение аналитических машин, знакомый запах стерилизатора и старой бумаги (она до сих пор вела некоторые записи от руки — это помогало думать).
Именно здесь, в этой крепости, она наконец позволила себе открыть то самое официальное сообщение от Марка. Голограмма развернулась перед ней, и она прочла его, стоя посреди комнаты, ощущая, как по спине медленно ползет холодная, тягучая волна гнева.
"Уважаемая Ева... в рамках программы реинтеграции... предоставить доступ уровня 3..."
Каждое слово было отполированным, бесстрастным, абсолютно правильным. И от этого — невыносимо оскорбительным. Система не просто констатировала факт её ошибки. Она использовала её. Её, главного биоинженера, превращали в поставщика данных для "коррекции" того, кто эту ошибку спровоцировал. Её профессиональный авторитет, её компетенция — всё это теперь было просто функцией в психологическом эксперименте Марка над его "объектом".
Она с силой сжала кулаки, ногти впились в ладони. Ей хотелось разбить экран, отозвать Марку, выкрикнуть всё, что она думает об его холодном, манипулятивном профессионализме. Но она не могла. Потому что формально он был прав. Потому что отказ был бы нерациональным, неальтруистичным, дестабилизирующим для процесса, в который она, по своему же раннему, бездумному согласию, оказалась втянута.
"Хорошо, — прошипела она в тишину. — Хорошо. Вы хотите данные? Вы их получите".
Её пальцы задвигались по интерфейсу с яростной скоростью. Она не просто предоставила доступ. Она создала новый, изолированный профиль с гостевыми правами. Ограничила доступ только архивами за последний квартал. Вручную отфильтровала любые упоминания о персонале, о её личных заметках, о неутверждённых экспериментах. Оставила только голые цифры: тонны биомассы, киловатт-часы, кубометры воды, графики перемещений грузовых платформ. Сухую, мёртвую статистику, из которой невозможно было выудить ни капли жизни, ни грамма понимания о сути происходящего в "Биос-3". Она превратила свой мир в набор абстрактных уравнений для его аналитического ума.
Отправив пакет данных, она почувствовала не удовлетворение, а горькую пустоту. Это была не победа. Это было капитуляция под видом соблюдения правил. Она только что совершила акт профессионального вандализма против собственного дела, выхолостив его до безопасных цифр, лишь бы оградить себя.
В этот момент на периферийном мониторе, который отображал статус всех систем комплекса, жёлтым замигал один из индикаторов. Не красный, не аварийный. Жёлтый. "Предупреждение". Это была подсистема вентиляции и атмосферы в куполе !2 — том самом, где находились Фрея и Тор. Сбой был незначительным: один из десятков датчиков давления показывал колебания вне стандартного диапазона. Вероятность поломки — 0.3%. Автоматика уже запустила диагностику.
В обычный день Ева, возможно, отметила бы это для утреннего отчёта или поручила дрону провести визуальный осмотр. Сейчас её взгляд задержался на мигающем значке. Это был крошечный сбой в идеальной машине. Зёрнышко хаоса.
Она отвернулась. Пусть автоматика разбирается. У неё больше не было сил бросаться на каждый шорох в системе. Пусть всё идёт своим путём.
Она погасила основной свет, остался только тусклый дежурный. Ева опустилась в кресло перед главным экраном, где в режиме реального времени транслировались кадры из купола !2. В сумраке ночного освещения два массивных, покрытых шерстью силуэта неподвижно стояли рядом. Они не взаимодействовали. Они просто были. Статичная картина. Гармония, достигшая точки равновесия и окаменевшая.
Именно такой, поняла Ева с внезапной, пронзительной ясностью, она решила стать и сама. Она исключила Лео из своего эмоционального уравнения. Но чтобы сделать это, ей пришлось исключить и часть себя самой — ту часть, что была способна на риск, на интуитивный порыв, на непредсказуемость. Ту часть, что откликнулась на его вызов. Она заморозила себя, как эти допотопные существа в своём куполе. Она выбрала безопасную, вечную статику вместо опасной, живой динамики.
Гнев ушёл, оставив после себя только холод. И решение. Она не будет больше бояться его. Она не будет больше думать о нём. Он станет для неё таким же фактором среды, как колебания давления или pH раствора. Данными к учёту. Не более того.
Она закрыла глаза, пытаясь найти в этом решении облегчение. Но нашла только тишину, похожую на ту, что царила в куполе с носорогами. Тишину перед неизбежной бурей, которую она только что проигнорировала.
Сумерки в лесу наступали иначе, чем под куполами "Биос-3". Здесь не было плавного затухания искусственного солнца — день сдавался быстро, почти внезапно, и на смену ему приходила густая, синеватая темнота, наполненная шорохами, треском и запахом влажной земли. Ирма стояла на краю своей небольшой расчищенной поляны, старый, но безупречно отъюстированный бинокль в её руках был тёплым от долгого держания.
Она смотрела на огни "Биос-3". С этой дистанции комплекс напоминал гигантский, фантастический светящийся плод, брошенный в подол темнеющего леса. В нём было столько упорядоченности, столько уверенности в собственном свете. Она провела биноклем вдоль линии периметра. Там, у технического шлюза !4, двигалась одинокая фигура. Человек. Он вышел из зоны яркого освещения и стоял теперь в полосе полутени, опёршись спиной на поручень, глядя куда-то вверх, в уже проступающие звёзды.
Лео. Она узнала его по скованному, даже в покое собранному силуэту. Не походка охотника, а стойка часового на посту. Он не курил, не листал ничего в руках, просто стоял, вбирая в себя холодок наступающей ночи. Ирма наблюдала за ним несколько минут. В его позе не было расслабленности уставшего работника. Была концентрация. Но не на чём-то внешнем, а внутри. Он был похож на волка, загнанного в угол скал, который перестал метаться и просто стоит, оценивая высоту стен, сберегая силы для единственного, отчаянного прыжка, который либо сломает шею, либо дарует свободу. "Только ты себе уже лапу отгрыз, — прошептала Ирма, будто он мог её слышать. — Чтобы не стонать и не выдавать себя. Глупый. Теперь прыгать будешь криво".
